Что делать? Идти вперед или вернуться? Вперед – куда? Как далеко он ушел? Сколько времени мне придется его ждать? И что за манеры – бросить девушку и отправиться неведомо куда? Тоже мне попутчик!
«Почему он не может пойти прогуляться?» – спросила авторша.
«Так ты одобряешь его поведение?»
Она замялась, так ничего и не ответив.
Двойные сомнения заставили меня повернуть обратно. В конце концов, он взрослый мужик, тем более, местный, и вполне справится без меня. Не могу же я ждать его здесь до ночи. Очень невежливо, если не сказать хуже, поступать подобным образом! Тем более, что дело действительно шло к вечеру. От этой мысли мне стало как-то не по себе, и я заспешила к подъемнику. Я честно подождала Данилу еще с четверть часа и, вконец разозлившись, прошла на площадку посадки. С волнением глядя на приближающееся кресло, куда мне предстояло сесть, я не сразу заметила его. Когда я неловко плюхнулась на сиденье, он выскочил откуда-то сбоку, сел рядом и резко отпустил страховочную раму. Кресло слетело с площадки и начало падать в бездну, в лицо мне ударил холодный ветер.
– Наконец-то, – сердито сказала я, глядя на руку Данилы, лежащую на страховочной перекладине. – Где ты так долго ходил?
Кресло падало и падало вниз, а у меня все замирало внутри. Когда канатка немного выровнялась, я вздохнула и взглянула на почему-то молчащего Данилу. У меня вновь перехватило дыхание. Рядом со мной сидел не он, а совсем незнакомый мужчина. Брюнет в точно таком же, как у Данияра, растянутом синем джемпере. И я могла бы с девяностопроцентной уверенностью сказать – в его джемпере.
Вероятно, выражение моего лица очень позабавило Лже-Данилу, потому что его губы растянулись в улыбке, не предвещающей ничего хорошего.
– Спускаемся вниз? – спросил он.
– Вниз… – промямлила я, изучая знакомый растянутый ворот.
Даю голову на отсечение, что этот ворот был рядом со мной последние два или три часа. Что это может означать? С какой стати этот мужик, нацепив Данилину одежду, запрыгнул ко мне в кресло? И где сам хозяин этого чертового джемпера? Внутри сжался комок страха, «из тех, что парализуют волю и отдают жертву тепленькой в руки злодея… – прошипела мне на ухо авторша. – Возьми себя в руки!»
Хорошо ей говорить, а у меня просто не было рук, в которые можно взять себя. А те, что были, противно дрожали. Хотя, почему мы с авторшей дружно решили, что этот мужик – злодей? Впрочем, через несколько минут я убедилась, что на этот раз мы были совершенно правы.
Кресло бодро сползало вниз по тросам, чуть потряхиваясь на роликах опор, горные красоты вдруг поблекли, потеряв свое совершенство из-за мужика в Данилином свитере. Я вцепилась в перекладину страховочной рамы, другой рукой прижимая к себе куртку, которая отделяла меня от соседа, отчего-то придвинувшегося ко мне.
– Сиди тихо и не вздумай верещать, – вдруг сказал он.
– Что? – прохрипела я, теряя голос.
– Ты не штокай, а сиди тихо, я сказал.
– Я… я сейчас закричу, – тупо пообещала я.
– Не закричишь…
Что-то острое и холодное ткнулось в бок, сердце сжалось до размеров заячьего, горло сдавило душащим комом. Я повернула голову и увидела лезвие ножа. Ой, мамочки! Он сейчас будет убивать меня!? Вот здесь, в трех тысячах километрах над уровнем моря, среди гор, за тысячи верст от родного дома? За что? Почему? Что я ему сделала? Чем прогневила судьбу, которая посылает одно испытание за другим?
– Вы… вы… почему… что вам нужно? – промямлила я.
Меня трясло так, что кресло подъемника начало раскачиваться от моей дрожи.
– Ничего особенного, – сказал Лже-Данила. – Ты отдаешь мне сумку, я тебе – жизнь.
– Сумку? Опять сумку? На что вам всем сдалась моя сумка? – простонала я.
– Тихо, улыбайся, на нас смотрят, – процедил он сквозь зубы – навстречу поднималось кресло с мило воркующим семейством: папа, мама, дочь.
Если я закричу, позову на помощь, чем могут мне помочь эти мирные люди, висящие над пропастью и уже удаляющиеся в сторону вершины? Кресло тряхнуло, канатка начала круто спускаться, земля приближалась, затем вновь ушла далеко вниз. Я потрогала сумку, длинный ремешок которой, прежде чем сесть на подъемник, перекинула через плечо так, что снять его можно было только через голову. Или перерезать ножом, который страшно щекотал мой правый бок. Отдать ему сумку со всеми документами, деньгами, косметикой, томиком Мэри Стюарт, маникюрным набором Золинген, флешкой, читалкой, зарядником для телефона и массой других вещей, без которых мне совершенно не обойтись?! С другой стороны, если он меня прирежет, то на фига мне будут нужны все эти вещи, тем более что он завладеет ими и в этом случае. Но зачем? Зачем сегодня всем так нужна моя сумка? Зачем этот маскарад? Мысли сумбуром крутились в голове, разрывая ее на части.
Злоумышленник снова улыбнулся и полез свободной рукой в карман, достал сигареты, не очень-то спеша грабить меня – видимо, ждал, когда кресло приблизится к конечному пункту, чтобы быстро смыться, не дав мне опомниться. Или… Про или я решила не додумывать. Мимо проплыла вершина огромной ели, совсем близко, чуть ли не коснувшись меня своей колючей лапой. Сосед закурил, управившись одной рукой, не убирая от моего бока вторую. План созрел внезапно, авантюрно и безбашенно, словно в мозг ударил переизбыток адреналина да сказалось наркотическое воздействие сумасшедшего воздуха. В общем, день задался.
– Р-разрешите закурить… – сказала я.
Лже-Данила хмыкнул и полез за сигаретами.
Кресло неуклонно приближалось к следующей ели, внутри у меня все дрожало, сердце выбивало сумасшедшую дробь. Несмотря на холодный ветер, стало жарко, словно меня кинули в бочку с кипящей смолой. Кресло поравнялось с деревом, а я, пихнув аляску в сторону протягивающего сигарету мужика, рванула к ели и ухватилась за ветку, верхушку… плохо соображая за что. В следующую секунду меня дернуло вверх, и я, поджимая коленки, отделилась от кресла и повисла, вцепившись в колючую ветку, которая раскачивалась и опасно трещала под моей тяжестью. А внизу была бездна, жуткая бездна, мой личный Рейхенбахский водопад.
«Ну ты даешь, подруга! Рейхенбахский водопад! Метонимия! Аллюзия! Браво! Великолепный пассаж! А какой экшен! Спайдермен отдыхает!» – возопила авторша, нагнувшись с кресла, которое проплыло надо мной, задев согнутою верхушку ели.
«Дура чокнутая, я же разбиться могу!» – возмутилась я.
«Выберешься… сама же детектив хотела. Меня больше волнует судьба Данилы».
«Да пошла ты со своим Данилой…» – воспитание не позволило мне вслух послать авторшу туда, куда я послала ее мысленно.
Я чуть перевела дыхание и попыталась оценить положение, оно оказалось не таким уж незавидным. Ветка, за которую я уцепилась, хоть и трещала, но не ломалась, и, кроме того, была короткой, верхушечной, то есть находилась близко от ствола, спасительного ствола, куда мне нужно было дотянуться. Вниз я смотреть не стала, понимая, что этот взгляд может стать роковым, лишив способности действовать.
«Парализовать…», – с умным видом подсказала авторша, проезжая мимо в следующем кресле.
«Стервоза!» – прохрипела я, но ее замечание разозлило и придало сил. Не хотелось умирать в такой прекрасный синий день. Виновница моих несчастий, сумка, свободно болталась сбоку, оттягивая меня от вожделенного ствола, и если бы могла, то сбросила бы ее вниз. Но у меня не было третьей руки. К сожалению.
«Представляю тебя трехрукую», – пропела бесчувственная авторша.
– Девушка, вы что там делаете? – поинтересовался ее сосед по креслу, изумленно глядя на меня.
«Экстремалка… занимается тридаунингом2 с повышенной опасностью спуска», – объяснила ему авторша.
После нескольких неудачных попыток, в результате которых ветка начала трещать еще сильнее, мне все-таки удалось достать ногами до ствола и, использовав его в качестве твердой опоры, переползти на другую ветку, а затем и обнять сам ствол. Ветер гудел в ушах. Или это гудел ужас? Дрожа и скуля, я начала спускаться, осторожно перебираясь с ветки на ветку, царапая и обдирая сучками и иголками все, что еще не было поцарапано и ободрано прежде.
Не могу сказать, как долго я спускалась, кажется, целую вечность. В голове было пусто, точнее, мозг работал исключительно на двигательные функции – это, видимо, называется инстинктом самосохранения.
Мне повезло, что последние ветви находились не очень высоко от земли, и я вполне удачно спрыгнула, ничего не растянув, не подвернув и не сломав. Ощущение твердой земли под ногами было поистине волшебным. Я пересекла просеку, на которой возвышались столбы канатки, и вошла под защиту леса, что тянулся по горному склону. Совсем не хотелось, чтобы меня заметили сверху с подъемника. Я нашла пень и устроилась на нем, подстелив пакет, найденный в сумке. Преследования грабителя Лже-Данилы я почему-то не боялась – вряд ли он спрыгнул вслед за мной с канатки – не такой же он псих, как я. И на маньяка, вроде, не похож.
«Как будто ты знаешь, как выглядят маньяки? – встряла в мои размышления авторша, устроившись на стволе спиленного дерева. – Но в принципе, думаю, ты права. И прости за грубость – это был психологический прием, чтобы тебя взбодрить».
Авторша выглядела виноватой, серьезной и положительной, ни дать ни взять продвинутая ботаничка, получившая двойку.
«Ладно, прощаю, психолог доморощенный! – расщедрилась я. – Давай оценим обстановку. Лже-Данилы нет в лесу. Другой вопрос, что он или его сообщники – а в наличии таковых я уже не сомневаюсь – будут ждать меня внизу неизвестно с каким сюрпризом. А Данила? Где он и что с ним? Куда он девался? Скорее всего, он тоже из этой банды, попытался втереться в доверие и…»
«Включи логику, – возразила авторша. – Если бы его интересовало содержимое твоей сумки, он мог бы заглянуть в неё давным-давно, еще в парке, не втираясь к тебе в доверие. И более того, если он уже втерся, зачем это переодевание с запуском бандита с ножом?»
«А черт его знает… Я уже ничего не понимаю. Но ты, разумеется, готова защищать своего любимчика Данилу! Ладно, нужно как-то выбираться отсюда, желательно живой, а уже начинает темнеть. Об остальном подумаю потом. Если, конечно, будет чем думать».
Не то, чтобы стемнело, но наступало время дня между светом и сумерками, и это особенно чувствовалось здесь в лесу. Спешно обработав самые неприятные ссадины, надев платок, который нашелся в сумке, я двинулась в путь, вниз, рассчитывая выйти на дорогу, петляющую по склонам.
Мне повезло, если о везении вообще можно было говорить. Чуть не скатившись пару раз со склона, оторвав ремешок босоножки и страшно устав, я наконец увидела впереди между деревьями бетонный парапет подпорной стенки, защищающей дорогу. Я почти сползла вниз и замерла, подумав, что, возможно, грабитель с кинжалом поджидает где-то здесь, вычислив, что именно сюда меня вынесет кривая. Осторожно пробралась к парапету, прячась за кустарником, что рос вдоль него. По дороге промчался автомобиль, за ним – следующий, но я решила ни за что не останавливать машину. Хотя идти пешком было не менее опасно.
«Да, ситуация, – прошептала авторша из-за куста. – И я тебя понимаю, дорогая. Сама бы ни за что не вылезла. Но надо добраться до Медео и там, если повезет, сесть на автобус».
Промчалась еще одна зловеще черная иномарка. Затем на дороге появились пешеходы, вполне мирного вида. Может, мне пристроиться к ним? Но что они подумают о девице, упавшей с гор, исцарапанной и ободранной? Пока я размышляла о возможности своего появления на сцене, на дороге показались велосипедисты, трое, четверо, нет… пятеро. Первый вдруг тормознул прямо напротив того места, где пряталась я, к нему подъехали остальные. Кажется, это парни из автобуса? Да, точно, вон тот, в красной в горошек бандане, стоял тогда возле меня, прижимая своим велосипедом. А что… если? Парни, что-то обсудив, начали седлать своих «коней». Влекомая порывом отчаяния – «инстинктивным» – уточнила авторша, – я продралась сквозь куст и спрыгнула с парапета на дорогу, уже не думая об эффекте, который произведу своим появлением. Эффект удался.
Я была встречена весьма яркими эпитетами, сорвавшимися с уст ошеломленных парней.
– Ребята, возьмите меня с собой! – завопила я.
– Ты откуда такая покоцаная? – поинтересовался парень в бандане. – Ходишь в горы сам на сам?
Остальные довольно заржали – в этом возрасте люди ржут над любой чушью.
– А с нами тебе зачем? – спросил, отсмеявшись, парень-казах и игриво подмигнул мне – в этом возрасте все женщины желанны.
– Ребята, мальчики… – начала я и замолчала, не зная, в каком ключе продолжать беседу. Рассказать им, что меня пытались ограбить прямо на канатке, угрожая ножом? А не поднимут ли меня на смех? Но если они сейчас уедут, я останусь здесь на дороге, одна, в сумерках, в горах, беспомощная жертва в лапах негодяев, и весь мой тридаунинг окажется бессмысленным риском.
– Что, девочка? – передразнил меня третий, кудрявый блондин с гитарой за плечами.
– Вы понимаете, я же не просто так вас остановила? Посмотрите на меня! – застонала я, хотя последнего предпочла бы избежать – не очень-то приятно предстать перед представителями мужской половины в таком виде.
«Не то слово как неприятно, – поддержала меня авторша, поглаживая руль велосипеда, принадлежащего парню в бандане. – Но вызвать жалость и сочувствие – твоя главная задача!»
«Без тебя бы не сообразила, – отмахнулась я. – Как-нибудь справлюсь!»
«Играй на мужском эго», – упрямо продолжила авторша, явно гордясь своими сомнительными познаниями в области мужской психологии.
– Да, видок у тебя потрясный, в лесу что ли так ободралась? – спросил Бандана, окидывая меня оценивающим взглядом.
В отчаянии я начала на ходу придумывать историю о том, что решила забраться в горы, но заблудилась, очень устала, и все такое…
– Тормозни тачку и все заботы, – посоветовал один из велосипедистов. – Мы-то как тебя возьмем? На багаж, что ли?
Парни многозначительно переглядывались, усмехались, видимо, решили, что у меня не все дома, если не хуже.
Мимо на явно опасной скорости промчалось авто, заставив меня невольно сжаться, словно из машины осматривали окрестности мои личные враги.
– Ребята, я не могу на машине, я… я боюсь, – призналась я и, сбиваясь и жестикулируя, словно мать итальянского семейства, попыталась объяснить, что я совершенно нормальна и адекватна, просто со мной произошел некий казус. В конце концов я запуталась, замолчала и полезла в сумку за носовым платком, чтобы утереть набухшие и готовые пролиться слезы.
«Молодец! Отличный ход! Слезы – стальной аргумент, не устоят, возьмут!» – захлопала в ладоши авторша и оказалась права.
– Да погодите вы, – Бандана отреагировал нужным образом. – У девчонки что-то не задалось. Ладно, валяй с нами, грузись ко мне на багажник, только держись крепче.
Я всхлипнула, шмыгнула носом, заслужив одобрительное кряхтенье авторши, и не очень уклюже вскарабкалась на указанный багажник. Бандана, оглянувшись на меня и подмигнув, лихо сорвал с места велосипед, словно к его спине прилипло перышко, а не девица пятидесяти с лишним килограммов живого веса.
Меня изрядно протрясло, несколько раз на поворотах я чуть не упала, несколько раз падала на спину Банданы, теряя равновесие и заслуживая его нелестные реплики, но все это было ерундой по сравнению с тем, что довольно скоро мы добрались до Медео.
– Ну что, приехали, как будешь расплачиваться? – улыбаясь, поинтересовался Бандана, наблюдая, как я разминаю ноги и пытаюсь почистить перышки. Меня же не оставляло чувство, что злоумышленники во главе с Данилой где-то рядом, и от этого по спине текла противная холодная струйка страха.
– Можно мне с вами? – спросила я.
Парни-велосипедисты – мое спасение, и я не должна отставать от них ни на шаг.
– Что, понравилось? – спросил Бандана – Куда с нами?
– Ну, вы же как-то будете добираться до города? Понимаешь, мне обязательно нужно с вами, я потом объясню…
Он посмотрел на меня, как смотрят на людей, находящихся немного не в себе, пожал плечами.
– Ну давай… как хочешь. Но мы едем автобусом. Рейсовым. И ты можешь также ехать. Если уж очень хочешь с нами, я совсем не против.
В общем, я вцепилась в Бандану, не отходя от него ни на шаг. Пусть думает обо мне, что угодно, лишь бы не бросил. Парень не стал церемониться и воспользовался предоставленной возможностью – обнял меня за плечи так, словно мы были сто лет знакомы и состояли в интимных отношениях. Признаться, в этот момент я бы вступила в любые отношения, лишь бы снова не оказаться с глазу на глаз с вооруженным Лже-Данилой или его сообщниками, или самим Данилой. Я прижималась к Бандане и осторожно оглядывалась, ища и боясь найти знакомое лицо.
Подошедший автобус оказался тем же самым, который привез нас сюда. Веселая кондукторша выскочила на остановку и завопила: «Город, город, едем в город!» Унесенная ветром рванувших на посадку велосипедистов я оказалась на задней площадке, зажатая между парнями и их машинами. Двери с грохотом закрылись, взревел мотор, я смотрела в окно, мысленно навсегда прощаясь с прекрасными горами, где пережила волшебный и ужасный момент своей жизни, но прощания не получилось, потому что я увидела Лже-Данилу. Он стоял, всматриваясь в окна автобуса. Я резко пригнулась, ударившись головой о плечо Банданы.
«Кстати, его зовут Колян, Коля», – с укоризной сказала авторша, просовываясь между спинами двух пассажиров.
«Ты видела его?» – спросила я авторшу, не особо вникая в ее слова.
«Конечно, видела».
«Вся надежда на то, что он меня не заметил».
«А ты думаешь, он все-таки тебя поджидал? Может, он вообще промышляет здесь грабежами?»
«Очень сомнительно…»
«Мне тоже».
Тем временем белобрысый парень устроил на коленях гитару, его пальцы ловко побежали по струнам,
– Давай, Серый, «Оранжевое настроение», – сказал Колян Бандана, прижимая меня к своему горячему боку. А мне, представьте, было, если не хорошо, то нормально, даже где-то оранжево. Во всяком случае, здесь, среди этих парней, я чувствовала себя в относительной безопасности.
– Прекратите, вы мешаете работать! Песня жок3! – завопила кондукторша, но белобрысый, хмыкнув, запел:
Бутылка кефира, полбатона.
Бутылка кефира, полбатона.
А я сегодня дома,
А я сегодня дома,
А я сегодня дома один.
О-хо-хо-хо-хо! – подхватили парни. Автобус возбужденно загудел, к припеву присоединились дружественные голоса с передней площадки.
А я похож на новый Икарус,
А у меня такая же улыбка,
И как у него,
И как у него,
Оранжевое настрое-е-е-е-енье!
Оранжевое небо,
Оранжевое солнце,
Оранжевая мама,
Оранжевый верблюд
Оранжевые песни
Оранжево поют!4
Так мы ехали и пели, кондукторша ругалась, но без фанатизма, порядка ради, собирала людей на остановках, лично заталкивая их в набитый до отказа автобус, который уже казался резиновым слоном с музыкой. Так мы ехали и пели, пока не добрались до конечной у фонтана, и тут мое временное спокойствие закончилось. Я поняла, что идти одной в гостиницу невозможно, просто страшно. Нужно уговорить Коляна помочь мне. Собственно, уговаривать особо и не пришлось.
– Ну что, поехали ко мне, в общагу? – спросил Колян.
– Поехали, – согласилась я, решив, что с последствиями своего согласия разберусь по ходу дела, а пока воспользуюсь представившимся тайм-аутом.
О проекте
О подписке