Инститор молча развернулся и, не отрывая от меня настороженного взгляда, направился к большому тёмному сундуку, который темнел в углу комнаты. Одним движением откинул крышку и запустил внутрь руку.
– Хорошую подружку ты нашла! Если Джерт или его сумасшедший папочка запрут меня в подземелье, она и в агентстве меня подменит… если что. Твоя деловая хватка поражает!
– Тогда тебе самой придётся выполнять всю грязную работу. Пока у Комитета не было даймонии, лишь красные птицы стирали опасные планы инакомыслящих. К тому же, только Аноли поможет нам доказать, что в предоставленных Джертом кулонах нет воспоминаний, собранных Кики.
Восстановить старый Комитет, как предлагаешь ты, было бы крайне трудно, но мы можем попытаться перевернуть ход голосования за создание нового. Пока Джерт не знает, что Генрих выжил, у нас есть на это шанс…
– И ты так легко поверил отцу, который бросил нас сразу после смерти мамы? – прошептала я и выбросила руку с зажатым кулоном в его сторону: – Что здесь?
– Так ты знаешь, что это такое? – крикнула я и, сглотнув, тихо добавила: – Ты знал, что я могу сливать воспоминания в такие сосуды, и молчал об этом? Почему?!
Под пальцами скрипнуло стекло, и я коротко вскрикнула от боли. От пореза потекла алая струйка, и кровь капнула на маленький фиолетовый флакон в виде амфоры.
– Ещё больнее? – зло прошипела я. – А фото ты скрывал от меня тоже, чтобы не было ещё больнее? Чем это, интересно, фотография мамы могла сделать мне больнее? Все эти годы я даже не знала, как она выглядит! Это, по-твоему, не больно? Я не узнала её в чужой памяти! Почему ты прятал это? Отвечай!