Присев рядом, Алла взглянула на дочь. Каждый раз она забывает, какая Рината стала взрослая. Переезд в Америку, материнство и жизненные сложности сделали её другой. Она и раньше предпочитала отмалчиваться, а теперь и вовсе… Иногда ей казалось, что Рина намеренно не посвящает её в свои планы и проблемы. Случалось, что она узнавала о чем-то от Бердникова. Порой ей даже казалось, что ему дочь доверяет намного больше. Но позже приходило понимание – её девочка просто выросла и пытается справляться с трудностями самостоятельно. Только вот Владимир по-прежнему опекает её, и они обе как-то смирились с этим фактом.

Но сегодня Рината была молчаливой как-то по-особенному. Они пили чай в полнейшей тишине, и Алла не могла взять в толк, что не так. Вроде бы свадьба эта – прекрасное событие, Николас – замечательный человек, поступками доказавший, что Рината для него не просто талантливая спортсменка, она прежде всего – личность, мнение которой он уважает. Понимающий, внимательный, надёжный и сильный. Всё это вселяло в Аллу уверенность, что он – именно тот человек, который сможет сделать Ринату счастливой. Ринату и маленькую Николь. Вот только… Было во взгляде Рины что-то такое… Алла и сама не знала, что именно. Какая-то едва заметная, таящаяся в самой глубине печаль.

– Ты уже думала о музыке на следующий сезон? – решив разрядить обстановку, поинтересовалась Богославская.

Но Рина, вместо того, чтобы отвлечься, напротив стала, казалось, ещё печальнее. Посмотрев на мать, она покачала головой и ответила:

– Нет. Не будет никакой музыки. Мам, я приехала написать заявление о завершении карьеры, – голос её, казалось, был абсолютно беспристрастным, сухим, безэмоциональным, полным решимости.

– Я даже не знаю, что и сказать, – шумно выдохнула Алла. – Рин, следующий сезон олимпийский…

– У меня есть четыре золотые медали, мама, – жестко хмыкнула Ринка и, обхватив чашку, поднесла к губам. Глядя на мать поверх, сделала глоток. Рано или поздно это пришлось бы озвучить. – Я приняла решение еще до чемпионата мира. Я устала, – поставила чашку на стол, опустила взгляд, провела по ободку пальчиком и снова взглянула на Аллу. – Я хочу быть хорошей матерью Николь. А этому не бывать, пока я постоянно в разъездах, – губ её коснулась грустная улыбка. – Я нужна ей. С каждым днём она становится взрослее. Да, она всё понимает, понимает, что мама чемпионка и должна выигрывать золотые медали. Но она скучает по мне, а я по ней. Понимаешь?

– Ну как я тебя могу не понять, девочка моя, – тихонько произнесла Алла и накрыла безвольно лежащую на поверхности стола ладошку дочери своей. Ободряюще сжала.

Рината кивнула. Конечно же мама её поймет. Кто, если не она…

– Только вот, – лицо Богославской стало серьезным. – Ты думаешь, Крылов отпустит тебя?

– Я ему не принадлежу! – Рина резко вырвала руку и поджала губы. – У нас не крепостное право, и я не его раб, чтобы он мог меня куда-то не отпустить! – глаза её мигом вспыхнули яростным пламенем, черты лица заострились. От былого умиротворения не осталось и следа. С шумом отодвинув табурет, она поднялась. – Он никто, чтобы мне указывать, мам.

– Он президент Федерации, он может что-нибудь сделать.

– Что он мне сделает? – вскинула брови и насмешливо перекривилась Рината. – За все эти годы, как он взошел на этот пост, я не получила ни копейки, причитающиеся мне как члену сборной команды, – Рина уперлась руками о стол и гневно добавила: – Я тренировалась на свои деньги, я лечилась на свои деньги. Мне приходилось кататься в шоу с незалеченной травмой, чтобы оплатить лед в Сан-Франциско. А знаешь, что он мне сказал, когда я обратилась к нему с вопросом о причитающемся мне финансировании? Что в России лед бесплатный, и я в любой момент могу вернуться в Москву. Поэтому я завтра пойду к нему и напишу это чертово заявление.

Рината выпрямилась и посмотрела на мать с такой решимостью, что у той не осталось никаких сомнений – она намерена идти до конца. И с самим дьяволом в войну вступит, если тот сделает глупость и встанет на сторону Крылова. Ох, девочка…

– И пусть попробует мне помешать. Пусть ищет себе другую несушку! И пускай та хоть десяток золотых медалей ему снесет, я – пас!

В следующее мгновение в кухню, сжимая в руках привезённый ему сестрой вертолёт, вбежал Серёжка.

– Рина, поиграй со мной!

Рината, стараясь избавиться от накопившейся в ней за минувшие годы злости, тряхнула головой. Не стоит он её нервов. Не стоит. Тем более сейчас, когда на её пальце блестит кольцо. Ещё совсем немного, и жизнь её наконец пойдет счастливо, безмятежно. Она не имеет права вываливать весь поток негатива на маму и, тем более, на младшего брата.

Рина взяла протянутую ей Серёжкой игрушку. Подмигнула и весело сказала:

– Только пообещай, что дашь мне передышку, когда я устану.

– Зачем тебе передышка? Ты же олимпийская чемпионка, – нахмурил лоб Сергей.

– Олимпийские чемпионки тоже устают, – сказала Алла, встала из-за стола и приблизилась к ним.

Погладила по голове сына, затем коснулась плеча дочери.  Её дети. Как же внешне они друг на друга не похожи, и какая же сила таится у обоих внутри. Сергей в его почти семь стремился к лидерству не только в своей группе на льду, но и на соревнованиях среди детей старшего возраста. Он хотел быть чемпионом – таким же, как его сестра, и при каждом удобном случае говорил, что он Сергей Бердников, брат четырехкратной олимпийской чемпионки Ринаты Бердниковой. Ринка была для него идеалом. Он тянулся за ней, в какой-то мере подражал. Аллу это и радовало, и пугало. Потому что она хорошо понимала – в будущем подобной ноши он может не выдержать. Может сломаться под грузом возложенных на него фамилией обязательств. Но с этим они разберутся позднее, а пока… пока её дети счастливы. А вместе с ними счастлива и она сама.

Прикрыв рот ладошкой, Рината зевнула и улеглась на постель поверх покрывала. Времени было уже достаточно, чтобы она каждой клеточкой тела успела прочувствовать всю тяжесть сегодняшнего дня. Она стянула резинку, сдерживающую косу, и запустила пальцы в волосы. Те рассыпались по плечам тяжелой копной.

Завтрашний день обещал быть не менее долгим и изнурительным, чем день прошедший. Она должна съездить в Федерацию. Должна… Рината потянулась к невысокой тумбочке, где лежал телефон и, разблокировав экран, увидела несколько пропущенных от Ника. А ещё она должна позвонить Николасу и объяснить, почему уехала одна, а не вместе с ним через неделю, как было запланировано изначально. Вот это она не просто должна – обязана. А что она ему скажет? Что она снова сбежала? Да, она снова сбежала… Сбежала от человека, который любит её, любит Николь, которого любят её родители и любит Алиса. Да кто же Николаса Демаре не любит? Рината кривовато усмехнулась и, не выпуская телефон из ладошки, вытащила из-под покрывала подушку. Уткнулась в неё лицом. И она тоже его любит, конечно же. Просто… Просто ей нужно время подумать, привыкнуть. Ну приехали бы они все вместе, родители тут же бы определили место и дату свадьбы, а она не может так. Не может, когда на неё начинают давить. Она всё сделает сама. И пресс-конференцию по поводу окончания карьеры созовет, и к Крылову съездит.

Перевернувшись на спину, Рината подложила подушку под голову и снова разблокировала телефон. Зашла в инстаграм и открыла страничку Алисы. Новоиспеченная Мартье выложила свежее фото с обгоревшей моськой и грустным смайлом с подписью: «Скоро это райское местечко превратится в воспоминание». Рина не удержалась от улыбки. Судя по всему, Мальдивы пришлись её подруге по душе. На следующем фото был запечатлен Стефан. Попивая коктейль, он задумчиво смотрел куда-то вдаль. Тут никакой подписи, но Рината не сомневалась, что мысленно Алиска окрестила фото примерно так: «Мой муж получил новую порцию русских слов и обдумывает их значение». Взгляд Рины наполнился нежностью. Она была безгранично счастлива и за Алису, и за Стефана. Их любовь чувствовалась даже за тысячи километров. Они нашли путь друг к другу. Казалось бы, настолько разные, непохожие, но они стали друг для друга дополнением. Две половинки одного целого. Родные…

Закрыв приложение, Рина включила видеосвязь и выбрала из списка контактов Николь. В Москве уже поздний вечер, а в Сан-Франциско день был в самом разгаре.

Николь ответила практически сразу:

– Привет!

Её улыбка наполнила сердце Рины такой безграничной любовью, что на выдохнула, не совладав с накатившими эмоциями. Её дочь. Её малышка, с которой она не виделась менее суток, а соскучиться успела так сильно, что не передать никакими словами.

– Привет, солнышко! Как дела? Как тренировки? Ты с Тасей?

Николь смешно фыркнула и перевела камеру на сидящую рядом девушку. Невысокую, рыженькую девушку с приятной улыбкой и поистине ангельским терпением. Их няня, кухарка, да и вообще палочка-выручалочка на все случаи жизни. Таисия улыбнулась и помахала рукой. Затем Николь снова прилипла к экрану.

– Я соскучилась, – проныла она. Егоза. Запрещенный прием, и они обе это прекрасно знали. – Когда ты приедешь? – её черные волосы были забраны в уже порядком растрепавшийся хвост, лицо обрамляли милые кудряшки.

– Скоро, зайка. Решу все дела и прилечу первым же рейсом.

– Мама, тут с тобой Ник хочет поговорить.

Николь убрала телефон от лица, и Рина увидела подъезжающего Николаса. Ну, конечно, они на тренировке… где им еще быть в два часа дня.

– Ника, у бабушки с дедушкой такой отвратительный интернет…

Не зная, как поступить, Рина судорожно вцепилась в телефон. Отвечать на неминуемый вопрос Николаса: «что это было?» она не готова. Еще вчера за ужином в ресторане они строили планы на будущее, а спустя несколько часов она, не сказав ему ни слова, сбежала в Россию. Застонав, Рината быстро протараторила:

– Николь, скажи Нику, что я ему перезвоню. Тут правда плохо связь ловит.

– Мама! Ты врешь! У бабушки отлично ловит интернет! Мы с Сережей десять минут назад разговаривали.

Дочь даже не подумала ей подыграть. Умные слишком пошли… Рина поджала губы и выговорила: – Все, целую, пока-пока! Тасе, Нику, Артёму привет! До завтра!

– Мама! – донёсся до неё возмущённый возглас дочери.

Её недовольной мордашки она уже не видела, ибо выключила видео и теперь судорожно пыталась попасть на кнопку отбоя. Через секунду сделать это ей всё-таки удалось. От греха подальше она вовсе выключила телефон. Снова откинулась на подушку и уткнулась взглядом в белоснежный потолок. Алиса бы сказала, что она дура. Дура и трусиха. Да, в этот раз спорить с ней она бы не посмела.