Будучи натурой достаточно замкнутой на всевозможные женские рассказы, я тем не менее всецело компенсировала это с другой стороны: просто обожала слушать чужие. В особенности если собеседник был интересной мне натурой. Маришка явно относилась к этой категории женщин, и я принялась расспрашивать её о Сергее.

– Ой, Олька, он мне так нравится! А-а-а! – Маринку распирало от радостного возбуждения. – Мне кажется, я влюбилась. Он о-о-очень хорош. Всем. И отношением к женщинам, и тем, какая он личность. Понимаешь, мне всё в нём нравится! И я так хочу, чтобы это было взаимно.

Она сделала умоляющее лицо и сложила руки в районе груди, скрестив ладони в молитве и посмотрев в небо, будто просила Господа о помощи. Улыбка не сходила с её лица, глаза блестели влажным блеском. Я была за неё безумно рада: эта девочка достойна того, чтобы быть с тем, кого она хочет.

– Маришка, ты будешь с ним, вот увидишь! Тебе надо просто очень этого захотеть. Ты ведь знаешь, что мысль материальна. Если ты будешь всецело верить в то, что это случится, так и будет, – подбадривала её я, искренне веря в глубине души, что так и будет.

Тем не менее Сергей не был в числе путешественников к древним индийским артефактам. Он остался со своими друзьями в Гоа. Когда мы подписывались на экскурсию (а было это ещё в Петербурге), он, по-моему, не был знаком с Димой и Гариком. В общем, я даже не помню точно, откуда он взялся. Видимо, тоже как-то неслучайно.

В конце концов я подумала о том, что было в этом что-то романтичное: и я, и Маринка успели завести в Гоа отношения, и обе мы на трое суток уезжали, оставив свои половинки. У нас была уйма времени, чтобы как следует наговориться!

– Позавчера мы шли с ним по пляжу и он рассказывал о том, как ездил в Японию. Олька, там такие удивительные места! Я бы так хотела там побывать! Сергей был там по работе, но говорит, что успел побывать в местных клубах и ресторациях. Очень необычный народ, эти японцы. Всё у них отлажено, всё суперсовременное, не то что у нас. И тем не менее… – делилась со мной Маринка, продолжая сверкать глазами.

– Да, Япония – совсем полярный мир. Мне кажется, что мы никогда не сможем всецело понять этих людей. Но я считаю, что нам есть что от них перенять: их сдержанность, абсолютная смиренность и даже покорность, отсутствие агрессии к ближнему – несомненные достоинства этого народа. Что тебе ещё Сергей рассказывал об этой стране? – Я раз за разом выпрашивала у Маринки информацию, которой она теперь охотно делилась.

– Он сказал, что очень хотел бы побывать там со мной. Представляешь? – Её глаза снова вспыхнули влюблённостью.

– Да, ты определённо ему нравишься, – произнесла я и посмотрела в окно.

Мы тронулись. Пейзажи постепенно сменялись с населённых пунктов, обросших многочисленными придорожными лавочками и кафешками, на обширные рисовые поля в окружении невысоких предгорий. Солнце постепенно садилось, таща за собой подол темноты. Звёздной темноты, радостной и звенящей. Казалось, всё здесь было праздничным и ярким. Даже ночь. Я, трепетавшая от чувств, заполнивших всю мою душу и ласкающих её изнутри, как нельзя лучше понимала сейчас Маринку. И особенно радостно мне было оттого, что и она меня понимает. Хотя я ещё ничего ей и не рассказала.

– Ну ладно, всё обо мне да обо мне… Расскажи, что у тебя там с твоим прынцем?! – Маринка радостно взяла мои руки в свои и заговорщицки приблизилась на коленках, чтобы услышать мои рассказы.

– Ой, Мариш, это какая-то магия. Я думаю, что не до конца ещё понимаю, что со мной происходит, слишком мало времени прошло. Хотя, по ощущениям, пролетела целая жизнь. Такое ощущение, что мы знаем друг друга огромную вечность. Знаешь, в ту первую ночь у него мне приснился удивительный сон. А я своим снам верю. Всё было в золоте, ярко, шикарно и богато. Будто бы соединение с ним даст мне все эти блага. Будто бы это был знак… – Я замолкла и затем добавила: – В нематериальном смысле, конечно. Я не гонюсь за деньгами. Знаешь, что-то странное в этом есть. Мне кажется, этот человек очень круто повлияет на мою жизнь.

Маринка с пониманием и особым восторгом смотрела на меня и будто ожидала ещё чего-то от меня услышать. Но я не знала, что мне ещё говорить. Самое важное, то, чем хотелось делиться, я уже сказала, а разбавлять всё вышесказанное обычными бытовыми сплетнями не хотелось. Во всяком случае, я чувствовала, что требовалось взять некоторую паузу, дабы не растратить силу и торжественность своих речей. К тому же основное было просто невыразимо, мне сложно было облечь в слова то, что я ощущала к Игорю.

В узком проходе нашего слипербаса стояла суета и хохот. Ребята передавали друг другу местный ром Old Monk и веселились. Атмосфера нашего милого вагончика напоминала студенческую вечеринку: все ребята были примерно одного возраста, все молоды, веселы, но… в отличие от студентов, социально не обделены. На фоне нас бедные индусы, особенно живущие за штатом Гоа, казались самыми нищими слоями населения. И, когда наш автобус останавливался где-нибудь на стоянке, чтобы мы сходили в туалет и купили себе какой-нибудь еды, к дверям нашего транспорта сбегались толпы маленьких и не очень детей с протянутыми руками. Мы их кормили. Давали им десять рупий, которые в нашей стране на тот момент равнялись шести рублям, и впоследствии обязательно отмахивались от следующей партии обездоленных, бросающихся на звон летящих монет. Ведь стоило дать одному – тут же слеталась огромная стая тех, кому тоже было нужно.

Тогда мы с горечью и чуткостью воспринимали всех этих попрошаек. Много позже я, конечно же, перестану так близко к сердцу принимать всех этих бедняков, привыкнув к тому, что здесь это принято. Как у цыган.

Наступала ночь, и, зная, что приедем мы рано утром, около пяти, мы решили лечь поспать, чтобы с новыми силами окунуться в новый день на новом месте.

Но, как я ни пыталась уснуть, старый автобус, подпрыгивающий на дурацкой дороге, обитой словно на каждом метре кочками, не давал мне этого сделать. При подскоках слипера наши головы больно ударялись о его потолок, больно нанося удары и шишки. И если поначалу всё это было довольно весело и, пьяно хохоча, ребята воспринимали такую езду как американские горки, то по прошествии пяти часов многие из нас начинали злиться, теперь уже усталые, однозначно понимая, что выспаться не получится, а значит, завтра может быть очень невмоготу идти осматривать достопримечательности Хампи, к которым мы так стремились.

Так и вышло. За ночь намучившиеся, мы, кое-как продремав всего несколько часов, были разбужены ярким и неизменно радостным здесь солнечным рассветом, пробивавшимся в окна автобуса. Мы подъезжали к Хампи.

Большинство из нас были практически ошарашены тем, куда мы прибыли. А на фоне абсолютно безумной ночной езды нашего водителя было сложно заставить себя по-прежнему веселиться. И тогда на мгновение показалось, что то беззаботное настроение, с которым мы отчалили, осталось, собственно, на перроне в Гоа. Здесь же нам предстояло что-то совсем иное. Не факт, что такое суровое, как вся ночная дорога, но явно гораздо более серьёзное и заставляющее задуматься, чем наше праздное времяпровождение в штате хиппи. Тяжёлая дорога сумела пробудить во мне какое-то непонятное беспокойство и сомнение. Тем не менее такие контрасты, как оказалось, были мне нужны.

Я протёрла глаза и машинально начала стягивать с себя кофту с длинным рукавом, почувствовав довольно тёплый воздух, проникающий в салон автобуса из щелей окон и дверей. Расчесав волосы, я высунула голову в проход. Оптимистично настроенные ребята в самом конце автобуса – те, кого подкидывало ночью больше всего, – продолжали теперь уже скорее истерически смеяться над манерой вождения нашего супертаксиста. Однозначно, это были особенные бойцы.

«Молодцы, – подумала я. – Так и надо».

Мне вообще близка была манера отношения к трудностям с особым вовремя подключённым чувством юмора: если уж случилось так, что ты попал в передрягу, попробуй получать удовольствие от момента. Посмейся! Правда, у меня самой не всегда это так завидно получалось. А потому тогда на наших «героев» я смотрела с особым восхищением.

Где-то через полчаса наш автобус наконец остановился. Да так, что всех пассажиров сильно повело назад, а потом так же сильно сбалансировало обратно.

Эх, и ночка!

Постепенно мы начали выходить и осматриваться по сторонам. Какой-то невысокий, но длинный забор предстал перед нами. Ворота сего были доброжелательно отворены. «Очень хороший знак», – подумала тогда я.

Зайдя внутрь, мы увидели огромную украшенную цветами, облагороженную территорию: с центральной её части по длинному проходу прямо с улицы можно было попасть в комнаты. Слева разместилась открытая зона отдыха под навесом с низкими столиками, располагающимися в шахматном порядке, около которых можно было удобно расположиться на циновках. Да и в целом пространство представляло собой довольно большой комплекс для размещения гостей.

Наши экскурсоводы – Светлана и Рэм, муж и жена с большой разницей в возрасте, где женщина была явно старше, – разрешили нам отдохнуть в своих комнатах пару часов, сжалившись над нами после ночной дороги, перед тем как мы поедем осматривать древние постройки.

А потому, получив ключи, мы с Маринкой радостно вбежали в нашу комнату и сразу же развалились на застеленной по-восточному кровати: тюлевый подол красиво ниспадал на её края. У нас было довольно темно и уютно. И всё располагало к долгожданному отдыху.

Всё это время я хотела написать что-то Игорю, но никак не решалась. И тут я вспомнила его слова о том, что женщина просто обязательно должна проявлять инициативу, а потому подумала, что сейчас как раз тот самый случай, когда можно позволить себе этот шаг. К тому же тогда, в тот период своей жизни, мне было довольно свойственно проявлять инициативу. Помню, что, схватив телефон, я быстро набрала ему короткое сообщение. Парочкой предложений я оповестила о том, что мы всё-таки прибыли в Хампи и я очень по нему скучаю.

Стало ощутимо легче, и я, выдохнув, пошла принять душ.

А когда вернулась, увидела, что Маринка тихо посапывает прямо в одежде на нашей перине. И готова поклясться, что снились ей сладкие сны о том, как они с Сергеем прогуливаются босыми ногами по берегу гоанского побережья…

Нас разбудил громкий стук в дверь и звонкий, довольно бодрый голос Светланы:

– Девочки, встаём! Собираемся дальше в путь!

За дверью нашего номера уже поднималась та самая удушающая индийская жара, которая бывает в это время года, как только стрелки часов приближаются к часу дня. Солнце стояло высоко и с этого расстояния отлично обдавало всю землю порциями зноя. Но, немного поспав, мы всё-таки почувствовали заряд бодрости и сил. К тому же новое интересное место манило нас и идти на поиски древних артефактов весьма хотелось.

Несколько человек уже рассказывали мне о Хампи ранее. Говорили, что место достаточно неоднозначное. На территории этих земель строго запрещалось употреблять алкоголь, есть мясо и, конечно же, употреблять наркотические препараты, кои в том же Гоа были как бы условно не возбранены. Ежегодно миллионы туристов приезжали в Хампи, чтобы прочувствовать особые энергии, обитающие здесь. Особенно много мне рассказывали о горе Ханумана – обезьяньего бога, который почитался в Индии.

«А вдруг нам откроются какие-то особенные тайны этой земли?» – думала тогда я и мечтательно вздыхала.

Спешно одевшись и подправив макияж, которым я тогда ещё упоительно занималась, приученная ко всяким женским штучкам на работе в крупной компании, я вышла из нашей комнаты и увидела в открытом коридоре несколько наших ребят, уже ожидавших отправления автобуса.

Несмотря на то что в поездке я оказалась целиком и полностью в социуме, вся окутанная постоянными беседами и сплетнями, всё дно моего подсознания постепенно устилалось мыслями об Игоре. Они шли параллельно с моими естественными автоматическими внутренними разговорами о том, что мне надо, например, сделать или куда-то пойти. Как будто это была басовая партия моей жизни. Пока необязательная, но так сильно меняющая всю мелодию. Она создавала яркую подушку всеобщих переживаний. Вирус влюблённости в Игоря захватывал и распространялся по моему телу постепенно.

Ещё тогда я не знала, что будет с нами дальше, и не хранила уверенности ни о каком моменте. Именно это пока ещё не сподвигало меня строить какие-то серьёзные планы, как это делают многие только что влюблённые девушки. Но состояние уже менялось.

Первое, что я заметила, – отсутствие каких-либо воспоминаний о поклоннике, который остался в Питере и которому ещё 31 декабря я звонила, абсолютно честно скучая. Не то чтобы я была влюбчивой – нет. Просто такое ощущение, что кто-то стёр качественной стирательной резинкой его из моей памяти. Все те полгода, что мы провели вместе до моего путешествия в Индию.

Я ловила себя на ощущениях стыда за случившееся и в то же время неимоверного запретного счастья одновременно. С одной стороны, мой бывший относился ко мне действительно, без сомнения, хорошо, он был настоящим джентльменом, всё для меня делал, и мне было с ним очень комфортно. Но по факту я не любила его, не испытывала ни малейшего желания и очень боялась, что у нас могут случиться дети. И, наверное, последнее было самым главным, на что сразу бы нужно было опираться. Таким образом, отныне вопросов насчёт моего бывшего парня не оставалось.

Далее моё существо покинул страх. Обычный такой страх, присущий всем девушкам, путешествующим в одиночестве или с незнакомой группой. Вместо него пришла какая-то неведомая сила и вера, чувство Бога внутри меня. Жизнь сердцем. А ещё – ощущение вневременности. Будто центровой момент – моя влюблённость, вокруг которой текли эти самые часы; она могла сворачивать и разворачивать стрелки циферблата и заставляла плясать их под свою дудку. Ничего было не важно вокруг. Всё крутилось вокруг моих мыслей о нём. Поэтому мне было неважно, что обо мне говорят. Более того, в тот период я ощущала такую небывалую значимость и одновременно совершенную расплывчатость, в чём-то даже растворимость своей натуры, что с огромной радостью делилась своей энергией с окружающими.

– Олька, вы готовы выезжать? – Светлана собирала всех нас, дабы усесться в автобус и доехать до определённого места, откуда у нас должна была начаться экскурсия.

Светлане было около сорока пяти лет. Я узнала, что когда-то давно у неё погиб муж и она, чтобы справиться с болью и переживаниями, приехала в Индию. Тогда жизнь её круто переменилась: она начала заниматься йогой, различными энергетическими практиками и впоследствии решила здесь остаться, посвятив себя поездкам по местам силы загадочной страны.

Вследствие выбранного правильного пути жизни вскоре Светлана встретила Рэма, который оказался младше её на десять лет. Но это не помешало им слиться воедино в отношениях, которые взяли за основу самую твёрдую и надёжную истину: духовность и служение людям.

Признаюсь, сначала мы не восприняли её всерьёз и даже немного над ней потешались: уж больно она была странная. Почему-то решив, что Светлана – несведущая во многих вопросах, которые сама же поднимает. Но потом, когда мы узнали её историю, нам стало стыдно, что выводы наши были такими преждевременными. У такого человека, как Светлана, явно было чему поучиться. Ну, хотя бы даже тому, как, не имея явно выдающихся внешних данных, при своих годах стать спутницей жизни такого красавца, как Рэм. Что-то в ней было особенное. Сразу даже и не понятно что.

Про Рэма, кстати, я ничего не знала. Как жил, чем жил до. В глаза бросалась только его абсолютно искренняя доброжелательность, человеколюбие, прекрасное физическое телосложение, огромная татуировка эзотерического свойства на правом предплечье и чувство несокрушимой внутренней гармонии.

В общем, в какой-то момент я стала держаться ближе к Светлане, которую индусы звали Ланой. Когда вся наша группа собралась на открытой территории, она, улыбнувшись, почти незаметно дотянулась рукой до макушки головы Рэма, сделала странный жест на уровне неё и скомандовала садиться в новый автобус, который уже стоял около ворот и ждал нас. Мимо моих любопытных глаз не прошёл тогда этот манёвр, и впоследствии я ещё неоднократно к нему мысленно возвращалась. Лана точно владела какими-то особенными знаниями.

Мы выехали от нашего отеля на главную дорогу и около получаса двигались в сторону севера. Вокруг распростёрлись среднего размера холмистые возвышенности и поля. Местность решительно отличалась от Гоа с его жёлто-белыми песками и бушующим, говорящим морем. Когда я попала в этот контраст, на мгновение показалось, что мне открылись двери в отдельную мини-реальность, в которой для чего-то нужно «повариться». Меня звало какое-то новое приключение, за спиной которого остался появившийся недавно в моей жизни Игорь, а тем более – моё питерское бытие. Надвигалось что-то новое, как теперь уже становилось ясно, совершенно неминуемое для меня, неслучайное.

Я заткнула наушниками уши, поставила мой любимый псай-чил и погрузилась в думы. О себе, о прошлом, о настоящем, о будущем. Ребята весело хохотали над какими-то своими шутками, болтали, веселились, смотрели в окна. Маринка сидела ближе к девочкам, обсуждая какие-то эмоциональные моменты. Я была от них снова немножечко вдали. Но мне это нравилось. Иногда мне нужно было отделиться ото всех, окунуться в свои мысли, как следует в них изваляться, искупаться, обсохнуть и выйти на берег социума обновлённой. Дабы теперь уже снова окунуться в него.

Игорь так и не ответил на моё сообщение, но это не вызвало у меня волнений. Главное, что ему написала я, – как подтверждение того, что, уехав в Карнатаку, я не забыла его и к нашей связи я не отношусь легкомысленно. Вот что тогда это означало для меня.

Мало-помалу мы подъезжали к местам нашей высадки. Это стало заметно по скачкам на возникшей грунтовой дороге: вряд ли нам предстояло многочасовое передвижение по ней. Впрочем, здесь можно было уже ожидать чего угодно.

Через какое-то время автобус резко остановился и водитель-индус что-то по-своему пробурчал нашим проводникам. Светлана с Рэмом заплатили шофёру какие-то деньги и вышли наружу.

За окнами показались древние развалины-постройки, само место называлось руинами Виджаянагара и принадлежало к объектам всемирного наследия ЮНЕСКО. Именно к этим руинам мы и стремились.

Окончательно выбравшись из автобуса и сгруппировавшись в более-менее целостную без конца болтающую колонну, мы двинулись к источникам глубокого прошлого. Засушливая местность, уже обильно коптившаяся под палящим дневным солнцем, предстала пред нами огромным раскалённым противнем, хранившим серьёзные тайны. Пока мы шли, осматривая памятники и скульптуры, отхлёбывая из взятых бутылок воду, мы чувствовали себя сносно. Но постепенно жидкость кончалась, и с каждым шагом поход становился всё большей и большей пыткой.

Периодически нам встречались группы туристов из других стран. Было странно, но среди них было много самих индусов: школьников или молодёжи, видимо, приехавшей из других штатов, чтобы прикоснуться к вечности. Оказалось, что для индусов, по-настоящему религиозного народа, эта древнейшая архитектура представляла не меньшую ценность, чем для нас. Они прикасались лбами к античным камням и пытались услышать шёпот стен. Как и мы. Бродя по ветхим развалинам, я мысленно пыталась донести им мучавшие меня вопросы, искренне надеясь услышать внятный ответ. Но они молчали. Ещё больше заставляя настойчиво прислушиваться к ним и ждать.

Пройдя целую анфиладу древних палисадов, мы вышли к какой-то реке, окружённой большими камнями, словно небольшими горами. Светлана сказала, что сейчас мы попробуем по ней переправиться. У самого берега реки стояли круглого размера челноки с углублениями, в которые мы начали залезать по десять человек. Вода в реке была мутная и тёмная. Ничего не было видно под ногами. В каждую лодку с нами садился один индус, который начинал быстро грести от берега, дабы лодка быстрее отстала. И мы быстро, но плавно уплывали вглубь.