…Моя мама всегда верила в Бога и с самого детства учила со мною молитвы. Мы были православные и ходили в церковь. А потом в моей жизни наступили сложные периоды, которые заставили меня молиться и припадать к мощам гораздо чаще, чем я того хотела бы. Вера в Бога помогла мне пережить многие тяжёлые моменты. И то, когда отца чуть не посадили на долгие годы. И тяжёлые взаимоотношения с мужчиной, который воевал в горячих точках. И самоубийство дяди. И много чего ещё.

Но впоследствии я перестала ходить в православную церковь, хотя и не перестала верить в Бога. Слишком много насилия было для меня в прежних образах, слишком много слёз и непонятной горечи по любому поводу. И так, казалось бы, будучи для некоторых «безбожной», я прожила несколько лет, ещё даже не выйдя окончательно из своих депрессивных состояний. Хотя именно в то время мне нужно было во что-то верить, но православная религия, чётко сформировавшая у меня представление о том, что в церковь обязательно нужно ходить, как бы оттолкнула меня от Господа Бога. Заставила поверить, что я не имею к нему никакого отношения, продержав меня в этом состоянии долгих два года. Два года без веры и надежды! Именно тогда. Когда, казалось бы, мне это было так нужно.

Но, видимо, всё происходит в этой жизни так, как должно быть. Мне необходимо было побыть в состоянии безверия, для того чтобы в тот самый день, в Хампи, на горе Ханумана, найти свой храм.

В этом месте меня не осуждали, меня из него не гнали и не звали обратно. Я могла сама решать и выбирать, хочу я находиться среди этого всего или нет. У меня была свобода выбора! И я выбрала.

На улице солнце вовсю освещало уже воспетое птицами вокруг утро. Обезьяны продолжали по-хозяйски ходить по горе. И, казалось бы, по-прежнему ничего не изменилось. Но в этот день произошёл надлом всей моей прежней системы ценностей, взглядов на мир и на Бога, который возвышается над нами, простыми смертными людьми.

На ватных ногах, всё ещё пребывая в лёгком трансе, я, словно обновлённая, вышла из темпла и огляделась вокруг. Впереди был яркий солнечный день и ещё целых десять дней пребывания в Индии.

Некоторые наши ребята ещё не покинули вершину, продолжая кормить задержавшихся здесь обезьян и делать фотографии. Достигшая внутреннего катарсиса, теперь я никуда не спешила. Присев на каменный выступ, я принялась смотреть на ребят, и вдруг мне стало очень смешно. Глубочайшее состояние сменилось простым земным ощущением связи с этими людьми и ощущением абсолютной неслучайности происходящего. Захотелось обнять всех и подолгу легко и непринуждённо разговаривать. Я любила людей! Наверное, тогда я бы даже вытерпела бесконечные Иркины расспросы касаемо личных тем. Потому что тогда они уже не казались мне такими серьёзными. Самым важным были мои отношения с Творцом. То, что меня так давно волновало. И какое же это было чудо, что я с этими отношениями наконец так внезапно разобралась!

В то утро в темпле я ясно поняла, что теперь мне неважно, как Он выглядит. И, возможно, теперь мне захочется видеть Его так, как это делают люди загадочной страны, в которой я волею судеб оказалась. Кто знает?.. Бог – един.

Помню, что захотела услышать своих родителей и позвонила маме. Голос любимой мною женщины заставил меня расчувствоваться. Мама рассказывала мне о том, что в Питере наступила лютая зима и что дороги полны снега. Приближались крещенские морозы, которые обещали нас ещё как следует постращать. Но мне было всё это настолько безразлично! Теперь в моей личной истории был ещё один персонаж, который, к стыду моему, был потерян мною на целых два года. Но теперь он грел и освещал мне всё, абсолютно всё вокруг.

Я поведала маме о том, что сейчас нахожусь в очень сильных местах, и попросила её думать только о хорошем. Мне было очень важно тогда, чтобы родители за меня не волновались. Я хотела, чтобы мама хотя бы частично поймала моё настроение и представила, как мне хорошо. И я верю, что она это сделала.

По дороге к нашему номеру я не прекращала думать о том, что произошло на горе.

«Так вот что имели в виду люди, когда говорили, что в Индии происходят настоящие чудеса!» – догадывалась я.

Я чувствовала, как мало-помалу эта страна начинала меня затягивать. Сумасшедшая связь с взрослым мужчиной в Гоа, непонятное постепенное забывание своей прошлой жизни и поездка в Хампи – этого было достаточно для того, чтобы изменить своё мировоззрение и сдвинуть свою точку сборки. Я знала, что дальше уже никогда не будет так, как прежде. И понимала, что изменения повлекут за собой не только положительные последствия. Мне предстояло стрессовое состояние. Но я была к нему готова.

Мы пробыли целое утро на горе Ханумана, и нам, как позже выяснилось, следовало поторапливаться и быстрее прощаться с местом. Когда я находилась в храме на горе, монах сунул мне в руку маленькую брошюру. И, когда я медленно двигалась по дороге обратно, мне удалось её просмотреть. Это было сказание о горе Ханумана на хинди и английском языке. На обложке были нарисованы индийские боги.

Ещё раз вспомнив лицо монаха, я подумала о том, что, возможно, больше никогда не увижу этого прекрасного человека. И мне стало безгранично грустно. Такое ощущение, что от меня отрывали маленькую частичку моего сердца. Ощущения вселенского скучания накрывали меня, но в глубине души тогда я знала: вместе с этой очевидной разлукой в моей жизни появится нечто такое, что изменит мою жизнь.

Придя в номер и собрав все вещи, я в задумчивости последовала на террасу. После завтрака я вместе со всеми побрела в сторону автобуса, что ждал нас, дабы отвезти на последнее место, которое мы собирались посетить: Дом священной змеи.

После посещения храма Ханумана я ещё больше углубилась в себя, а потому специально села одна на последнем сиденье автобуса, заткнув уши наушниками и приложив лицо к стеклу пыльного окна. Я смотрела, как шумные весёлые ребята из нашей группы укладывают свои вещи в багажное отделение автобуса, и думала.

Мои мысли прервал забарахливший мотором автобус. Оставшиеся люди на улице побросали свои сигареты и быстро засеменили внутрь.

Яркая и светящаяся, с намотанным вокруг головы платком, Светлана объявила последнюю остановку нашего путешествия: непроходимые скалы, внутри которых скрывался дом священного животного Индии – змеи. С лёгкой грустью я смотрела в окно, провожая глазами место, в котором мы жили. Мысленно я благодарила Господа за то, что здесь передо мной открылось, и, главное, за то, что снова Его здесь обрела.

Я окинула взглядом всю нашу группу, и на мгновенье мне показалось, что лица и настроения у многих ребят изменились. Некоторые стали более задумчивыми: вероятно, им тоже открылись какие-то тайны, о которых я не знала. Без сомнения, каждому – свои.

Дорога петляла множеством кочек, но, привыкшие трястись, мы уже не обращали на это внимания. Неудобства Индии сполна компенсировались духовной стороной этой страны. И тем, кому удавалось закрыть глаза на привычные материальные стороны, открывались невыразимые вещи. Как награда за мелкие страдания, которые сопровождали путешествие.

Мы ехали около двух часов, и в автобусе становилось жарко. Знойный день, сопровождённый солнцем, снова предстоял нам в этом месте. Светлана поведала, что к Дому змеи нас будет сопровождать старец. Она предупредила нас, что предстоит нелёгкий путь и те, кто не готов прыгать по ущельям, безусловно, могут остаться.

Правда, это было точно не про меня. Одно только предупреждение заставило зардеться неисправимым желанием пробраться к дому змеи и активировать прежние силы и энергии.

Ещё с детства меня всегда манили трудности и непролазные места. Помню, будучи маленькой, я даже умудрилась забраться в собачью будку, прячась от ведущего детских пряток. После этого мама могла целый вечер избавлять меня от собачьих блох, что сидели в сене этой будки. Это было и смешно, и грустно одновременно. Мама ещё долго меня потом ругала, взвывая к тому, что, вообще-то, я девочка, а девочкам не пристало лезть в собачий дом за блохами.

Если бы она только знала, что много позже мы выкопали целую яму и прикрыли её досками – для пряток! Правда, на этот раз в глубокий ров была посажена маленькая девочка из нашего двора.

Когда я повзрослела, мне понадобились будки побольше, а приключения – пострашнее. Среди них были и экстремальные развлечения. Что уж говорить о змеином домике!

Скалы оказались ой-ой-ой!

Всего десять человек из нашей группы, включая Светлану и Рэма, согласились пойти на такое дело. В жаркое пекло мы, дождавшись нашего главного проводника, почти голого монаха, вокруг бёдер которого была обёрнута непонятная тряпочка, полезли по камням ущелья. Нужно было спускаться вниз очень осторожно. И поэтому я сняла обувь. Конечно, ноги можно было поранить, но гораздо страшнее было поскользнуться и упасть вниз. Следуя за монахом, пребывающим в странно бодром и весёлом, несмотря на ощутимые годы, расположении духа, мы шаг за шагом ступали следом по камням. Иногда монах останавливался, чтобы подождать нас или подать нам руку. Каждый раз он смеялся и цокал языком, как бы показывая, что очень удивлён тому, что такие молодые и зелёные ребята еле идут. Уходя вперёд, он насвистывал какую-то мелодию, а потом снова останавливался и ждал нас, поцокивая языком.

Рэм одобряюще говорил:

– Ребята, в такой путь пойдёт далеко не каждый, поэтому тех, кто сегодня идёт с нами, мы уверенно можем взять с собой в Гималаи. И в такие походы мы ходим иногда. Весной.

Чувство гордости переполнило меня: в конце концов я одна из немногих «вписалась» в этот нелёгкий поход. Внутри нас бурлила немалая доля адреналина, заставляющая в полной мере прочувствовать всю тяжесть, но одновременно с этим – авантюризм нашего пути.

– Да-да, – подхватила Светлана. – В апреле мы запускаем новый трекинг, который начнём в Ришикеше, и постепенно переберёмся в Непал. Если кто-то из вас надумает – будем рады показать пути Рериха.

Тогда меня поражали эти удивительно выносливые, на мой взгляд, люди. Ладно бы Рэм: мужчина, по идее, должен быть таким, хотя и далеко не все даже из нашей группы вписались идти дальше, но – Светлана! Эта женщина заставляла меня всё больше и больше приглядываться к ней. Я пыталась понять источники её неуёмной силы и огромной энергии.

Внезапно мы заметили, что монах замедляет шаг. Было так, будто он боялся спугнуть крупное животное. И, когда мы попытались его окликнуть, чтобы понять, что происходит, он резко повернулся и, прижав палец к губам, издал звук, похожий на «тсс».

– Окей, окей, не будем, – парень из нашей команды успокоил его.

Приближаясь к Дому змеи, мы должны были тихо ступать и идти очень медленно, едва заметно. Так велел монах. На ломаном английском он объяснил нам, что змея должна быть в покое. Что, без спроса навещая её дом, мы рискуем и поэтому должны быть предельно осторожны.

Завернув за ещё один камень, мы увидели огромный алтарь, весь обставленный свечами, статуэтками и различными фруктами. Мы приблизились к священному чуду.

Наш монах в позе лотоса сел напротив алтаря и сложил руки в молитве на груди. Какое-то время он тихо, спокойно сидел с закрытыми глазами. А потом встал и с улыбкой показал нам, что теперь каждый из нас должен сделать точно так же.

Рэм осторожно пошел вперёд. Видно было, что делал он это всё у змеиного алтаря не впервые. И мы все тщательно следили за его движениями. Положив маленький банан к воротам алтаря, Рэм привстал и ещё раз поклонился, сложив руки в «намасте».

Я не знала, что просить у змеи. Но, как только села в позе лотоса у её алтаря, словно случайно поймала в голове своей мысль: мне нужна была её мудрость. Я просила о принятии, о смирении и любви. Не любви к конкретному лицу, но любви в целом. Мне было хорошо там. И очень спокойно, словно всё просимое мною уже тогда начало «входить» в моё физическое тело.

Посидев у святого источника, мы не двигались, чтобы уходить. Старец ждал. Он сидел на корточках и прислушивался. Безусловно, мы сразу поняли, что кобры нет.

– Она ушла танцевать, – пояснил наш проводник.

Двое парней из нашей группы недоверчиво усмехнулись.

– Ну-ну, конечно, устроили тут цирк, – прошептал один из них.

Впрочем, я и по сей день не знаю, была ли и вправду змея в этом храме. Тогда мы так её и не дождались, удовлетворившись и без того необычным приключением.