Глава 2. Головокружительная встреча

Дорога грязной серой речкой текла между зелёных берегов полей, в приоткрытое окно влетал озорной ветерок, он легонько трепал мои волосы, обдавая запахами скошенной травы и разгорячённого асфальта. Я покосилась на заднее сидение, где сладко посапывала симпатичная ведьма, а рядом недовольно нахохлился мой братец, и усмехнулась:

– Всё ещё дуешься?

– Злая ты, – проворчал Лежик и демонстративно отвернулся.

Я пожала плечами: ну злая. Да и кто бы остался добреньким после того, что выкинул инститор? Сердце заныло, в горле образовался комок, и я прикусила губу, чтобы не дать слезам вырваться.

– Жалеешь? – тихо спросила Забава, и я невольно вздрогнула.

Покосилась на русалку и криво ухмыльнулась:

– О чём мне жалеть? Это моя работа! Конечно, Тремдиш не ближний свет, но зато денежки посулили хорошие…

– Я не о деле, – нетерпеливо отмахнулась Забава и, склонившись ко мне, прошептала: – Жалеешь, что оттолкнула Генриха? Ты же любишь его…

– Я не отталкивала! – прошипела я и невольно вдавила в пол педаль газа: машина взревела и рванулась вперёд так, что деревья на обочинах превратились в зелёные стены. – Это он сжёг документы и расторгнул нашу помолвку! Я не нужна инститору, да и он мне не нужен!

– Ну да, ну да, – иронично покачала головой Забава. – Он тебе настолько не нужен, что готова разбиться? Куда так несёшься? – Я скрипнула зубами и с усилием потянула стопу на себя, зелёные полосы в окне снова приняли очертания деревьев. Забава вздохнула: – Генрих наверняка считает, что у тебя фобия, связанная со свадьбой. Ты ведь столько раз стирала память Вукуле…

– Забава, прекрати, – простонала я. – Чего ты добиваешься?

– Чтобы ты призналась себе, настолько тебе дорог Генрих! – неожиданно рявкнула русалка. – Ты же сама себя мучаешь. Подумай: разве стал бы Генрих заморачиваться с этими документами, если бы ты была ему не нужна? А? Ему что, делать нечего? Прикинь, сначала поднять на уши Комитет, чтобы доказать своё право называться твоим женихом, а потом за секунду сжечь все плоды своих усилий… Зачем?! Чтобы тебя подразнить? Не кажется тебе, что это немного… чересчур?

– То есть, – сердце дрогнуло, и я прошептала: – Ты считаешь, что инститор реально собирался жениться на мне?

– Нет, блин! – рассмеялась Забава. – Он нереально хотел жениться! Ну ты даёшь, подруга! Прикинь, мужик не прикасался к тебе, держал слово, которое дал твоему отцу… Как ты думаешь, Генрих просто волю тренировал? Думаешь, он не хотел тебя? Да я как помню, какие искры между вами летали, так самой аж хочется найти свою вторую половинку!

Я мрачно усмехнулась:

– Ага! Летают искры… синие! У меня едва сердце не остановилось, когда он сжёг те документы магическим огнём.

Голос оборвался, в носу стало мокро, и я невольно всхлипнула.

– Ты же знаешь, что Генрих жутко вспыльчивый, – миролюбиво произнесла Забава. – Наверняка, он уже жалеет о том, что сжёг документы. И о том, что напугал тебя синим пламенем. Но ты сама довела его, Мара. Во всём виноват твой строптивый характер!

В груди кольнуло, и я недовольно покосилась на русалку.

– Нет! – упрямо возразила я. – Во всём виноват Олдрик! Всё из-за него… Привет, я твой папочка! Через столько лет явился, и нате вам традиции. И сверху воздержание для полного комплекта! – Я всё больше распалялась: – Оно мне надо? Меня Лежка вырастил, инкуб мне больше отец, чем хранитель. А у того человека нет никаких прав, чтобы требовать от Генриха такое. Я, дрить твою за ногу, не послушная девственница, как Аноли! Эх, надо было прирезать старика, когда просил…

– Что?! – лицо Забавы вытянулось так, что я усмехнулась: – Ты же это несерьёзно?

Я вздохнула и переключила передачу: разумеется, несерьёзно! Придавить силой могу, даже окунуть в боль и ужас… Но пронзить мечом – нет. Тошнить начинает, стоит представить это. По спине пробежались мурашки: а вот нечто, что живёт во мне, не задумываясь сделает ещё и не такое! Я вспомнила седого Вукулу и окровавленный меч… Нельзя давать волю даймонии! А сила эта едва не вырвалась на свободу после выходки Генриха. Лучше быть одной, тогда никто не пострадает… И инститор в том числе.

– Всё, что ни делается – всё к лучшему, – уверенно проговорила я и покосилась на хмурое лицо русалки: – Честно, подруга! Свобода мне дороже всех парней на свете!

Забава хотела возразить, но я её перебила:

– А вот и Тремдиш! Смотри, там указатель…

Русалка прищурилась, разглядывая окрестности, я крикнула:

– Ей, Данья! Куда дальше?

Ведьма коротко всхрапнула и потёрла лицо, её опухшие от неудобного сна веки словно не желали подниматься.

– Прямо пока, – прохрипела она. – До главной площади, а потом покажу…

– Что? Где я? – встрепенулся Лежик: кажется, и инкуба сморило долгой дорогой, даже хвалёная тошнота отступила.

– Кто здесь? – изображая испуг, подхватила я.

Забава невольно рассмеялась, Лежка насупился, а ведьма усиленно потёрла глаза. Домов становилось всё больше, но даже вдалеке я не смогла заметить ни одного высокого здания. Похоже, Тремдиш не поднялся выше третьего этажа. Даже главную площадь, которая была похожа на огромный масляный блин, окружали двухэтажные особняки. Данья махнула рукой в сторону одной из узких улочек, разбегающихся от сверкающего жёлтой плиткой «блина» в разные стороны, и я послушно свернула туда.

Мы остановились рядом с весёлым домиком, больше всего напоминающим пузатого жизнерадостного поросёнка: весь ярко-розовый, с круглыми окошками и «копытцами» лавочек в небольшом дворе. Лежик растерянно ходил вокруг клумбы в форме сердечка, а Забава со знанием дела осмотрела огромный дуб с вырезанными на коре многочисленными знаками «плюс», соединяющими одинокие буквы.

– О! – заметив её интерес, понимающе улыбнулась Данья. – Это волшебное дерево!

– Живое? – насторожилась я и на всякий случай отступила на шаг: вдруг это родственник дубов из Рощи, схватит ещё за ноги корнями…

– Дерево влюблённых, – щурясь от удовольствия, продолжила Данья. – Пара, которая оставит на его коре свои инициалы, навеки соединится в своей любви! Если я поставлю между ними «плюсик», конечно… – Я невольно вздрогнула, заметив пару «минусов», а ведьма повернулась к Лежику, который с удовольствием вдыхал сладкий цветочный аромат, и добавила: – И клумба тоже волшебная… Одинокие сердца сажают на ней зёрнышко, а цветок я потом добавляю в любовное зелье.

Лежка с ужасом отшатнулся и закашлялся, я почесала кончик носа и задумчиво пробормотала:

– А неплохо ты зарабатываешь, раз домина такой…

Забава пихнула меня локтем в бок и шепнула:

– Может, и тебе переквалифицироваться, а? Подучись у Даньи, пока мы здесь!

Я брезгливо скривилась:

– Не по мне это всё… Уж прости! Волосы дыбом от всех этих няшностей.

– Конечно, – обиженно буркнула Забава: – По тебе только ужасы, кровь и кишки…

– Кишки – это хорошо, – хищно ухмыльнулась я, делая вид, что рассматриваю живот русалки. – Мясо! Свежее мясо…

Забава сделала испуганный вид и спряталась за спину Даньи:

– Не ешь меня, страшная ведьма! Я тебе ещё пригожусь! К тому же, говорят, русалки пахнут рыбой! А рыба не мясо…

Лежик осторожно понюхал её волосы и покачал головой:

– Враньё!

– Проголодались? – с сочувствием уточнила Данья, принимая наше дурачество всерьёз. – Проходите в дом, я сейчас что-нибудь приготовлю.

Через полчаса перед нами стояли широкие чашки сладкого чая, а стол ломился от огромного количества пирожных и конфет. Я обвела унылым взглядом всё это цветастое великолепие, и в животе громко заурчало. Так, словно мой организм предупреждал, что уже заранее готов слипнуться. Я простонала:

– А мяска у тебя нет?

Выражение лица у Даньи стало несчастным, я невольно вздохнула и нехотя цапнула пирожное, единственное, на котором не было цветочков. Лежка убрал руки со стола и проговорил тоном умирающего:

– Я же на диете!

– Зачем? – искренне удивилась Данья, и я подавилась от смеха, а Забава сочувственно похлопала меня по спине.

– Лежик всегда на диете, – пояснила она и тихо хихикнула: – Но если мы отвернёмся, половина пирожных таинственно исчезнет!

Инкуб гордо сделал вид, что не услышал этих слов. Осторожно покосился на полные тарелки и поморщился, на белоснежном лице появился ужас перед калориями, словно те готовились наброситься на него и задавить количеством. Данья виновато улыбнулась и пододвинула к нему чашку с чаем, но Лежик отшатнулся так, словно ведьма предложила любовное зелье. Я усмехнулась: подозреваю, что брат так и подумал.

– Пойдём, страдалец! – решительно поднялась я. – Поищем симпатичный ресторанчик…

– Так скоро же стемнеет, – возразила Данья.

Я покосилась на ещё светлые окна и пожала плечами:

– Время детское, даже восьми нет.

Ведьма мягко улыбнулась и пояснила:

– В Тремдише рабочий день до пяти, редко кто работает до шести. А в это время люди уже ложатся спать.

Я недоумённо обернулась:

– И что? У нас ресторанчики работают допоздна, а некоторые и всю ночь.

Данья слегка поморщилась:

– Так то столица! Можете зайти в магазин на главной площади, он работает аж до девяти…

– Уже что-то, – проворчала я и, передёрнув плечами, недовольно покосилась на перламутровые обои и золотые подушки на диване в виде сердечка. – А гостиница в Тремдише есть?

– А чем вам у меня не нравится? – обиженно уточнила Данья. Ведьма надула пухлые губки и резко добавила: – Есть одна, но там вам будет неудобно…

– Почему? – подал голос Лежик.

Данья скривилась и искоса глянула на инкуба:

– Это очень старое здание, бывший замок Тремдишей. Там очень сыро, ведь он построен в овраге, на окраине города… Жёсткие кровати, каменные полы, перебои с электричеством. А ещё говорят, что там есть привидения!

– Круто! – аж подпрыгнула Забава. – Никогда не видела привидений! – Но тут же приуныла: – А вот жёсткие кровати – это плохо! Всё тело будет болеть…

Я хмыкнула:

– С чего бы? Ты же не спишь по ночам! Так и скажи, что тебе приглянулось деревце во дворе. И это хорошо, кому-то надо остаться и охранять Данью.

Забава оживилась и пододвинулась к молодой ведьме:

– Я бы могла расположиться на том дубе, чтобы наблюдать за всем, что происходит. Ведь сверху видно всё! Можно, да? А у тебя много посетителей? Мужчин, я имею в виду…

Данья растерянно моргнула и посмотрела на меня, взгляд её стал жалким:

– Но почему вы уходите? Я приготовлю вам лучшие комнаты и мягкие кровати! Вы обещали защитить меня…

Я перебила ведьму:

– А ещё взялись найти твою подругу, а сидя дома это сделать затруднительно. Не волнуйся! Забава позаботится о тебе: русалке не нужно спать, и это наше преимущество. А мы с братом переночуем в гостинице, а утром вернёмся. – Я повернулась к сияющей подруге и кивнула: – Если что – сразу звони!

Лежик уже несколько минут нервно топтался у двери, явно желая поскорее покинуть опасно-сладкое обиталище Даньи, да и я не горела особым желанием оставаться здесь, поэтому подхватила свою сумку и решительно направилась к выходу. Лежик с опаской обошёл яркую клумбу и забрался в машину, а я покосилась на толстый ствол дерева и замедлила шаг. Что-то не давало мне покоя, словно маленький звонкий сверчок за печкой, привлекало внимание, и я подошла к дереву, провела пальцами по шершавой коре, израненной ножом. Сколько же людей соединила Данья! Какие-то надписи уже потемнели от времени, иные были совсем свежи… Но что же мне не даёт покоя? Я задумчиво понюхала пальцы, от которых исходил аромат свежесрезанной стружки.

– Мара, ты идёшь? – напряжённо уточнил Лежик.

Я пожала плечами и направилась к машине.

– Поезжай в гостиницу, – попросила я брата. – Мой кошелёк у тебя, оплати ночлег и закажи нормальный ужин. А я прогуляюсь немного, да послушаю город…

Инкуб понимающе кивнул:

– Только не заслушивайся допоздна, а то здесь ведьмы пропадают…

– После помолвки, – усмехнулась я и подмигнула: – А ты в курсе, как я к этому отношусь!

– Да уж, – фыркнул Лежик. – Не завидую несчастному, который рискнёт сделать тебе предложение! Если сразу не прибьёшь, так Генрих потом допинает…

Сердце замерло на миг, и я проворчала:

– Вот обязательно было о нём сейчас вспоминать?

– Вот обязательно было доводить мужика до белого каления? – подхватил Лежик.

Инкуб посмотрел на меня так сочувственно, что я ощутила першение в горле и резко отвернулась.

– Кстати, о помолвках, – не глядя на брата, нарочито весело проговорила я, – ты уж постарайся никого тут не подцепить! А то меня потом твои жёны живьём сожгут!

И, помахивая сумкой, энергично пошагала по улице. Рёв автомобиля растаял позади, и я, мазнув взглядом по высоким заборам и закрытым окнам, замедлила шаг. Небо немного потемнело, лиловые оттенки заструились по стенам молчаливых домов. Звук моих шагов отдавался эхом, и я старательно прислушивалась, но не могла расслышать даже намёка на людские голоса. Такое ощущение, что город был совершенно пуст, хотя в это время в столице жизнь только начиналась… По спине поползли мурашки. Я уже пожалела, что решила прогуляться.

Краем глаза заметила некое движение и быстро оглянулась, но это оказалась лишь тощая разноцветная кошка. Та испуганно сверкнула круглыми глазами, словно впервые увидела человека, да исчезла за углом. По какой-то причине я бросилась следом за животным и столкнулась с кем-то. Ударившись лбом и коленом, отлетела к стене.

– Дрить твою, – простонала я, прижимая ладонь к ноющему лбу.

– Вы в порядке? – услышала в ответ приятный мужской голос. – Вы так быстро бежали… Вас что, преследуют?

Невольно хмыкнула и прогнусавила:

– Скорее это я преследовала.