– Это ваша работа? – взорвался Франк.

– Ничего не меняется. Методы все те же, – бормотал он себе под нос, не обращая на Франка никакого внимания. – Только раньше фотографии были черно-белыми, а теперь цветные.

Очнувшись, снова посмотрел на Франка:

– Что еще?

– Еще?! Еще меня обокрали!

– Хорошо, – пробормотал Дойл.

– Что хорошего?

– Это все?

– Этого мало?

– Вас не сбила машина?…

– Да, мы попали в аварию, но это было после первой нашей встречи.

– Понятно. Больше неприятностей не было?

– Каких?!!!

– Вас не арестовали, не предъявили обвинения в изнасиловании несовершеннолетней, не подкинули оружие или наркотики, не посадили за угрозу терроризма, за попытку нападения на президента, не нашли в кармане капсулу с лихорадкой Эбола?

– Не нашли, – пробормотал Франк, потом прошептал, – кто вы такой?

– Вам, юноша повезло. Считайте, что вы отделались легким испугом.

– Чего вы от меня хотите? – снова в ужасе едва выговорил Франк.

– Вы знаете, кто я такой. И я ничего от вас не хочу, а вот вы пожелали взять у меня интервью.

Он повернулся и начал удаляться.

– Стойте! – закричал Франк. Дойл обернулся.

– Куда же вы?

– Ладно, идите за мной, – проворчал он и продолжил свой путь, а Франк, вскочив со скамейки и схватив сумку, побежал следом.

– И снимите с головы это дурацкое полотенце! – на ходу бросил Дойл, мельком на него посмотрев.

Какое-то время они шли молча по дорожке парка, потом старик, сделав шаг в сторону, ступил на траву.

– Вы куда?

– Здесь ближе, – буркнул тот и начал углубляться в парк. Так они какое-то время шагали по газону. Дойл снова повернул, потом еще, Франк не отставал, следуя за ним. Он не понимал, куда они направляются. Вдалеке показалась высокая стена, к которому примыкал парк, больше там ничего видно не было. Внезапно сквозь облака начало пробиваться солнце. Оно светило все ярче, уже слепило глаза, стало тепло, даже жарко. Франк расстегнул пиджак – он быстро согревался. Наконец ему стало тепло после той ужасной ночи. Дойл, повернув в последний раз, обошел пару деревьев и направился к дорожке, откуда они только что пришли.

– Старик заблудился, – подумал Франк, но ничего не сказал. Так они, преодолев какое-то расстояние, снова оказались у знакомой скамейки. Дойл сел и уставился вдаль. Потом кивнул:

– Располагайтесь, здесь нам никто не помешает, можно спокойно поговорить.

Франк смотрел на него выпученными глазами – у него не находилось слов. Старик долго молчал.

– Что же мне с вами делать? – наконец пробормотал он, переведя взгляд на Франка. Вдруг наклонился и начал что-то искать в траве.

– Будьте любезны, помогите мне, – беспомощно произнес он.

– Не понял?

– Я обронил запонку, поищите пожалуйста, она должна быть где-то здесь.

Он держал рукой манжет и смотрел в траву. Франк наклонился и тоже начал рассматривать поверхность зеленого газона, но ничего не находил.

– Смелее же, молодой человек! Или вам сто лет и вы тоже не можете согнуть спину? – уже громче произнес Дойл. Было заметно, как он волнуется.

– Сейчас, сейчас, – бормотал Франк, вставая на колени. Он водил руками по траве, но ничего не находил. – Может быть под скамейкой? – спросил он.

– Может быть, – уже громче отозвался Дойл. Франк присел еще ниже и начал искать, в темноте шаря руками, а старик нервно приговаривал:

– Ну, что там? Не молчите же?

– Я смотрю! – ответил Франк.

– Смотрите! Давайте! Смотрите! Золотая запонка! Попробуйте-ка с другой стороны. Давайте еще глубже, она должна быть здесь, я знаю это точно!!!

– Я ищу!

– Плохо ищите! Зайдите сзади! – продолжал давать советы Дойл, – проползите под всей скамейкой! Смелее!

– Ищу! Я ищу!

– Дальше! Еще дальше! А под тем кустиком, а под урной смотрели? А в урне? Перепашите на животе весь чертов газон! Весь парк! Давайте, юноша, не ленитесь. Еще дальше, еще!!!

Франк уже весь мокрый от утренней росы, продолжал ползать под дурацкой скамейкой, которая нависала над ним, и где он едва помещался, больно ударялся головой, но лихорадочно шарил руками, а старик все продолжал кричать, подбадривая его. Вдруг Франк услышал хриплый гогот и высунулся из-под скамейки. Дойл стоял и дико хохотал. В руке он держал запонку, которую надевал на законное место, потом снова закричал:

– Зачем выползли? Носом, лбом своим перепашите весь этот чертов газон! – и снова захохотал дьявольским смехом. Франк, выскочив из-под скамейки, уставился на старика.

– Вы что?… Вы… Как это?… Что это такое?

– Внимательно наблюдаю за тем, как долго можно ездить на вас верхом! – перестал смеяться Дойл и зло на него уставился, – я хочу знать, где предел человеческой тупости и убожеству, – и снова засмеялся.

Франк уже задыхался от ярости. Вдруг воскликнул:

– Я все понял! Вы сумасшедший! Как я раньше не сообразил. Вы ненормальный, богатый псих, который играет с людьми в свои идиотские игры! Теперь мне все понятно!.. Оставьте меня в покое! – дико закричал он. – Меня и мою семью! Вы слышите меня?! Я вам ничего не сделал! Я просто сидел в парке и читал газету, это вы ко мне подошли! Будьте вы прокляты! Что вам от меня нужно? Забудьте обо мне! – потом закашлялся. Чувствовал он себя ужасно, едва не валился с ног. Вдруг услышал спокойный голос Дойла:

– Все сказали?… – потом зло прошипел:

– Да, кто вы такой, черт возьми, и что вы можете?

– Простите? – вспыхнул Франк.

– Не прощу! Вы ничтожный журналистишка, который ради копеечного гонорара решили преследовать меня. Что вы можете, что вы сделали в своей жизни? Вы рыхлое европейское существо, изнеженный, инфантильный, младенец!

Больше Франк молчать не мог.

– А вы зарвавшийся американец с тупым чувством юмора и солдафонскими манерами. Что сделали вы? Написали книжку? Книжонку? Наваяли шедевр и в кусты? Потом развалились от лени и апатии, зажрались, улеглись на диване и провели так полвека!?

– Та-а-ак!

– Да, ТАК! А книжонка ваша убогая пародия на классику, пародия на жизнь. Что вы смогли с ее помощью сказать, о чем новом вы сообщили миру!?

– Давайте еще!

– Еще? Вы самодовольное существо, которое взяло на себя право смотреть на людей свысока, вам повезло, вы попали в нужное время в нужном месте, вас подобрали…

– Отлично! – уже кричал Дойл, – давайте же! Еще! Давайте!!!

– Дам! И еще как дам! …Подобрали на помойке и возвеличили. А потом забыли.

– Вот!

– Забыли навсегда. Не пройдет и десяти лет, как никто вашего имени не вспомнит, вы мраморная статуя, монумент, памятник, который снесут за ненадобностью…

А Дойл уже без удержу хохотал. Он не мог остановиться, едва не падая со скамейки, но продолжал выкрикивать нелепые слова.

– Давай, жалкий младенец, давай. Ай да молодчина! Браво! Бис! Покажи противному старику, наподдай ему!…

– Все! – остановился Франк. – Я сказал все! – он стоял, отряхиваясь от травы и утренней росы, и выглядел чрезвычайно грозным.

– Прощайте! Вы сумасшедший! Вы псих! И мне ничего от вас не нужно! Интервью!? Размечтались!

Он схватил сумку и бросился наутек. Через мгновение вернулся, заявив:

– Денег! Немедленно дайте мне денег,… пару сотен,… мне нужно на такси и еще… на еду, и… и на отель… Сейчас же дайте мне их! За моральный ущерб!

Дойл стоял и молчал. Он с удовольствием, прищурив глаза, глядел на Франка, потом вынул из кармана купюры, с улыбкой протянул ему, тот, не глядя, сунул их за пазуху и повернулся, чтобы уйти. На ходу услышал:

– Вы знаете, юноша, где меня найти.

– Идите-ка вы…, – зло обернулся он. – И не вздумайте больше преследовать меня!!!

– А вы снимите с шеи это дурацкое полотенце! Нынче такое не носят, – и снова залился громким хохотом. Франк сорвал полотенце, которое так и осталось висеть у него на шее, несколько раз махнул им, как белым флагом, и в сердцах отшвырнул в сторону. Через мгновение он исчез. Старик мгновенно стал серьезен, какое-то время смотрел ему вслед, потом пробормотал:

– Забыли, говоришь? Да, забыли… Если бы это было так, все было бы намного проще. Все было бы по-другому…

Он поднял с газона полотенце, сел на скамейку и уставился вдаль, застыв, словно изваяние. И только в глазах его замерло мучительное, сосредоточенное размышление, он о чем-то лихорадочно думал. О чем? Прочитать его мысли в этом пустынном парке было некому…

8

– Да кто ты такой? – бормотал Франк, быстро удаляясь из парка, – Кто дал тебе право так вести себя с людьми! С незнакомыми людьми! С уважаемыми людьми! С профессионалом, журналистом, отцом двух детей и мужем одной жены… Тьфу!

Так он мчался по улицам, не глядя по сторонам и никого не замечая. Потом начал внимательно рассматривать витрины магазинов. Невероятно хотелось есть, но сейчас ему нужен был тот единственный магазин, где найдется убогое произведение этого ненормального. Франк не помнил, где расположены книжные лавки в этом районе, поэтому лихорадочно искал. А отовсюду веяло ароматами бистро и ресторанчиков, закусочных и чайных, где дымился горячий кофе, лежали горячие круассаны, жарились яйца с беконом и прочая снедь. В кармане у него лежали деньги, старик второпях сунул ему целую пачку, их даже не нужно было пересчитывать, было понятно, что хватит и на плотный обед, и на номер в отеле, но сейчас… Сейчас ему нужна была бездарная книга бездарного писателя, по первым словам, строкам которой он поймет, с каким ничтожеством имел дело.

– Да, кто ты такой!? – продолжал ворчать он. Наконец увидел знакомую надпись и бросился в открытую дверь.

– Дайте пожалуйста мне эту… как ее… Он волнения и возмущения он потерял дар речи, – книгу этого писателя… как его…

– Какого? – вежливо спросила продавщица. Она была удивлена раннему посетителю и его возбуждению, в таком настроении люди в ее магазин не заходили. А этот ворвался, словно здесь была аптека или винный магазин.

– Так! – собрался с мыслями он, – писателишку зовут…

– Простите? – не поняла она.

– Я хотел сказать, – поправился он, – писателя зовут Рональд Дойл, а книга называется… Впрочем, вы знаете это сами, книга у него одна.

Девушка задумалась, потом произнесла:

– Я не знаю такого писателя.

– Как? – возмутился он. – Посмотрите, он наверняка у вас есть. Этот… есть в каждом магазине.

– Нет, я знаю свой товар, но такого писателя… и даже писателишки у нас нет. Это совершенно точно… Какое-то новое имя?

– Девушка, вы уверены? – изумился он.

– Абсолютно!

– И вы никогда ничего не слышали о нем?

– Нет.

– Нет?!

– Нет, – удивленно повторила она.

– ЕСТЬ! – радостно воскликнул он, направляясь к выходу. – Ну и молодежь пошла, продавец книжного магазина и не знает Дойла! – подумал он.

Через километр нашел еще один магазин и зашел туда.

– Нет, такого нет.

– Точно?

– Точно!

– И ничего о нем не слышали?

– Ничего.

– Прекрасно! – ликовал он. Но вот еще один магазин и еще – уже четвертый, а книги Рональда Дойла не было нигде, и никто о нем ничего не слышал. Франк был счастлив, он много бы отдал за то, чтобы Дойл оказался в эту минуту рядом. Писателя уже забыли в этой цивилизованной стране, выкинули из памяти, из книжных магазинов за ненадобностью!

– Да, кто ты такой! – довольно ворчал Франк. Но ему нужна была эта книга, он должен был посмотреть Дойлу в глаза, и теперь не знал, где ее найти. В конце концов, ему все надоело. Это был пятый магазин, куда он заскочил.

– Посмотрите, пожалуйста, в вашем компьютере, там наверняка ее найдете. Может быть, она лежит не на полках, а пылится в подсобке. Я уверен, эта книга должна быть в магазине.

– Нет, месье, такой книги у нас нет, – уже в третий раз повторила продавец.

– И такого писателя вы не знаете? – уже возмущался он.

– Нет.

– Стыдно, девушка. Это классик мировой литературы!

Девушка покраснела и робко произнесла:

– Вы уверены?

– Конечно. Зайдите в Интернет, наберите в поиске его имя и через секунду выпадет миллион ссылок.

– Простите, куда мне сходить?

– В Интернет!

– Что вы имеете в виду? – вдруг спросила она.

– Та-а-ак, понятно, – протянул Франк и покинул магазин, – девушка была из глухой провинции! – понял он. Но сейчас отчаянно хотелось есть, и терять времени на какого-то Дойла у него больше не было ни желания, ни сил. Достаточно было того, что пять продавцов книжных магазинов о Рональде Дойле не знали ничего! Это была маленькая, но, все-таки, победа.

В первом попавшемся бистро Франк лихорадочно набросился на еду. Он не ел уже несколько дней, ужасно себя чувствовал, простуда еще давала о себе знать, безумно устал, и теперь сидел, с жадностью поедая свой завтрак. Маленькое глупое счастье! Как это замечательно просто быть голодным и удовлетворять свой аппетит. А думать больше не хотелось ни о чем. Хотя бы один час! Этот час он проведет спокойно и без нервотрепки. В эту минуту он, словно, возвращался к жизни. Неподалеку сидели люди, они разговаривали, читали газеты, пили кофе, и Франку стало спокойно и хорошо. Потом он пойдет к себе домой. Да – именно к себе и к жене! Объяснится с Жоан и закончит эту дурацкую историю. Забудет о ней навсегда…

Перед ним положили счет.

– Не уходите, я сразу же заплачу, – сказал он, вынимая деньги. Потом в ужасе смотрел на них, переводил взгляд на официантку и снова на деньги, которые дал ему Дойл. Перед ним лежала целая пачка… французских франков. Купюр, которые больше десяти лет не ходили в этой стране. Старик и тут его разыграл. Дойл над ним издевался! Франк не знал, что ему делать.

– Простите, – прошептал он, – я перепутал. Это шутка, сейчас я вам все объясню.

– Что? – невозмутимо спросила девушка.

– Нет! Пожалуй, я не смогу вам объяснить, чем заплачу за свой завтрак, – устало сказал он, – можете звать жандарма, вышибалу или кто там у вас… Вот, возьмите в залог мой телефон.

– Месье шутник!? – улыбнулась девушка. – Мне не нужно столько чаевых.

С этими словами она вынула из пачки сотенную купюру, полезла в карман белого фартучка и насыпала на подносик сдачу. Это были сантимы, самые настоящие, давно забытые, сантимы, а не центы.

– А если месье нужно позвонить – вон телефонная будка.

Он ничего не понял, оставил мелочь на столе и быстро ретировался…

– В этом ресторане до сих пор принимают к оплате франки!.. В этом ресторане находится телефонная будка! Ретро-бистро! – думал он на ходу.

9

Наконец добрел до своего дома, который переливался в лучах яркого полуденного солнца. День выдался замечательный. Осень, словно забыв о своих правах, вновь уступила место жаркому лету, и уже не верилось, что еще вчера моросил ледяной дождь, не верилось, что ночь он провел на жесткой скамейке. Кошмар оставался позади. Как просто сейчас подняться на третий этаж, позвонить в дверь, которую Жоан немедленно откроет. Она улыбнется, от нее будет пахнуть теплом и домом. Он обнимет ее и недоразумение закончится. Так думал он, поднимаясь по ступенькам. Конечно, предстоит борьба, придется объясняться, уговаривать, требовать и настаивать. И улыбаться она не будет, скорее всего, даже не откроет дверь, но так хотелось снова вернуться к ней, увидеть детей, оказаться дома.

Он позвонил. Через мгновение дверь открылась и на пороге появилась Жоан. Она стояла, такая родная, хорошая, такая близкая и улыбалась. Ему улыбалась!

– Здравствуй, милая! – шагнул он к ней и обнял за плечи.

– Что это? – вдруг высвободилась она из его рук, отпрянув.

– Перестань. Давай спокойно поговорим.

– О чем?

Жоан с изумлением на него смотрела, была подчеркнуто вежлива и на мгновение он замолчал.

– А нужно ли о чем-то говорить? Помолчим! Забудем весь кошмар.

– Я не понимаю!?

– Жоан, неужели ты не видишь, что на этих фотографиях не я. Это жалкая подделка, – и он вынул из конверта снимки.

– Какая гадость!.. Мне совершенно все равно – вы это или не вы! – воскликнула она, мельком бросив взгляд на фотографии и нахмурив лоб.

– Ах, так! То есть ты готова узнавать меня на любой поддельной фотографии. Держи! – и он сунул ей в руку снимки. – Посмотри на мою спину. Вот на этой фотографии. Ты же знаешь, у меня там родинка, а здесь ее нет. Нет!

– Зачем мне это знать?

– Нет, ты посмотри и сравни! – и он начал стаскивать с себя пиджак.

– Прекратите! Мне все равно! Я вас не знаю! Я вижу вас в первый раз!

– Вот как? Теперь ты знать меня не хочешь?! Не хочешь ничего помнить! Прошлое не имеет для тебя значения. Даже родинка на моей спине!

– Прошлое!?

– Отлично! Прошлого для тебя больше нет… Так. Я хочу видеть детей. Я немедленно хочу их видеть. В конце концов, я имею на это право!

– Каких детей?

– Моих, Жоан. Моих! И твоих тоже!

– Здесь нет никаких детей!

– Все! Хватит! – с этими словами он попытался пройти в квартиру, но Жоан, встав на его пути, прошептала:

– Я сейчас вызову жандармов! Я закричу! Через секунду сюда сбежится весь дом!

Он отступил. Фотографии, которые она держала в руках, брезгливо протянула ему.

– Маньяк! Извращенец! – как-то мягко и без злобы прошептала Жоан.

– Отлично! Спасибо и на том! – уже хотел уйти, вдруг обернулся, успев перехватить дверь, которую Жоан собиралась закрыть.

– Хорошо! Пусть будет так! У меня к тебе есть одна просьба! Жоан, меня уволили с работы, я потерял кредитную карту!.. Дай мне взаймы немного денег. Я отдам. Абсурд, что прошу у тебя, но у меня в этом городе никого нет. Ты же не можешь просто так выкинуть меня на улицу! – и замолчал, уставившись в пол. В эту минуту ему почему-то было все равно, что она ответит. Знал одно – она не может не откликнуться на такую простую просьбу. Это было бы слишком.

– С этого бы и начинали! – спокойно произнесла она, прикрыла дверь, на мгновение исчезла, вновь ее открыла и протянула несколько банкнот.

– Спасибо! – только и успел произнести он, как дверь захлопнулась. Франк медленно начал спускаться по ступенькам. Потом взглянул на купюры, которые дала ему Жоан. Вдруг в ужасе замер. В руке он держал… самые настоящие французские франки.

И тут он дико закричал:

– Дьявол! Она с ним заодно! Они сговорились! Какой кошмар!