Глава 9

Приступы гастрита преследовали меня практически ежедневно. Так моё похудение ради этой жизни в мире моды дало о себе знать. Я пила лекарства, назначенные мне терапевтом в поликлинике, и думала о том, стоит ли возвращаться в агентство. Дело было не только в заработанном гастрите, точнее, он меня практически не волновал и уж точно не остановил бы на пути к такой цели. Кроме того, я уже сбросила семь килограмм, учитывая, что я была и так достаточно стройной, сейчас моя чрезмерная худоба уже очень бросалась в глаза. Я была этому рада. Я нравилась себе такой, нет, я не страдала анорексией, хотя моя мама придерживалась другого мнения. Так почему же я снова задумалась о том, что мне не стоит более посещать агентство?

Во-первых, никакой съёмки у меня по-прежнему не было, что само по себе заставляло задуматься, а, во-вторых, конкурс. Я так была довольна собой в этом новом образе, да ещё и с профессиональным макияжем и укладкой. Я уже молчу о том, что была в туфлях своей мечты: дорогих, шикарных, утончённых! Меня запросто можно было выпускать на европейский подиум!       Даже Галина не удержалась. Она подошла ко мне в начале мероприятия и сказала:

– Боже мой! Оля! Замечательно выглядишь! Ты сама видишь, какой у тебя прогресс?

Я кивнула. Хотя слово «прогресс» мне однозначно не нравилось. Оно как бы говорило о том, что я эволюционировала как манекенщица в этом агентстве. А по факту я просто хорошо выглядела, потому что со мной поработали профессионалы. Думаю, что если в первый день моего визита в агентство я была бы в такой же одежде и макияже, то выглядела бы так же бесподобно. Чему я здесь научилась? При ходьбе всегда разгибать полностью колени? Да. Ставить ноги на одну линию? Да. Тому, что жизнь несправедлива? Определённо. Чему-то ещё? Вряд ли.

Несмотря на мой бесподобный образ, конкурс я не выиграла. Выиграла его девушка, на которой практически отсутствовало платье. Она была ростом около ста шестидесяти сантиметров! Как она вообще могла попасть в агентство? Мои знания, почерпнутые из журналов и телевидения говорили о том, что с ростом ниже ста семидесяти сантиметров о карьере модели и думать нельзя, и это рост для фотомодели, для манекенщицы нужен рост не менее ста семидесяти пяти сантиметров. Неужели всё это не имеет значение, а имеет только длина юбки? Я не видела в этом ничего, связанного с настоящей индустрией моды. Я читала старые Vogue, вдохновлялась образами, созданными Бальменом и Диором, смотрела на их манекенщиц, на их манеру позировать, и представляла себя на их месте. Но здесь, в нашем провинциальном городке всё было совсем иначе. Победительница конкурса при выходе на подиум не шла по одной линии как нас учили, и как принято в высокой моде, она останавливалась на каждом шагу и изгибалась так, что было видно её промежность. Я не могла понять, как такое вообще может быть на конкурсе красоты. Это было похоже на стриптиз. Нет, я не ханжа, и ничего не имею против стриптиза, но всему своё место, и я считала, что стриптизу здесь его совершенно нет. Но, как оказалось, я очень мало знала о конкурсах красоты.

Высокая мода была для меня искусством, я могла сравнивать её с работами великих художников, и стриптиз здесь выглядел для меня кощунственно. Но тут меня словно током поразило. Это не высокая мода, и ничего общего это агентство с ней не имеет. Оно создано для того чтобы провинциальные девочки могли почувствовать себя теми, кем они так мечтали стать. У нас в городе не отшивали и, скорее всего, никогда не будут отшивать прекрасные модели платьев великие дизайнеры. А что интересно зрителям? Им интересен стриптиз, который им преподносится как часть мира моды, то есть в более изысканной упаковке.

Если честно, я и не рассчитывала выиграть конкурс. Как я уже говорила, я считала себя серой мышкой в этом обществе, несмотря на то, что у меня были все внешние данные: и рост сто семьдесят семь сантиметров, и большие голубые глаза, и правильные черты лица. Но я понимала, что без умения преподнести себя, без доли наглости и разврата, без дорогой одежды меня, скорее всего, тут никто не заметит. Но я рассчитывала хотя бы на что-то. Каким же разочарованием для меня было, когда всех (абсолютно всех!) участниц конкурса наградили в той или иной номинации, а я осталась за бортом. Про меня просто забыли. Я не знаю, намеренно это было сделано или нет, но факт оставался фактом.

Из моих размышлений меня вывел телефонный звонок. Это была Галина. Она редко звонила.

– Да? – я сняла трубку.

– Оля, здравствуй! – сказала она в трубку, – на выходных у нас показ одежды Patrizia Pepe, ты участвуешь…

Я не поняла, это был вопрос или предложение, и на всякий случай сказала:

– Да.

– Приходи завтра на примерку в торговый центр «Армада» к пяти часам.

Мои сомнения снова развеялись. Ура! Меня заметили! Меня пригласили на показ! Наконец-то! Интересно, а он оплачивается? Ещё я по телевизору видела, что моделям оставляют одежду после показа! Наверное, мне тоже оставят! У меня будет одежда от Patrizia Pepe! С ума сойти…

Глава 10

На примерке был сам господин Андрей. Он громко делал распоряжения. Галины не было. Мне было неловко обратиться к нему напрямую. Я смущалась даже просто подойти к нему и поздороваться. Один его вид давал мне ощущение, что я не на своём месте. Мне всегда хотелось сказать ему, что он просто сноб, а не король местных красавиц, как он, скорее всего, считал. Но правда была в том, что решения тут принимал он, а не я. Я увидела знакомых девчонок, они все толпились у примерочной. Кристины не было. Значит, её не пригласили. Я прошла к остальным манекенщицам. Напряжённая обстановка чувствовалась сразу.

Я осмотрелась. Кругом была груда одежды. Манекенщицы постоянно переодевались. Господин Андрей смотрел на них и давал указания: «Слишком ярко! Наденьте на неё что-нибудь посветлее!», «Другое платье! Ей не подходят такие разрезы!», и девушки бежали переодеваться. Не было никакого шума, каждый был слишком увлечён тем, чтобы угодить господину. Я не могла понять, у него всегда такое возбуждённо-раздражительное настроение или это я всегда натыкаюсь на него в таком расположении духа.

Одежда была очень необычная: броская, но со вкусом и из очень качественных тканей. На некоторых девушках были интересные платья асимметричного кроя, я могла бы смотреть на это бесконечно. Вот это уже настоящая работа манекенщицы. Работать с маркой одежды известного бренда – совсем другой уровень. Безусловно, у меня никогда не было такой марки. Возможно, именно здесь одевались остальные манекенщицы. Я провела рукой по ткани, и подумала о том, что возможно эта одежда стоит того чтобы переспать с тем мужчиной из джипа. Настолько мне хотелось завладеть ею.

– Ты, – сказал мне господин Андрей, и я вздрогнула, – надень вот это! – и протянул мне костюм голубого цвета.

Разумеется, он не знал моего имени.

Я надела костюм в примерочной. Глубокий голубой цвет идеально подходит мне. Брюки были широкими, это показалось мне очень необычно по сравнению с тем, что сейчас носят, но очень понравилось. Ткань словно струилась по телу. В такой одежде я сразу приобрела другой вид. Теперь я тоже похожа на девушку из другого измерения, где существуют дорогие рестораны, качественная одежда и выходы на подиум. Я провела рукой по ткани. Мне казалось, что я никогда не прикасалась ни к чему более приятному. Однозначно, костюм очень мне подходил. Я медленно вышла из примерочной, боясь неосторожным движением повредить ткань.

Босс оглядел меня быстрым взглядом и сказал:

– Очень хорошо.

Я ещё раз посмотрела на себя в зеркало. Неужели мой образ понравился ему с первого раза? Я бы не удивилась, если бы он заставил меня переодеть ещё десяток раз. Но этого не случилось. Даже не знаю, рада я этому или нет. С одной стороны, мне сложно придумать, может ли что-то сидеть на мне лучше, чем этот костюм, а с другой стороны, я бы с удовольствием перемерила всю одежду этого магазина. Только желательно, в более приятной атмосфере. Снимать костюм не хотелось. Ко мне подошла продавщица магазина и сказала:

– Напишите Ваше имя и фамилию, я прикреплю к одежде.

Я написала. Снимая костюм в примерочной, я спросила у другой манекенщицы (кажется, её звали Олеся):

– А одежду нам оставят?

– В каком смысле? – она непонимающе посмотрела на меня.

Я сделала вывод, что ответ на мой вопрос слишком очевиден, раз Олеся даже не поняла как я могу такое спрашивать. То есть, либо очевидно, что «да», ведь это общая мировая практика, оставлять одежду манекенщице, либо, очевидно, что «нет», ведь нам даже за работу не платили, какая уж тут одежда?! Я решила не пускаться в объяснения, чтобы не выглядеть глупо и промолчала. Будь что будет. В любом случае, это для меня огромный шаг вперёд.

Выходя из магазина, я заметила, как на груде вещей сверху лежит костюм в прозрачном чехле с моим именем на нём. Всё-таки чего-то я здесь добилась. Уверенным шагом я направилась домой.

К дизайнерской одежде я имела особую страсть, для меня это был не просто кусок ткани, который прикрывал части тела и защищал от холода. Не хочется говорить пафосных и избитых слов, но это было как произведение искусства. Безусловно, не вся дизайнерская одежда мне нравилась, но я её уважала. Это творчество художников, которые не просто шили, они часами раздумывали над цветом, фасоном и деталями.

В детстве, в тяжёлые девяностые годы прошлого столетия, когда на куклы не было денег, у меня были нарисованные куклы, так называемые «бумажные куклы». Не помню, откуда они взялись, кажется, что продавали специальные журналы, из которых их можно было вырезать. Целыми днями напролёт я рисовала им одежду, которую также вырезала из бумаги и примеряла на них. У меня была куча цветных карандашей, и я обожала создавать им интересные яркие образы. Любимой моделью у меня было платье-бюстье. Не помню, когда впервые я его увидела и где почерпнула эту идею, но платье, которое начинается от груди и оголяет плечи и ключицы казалось мне венцом творения женского гардероба. Тот, кто его придумал, заслуживает нобелевской премии. Я до сих пор считаю, что это самый нарядный и утончённый предмет женского гардероба. Оголить женские ключицы – что может быть сексуальнее? Это не так вульгарно, как короткая юбка или чрезмерное декольте (хотя и то и другое, безусловно, можно сделать с большим вкусом), но, по моему мнению, оголённые ключицы смотрятся гораздо эротичнее, чем ноги или грудь. Не знаю, с чем это связано. Наверное, дело в том, что они напрямую не кричат о сексе, они просто подчёркивают хрупкость и нежность своей хозяйки как бы давая понять, что сексуальность не только в очевидных женских формах.

Позже у меня появились реальные куклы. Это были не настоящие Barbie, которых я всегда хотела. Мои родители были не готовы переплачивать за бренд и купили мне подделку, но я с не меньшим трепетом занялась их гардеробом. В расход пошли все ткани, которые я могла найти дома. Зачастую мне за это попадало от мамы, ведь какие-то материалы «вылёживались» в ожидании часа, когда из них сошьют постельное бельё или скатерть. Хотя, я вообще не помню, чтобы моя мама шила. В чулане я находила старые вещи, которые никто не носил, выбирала из них те, что сохранили наиболее приличный вид, и распарывала на ткани. Остальные осматривала на предмет интересных аксессуаров: пуговиц, замочков и брошей. Небольшим куском мыла я расчерчивала на ткани линии, по которым вырезала и сшивала их. У нас была старая швейная машина, которая постоянно ломалась, но мне нравилось на ней работать.