Второй мерзвец, как и девочка, ошарашенно замерли, глядя на меня и медленно опускающуюся на землю мертвую тушу. В глазах девочки сверкнул огонек надежды, а вот ее мучитель быстро справился с первым шоком и выхватил из-за пояса небольшую, странную, загнутую металлическую штуку и направил на меня.

Я напряглась всем телом, ожидая какой-нибудь гадости. Вражина заговорил на резком, лающем языке, явно приказывая, угрожая этой штуковиной. Наверное, мое недоумение его оружием он принял за замешательство и опрометчиво шагнул ко мне. Я мгновенно ушла в сторону и, сделав резкий выпад, вонзила меч ему в грудь. В последнюю секунду увидела, как девчонка пихнула его под руку, раздался оглушительный звук, мимо меня что-то «вжикнуло» и впилось в столб, возле которого лежал мальчик. В стороны брызнули деревянные щепки, но ими никого не задело. Я проверила второго убитого – глянула в его стекленеющие удивленные глаза и плюнула ему в лицо, выразив презрение своего народа к таким как он. Женщины священны. Ни один мужчина не может безнаказанно причинять им вред или боль – вот главная заповедь стерхов.

Девочка, приглушенно всхлипывая, со страхом смотрела на меня. Я медленно подошла к ней и, положив ладонь ей на лоб, сосредоточилась, чуть-чуть приоткрывая блоки и выпуская тонкий силовой ручеек. Считать ее знания об этом мире и перенять ее язык много времени не заняло, всего несколько мгновений, но у меня снова закружилась голова и, судя по теплому ручейку под носом, я заплатила за знания кровью.

Медленно опустила руку и устало подошла к недвижимому мальчишке. Прислушалась и, почувствовав его дыхание, биение его маленького отважного сердечка, я облегченно выдохнула. Девочка приблизилась ко мне и неуверенно присела рядом, одной рукой придерживая на груди концы разорванной рубашки, другой нежно погладила по щеке мальчика. Затем оглядела трупы и горько разрыдалась, уткнувшись в спину брату.

Она вздрагивала всем телом, казалось, оплакивая весь мир, а не тот ужас, который только что пережила. Я пересела к ней поближе и гладила по спине и волосам, пытаясь успокоить, и очень удивилась, когда она вскоре крепко меня обняла и, уткнувшись в шею, зарыдала еще горше. Бедная девочка, такая малышка, а уже столько горя перенесла.

Тем временем, пока она выплескивала свою боль, я гладила ее по худенькой вздрагивающей спинке и перебирала полученые от нее знания. Обычные люди, Маша и Миша, брат и сестра. Из обрывочных сведений, которые постепенно укладывались у меня в голове, следовало, что насильники, как Маша их определила, немцы, приехали вчера под вечер, собрали в общем деревенском амбаре женщин и стариков и заперли, ожидая каких-то партизан. Что это за люди, партизаны, я не совсем поняла, но вот что эти немцы ужасные люди, я уже сама убедилась. Девочкина поверхностная память, которой я воспользовалась, являла настолько страшные события и свидетельства зверств этих самых немцев, они же фрицы, фашисты, захватчики и прочее, что я с трудом поверила.

Мать спрятала детей в погребке, прежде чем ее утащили в амбар. Мишу и Машу нашли потом и решили «поиграться» с девчонкой. Доигрались! Темный Шассе, куда же я попала на свою голову?! Ушла от одной войны, а попала на другую, да без магии словно новорожденный щенок. Куда теперь идти и где переждать до полной луны? Шассе, как я брошу этих детей одних?! Даже человеческих детенышей нельзя бросать в беде, они ни в чем не виноваты. Пока я прикидывала и так и сяк, пытаясь найти приемлемое решение, девочка успокоилась и, отстранившись от меня, хриплым от слез голосом заговорила:

– Спасибо вам, добрая тетенька, я даже не знаю, что бы они со мной сделали, если бы не вы!

Бледненькая, напуганная, она сумела взять себя в руки, и предупредила:

– Надо схоронить трупы, а то, если их тут найдут, сожгут всю деревню, я слыхала, немцы всегда так делают. – Я с трудом осваивала и понимала, о чем девочка говорила, но с каждым словом мне становилось легче. – Их начальник, лейтенант Клюгге, сволочь белесая приказал закрыть всех наших в амбаре колхозном и ждет, когда партизаны придут, а если не придут, то всех сожгут и нашу мамку…

Дикими, светящимися от ужаса глазами она смотрела на меня и про «нашу мамку» еле слышно выдохнула. У меня волосы на затылке встали дыбом и в груди родилось рычание. Маша, закрыв лицо руками, медленно раскачивалась, ссутулив худенькую спинку. Рядом зашевелился Миша, открыл глаза и, увидев сестру и меня, тоже тихо заскулил, уткнувшись ей в колени. Мне и самой хотелось выть: неужели и здесь тоже только смерть, боль и ненависть? Внезапно невдалеке раздалось странное рычание и громкий шум. Дети, словно зверьки, напряглись, прижались ко мне и прошептали:

– Немцы!

– На мотоциклах и грузовике…

Последние предположения выдала Маша, со страхом заглядывая мне в лицо. Покопавшись в ее знаниях, я нашла, что такое мотоциклы и грузовик. Такие железные машины. И с облегчением отметила, что ее память уже почти слилась с моей и я без особых проблем могу проводить некоторые сравнения и находить объяснения тому, что мне непонятно или неизвестно об этом мире, называемом Земля. Жаль, что она еще маленькая и мало знает. Я отстранила детей от себя и, встав уже на более-менее твердые ноги, быстро оглядела сарай в поисках удобного места, затем под напряженное молчание детей с трудом перетащила туда сначала одного, потом другого мужчину, завалила сеном. Присыпала испачканное кровью сено свежим, перевела дух и, выглянув во двор и не заметив пока ничего подозрительного, повернулась к ребятишкам, пристально следившим за каждым моим движением. С трудом пока выговаривая незнакомые слова, приказала:

– Быстро в дом, одеваться теплее и брать еды на всякий случай, мы уходить в лес.

– Но как же мамка наша и другие, ведь их сожгут там? – Мальчик со слезами на глазах смотрел на меня, а я не знала, что ему ответить.

– Пока не знать, но потом выяснять, Миша, пока только в лес, прятать вас. Ты мужчина, должен хранить сестру, как и до этого. Я думать, что делать дальше.

Главное для них сейчас – надежда и какое-нибудь занятие, чтобы ужас и отчаяние не захватили сознание. Ребята ринулись в дом, а уже через несколько минут мы бежали прочь от него. Забравшись поглубже в лес, но так, чтобы можно было наблюдать за дорогой, ведущей к деревне, мы несколько часов просидели в кустах. Ребятишки вначале пытались задавать мне вопросы или предлагали способы спасения деревенского люда, но я выразительно глянула на них – и оба, разом замолчав, обиженно засопели. Потом осторожно поинтересовались моим именем и ушами, разительно отличающимися от человеческих. Чего мне скрывать свое имя, поэтому назвалась. А уши здесь лучше действительно спрятать. Сняв тонкий шейный платок из синего полотна, вышитый моей матерью белыми цветами, повязала на голову и спрятала концы под косой.

Мысли вяло перепрыгивали с одного на другое. Я все никак не могла прийти к окончательному решению, что делать дальше. Тем временем мальчик потихоньку начал отщипывать кусочки хлеба от каравая, лежащего в узелке рядом с ним. Ну да, давно сидим, голодные и уже порядком продрогшие. Наскоро перекусив с детьми, я решилась оставить их здесь и пойти разведать, что творится в деревне, как вдруг услышала едва уловимый шум – кто-то крадется по лесу. Потянув носом, ощутила присутствие людей неподалеку, не менее пяти отдельных запахов. Нас окружают, я снова добыча! Стало страшно: с пятью мужчинами я могу и не справиться, но выбора нет. Приложив палец к губам, взяла обоих детей за руки и, вытащив из кустов, которые теперь для меня скорее ловушка, чем укрытие, подвела их к огромному дереву с толстым, расщепленным пополам стволом и, приткнув детей к нему, прошептала, близко приблизив к ним свое лицо:

– Будет возможность, бежать отсюда дальше, я догонять потом!

В детских глазах плескался страх вперемешку с отчаяньем и наивным упрямством. Заметив, что Маша отрицательно мотает головой, я нахмурилась и шикнула:

– Да, бежать, не спорить, беречь брата!

Девочка, прижав Мишу к себе, продолжала упрямиться:

– Я подсоблю, у меня есть пистолет того фрица, которого вы убили. Мы не побежим и не бросим вас одну помирать.

Я во все глаза смотрела на эту человечку – маленькую, но смелую и преданную. Соотнося знакомство с людьми-иномирцами и прошлые встречи с ними в своем мире, я приятно удивилась. С теплотой и облегчением подумала: «Значит, хотя бы в этом мире добро, преданность, благодарность и другие высокие и прекрасные чувства разумных не исчезли!» Стало чуть легче дышать, боль и тоска после вчерашней бойни в моем мире немного отпустила, позволив сделать глубокий, очищающий душу вдох. Улыбнулась уголками губ и согласно кивнула.

Понятие «пистолет» и другое страшное оружие этого мира мне далось очень тяжело. Я долго копалась в памяти девочки, чтобы окончательно прояснить их значение и опасность для меня. В любом случае девочка защищена этой металлической штуковиной. Шум надвинулся, хотя дети не слышали ни звука, да и я со своим звериным чутьем практически только по запаху определяла местонахождение невидимых людей. Возможно, их больше, чем пятеро, если кто-то из них с подветренной стороны от меня. Сейчас главное – выжить и на этом надо сосредоточиться. Из-за деревьев показались трое мужчин и плавной, скользящей походкой двинулись в нашу сторону. Я внимательно осмотрела ближайшие заросли и выявила еще двоих, подходивших с боков. Все или не все? Если не все, нам конец, но так хочется жить!

* * *

Внимательно наблюдая за будущими противниками, я отчетливо понимала, что не справлюсь с ними, даже если бы их было вполовину меньше. Если бы не их запах, я была бы твердо уверена, что это не люди, а подобные мне. Слишком плавные, выверенные движения, как у животных, цепкий, осторожный, изучающий взгляд, да весь их вид просто кричал, что передо мной хищники! Хищники в человеческом облике. Целых пять довольно крупных мужчин, коротко стриженых, в зеленоватой одежде и высоких грубых сапогах. Все обвешаны оружием, закрепленном на широких кожаных поясах, заткнутом за голенища, висящим на мощных плечах. Много оружия, как знакомого мне колюще-режущего, так и похожего на металлические штуковины, одну из которых в руках держала трясущаяся от страха Маша.

Я чуяла детский страх, а вот, судя по мужчинам, они хоть и насторожены, но вполне спокойны. В глазах некоторых из них настороженность сменилась легким удивлением при взгляде на меня, но не обманывалась: эти хищники всегда наготове, чтобы сделать смертельный для их жертвы прыжок. Я медленным движением выдвинулась вперед и, носком ноги очертив на лесном опаде полукруг, отвела ее немного в сторону, вставая в боевую стойку. Меня не зря учили защищать себя и своих хранимых, я справлюсь, должна. Также медленно, под внимательными мужскими взглядами я обнажила клинок и кинжал и приготовилась к нападению. Со стороны могло показаться, что я просто стою с оружием в руках, но это было обманом, рассчитанным на неумелых обывателей. Этих пятерых мое внешнее спокойствие не обманет и не введет в заблуждение.

Стоящий напротив смуглый, черноволосый человек с яркими зелеными глазами и шрамом, пересекающим правую щеку, без резких движений приблизился ко мне на опасное расстояние. Я слегка выставила клинок, давая понять, что ближе подходить не стоит и ждала его дальнейших действий, вернее, приготовилась предупредить. Краем глаза старалась не выпустить других из поля зрения. Его хрипловатый голос наждаком прошелся по моим натянутым нервам:

– Не бойся, девочка, мы не тронем вас, опусти оружие и, как только ответите на наши вопросы, мы уйдем!

Расслабиться я себе не позволила, молча смотрела на него и – ситуация изменилась благодаря Мише, выпалившему:

– Дяденьки, вы партизаны, да?

Чернявый скосил взгляд на мальчика, не выпуская меня из виду. Весело хмыкнув, чуть помедлил, подбирая слова, и ответил:

– Так и есть, малец, мы отбились от своих и теперь ищем местных партизан, чтобы к ним присоединиться.

Мишка немного помолчал и доверчиво, с надеждой, со слезами в голосе продолжил:

– В деревне немцы, дяденька, они тоже ищут партизан. А если до ночи не сыщут, сказали, сожгут всех, кого в амбаре закрыли. Тама все наши, деревенские. И мамка наша тоже тама. И ее тоже сожгут, если партизаны не придут.

Про мамку он говорил сквозь рвущие душу рыдания. Я сразу отметила, что мальчик не оставил равнодушным ни одного из мужчин. Все нахмурились и до хруста сжали кулаки, но при этом все также, без лишних движений и пристально глядя на меня. Я про себя ухмыльнулась: меня эти хищники как-никак, а опасаются и принимают за достойного противника. Надеюсь! Хотя внешнее проявление сочувствия детскому горю меня впечатлило, я решилась снова воспользоваться силой, потому что должна быть твердо уверена в этих людях и их намерениях.

Пока я раздумывала, Миша успел поведать заинтересованным слушателям о наших злоключениях и под грозный шепот сестры, тщетно пытавшейся запретить братцу болтать, рассказал им о том, что я убила не состоявшихся насильников сестры. Я похолодела от их изучающего и немного изумленного взгляда, которым они дружно осматривали мою фигуру, белоснежно-седую косу, руки с грозным оружием. Наверняка они видели не охотника и хранительницу стерхов, а всего лишь молоденькую девушку, причем, по меркам людей, я была невероятно красивой.

Время утекало сквозь пальцы, и я решилась: приоткрыла магический заслон и, заткнув клинок за пояс, растопырила пальцы и направила в сторону «дяденек», чтобы направленным действием заклинания захватить их. У меня получилось, слава Великой Богине, впервые получилось заклинание подчинения! Но и отдача от пятерых сильных противников была слишком ощутимой. У меня кровь хлынула носом, стекала на одежду, слабость разом накрыла и я, не удержавшись на ногах, упала на колени. Чернявый сделал движение в мою сторону, но я, резко вскинув голову, приказала: