– О господи… – Олег устало вздохнул, закатывая глаза. – Твоей Миле надо было лучше предохраняться, таблеточки там всякие пить, ещё чего там вы, бабы, делаете. Мне этот ваш ребёнок на фиг не сдался. Ишь, удумала чего. А работы нет, так пусть ищет. Будет чем заняться, ведь ей не надо будет теперь мне завтраки, обеды и ужины готовить.

– Ну ты и козел, Олег.

Тот усмехнулся, пожал плечами.

– Я нормальный мужик и хочу хорошо жить. С красивой бабой. Или хотя бы с обеспеченной. Надоело прозябать в этом гнусном совке с лохушкой-женой.

С этими словами мужчина отвернулся и быстро пошел к воротам. Что-то во взгляде этой красотки подсказало, что ему нужно поскорее уносить ноги.

* * *

Кевин Вилсон уставился в опустевший стакан. Вот уже третий день он зависал в этом пабе, радуя его владельца – уже спустил хренову тучу баксов на виски для себя и остальных посетителей. Может, он и не остановился бы и продолжал заливать в себя алкоголь, если не звонок сына. Марк позвонил, наорал на него, потребовал объяснений и, в конце концов, заявил, что немедленно берет билет на ближайший рейс от Торонто до Калгари. Только его здесь не хватало. У Кевина с сыном никогда не было взаимопонимания, всегда находилась какая-либо причина, чтобы начать спорить, орать друг на друга. Марк слишком горяч и несдержан, не думая, рубит с плеча и слушать упрёки своего отпрыска не было никакого желания.

Да, Кевин сам виноват в том, что произошло – надо было думать своей головой. Хитроумная Айрин обвела его вокруг пальца, как последнего идиота, и теперь наверняка хихикает со своими подружками. Подумать только, двадцать пять лет успешного брака, состояния, заработанного потом и чуть ли не кровью – все это в один момент пошло коту под хвост.

Кевин всхлипнул, привлекая внимание бармена.

– Мистер Вилсон, вам обновить?

От сочувствующего взгляда захотелось плакать. Уже все сотрудники и большая часть посетителей знали печальную историю Кевина Вилсона.

– Нет, Джо, с меня достаточно. Надо начинать жить, черт побери.

– Вызвать такси?

Он кивнул, достал из заднего кармана брюк бумажник.

* * *

Дома было чересчур прохладно и чересчур тихо. Айрин, уезжая, забрала даже кота и добермана Магги.

Кевин разулся, по привычке аккуратно носок к носку поставил туфли у порога, но потом словно что-то щелкнуло внутри – мужчина пнул их так, что один ботинок улетел в столовую. Черт побери, как все задолбало! Бросив на спинку дивана пиджак, покачиваясь, прошёл в гостиную. Марк будет ошарашен, увидев беспорядок в доме, который его отец собирался устроить.

Перво-наперво Кевин стянул со стола ненавистную скатерть. Отвратительный бордовый цвет, так любимый Айрин. Она всегда говорила, что он прекрасно скрывает пятна от красного вина. Практичная русская женщина. Стоявшая посередине стола ваза с безликими искусственными цветами со звоном полетела на пол и разлетелась на осколки. Эта тварь Айрин любила все искусственное. Цветы, загар в солярии, наращенные волосы, она даже умудрилась встроить имплантаты в свои и без того большие сиськи.

И жалюзи, ненавистные жалюзи, закрывавшие солнечный свет! О, он с радостью избавится и от них. Кевин бросился к окну, с дикой яростью вцепился в гремящие дощечки.

Как он мог так ошибаться в той, с которой так долго делил свою жизнь? Которая со страстью отдавалась ему каждое утро и каждый вечер, с которой вместе вырастили прекрасного сына, и с которой он разделил все, что имел… Теперь ему придётся продать этот большой особняк, который, в принципе, ему больше не нужен. Он один. Один на старости лет.

Мужчина подошёл к зеркалу, не сразу узнав в отражении полубезумного растерзанного человека себя. Нет, он не старик! Он ещё возьмёт своё, ещё наверстает. Есть силы и даже средств после развода осталось достаточно. Поднимется, как птица Феникс, и ещё заставит Айрин пожалеть о содеянном. Кулак со всей силы врезался в зеркало, разбрасывая уродливые трещины. Боль в руке вмиг привела мужчину в чувство.

* * *

Такси выстроились стройным рядом вдоль выхода из здания аэропорта, и Марку не пришлось потратить и минуты на поиски автомобиля. Увидев молодого человека, явно торопившегося, пожилой пакистанец с оранжевым тюрбаном на голове моментально открыл для него заднюю дверцу. При упоминании района Маунт Ройал не успел скрыть довольную улыбку – клиент явно при деньгах.

Всю дорогу до отцовского дома Марк упрямо молчал, хмурясь и глядя в окно на стелившиеся полотно шоссе.

Ничего здесь не изменилось. Калгари по-прежнему оставался ковбойским городом. Достаточно спокойный, без безумных торонтовских пробок, без толпы торопившихся куда-то людей, и немного прохладный даже при температуре плюс двадцать пять.

Уже на подъезде к особняку Марк почувствовал волнение. Старался не думать о разводе родителей, уговаривал себя, что его это не касается. Родители – взрослые люди, и сами знают, что делают. Да и сам Марк уже далеко не мальчик – много испытал, перевидал, закалился и покрылся твердой коростой.

Молодой человек одинаково любил обоих родителей, которые подарили ему прекрасное детство, дали отличное образование и положили начало его карьеры. Именно поэтому, когда мама звонила ему и, плача пыталась поведать о подлеце-отце, Марк старательно переводил разговор на другую тему. А когда отец униженно оправдывался и просил понять его, Марк старался поскорее попрощаться с ним. Ему надо разобраться во всем самому. Неприятно, конечно, копаться во всем этом дерьме, но Марк был упрямым. Он обязательно их помирит, если представится такая возможность.

Расплатившись с таксистом, Марк подхватил свой небольшой чемодан и прошёл сквозь ворота. Он не был здесь уже года три, и если бы не развод родителей, то вряд ли бы появился в этом городе. Несмотря на то, что вырос в Калгари, его родным городом считался Торонто – шумный, неспокойный, современный. Сами калгарийцы называли свой город cow-town, а жителей звали red-necks, и хоть город и считался одним из самых больших, он все равно для Марка оставался провинциальным. И никакие долины и горные ландшафты не в силах были переманить молодого человека обратно.

Поднявшись на ступеньки, Марк вздохнул. Последний раз, когда он разговаривал с отцом, тот еле ворочал языком. За всю свою жизнь, молодой человек не мог припомнить случая, чтобы родитель напивался. Он всегда был уравновешенным и чересчур правильным, и поэтому было вдвойне сложно поверить, что причиной развода родителей стала его измена. Ну что ж, Марк специально взял отпуск, чтобы побыть рядом и разобраться, где правда, а где ложь.

Дверь оказалась не заперта, а в доме холодно и неуютно. Первое, на что напоролся взгляд Марка – это валявшийся ботинок отца. Один. Нахмурившись, молодой человек прошёл в гостиную. Одежда о была разбросана по полу, на стене криво болталось на одном гвозде зеркало, выглядевшее так, словно по нему лупили бейсбольной битой. Под ногами что-то хрустнуло, и Марк отскочил – осколки маминой любимой вазы. Да что за фигня? Что здесь произошло? Грабители? Хулиганы?

– Пап! – крикнул Марк. Прислушался. Откуда-то сверху доносился храп.

Взлетев по винтовой лестнице, мужчина остановился перед спальней родителей, нерешительно взявшись за дверную ручку.

– Пап? – Он лежал, раскинувшись на кровати, и это на мгновение испугало молодого человека. Только когда из недр достаточно широкой груди вырвался громкий рокочущий звук, Марк с облегчением выдохнул. – Поднимайся!

Тот зашевелился, приподнял голову, старательно пытаясь сфокусировать взгляд на вошедшем.

– Ба! Марк, раздери меня дьявол! – попытка встать с кровати оказалась безуспешной, и Марк, подхватив отца под руки, поставил его на ноги.

– Ты с ума сошёл? – зашипел, глядя в глаза своего родителя. – А ну-ка приводи себя в порядок! Что, вообще, здесь произошло? Торнадо?

– Мне всё равно – дом идёт на продажу.

Пока отец выбирался из спальни, Марк пошёл в кухню:

– Где у тебя кофе?

– А давай, сынок, выпьем за встречу?

– Не думаю, что это хорошая идея. По-моему, тебе уже хватит. Лучше позвони своей уборщице и вели ей быть здесь с раннего утра. – Марк прошёл к широкому окну и раздвинул тяжёлые портьеры. – Чем тут воняет? Невозможно дышать.

Отец молчал, пытаясь прийти в себя, а Марк воспользовался этим, чтобы как следует обдумать, что спросить, сказать, да и как вообще вести себя с ним в такой неординарной ситуации.

Впервые о разводе родителей он узнал из газет. Его секретарь принесла вместе с утренним кофе свежую газету и, поджав губы, ткнула пальцем с длинным фиолетовым ногтем в колонку новостей. Он только прочитал первую строчку и тут же махнул девушке, чтобы она оставила его одного. Мозг отказывался воспринимать информацию, и Марку пришлось раз десять перечитать напечатанное. Это был шок. За всю свою жизнь он не мог вспомнить ни одного случая, чтобы родители ссорились, а тут развод. Может быть, он был слеп и слишком невнимателен, слишком занят своими делами и личной жизнью? В конце концов, отчий дом Марк покинул, когда уехал в Торонто для поступления в Университет. Это сколько же лет прошло? Шесть? Семь? Вполне возможно, отец с матерью что-то скрывали от него, ведь даже когда молодой человек приезжал в Калгари погостить, он ничего не замечал. Впрочем, заметить было сложно, потому как он в основном пропадал на вечеринках, в пабах или был занят с очередной красоткой.

Наполнив чашку крепким кофе, Марк сделал глоток и повернулся к отцу.

– Ну? В чем дело? Что это вы с матерью учудили на старости лет?

Кевин крякнул, приосанился:

– Я тебе не старик.

Сын окинул его долгим взглядом с головы до ног.

– Ну-ну, это я уже понял. Слухами земля полнится. Только какого черта тебе надо было лезть на какую-то вешалку на глазах у всех? Чем тебя не устраивала мать? Я думал, вы всегда любили друг друга…

– Я тоже так думал, сын.

– В русском языке есть такое выражение: седина в бороду, бес в ребро. С тобой что, именно это и произошло?

Кевин махнул рукой, отворачиваясь:

– Да устал я уже все объяснять. Сначала твоей матери, потом всем знакомым. Все бестолку. Что ты-то от меня хочешь, Марк? Ведь скажу – не поверишь. А у меня уже это все в печенках сидит. И Айрин все равно. Она не хочет ничего слушать. Всё что ей надо – это развод и деньги.

– Да, я разговаривал с матерью. Она настолько потрясена, что слегла в больницу. А сейчас ходит к психологу. Как ты мог с ней так поступить?

Кевин Вилсон прошёл к бару и, достав бутылку виски, плесканул в широкий стакан:

– Ну, теперь ты понимаешь, что мне нечего тебе сказать, сын? Ты слушаешь только себя. Зачем мне метать бисер перед свиньями? Понять ты меня не захочешь – уже заранее выстроил своё мнение. И все.

– Ты много выпил, пап. Иди ложись спать, а завтра мы поговорим. Думаю, тебе немедленно надо увидеться с матерью и, стоя на коленях, молить ее о прощении. Если ты, конечно, этого хочешь. Кевин хмыкнул, ничего не ответив.

Марк внимательно следил за лицом отца, словно считывая менявшиеся на нем эмоции. Вздохнул.

– Ладно, пойду приму душ с дороги.

* * *

Дошло, куда меня привели, только когда осталась одна в палате, серой и неуютной, с впитавшимся в стены запахом застарелой мочи и карболки. Я повернулась к медбрату, чтобы спросить, где я, и только уткнулась взглядом в захлопнувшуюся за ним дверь. Услышав щелчок замка, поняла – я в психушке. Бросилась к двери, дёрнула изо всех сил один раз, другой. Замолотила ладонями, отбивая их и не замечая боли.

– Откройте! Откройте! Выпустите меня!

Вокруг стояла ватная тишина, даже с улицы не доносилось ни звука. Обернувшись, я увидела решетки на запылённых окнах. Я схожу с ума или все это происходит во сне? Но должны же здесь быть хоть какие-то люди, те же врачи, санитары. Приложив ухо к двери, я прислушивалась к звукам извне. Тишина. Подошла к скрипучей сетчатой кровати и села, привалившись к спинке. Прикрыла глаза. Я так устала. Зачем я здесь? Почему мне просто не дали спокойно уйти? Слезы стекали по моим щекам.

Наверное, я каким-то образом заснула. Уже совсем стемнело, когда от поворачивавшегося в замке ключа я подскочила. Олег!

Потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, где я и что со мной произошло. Закусив губу, со стоном осела на скрипучую койку.

Вошедшая женщина, напоминавшая мужчину, молча прошла к моей прикроватной тумбочке и поставила поднос с едой.

– Скажите, когда меня выпишут?

– Почём я знаю?

Грубый ответ отбил желание спрашивать что-либо ещё. Тётка вышла, и я снова осталась одна. Неужели за целый день никто не приходил ко мне? Я почувствовала себя заключённой. Может быть, я и впрямь натворила что-то такое, за что Господь Бог решил наказать меня? Слишком любила своего мужа, забывая о себе, не заботилась о том, как выгляжу, что хочу, чем живу? Центром вселенной был мой муж, и только его желаниям я подчинялась. Даже в постели. Олегу хотелось различных сексуальных изысков, и я с готовностью, превозмогая себя, дарила ему это – оральный, анальный, ещё там какой-то секс – все это было не по моей воле. Мне вообще секс неинтересен. Гораздо приятнее было наблюдать, как Олежка с радостью уплетает приготовленную мной еду, или вечерами, обнявшись, сидеть у телевизора, смотреть пусть и неинтересный фильм, но быть рядом с любимым человеком.

Для полного счастья в нашей семье недоставало только третьего члена.

И в единый момент я лишилась всего. Словно сорняк, меня вырвали из грядки и выбросили в кучу мусора. Теперь я здесь – ничейная, ненужная, нелюбимая. Зачем? Почему мне не дали распорядиться своей судьбой, как я хочу? Я должна дать им знать.

Будто подброшенная скрипучим пружинистым матрасом, вскочила и метнулась к двери.

– Эй, кто-нибудь! Откройте! Выпустите меня, выпустите! – молотила кулаками до одури, разбивая костяшки в кровь и размазывая ее по белой поверхности.

Дверь неожиданно распахнулась, так, что меня отбросило и свалило навзничь, а может, это были два показавшиеся мне гигантскими санитара, которые склонились надо мной. Один схватил за запястья так больно, что я вскрикнула, зажмурившись и стиснув зубы. У другого в руке был шприц. На миг я встретилась с ним взглядом – ничего не выражающим, холодным, равнодушным. Это было последнее, что я помнила.

* * *

Елизавета с нетерпением выглянула в окно и на минуту замерла от восторга. Снег крупными белыми хлопьями медленно падал с неба и, долетая до асфальта, таял. Первый снег. В этом году осень затянулась – дождливая и серая, под стать настроению. Год начался так хорошо – они с мужем купили новую квартиру в элитном районе, к тому же шеф Игоря обещал взять того в какой-то дорогостоящий проект, да и у самой Лизы дела шли в гору. На работе все было идеально – она стала старшим менеджером, и сотрудники ценили ее и уважали. А в середине лета босс увеличил зарплату чуть ли не вдвое.

Вот только, как оказалось, не только ее личная жизнь влияла на настроение. Подруга Милка. Не единственная – у Елизавета недостатка в друзьях никогда не было, но милая, под стать своему имени, всегда готовая прийти на помощь, выслушать, дать совет. Двери дома Милы всегда были открыты для друзей. И вот теперь подруга в беде.

Елизавета до сих пор с ужасом вспоминала происшедшее. В тот день шеф подарил ей два билета в театр – для неё и Игоря. К сожалению, представление должно было пройти в тот день, когда у них с мужем были свои планы, и чтобы билеты не пропали, она предложила их подруге.

По телефону голос Милы был довольным. Явно той не терпелось поделиться радостными новостями. Договорившись, что Лиза заедет вечером на чай, девушки попрощались.

Но на звонок в дверь никто не ответил, и Лизе показалось это странным. Изнутри доносился аппетитный запах еды – Милка была прекрасной домохозяйкой, из-под ее умелых рук выходили шедевры кулинарного искусства. Лиза была уверена, что подруга дома – позвонила ещё раз, затем ударила в дверь, ещё раз, уже сильнее. Дверь подалась – оказалась не заперта. Девушка нерешительно вошла внутрь, заглянула в комнату – никого. В воздухе витал запах парфюма Олега, а значит, он уже был здесь. Лиза почувствовала, как засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия. Решительно войдя в кухню, замерла.

Мила сидела на стуле в углу, запрокинув голову, рот чуть приоткрыт, а в щелках между веками видны глазные белки. Лиза сразу поняла, что произошло: разноцветная россыпь таблеток, полупустая бутылка… Девушка выхватила телефон, дрожащими пальцами набирая номер скорой помощи…

И вот уже прошло два месяца, а подруга по-прежнему в больнице. Если первые недели Лиза могла навещать ее, то теперь Милу перевели в психиатрическое отделение. Лиза отказывалась даже думать, что переживала там несчастная. Несколько раз пробовала поговорить с лечащим врачом, но так как не приходилась пациентке родственницей, то в этом ей было отказано. Зато Лиза знала точно – Милкин муж не единожды приходил в больницу, и точно не для того, чтобы навестить супругу. Он явно что-то напевал доктору о своей жене.

Задумавшись, Лиза не услышала, как открылась входная дверь, и ойкнула, когда Игорь влетел в кухню с радостным возгласом:

– Меня взяли! Взяли, слышишь?

– О, господи, куда? – расширенными глазами глядела на мужа.

– Лиз, как куда? Забыла? В проект!

Она подошла к Игорю, принюхиваясь к его дыханию:

– Ты пил?

– Ну конечно, отметили с коллегами, а что?

– А я ждала тебя, думала, что ты что-то решил по поводу Милы…

Лиза была разочарована.

– Слушай, ну что тут можно сделать? Врачи правы – твоя подруга психически нестабильна, и ей ещё долго надо лечиться.

Глаза девушки потемнели от гнева:

– Это Олег тебе такое сказал?

– Лиза, родная, – Игорь попытался обнять жену, но та вырвалась. – Олег прав. Нормальная баба никогда бы не решилась на такое. Это ж надо убить себя из-за того, что он предложил развестись. Ну явно ку-ку.

– Милка как раз самая нормальная, а твой Олег – гнусный предатель. Самый последний сукин сын. Она была беременна от него, а теперь у неё нет ни ребёнка, ни мужа. Даже жить негде!

– Ну, хочешь, я договорюсь, и ей сделают ремонт в ее дыре? В конце концов, комната на Ленинском проспекте стоит больших денег…

– Да иди ты… – Лиза отвернулась.

Прошла к окну. Злые слёзы подступали к глазам, сдерживаемые рыдания мешали дышать. Проклятые мужланы. Бессердечные и тупые бараны.

– Лиз, ну ты чего? Переживаешь из-за какой-то ерунды… – Игорь потянулся к ней губами, но девушка увернулась.

– Я всего-то просила найти ей хоть какую-нибудь работу. Ты же обещал мне.

– Кем? Уборщицей?

– Дурак ты, Степанов. Мила, между прочим, квалифицированный специалист, она даже диссертацию написала за Олега.

– Ага, специалист. Она как универ закончила, так ни дня не работала. Сидела на шее мужа.

Лиза насупилась. Говорить с ним больше не о чем. Пусть сам кормит себя ужином.

Оттолкнув Игоря, девушка вышла из кухни.

* * *

Окинув цепким взглядом комнату – не осталось ли ничего лишнего, Олег поправил галстук и, взял за ручку довольно-таки объемный чемодан. Уже за дверью с облегчением выдохнул. Вот оно – начало новой жизни, достижение новой цели. От этого его разделяло меньше суток.

Такси ожидало у выхода. С тех пор как он избавился от квартиры, Олегу пришлось поселиться в недорогом мотеле. Оформление документов заняло неожиданно много времени. Сначала мужчине пришлось оформить развод с Милой, затем дождаться приглашения от своей невесты, а там гонка по врачебным кабинетам, различные справки, интервью…

Но теперь, наконец, всё позади.

Уже через два часа Олег займёт своё место в самолете, а на другом конце шара его ждет будущая супруга.

Пока ехали по Ленинградке, он с наслаждением вглядывался в остающиеся позади серые скучные многоэтажки, облезлые торговые палатки и прощался со всем этим дерьмовым бытом. Там, где он будет жить, всё будет по-другому. Ирина показывала ему по скайпу роскошные комнаты своего особняка, ванные комнаты с огромными джакузи и двойными раковинами, огромную залу, посередине которой стоял бильярдный стол. И даже умудрилась показать сад, в котором Олег мечтал проводить время по утрам за чашечкой кофе.