У Кости с рождения одна нога была, точно мертвая, едва шевелилась. До поры до времени он не придавал этому значения. Он рос вместе с другими ребятами, и, когда они бегали на двух ногах, он крепко держался на трех, костыли ему не мешали. Но с годами Костя становился взрослее, и костыли стали ему мешать. Все ребята уже провожали девчонок, а он ходил один, поскрипывая двумя постылыми спутниками. Костя вырос красивым, крепким юношей, но стал задумчивым и грустным, и с каждым днем все сильней замыкался в себе, словно решил отгородиться от всего мира. Он давно уже любил Настю и, глядя на нее из окна своего дома, думал: «Какая же она красивая, я бы женился на ней, если бы не костыли. Но разве ей нужен калека?» Он думал о ней каждый день и мучился. Но в глубине души он верил, что, в конце концов, она поймет, что он тоже человек, ничему человеческому не чуждый, хотя все, кроме него, слишком легко об этом забывали. Увидев ее в обществе Семена и Михаила, он закрылся в своей комнате и, уткнувшись в подушку, заплакал от безысходности, проклиная свои костыли.

А над деревней пламенеющим закатом солнца красовалось июньское небо. В теплых струях воздуха ощущалась радость, исходившая от юных сердец.

Увидев Настю с двумя ее ухажорами, ребята захлопали в ладоши.

– Наконец-то, сколько можно ждать? – воскликнула Любаша, – Адик уже успел наловить рыбы, пока вы прохлаждались, сейчас будем уху есть.

На берегу горел костер, и огонь оранжевыми языками облизывал котелок, висевший над ним, вокруг которого суетился Адик. Недалеко от костра расположились Вера и Любаша, а Шурочка прогуливалась по берегу с мечтательным видом, и вся светилась от счастья.

Вдруг Михаил бросился в воду и поплыл на середину реки. Отплыв от берега, он крикнул:

– Кто самый смелый? Плыви за мной!

– Ты думаешь, что ты у нас самый храбрый? – отозвалась Настя и, не задумываясь, кинулась в воду.

– Ребята, не заплывайте далеко, это опасно! – крикнула Шурочка.

Но Настя чувствовала себя в воде, как рыба, и очень быстро настигла Михаила.

– Ты плаваешь, как Русалка, – сказал он, – давай на перегонки к берегу.

– Ты проиграешь, – ответила Настя.

– А если выиграю, ты меня поцелуешь?

– Вот еще выдумал.

– Ну, хотя бы в щечку, договорились?

– Ладно, все равно проиграешь.

Шурочка стояла по колено в воде, наслаждаясь прохладной водой, и с нетерпением ждала их возвращения. Семен присел рядом с Верой и Любашей. А Адик, забыв про свою уху, бегал по берегу, размахивая руками, и кричал, подзадоривая пловцов. Настя оказалась победительницей в этом соревновании и радовалась, словно ребенок. Михаил скривил губы от досады, что лишился ее поцелуя. Еще некоторое время они, точно дети, громко смеялись и плескали руками воду друг на друга. Адик, довольный победой Насти, вернулся к костру, а Семен, пристально наблюдавший за происходящим, наклонился к Вере и шепнул ей на ухо:

– Как же ты терпишь все это? Или у вас все кончено с Михаилом? Он же откровенно волочится за Настей, или ты его больше не любишь?

Вера опустила глаза, и румянец растекся по ее щекам.

Когда Михаил и Настя вышли из воды, ужин был уже готов. Он представлял собой наваристую уху в чугунном котелке и картошку в мундире, запеченную на костре, а еще свежее молоко и вареники с земляникой, которые приготовила Клавдия для Шурочкиных друзей в честь ее дня рождения. Вечер был чудесным. Вода в речке подернулась небольшой рябью и словно дремала на закате дня, а легкий ветерок приносил ее свежий вкус и ароматный запах еды, казавшейся всем присутствующим необыкновенно вкусной.

Весь вечер Адик посматривал на Веру странным взглядом, он шутил, как всегда, и был игриво настроен. Он откровенно ухаживал за ней, а она не отрывала глаз от Михаила, который делал вид, что не замечает ее.

– Ребята, как хорошо вы плаваете, я от души завидую вам, – сказала Шурочка, – Настя, ты, как Русалочка, а ты, Миша, как рыбка.

– Да уж, рыбка, скорее акула, – сдерзил Семен, – гляди в оба, Настя, сожрет тебя и глазом не моргнет.

Все рассмеялись, кроме Веры.

– Пойду, прогуляюсь по берегу, – тихо сказала она.

– Я с тобой, – поднялась Любаша, отряхивая юбку от песка.

Они пошли по самому краю берега, их ноги легко погружались в песок, и вода тут же ласково облизывала их.

– Да не убивайся ты так, – сказала Любаша, взяв Веру под руку, – ты же знаешь, что он ни одной юбки мимо себя пропустить не может. Забудь ты его, он не стоит тебя. Ты такая хорошая, красивая, добрая. Посмотри лучше на Адика. Вон он как вьется около тебя. Уж он-то на руках носить тебя будет.

– Нет, Любаша, не нравится он мне. Да и что за имя у него – Адам? Вот и прозовут нас люди – Адам и Ева, насмешка какая-то. Да и ноги у него кривые. Родятся у нас дети – кривоножки и станут проклинать нас за это.

– Фу, какие глупости ты говоришь. Главное, чтоб верный был, да любил бы тебя одну. А этот, твой Мишенька, будет гулять до самой смерти. Не зря же люди говорят, что горбатого могила исправит. Зачем тебе такой?

– Ничего ты не понимаешь, подружка, я люблю его, люблю безумно, ушла в любовь, точно в омут с головой, и ничего не могу с собой поделать. Знаю, что гуляет, а все ему прощаю, лишь бы не бросил меня.

За разговором девушки не заметили, как сзади к ним подкрался Адик. Он игриво подхватил Веру своими сильными руками, точно ребенка, и поцеловал ее в обе щеки звонкими поцелуями.

Любаша с улыбкой смотрела на них и думала: «Как же ты ошибаешься, Верочка, вот он бы сделал тебя счастливой, он уже сейчас тебя носит на руках». Непроизвольно, переведя взгляд на Михаила, она увидела, что тот, весь бледный, как полотно, не сводит глаз с Адика и Веры. Ее губы скривились в злорадной улыбке и прошептали: «Так тебе и надо».

В это время Настя беседовала с Шурочкой. Шурочка рассказывала подруге о случайной встрече с Платоном на кладбище, о том, что он спас ее от змей, и, что они уже поцеловались.

– Так почему же ты не пригласила его на день рождения? – спросила Настя.

– Я пригласила, но он отказался. Он такой стеснительный. Но завтра мы пойдем гулять вдвоем.

– Шурочка, ты не обидишься, если я сейчас уйду?

– Куда?

– К Косте. Он сейчас совсем один, и я чувствую, что ему плохо, – на минуту Настя задумалась.

– А как же Михаил?

– А что Михаил? У него есть Вера.

– Но мне кажется, что он любит тебя.

– Ты ошибаешься, Шурочка, не любит он никого. Девушки для него, точно книги, пролистал одну и тянется к другой, третьей, пятой, десятой. И глаза у него пустые. А у Кости в глазах какое-то внутреннее сияние, что-то его преображает, понимаешь?

– Да, он красивый.

– Он не просто красивый, он единственный, другого такого нет.

Настя поцеловала Шурочку и осторожно, чтобы никто не заметил, исчезла, будто растворилась в воздухе.

Костя сидел на крыльце возле своего дома. Спрятавшись за деревом, Настя какое-то время стояла молча, всматриваясь в его лицо. Широкое лицо, прямые брови, черные длинные ресницы и чудесные темные глаза, а веки почти всегда приспущены, будто скрывают его мысли.

– Кто здесь? – неожиданно прозвучал его голос.

Настя очнулась от задумчивости, и, оказалось, он внимательно смотрит на нее, как она рассматривает его. Минуту он смотрел ей прямо в глаза настороженным взглядом, не то чтобы с изумлением, скорее испытующе. Потом спокойно перевел взгляд на своего кота, расположившегося на коленях хозяина, и, погладив его пушистую шерсть, произнес:

– Присоединяйся к нам. Хочешь, я угадаю, зачем ты пришла?

– Хочу, – с улыбкой ответила Настя.

– Адам, как всегда, наловил рыбы, угадал?

– Угадал.

– И ты утащила рыбку, чтобы угостить моего кота?

– Нет, сейчас не угадал. Мне просто захотелось посидеть с тобой на крылечке и поболтать о том, о сем.

– О чем же?

– Костя, я, наверное, скоро уеду в город. Я решила стать артисткой.

На мгновение ей показалось, что глаза его наполнились слезами. Но, когда он повернул к ней свое лицо, на нем сияла улыбка. Настя мысленно тряхнула себя за плечи – не выдумывай лишнего!

– Я рад за тебя, ты молодец, ты знаешь, чего ты хочешь, и ты храбрая. Я уверен, что у тебя все получится.

Настя смотрела на него широко раскрытыми глазами и думала: «Что со мной происходит? В человеке, который столько лет был просто другом, увидеть вдруг мужчину, желанного мужчину». И мысль эта ничуть не была противна ей. Она видела не только красивые черты лица, но своеобразную личность. Он что-то говорил, а она смотрела на его ярко-очерченные губы, не слыша слов, слетающих с них. Вдруг Костя осторожно сжал ладонями ее худенькое личико, улыбнулся ей так ласково и нежно, что она, в свою очередь, стиснула его руки, будто старалась впитать в себя его любовь. Она не могла говорить, сердце ее замерло, и их губы слились в длительном горячем поцелуе. Некоторое время они сидели лицом к лицу так близко, что каждый ощущал дыхание другого, и каждому из них показалось, что он видит другого впервые. Потом, словно очнувшись от сна, она тихонько произнесла:

– Костя, мне пора домой.

Перед тем, как открыть свою калитку, Настя встряхнулась и зашла в дом спокойной, безмятежной, уверенной в себе. Бабушка уже спала глубоким сном. Настя тихонько, на цыпочках, прокралась в свою комнату. Остановившись у зеркала, она внимательно заглянула в него и, увидев там свое отражение, решительно произнесла:

– Поцелуй – подобие молнии, страсть – подобие грозы, они налетают, а затем все успокаивается, как природа после бури, и жизнь течет по-прежнему. Не смотря ни на что, я не отступлюсь от своей мечты. Я должна уехать, и, чем быстрей я уеду, тем будет лучше и для меня, и для Кости.

После того, как Настя ушла с речки, ребята еще некоторое время наслаждались теплым летним вечером, доедали уху и вареники и хохотали над шутками, которые просто сыпались с уст Адика. Потом Адик пошел провожать Веру и Любашу, а Семен с Михаилом задержались на берегу.

– Если ты собрался к Насте, то только через мой труп, – решительно заявил Семен.

– Опять будем драться? – Михаил сжал ладони в кулаки.

– Я готов, – огрызнулся Семен, приготавливаясь к нападению соперника.

– Да успокойся ты, не буду я с тобой драться. Сегодня я иду к Верке. Как-то странно она вела себя с Адиком, уж не собралась ли поменять меня на него?

– Ну и гад же ты! Определись, наконец, кто тебе нужен – Вера или Настя?

– А это, друг, не твое дело. С Веркой мне хорошо, но она уже моя, а Настя – другое дело. Ее добиваться надо, и я обещаю тебе, что добьюсь, Настя будет моей.

Дружески похлопав Семена по плечу, Михаил зашагал в ту сторону, где жила Вера.