Цитаты из книги «Год Крысы. Путница»

– Эх, а я бы не отказался от такого замочка, – завистливо сказал Жар. Спутники как раз добрались до полуразрушенной арки, но заходить во двор не стали: месиво из обломков и бурьяна. Поехали вдоль стены. – Небось толпы слуг, обед с тридцатью переменами блюд, право первой ночи… – Куча воинственных соседей, которым все это мозолит глаза, – буркнул Альк. – Так у них же небось свои замки есть! – Когда у остальных их нет, это куда приятнее.

– Люди – занятные существа. – Альк ладонью остановил трепещущие струны и положил гитару на колени. – Они твердо уверены, что зло можно уничтожить, посадив на кол или медленно изжарив на костре. Что оно раскается и исправится, сгнив в вонючей темнице, повисев на дыбе, постояв у позорного столба, лишившись друга или любимой, потеряв смысл существования вместе со зрением, состоянием или честью. И когда оно, втоптанное в грязь, захлебнется собственной кровью, изойдет хрипом, пытаясь дотянуться до торчащего из спины ножа, добро восторжествует. – А что тогда со злом делать – по головке гладить? – сердито бросил Жар. Не то чтобы он любил публичные казни, но как не пойти с дружками, хорохорясь, а то и ставки делая, сколько жертва продержится? Особенно если это какой-нибудь душегуб или совратитель, их-то точно не жалко. Осадок, правда, все равно гадкий оставался, приходилось варенухой смывать. Один раз даже приснилось, будто самого на колесе растянули, проснулся в холодном поту. – Можно предложить ему денег, – иронично посоветовал Альк. – Перевоспитать, так сказать, материально. – А если не возьмет? – Значит, мало предложили. – А может, это высокодуховное зло? – вкрадчиво предположил Жар. – С твердыми моральными принципами? – В таком случае нам самим не грех ему продаться. Ведь добро… – Альк вслушался в звук третьей струны, поморщился и чуть-чуть, буквально на волос, подкрутил колок. – Добро как раз может раскаяться. И тогда даже зло в ужасе уступит ему дорогу.

Мы будем жить вечно, Сквозь бури и битвы, Сквозь зло и обиды Шагая беспечно.     Мы будем жить вечно, Бесстрашно и вольно, Хотя порой – больно… Хотя порой – лечь бы…     Мы будем жить вечно, Где жить невозможно, Развяжем лишь ножны, Расправим лишь плечи.     Мы будем жить вечно В обманщицах-сказках, В балладах и красках Картин безупречных.   Пик, безумный по скорости и накалу проигрыш – и снова медленно, тихо, как заговор… или молитва:   Пусть стелет лёд вечер, Пусть дышат тьмой двери, Но в смерть мы не верим И будем жить вечно…

вид у гитары был грустный. Утром Жар поставил ее слишком близко к костру, потом вез под солнцем, и гриф заметно скрючился, а тонкие дощечки корпуса выгнулись, словно засохшие кленовые листья, расклеившись в нескольких местах. В одну щель даже палец пролазил. Вор уже собирался бросить «подружку» в углу стойла, но проходящий мимо двери помощник коровнюха увидел ринтарского мольца с гитарой и насмешливо сказал: – Тше стурменч зо Ринтарь, тше Хольца служерь. – И с удовольствием ввернул любимое словечко тещи-ринтарки: – Рух-х-хляд! – Это не рухлядь! – Обидевшийся на издевку Жар очень достоверно изобразил праведное возмущение. – Это реликвия! Любимая гитара самого святого Трачнила, с которой он переправлялся через реку! – Святыщич же на бревенитше плыл, – не понял мужик. – Но должен же он был чем-то грести! Помощник озадаченно захлопал глазами. Действительно, про весла в легенде не говорилось, а голыми руками здоровенное сосновое бревно поди разгони!

– Ой, там стража! – Рыска непроизвольно натянула правый повод, и Милка толкнула боком Смерть. – И что? – Альк отпихнул чужую корову ногой, пока своя не очутилась в канаве. – Она на меня смотрит! – Ну и ты на нее посмотри, – разрешил саврянин.

Когда самому не до смеха, разыгрывать других тоже получается плохо

– Эй! Эй, мужик! Лодочник! – окликнул Жар, пытаясь найти золотую середину между истошным воплем утопающего и заговорщическим шепотом, ибо по реке плавали и другие «мужики».

– Эх, давно толком не тренировался, потерял форму… Жар хотел сказать что-нибудь язвительное, но посмотрел на саврянина и передумал. Если такая форма была потерянной, то с найденной он, пожалуй, давил бы врагов одним мизинцем.

– Так и будешь. С тобой ведь я дерусь, а не меч. Ты должна не замечать, а предугадывать удары – по моему лицу, позе, движениям. Меч – это так, краем глаза. Ну и на слух. – Это как? – Если звякнуло – все в порядке. А вот если чавкнуло, надо срочно проверять у кого, – серьезно пояснил белокосый.

– Ну давай я тоже мечом помашу, – больше в шутку предложил вор, понимая, что его поединок с Альком очень быстро превратится в догонялки.