Вдруг перед глазами бесшумно мелькнула тень, я вздрогнула и прижалась к стене, не сводя испуганного взгляда с белоснежного волка, алые глаза которого буравили меня. Но боялась я не Вукулу, хоть он и появился неожиданно. Я боялась силы, что уже готова была сорваться с моих запястий.
А что я оставляю за этими воротами? Лежик… Как брат справится с содержанием своих жён? Я вздохнула: да он мне даже не брат! Почему я должна думать об этом?
Но зато стражи помогут мне избавиться от бурлящего океана эмоций, который размывал мою личность и причинял боль каждую секунду, не давая забыть о содеянном.
груди словно что-то перевернулось, и я застонала. Ну ладно! Секретарша не виновата, что попалась в сети Аноли, которая так стремилась быть рядом с Генрихом, что не гнушалась ничем…
Если я хоть раз увижу Генриха в объятьях Аноли, боюсь, я не сдержу силу даймонии. Хотя, возможно, моё сердце остановится раньше, чем я успею как-то им навредить. От боли оно разорвётся на куски…
Пусть эта часть жизни останется там, за стеной… за стеной забвения! Я хочу забыть всю эту липкую паутину интриг и заговоров, чужих планов и недоговорённостей.
– Я приказала тебе уничтожить волколаков и оставить там меч Генриха. Пришло время отвечать за свои поступки, Мара. – Она распахнула дверь и, махнув инститорам, обернулась ко мне: – Ты обвиняешься в убийстве волколаков и попытке переложить вину на Генриха. Проводите даймонию в подземелье!