– Давай, – он наконец тоже улыбнулся. – Правда, смотреть особо нечего. Часть дома все равно нежилая, бабушке одной это ни к чему…

– А почему адрес твоего дома Лесная, 1, а он стоит на Главной? – спросила я уже на пути обратно на первый этаж.

– Потому что у него двойной адрес, никогда не встречала такое? Улица Главная пересекается с Лесной, – объяснил Глеб.

– Ну да, я не подумала об этом. Я вообще так растерялась, когда увидела ваш особняк… Даже глазам не поверила, – я засмеялась, вспоминая. – А потом еще эти неприятные мажоры подъехали… Кстати, кто это был? Мне кажется, или они тебя испугались?

– Ты права, местные мажоры, – голос Глеба как-то сразу изменился, став бесцветным. – Тебе стоит держаться от них подальше. Особенно если меня нет рядом.

– Глеб, внучек, – донеслось из кухни, – веди свою невесту, будем ужинать…

– Идем, бабушку не стоит заставлять ждать, – я улыбнулась любимому и потянула его за руку.

Еще издалека я ощутила запах жареного мяса и занервничала: у Глеба на него была аллергия. Неужели Софья Ильинична не знает об этом? Или она хочет угодить мне?

Старушка действительно жарила свиные стейки. Огромные, жирные, на косточке, они аппетитно шкварчали на огромной сковороде.

– Я не буду, – торопливо произнес Глеб и направился к холодильнику.

Бабушка проводила его удивленным взглядом, но ничего не сказала. Затем посмотрела на меня:

– Давай тарелку, положу.

– Извините, Софья Ильинична, но я тоже не буду, – замялась я. Мясо я, конечно, ела, но решила поддержать Глеба. – Спасибо большое. Я… Я бутерброд съем, с вашего разрешения, – Глеб как раз достал хлеб, сыр и овощи.

– Ладно, – старушка недовольно поджала губы и зыркнула на меня так, словно это я была виновата в том, что у ее внука аллергия.

Она положила стейк себе на тарелку и вернулась с ним к столу. И никаких овощей или гарнира, даже хлеба не взяла.

– Приятного аппетита, – чопорно произнесла Софья Ильинична и вонзила вилку в источающее сок мясо.

Глеб сглотнул, и на миг его глаза вспыхнули желтым. Конечно же, в его зрачках всего лишь отразилось вечернее солнце, которое как раз светило в окно, но выглядело это жутковато. Чего только не привидится с усталости.

– И чем ты занимаешься, Анна? – спросила меня вдруг Софья Ильинична.

– Вы имеете в виду профессию? – я улыбнулась. – Я ветеринар.

Рука старушки, в которой она держала нож, зависла в воздухе, а на лице появилось любопытство:

– Надо же…

– Да, – я снова усмехнулась и взглянула на ее внука, который, опустив глаза в стол, жевал свой бутерброд. – Мы с Глебом даже познакомились у нас в ветлечебнице. Он привел к нам бездомного кота с раненой лапкой.

– Кота? – теперь и Софья Ильинична смотрела на Глеба.

– Кота, – подтвердила я. – Точнее, кошку, даже котенка. Лапку мы ей вылечили, а кошечка осталась жить у меня. Правда, на время моего отсутствия пришлось отдать ее маме…

– Надо же… – снова протянула Софья Ильинична и хмыкнула. – Кота…

– Да, кота. Ничего удивительного в этом не вижу, – с нажимом отозвался Глеб.

– Значит, точно не хочешь мяска, внучек? – невинным тоном поинтересовалась бабушка.

– Нет, – рыкнул Глеб. И прозвучало это так угрожающе и страшно, совсем как тогда, с мажорами, и мне снова стало не по себе. Раньше мой интеллигентный и милый Глеб таких интонаций себе не позволял.

– Глеб, а ты так и не нашел очки? – я решила сменить тему и настроение за столом.

– Нет, потом. Чай будешь? – он тоже быстро перевел тему.

– Буду, – кивнула я, хотя внутри кольнула обида из-за его столь резкого тона.

Бабуля между тем со смаком доела стейк, а потом без стеснения вылизала тарелку. Меня, конечно, такое несколько смутило, но я вида не подала, в конце концов, у пожилых людей бывают разные причуды.

– Я пошла спать, – известила она нас и пошаркала прочь из кухни.

– Спокойной ночи, – поспешила пожелать я ей вслед.

– Ага, и тебе того же, – отозвалась старушка, затем хмыкнула, видимо, каким-то своим мыслям.

– Может, тебе кашу приготовить? – спросила я у Глеба. – Или чего другого?

– Нет, спасибо, – он улыбнулся, снова став милым. – Я уже поел. А ты как?

– Я тоже поела, – заверила его я. – А разве твоя бабушка не знает, что тебе нельзя мясо?

– Знает, но забывает иногда. Ты же видишь, какой у нее уже возраст, – Глеб загрузил грязные тарелки и чашки в посудомоечную машину. К слову, несмотря на старинный антураж, кухня у бабушки Глеба была обставлена по последнему слову техники. Получалось эдакое смешение стилей. – Тоже, наверное, пойдем спать? Точнее, я поработаю еще немного, а ты отдыхай. Устала ведь в дороге.

– Да, пожалуй, – я глянула в окно, где уже сгустились сумерки. – А завтра покажешь мне ваш поселок?

– Если будет время, – неопределенно отозвался Глеб и приобнял меня. – А по правде говоря, тут и смотреть нечего.

– И все же мне будет интересно, – сказала я и, не сдержавшись, зевнула, потом поспешно прикрыла рот рукой. Усмехнулась: – Кажется, мне действительно пора спать.

В холле, как и на лестнице, тускло горел свет, и по стенам и потолку плясали длинные тени. На одной из стен в ряд висело несколько портретов: женщина и двое пожилых мужчин.

– Это твои родственники? – спросила я Глеба.

– Да, вот эти двое, – он показал на женщину и одного из мужчин, – очень дальние. А это – мой прадед, отец бабули…

С того самого портрета на меня взирал хмурый седовласый мужчина, с пышными усами и выпирающим из распахнутых пол фрака животиком.

– Солидный такой, – заметила я с улыбкой.

– Да уж, – усмехнулся тоже Глеб, – поговаривают, нагонял страху на всю округу.

Уходя, я еще раз бросила взгляд на портрет, и по спине прошел холодок. Мне вдруг показалось, что глаза прадеда живые, и он смотрит на меня, и даже шевелит усами. Похоже, мне действительно нужно поскорее лечь спать.

У двери в мою комнату мы с Глебом еще несколько минут целовались, на этот раз обойдясь без травм, потом пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.

Шкаф в спальне был большой, но чемодан я пока полностью не распаковывала, повесила на плечики только самые мнущиеся вещи. Уже сейчас, когда долгая дорога была позади и адреналин слегка схлынул, я испытывала легкий стыд за свой спонтанный поступок. Приехала тут, взбаламутила все, Глеба, наверное, поставила в неловкое положение перед бабушкой. И хотя он и убеждал меня, что все в порядке, да и место для меня нашлось в их большом доме, я все равно подумывала над тем, чтобы не задерживаться в гостях. Вот поживу пару деньков до следующего автобуса, побуду немного с Глебом, чтобы тоску немного прибить, и поеду домой..

Глава 3

Несмотря на безумную усталость и мягчайшую постель, я долго не могла уснуть. Сперва надоедали мысли и воспоминания, а потом мне стало мерещиться, что в комнате кто-то есть и на меня смотрит. Я понимала, что это глупости, пыталась себя успокоить, но чувство это все равно не пропадало. Я несколько раз включала ночник, вглядываясь в затемненные углы. Закрыла окно и шторы. Изучила шкаф. Выглянула в коридор. Хотела даже сбежать в спальню к Глебу, но в последний момент сдержалась: еще подумает, что я истеричка. И без того ему хлопот доставила. В конце концов решила, что это нервное, от перевозбуждения, и просто оставила свет включенным. И неожиданно заснула.

Проснулась, когда утреннее солнце уже вовсю пыталось пробиться сквозь плотные шторы. Ночной страх остался там же, где и усталость, и я сладко потянулась. Полежала еще немного, зависая в своих мечтах, потом выбралась из постели и подбежала к окну. Распахнула шторы и на миг замерла: на лужайке, прямо перед домом, Глеб рубил дрова. Босиком и с голым торсом, в одних джинсах, ага. Я облокотилась о подоконник и подперла щеку ладонью. И как я раньше не замечала, насколько у него потрясающая фигура? Нет, я знала, что у меня привлекательный парень, хорошо сложен, подтянут, ведет здоровый образ жизни, бегает время от времени и занимается с гантелями, но вот так… Да он соткан из одних мышц, ни грамма жирка! И эти плечи, спина… А пресс! Да я даже с такого расстояния могу посчитать кубики! Это точно мой Глеб? Или на него так свежий сельский воздух действует? Значит, не зря мне показалось, что он будто мощнее стал.

А как же эффектно он рубит эти чертовы дрова! Напряженные мускулы, влажная от пота и золотистая от загара кожа… Да ладно! Я сейчас начну сама комплексовать! Я ущипнула себя за талию, проверяя намечающийся жирок. И попа… Мне кажется, или она покруглела? Я тихо застонала. Все, возвращаюсь в город и бегом в тренажерный зал, качать пресс!

Но проблема с жирком отошла на задний план, стоило во дворе появиться еще одному персонажу. Точнее, это была она. Фигуристая красавица, прямо как из сказки: белолица, черноброва, смоляная коса до пояса, грудь более чем выдающаяся, легкий красный сарафан не скрывает стройных ножек. Кто такая?

Глеб, увидев ее, отложил топор, выпрямился, приветливо взмахнул рукой. Она кокетливо улыбнулась в ответ, что-то сказала и протянула ему некий сверток. Глеб теперь стоял ко мне спиной, и я не видела его лица, а вот мимика девицы была вполне красноречива: взмах ресницами, томный взгляд, загадочная полуулыбка. Я, сгорая от любопытства и, что уж скрывать, ревности, прижалась к стеклу еще сильнее, стараясь расслышать, о чем они говорят. Глеб между тем гостье, похоже, что-то сказал, потому что она запрокинула голову и стала хохотать. Я не вытерпела и попыталась открыть окно. Рама была старая, как и задвижка, поэтому пришлось приложить усилия, зато, когда наконец распахнула створки, и в спальню ворвался свежий утренний воздух, я тут же столкнулась взглядом с той самой кралей. Она, со снисходительным интересом изогнув свои соболиные брови, смотрела на меня. Глеб тоже обернулся и поднял голову. Заметив меня, просиял:

– С добрым утром! Проснулась? – он щурился от солнца, а я на миг вновь озадачилась, что на нем нет очков. И как он без них рубил дрова с такой точностью?

Но и эта мысль быстро сгинула в анналах памяти, ибо был интерес посильнее: собеседница моего Глеба.

– Доброе утро! – я бодро улыбнулась. – Как видишь, проснулась…

Попыталась придать лицу беззаботное выражение лица, при это демонстративно игнорируя брюнетку, даже было потянулась, но тут вспомнила, что стою в одной пижаме. В клубничку. Это, конечно, мило, но никак не эротично…

Блин. Я поспешила захлопнуть окно. Сосчитала до десяти, переживая минуту позора, и отправилась в душ. Быстро освежилась, переоделась, к слову, тоже в симпатичное платьице, и спустилась на первый этаж. В доме стояла тишина, бабушки Глеба нигде не было видно, да и он тоже не спешил мне навстречу. Видимо, с той девицей ему было интересней. В таком случае, на задний двор сама к нему не пойду, обойдется. Стало до жути обидно, аж в носу защипало, и сразу же полезли в голову подозрения подруг, и слова Маши, что девушки тут готовы на все…

Неужели я ошиблась в Глебе?

Я прошла в кухню, поставила чайник и, провалившись в свои безрадостные мысли, стала ждать, когда он закипит.

– О, ты тут? А я искал тебя…

Здрасьте, а мы вас не ждали… На пороге кухни появился Глеб, улыбаясь как ни в чем не бывало. Я неопределенно пожала плечами и отвернулась, «увлеченно» наблюдая за пузырьками воды сквозь прозрачный корпус чайника.

– Воду кипятишь? Отлично, – Глеб положил тот самый сверток на стол и подошел ко мне, обнял, чмокнул в щеку. – Сейчас чайку как раз попьем. С пирогами Акулины.

– Кто такая Акулина? – с прохладцей в голосе поинтересовалась я и высвободилась из его объятий. – И чем ее пирожки достойны внимания?

– Ты ревнуешь, что ли? – Глеб усмехнулся.

– Нет, что ты, – я сняла закипевший чайник, – с чего бы мне ревновать к какой-то симпатичной девушке, которая кокетничает с моим парнем и угощает его пирожками? Ерунда редкостная.

– Да ну, – Глеб уже смеялся. – Акулина так со всеми общается, натура у нее такая.

– И пирожками тоже всех угощает? – я со стуком поставила чайник на стол. – Чисто из-за своей натуры?

– Пирожками она угощает только соседей, – Глеба, похоже, забавляла моя ревность. – А мы с ней самые близкие соседи, и знаем друг друга с детства. Ее бабушка когда-то дружила с моей…

– А сейчас?

– Сейчас Акулина сирота, круглая, – ответил Глеб уже без улыбки, а во взгляде я успела прочитать: «Почти как я…»

– Она одна живет? – спросила я уже менее ревниво.

– Да, у нее пасека есть… Знаешь, какой вкусный мед ее пчелы делают? В городе с руками отрывают.

– В городе? – заинтересовалась я.

– Да, – Глеб стал сам разливать кипяток по чашкам. – Здесь многие так делают, живут за счет своих хозяйств.

– То есть никаких предприятий в Больших Перевертышах нет? И работы у людей тоже нет?

– Да где ж тут работу найти? – вздохнул Глеб.

«Тем не менее коттеджи стоят ого-го-го какие, – мелькнула мысль, – да и на кабриолетах разъезжают, а не запорожцах».

– Есть пару фермеров, у некоторых свое большое хозяйство, вот и возят продукты в город…– продолжал между тем Глеб, – молоко там, мясо, овощи…

– И в город не сбегают? – заметила я. – Вчера, когда шла, видела много молодежи. Это редкость для такого отдаленного поселка, тем более, когда работы нет.

– Есть, конечно, кто уезжает в города, как я, например, – на этот раз Глеб улыбнулся как-то через силу. – Но в основном да, остаются в Больших Перевертышах.

– Забавное название, кстати, – усмехнулась я. – Еле нашла на карте. А Малые Перевертыши есть?

– Малые? – рассеянно переспросил Глеб.

– Ну, если есть Большие Перевертыши, значит, есть и малые, – я продолжала улыбаться. – Откуда, кстати, такое название? С чем связано?

– Понятия не имею, – Глеб энергично пожал плечами.

От дальнейшего разговора нас отвлекло шарканье и постукивание со стороны заднего входа, который как раз тоже находился в кухне, и вскоре с улицы появилась Софья Ильинична с тушкой зайца в руках.

– Вот, добыла вам к обеду, – потрясла она несчастным зайцем. Нет, конечно, она сказала «купила», это просто мне показалось иное, уж слишком довольной выглядела бабуля, точно сама на охоту ходила. – Освежуешь? – грозно глянула она на меня.

Я нервно сглотнула и вцепилась пальцами в ручку чашки.

– Боюсь, что я не умею, Софья Ильинична. Никогда этого не делала, – тихо-тихо отозвалась я.

– Я освежую, бабуля, – «спас» меня Глеб, – оставь его. И идем чай пить. Пирожки есть с яблоками.

– Акулинкины? – Софья Ильинична лишь бросила взгляд на стол. – Не хочу пока, – она громко зевнула и небрежно кинула зайца на пол, рядом с мойкой. Потом зевнула еще раз: – Пойду отдохну… Устала что-то, набегалась…

– У вас тут, наверное, леса хорошие, – произнесла я, невольно отодвигая стул подальше от трупика бедного зайца. – Охотники есть, да?

– Есть, – Глеб уставился на «добычу». – Есть…

– А крольчатину тебе можно? Или тоже аллергия? – поинтересовалась я.

– А? – он встрепенулся, будто мыслями только что был не здесь. – Аллергия? Да… И на зайца тоже… Ты угощайся, – передо мной распаковали бумажный сверток с пирожками. – Они, правда, вкусные…

Я нехотя взяла один, надломила, кусочек положила в рот: действительно вкусные, не придерешься. Но я могу не хуже. Надо будет Глебу тоже что-нибудь испечь, чтоб не думал, что только соседки на это способны…

– Может, приготовить еще что-то на завтрак? – предложила я.

– На завтрак? – Глеб снова скосился на зайца. – Нет, я уже… Завтракал. Ты, если хочешь, себе можешь приготовить. Холодильник в полном твоем распоряжении. Можешь даже провести ревизию, составить список, если вдруг хочешь купить что-то… Сходим потом в магазин вместе или Рину попросим.

– Рину? – это имя показалось мне смутно знакомым.

– Рина помогает бабушке по хозяйству, – пояснил Глеб и перевел взгляд за окно: – Кстати, вот и она.

К дому приближалась приземистая полная женщина неопределенного возраста. Возможно, дело все в лице, которое, как бы поделикатней выразиться, было некрасивым: круглые глаза, маленький плоский нос, широкий рот, невидимые брови – все на нем словно жило само по себе, никак не гармонируя друг с другом. А еще бородавки на щеке и кончике носа…

Рина вскоре появилась на кухне. Глянув на меня, нахмурилась и поджала и без того тонкие губы. И чем уже ей я не угодила?

– Рина, у нас гостья, моя невеста, – представил меня Глеб. – Я отдал ей комнату, соседнюю со мной, потому, пожалуйста, прибери первым делом там.

Женщина молча кивнула, пересекла кухню и вышла в холл.

– А ты сходи прогуляйся, – предложил Глеб уже мне, –  только за ворота дома не выходи. Я разберусь с зайцем, потом пойду поработаю немного, чтобы после обеда смогли с тобой сходить на прогулку в поселок. Ты ведь хотела? – он ласково улыбнулся.

И я радостно кивнула.

– Может, помочь тебе? – я показала на зайца.

– Ты уверена, что хочешь этого? – усмехнулся Глеб.

– Пожалуй, нет, – я засмеялась и направилась к выходу. – Но приготовить потом могу. Жаль, что ты не будешь есть.

– Бабушка съест, – заверил Глеб.

– Тогда позови, когда все сделаешь.

– Договорились.

Уже почти оказавшись за порогом, я случайно обернулась и несколько опешила: Глеб подхватил тушку зайца и, поднеся ее совсем близко к носу, будто с наслаждением вдохнул его запах. Или просто проверял на свежесть? Я осторожно прикрыла дверь и вышла во двор. От сцены, которая по всей видимости не предназначалась моему взгляду, остался некий осадок, но я не стала раздувать из этого проблему, в конце концов, противозаконного Глеб ничего не делал.

Июль продолжал радовать погодой. Я медленно обошла особняк по кругу, рассматривая детали на его стенах и крыше.  Двор же был запущен: ягодные кусты разрослись и одичали, почти не плодонося, там, где, видимо, был огород, все поросло травой. Со стороны леса, который примыкал к дому, стоял высокий забор, и ели росли прямо впритык к нему. Судя по всему, деду Глеба в свое время удалось отвоевать лишь особняк, а вот землю, которая явно была не в десять соток, как сейчас, большевики точно оттяпали себе.

Справа тоже был забор, правда, пониже и поаккуратней, а за ним виднелся уже ухоженный огородик, дальше – небольшой деревянный дом, частично спрятанный за садовыми деревьями. Из него-то и вышла буквально через минуту-другую Акулина и сразу двинулась ко мне. Облокотилась о забор и проговорила с полуулыбкой:

– Анна, значит…

– Если вы обо мне, то, по всей видимости, да, – я тоже улыбнулась с напускной вежливостью.

– О ком же, как не о тебе, – усмехнулась Акулина. – Глеб уже все про тебя рассказал.

– И что именно? – я отчего-то занервничала.

– Что из города подалась к нему, самой столицы, что невестой хочет своей сделать… – ее черные глаза, хоть и смеялись, но прожигали насквозь. – Отчаянная, да?

– В каком смысле? – искренне удивилась я. – Что приехала сюда издалека? Так ведь не на необитаемый остров или к людоедам, – и тоже усмехнулась с некоторым вызовом.

Но ответ Акулины обескуражил:

– Ты уверена? Точно не боишься?

– Чего мне бояться? – продолжала недоумевать я. – Или это вы мне угрожаете?

Акулина на это залилась переливчатым смехом, точно, как когда смеялась утром с Глебом.

– Делать мне больше нечего, – еще хохоча, ответила она, – как угрожать тебе. Я просто предупреждаю… Ладно, добро пожаловать в Большие Перевертыши, – Акулина, утирая ладонью слезы смеха, двинулась обратно в дом.

– Аня! – совсем рядом распахнулось окно, и в нем появился Глеб с ножом. Устрашающий вид, я бы сказала. – У меня все. Будешь готовить?

– Да, иду, – я помахала ему рукой и ускорила шаг.

Глава 4