Глава седьмая

Утро второго дня. Первая смерть

Смерть – это покой, лёгкость…

жизнь труднее.

Фраза из какого-то фильма

На рассвете раздался дикий женский крик. Я решил, что это дурной алкогольный сон моей больной головы, натянув на голову простыню, перевернулся на правый бок и снова уснул.

И снился мне сон, что вчерашняя вечеринка продолжается, но я, сидя за столиком, пью не коньяк, а очень горячий чай. К столику подходит Костик и с наглостью спрашивает: «Чай пьёте»? Я киваю. Костик, с ещё большей наглостью уточняет: «Горячий чай»? Снова киваю. Вижу, что на нас с недоумением смотрят все присутствующие. Уже понятно, что Костик нарывается на скандал. Он наклоняется ко мне, сует палец в чай, потом выпрямляется, с торжествующей улыбкой смотрит вокруг, а потом чрезвычайно развязно говорит: «Не чай, а тёплое пойло. Но этот старый мудак большего не заслуживает»…

Я подымаюсь со стула и выплескиваю чай в лицо Костика. Он начинает орать, что ему выжгли глаза, раздаются многочисленные женские крики: «Что Вы делаете? Он же ребёнок! Ты зачем мальчика ошпарил?»…

Ещё успел подумать, что у этого «мальчика» уже борода выросла, и, наверное, трахается, как молодой кролик, но громкий стук в дверь вырвал меня из этого поганого и мутного сна. Послышался голос Сан Саныча:

– Олег, вставай. Беда!… Николай умер – голос его был очень тревожным, и понятно было, что так не шутят. Натянув шорты и футболку, я босым вышел из номера. Сан Саныч стоял возле двери.

– Что? Где? Когда? – отрывисто спросил я.

Сан Саныч махнул рукой в сторону бассейна. Через несколько секунд я подошёл к бассейну. Там стояли Ван и одна из горничных. Вид у них был растерянный. Подтягивались и наши отдыхающее, разбуженные криком и стуком.

Возле торцевой стороны бассейна стоял деревянный шезлонг, рядом с ним маленький столик. На шезлонге лежала наполовину пустая пластиковая бутылка с кока-колой. А на дне ярко освещённого бассейна лицом вниз лежало тело Николая Сидорова. На теле были только купальные плавки… И не было никаких сомнений в его смерти…

Не раздеваясь, я прыгнул в бассейн и по дну подошёл к телу. «Да… никаких сомнений…». Видимых повреждений на голове и теле не было.

– Ван, Сан Саныч, принимайте Николая, – скомандовал я, наклонился в воду и, схватив за левую руку, потянул к бортику бассейна мёртвое тело. Сан Саныч отреагировал быстро и подошёл, а Ван словно застыл.

– Ван, шевелись, б….ь такая! – я так рявкнул, что женщины, толпившиеся у бассейна, вздрогнули. Но Ван очнулся и бросился помогать Сан Санычу.

Тело Николая вытащили и положили на спину возле шезлонга. Я достал со дна бассейна пустую бутылку из-под тайского рома «SangSom Superior», поставил её на борт бассейна, подтянулся на руках и вылез из воды. Подойдя к лежащему телу, понимая всю бессмысленность своих действий, потрогал сонную артерию, потом поднял правое веко и посмотрел зрачок.

– Он мёртв, – послышался голос Виктора. Оказывается, он подошёл неслышно и стоял рядом со мной. Разогнувшись, я увидел, что тут же по-прежнему стоят Ван и Сан Саныч. Метрах в пяти толпились наши женщины, две горничных, повара, бармен, официанты и ещё кто-то. Аллы Петровны и Костика среди них не было.

– Сам вижу, – буркнул я угрюмо, стянул мокрую футболку и бросил её на бутылку колы. Потом, посмотрев на Вана, жёстко спросил, – Холодильные или морозильные камеры на острове есть?

Вопрос я умышленно задал сурово. Понятно, что есть на острове холодильники. Но сейчас для полного счастья нам не хватало только истерик и расслабления.

– Есть, – ответил Ван, – но там продукты…

– Продукты переложить, освободить одну камеру. Тело поместить туда. Дай команду, пусть кто-нибудь принесёт большой пластиковый пакет и какие-нибудь носилки. Тело Николая в этом пакете положить в холодильник. Да шевелитесь вы все – прикрикнул, – а то замерли, как беременные тараканы при внезапном освещении. После этого посмотрел в сторону собравшихся на галерее.

– Всё граждане, расходитесь по своим номерам – ничего интересного больше не будет, – сказал достаточно грубо и зло, – и Алле Петровне скажите, что… Не договорив, я махнул рукой на мертвое тело.

Ван, видимо, окончательно обрёл способность действовать – он что-то сказал одному из официантов на вьетнамском и тот быстро убежал. Через десять минут на тело Николая вьетнамцы натянули большой чёрный пластиковый пакет для мусора, положили на медицинские носилки и унесли. Люди ещё толпились неподалеку от бассейна и не торопились расходиться, что-то обсуждая приглушёнными голосами.

Воспользовавшись суетой с трупом, я нагнулся, через футболку прихватил двумя пальцами за ребристое горлышко бутылку кока-колы и, прикрывая её мокрой футболкой, понёс к себе. Уже почти дойдя до своего домика, почувствовал взгляд на спине. Небрежно обернувшись на пороге балконной двери, увидел, что Сан Саныч внимательно смотрит на меня. И этот взгляд мне очень не понравился.

«А что уж тут… не удалось забрать бутылку незаметно… и ничего теперь не поделаешь, – думалось, пока открывал дверь, – и надо принять душ…».

Однако, зайдя в номер, сначала чуть-чуть «подлечил голову» парой добрых глотков коньяка из мини-бара. Потом, включив свет настенного бра, внимательно осмотрел бутылку, хмыкнул, сунул её в нижний ящик письменного стола и пошёл в ванную комнату.

Долго стоял под холодными и горячими струями воды, попеременно меняя температуру, но не принял никакого решения. Поэтому размышления продолжались и после того, как закутавшись в роскошный махровый халат с вышитой золотом эмблемой отеля, я налил ещё полрюмки коньяка и сел в кресло, придвинув его к окну.

И размышлял я о печальном… Ну, какого хрена мне надо было хапать эту бутылку, да ещё стараться незаметно утащить её в свой номер? Ведь вполне можно было обойтись без этого… Конечно, ещё и сейчас можно от бутылки избавиться – выбросить в мусорную корзину в номере или возле бара – никто её искать не будет. Да, Сан Саныч видел, как я её забирал. Ну, и что? Если спросит, то скажу «на голубом глазу», что автоматические убрал мусор, находясь в «состоянии сильного эмоционального напряжения» после того, как труп Николая достали из бассейна.

Можно бутылку наполовину или чуть больше наполнить водой и выбросить в море – волны и ветер унесут её чёрт знает куда… Или на пляже песочку в неё насыпать под самое горлышко, размахнуться как следует, да и бросить далеко в море… там, где из отеля никто ничего не увидит. И скоро занесёт бутылочку песком или донными отложениями, и никто никогда её не найдёт.

Как там древние говорили? «Ничтожная причина может стать основой больших последствий»… Или у них звучало по-другому? «Каждая причина производит более чем одно следствие». Голова с похмелья раскалывалась на неровные и острые части, которые, кажется, шевелились и задевали друг друга…

…Вспомни, – уговаривал я сам себя, – что ты хотел делать на этом острове? Неделя спокойного отдыха… купаться и пить для здоровья красное вино… может быть небольшой флирт с красивыми женщинами без вступления в сексуальные контакты… Ничего не читать – ни одной строчки, отключить телефон, не думать ни о чём… вести почти растительное существование… «Покой и воля»¹⁶

при полном отсутствии любых забот… Не надо лезть туда, куда тебя никто не просит… Ни во что не надо вмешиваться и пусть всё идёт своим чередом…

Но тот тихий внутренний голос, которым, наверное, иногда говорит совесть, резонно возражал: «А если ещё что-то произойдёт из-за твоего безделья и равнодушия? Может быть, здесь и нет злого умысла, но ситуация очень похожа на умышленные действия. Сами по себе маленькие отверстия в пластиковых бутылках не появляются – тут нужна рука человека, действующая очень аккуратно… и ещё нужен шприц».

А может, всё-таки, как-то объяснить Сан Санычу случай с бутылкой? Мол, бросил футболку случайно на бутылку, а потом по ошибке забрал и футболку, и бутылку…

Ага, – правильно подумает Сан Саныч, – ну, совершенно случайно, не отдавая себе отчёта, взял Олег Петрович свою футболку вместе с чужой бутылкой… И при этом очень аккуратно взял за ребристую пробку, где не могут сохраниться отпечатки пальцев…

Нет, это глупое объяснение никак не списать на моё «сильное эмоциональное напряжение»… Может быть, свалить на похмелье? Чёрт, как нас подводят иногда необдуманные поступки… и последствия от них бывают хуже, чем от проговорок… Да, «и на старухе выбывает прореха»! Надо поспать часик-другой, может быть и голова болеть перестанет…

Засыпалось плохо, но все же сон одолел тревогу.

Глава восьмая

День второй. Миролюбивые беседы над обрывом

За внешней оболочкой и тусклой внешностью

у меня скрывается благородная душа и пылкое сердце…

Из письма пенсионера на сайт знакомства

Еще с вечера у меня была мысль сфотографировать восход солнца над морем. Но после обнаружения трупа это намерение просто забылось. Раздумья над случившемся с Николаем ни к чему не привели. Да и не могли привести в условиях дефицита информации. Проснувшись через два часа, я принял душ, побрился, и снова достал бутылку из-под колы. Включил в телефоне фонарик и под ярким освещением еще внимательно ее осмотрел. Потом фонарик выключил, поднес бутылку к настенному бра и сфотографировал место прокола.

«Однако, к чему всё это? – мысленно хмыкнул я и одновременно стал думать, куда бы понадежнее спрятать эту бутылочку? Вдруг да пригодиться… – Раздвоение сознания или борьба мотивов? Да кто ж ответит мне на этот вопрос, если он вслух не задан… Надо принять таблетку парацетамола и тащиться «на сбор информации»…

Выйдя из номера, пошел в кабинет Вана. Со слов прислуги он рассказал мне, что один из официантов ночью видел Николая, сидящего в шезлонге. Рядом на столике стояли бутылки. Николай был в плавках – ночное купание в бассейне официанта не удивило – он уже насмотрелся на русских туристов. Очень ранним утром одна из горничных пошла к ресторану и увидела тело в бассейне, а когда сообразила, что это труп – закричала.

– Ван, ты извини меня за утреннюю ругань – не с целью твоего оскорбления так рявкнул… Ситуация, сам понимаешь, какая сложилась…

– Да нет… все нормально… я понимаю… я так растерялся, а как русский мат услышал, так сразу в себя пришел, – Ван улыбался вежливо и растерянно.

«Типичный ответ русского, – подумал я, – «да нет»… наверное, только мы так выражаемся… «Стой там – иди сюда». Но промолчал и вышел из кабинета управляющего отелем. Заглянув в бар, постоял, покачиваясь с пяток на носки, возле стеклянного шкафа с прохладительными напитками, достал бутылку кока-колы, покрутил ее в руках и выпил половину содержимого.

Затем спустился на террасу и увидел Сан Саныча, который проделывал каких-то упражнения – возможно даже из комплекса боевых искусств. «Видно вчера он не много выпил, в отличие от других, – вяло подумал я. Не желая отвлекать его от физзарядки, обошел всю террасу и снова поднялся к отелю. Через несколько минут ко мне подошел Сан Саныч. Тут, на краю скалы и состоялся наш первый серьезный разговор. Ибо пора было определиться в отношениях хотя бы с одним человеком.

– Неожиданное рядом, – нейтральным тоном сказал Сан Саныч.

– То про Николая? – уточнил я.

– Да… и про него… и про тебя, – ответил Сан Саныч, – интересный ты человек… Я еще на реке стал к тебе присматриваться…

– И чем же был вызван твой интерес к моей личности – там на реке Квай?

– Меня всегда люди интересуют. А ты еще и не обычный турист.

– Я? Не обычный турист? Да Бога побойся! Что во мне необычного?

– Боюсь, боюсь… Всех богов боюсь. Я, знаешь ли, с туристами много лет работаю – всяких повидал… богатых и бедных, умных и дураков, пьющих и абсолютных трезвенников, болтунов и молчунов. Процветание моего бизнеса зависит от правильного понимания – кто передо мной в сей момент и как с ним контакт установить, кто будет потом меня везде расхваливать, а кто матом отзываться. А мне дурная слава ни к чему… Начал там с тобой говорить – человек вроде образованный, на контакт легко идешь, «разговоры разговариваешь», а что ты сказал о себе? Какой для меня результат беседы – что я узнал о тебе?

– Ну, ты еще меня шпионом обзови, подготовленным по секретным методичкам КГБ-ЦРУ для внедрения в Китай, – захохотал я, и тут же поморщился. Голова все еще болела – в старости даже похмелье тяжелее.

– Нет, такой глупости ты от меня не дождешься – видел я тут и шпионов, свободная пресса о многом пишет, в том числе и о разоблаченных разведчиках и агентах. У шпиона всегда хорошая легенда и в соответствии с ней он себя и ведет. А ты вроде и не скрываешь ничего, но и ничего не говоришь. Нет у тебя никакой легенды, но и о жизни своей не торопишься рассказывать…

– Да с чего бы мне исповедь начинать перед первым встречным?

– Знаешь, как люди на отдыхе расслабляются? Башку с одной рюмки сносит… а иной раз словесный понос от банки пива наступает.

Тут я мысленно с ним согласился – бывают такие ситуации, особенно в российских поездах, когда человек после напряженной работы в отпуск едет – «эффект случайного попутчика» срабатывает «на полную катушку» и откровенность не знает никаких границ. Однажды, когда я из Нижневартовска ехал в Тюмень, в Сургуте в купе села семья – муж, жена и трёхлетний ребенок. Он – инженер одной нефтегазовой фирмы. Выпил при мне бутылку легкого пива, начал разговор… и три часа не мог остановиться. Жаль, что я не промышленный шпион – всё бы узнал бесплатно.

– А-а-а… так вот чем в горной аптеке забота твоя обо мне была вызвана… Сколько я тогда той доброй настойки «зараз на грудь принял» – грамм двести или больше? Ну и… получил ты желаемый результат?

– Получил! Ты же рассказал в автобусе под каким литературным псевдонимом публикуешься…

– И что? Тайна сия велика есть? Я, между прочим, литературные премии под этим псевдонимом получаю и, соответственно, абсолютно не скрываю его.

– Вот-вот и стало мне еще интереснее – persona scriptum, «человек пишущий»! Как говорил товарищ Сталин: «инженер человеческих душ»! Решил посмотреть, что же ты написал, да каким был твои литературный путь. А если повезет, так и биографию хотел изучить. Вечером после возвращения в Паттайю скачал в интернете твои сборники, просмотрел исторические рассказы, философскую прозу и…

– И решил, что я «липовый философ» и пишу о том, чего не знаю?

– Решил, что ты юрист. Так ведь?

– И этого никогда не скрывал – преподавал студентам юриспруденцию лет двадцать. Ты же вот не скрываешь, что МГИМО закончил, языки разные знаешь, много лет бизнес ведешь на Востоке ведешь. А Восток, как известно «дело тонкое»… И что – в чем «чисто конкретно» мне тебя подозревать?

– О! К слову – а ты меня в чем-то подозреваешь? Давай поделись – интересно услышать «туриста, юриста и писателя в одном флаконе». Так сказать, результат «взгляда со стороны». Может тоже думаешь, что я шпион?

– А чем плоха такая версия? – я покрутил головой. – Если верить тому, что ты сам о себе сказал… Если верить… Здесь живёшь много лет – укоренился. Самые широкие контакты – такие как в туристическом бизнесе – для «шпиёна» что можно лучше придумать? «Общение без ограничения». Причем общение с любой категорией – местное население, российские и зарубежные туристы, рекламщики, журналисты, отельеры, перевозчики… «Крыша» лучше, чем у журналиста или обычного бизнесмена… И хрен кто тебя, «шпиёна», отследит в джунглях Лаоса, горах Камбоджи или островах Новой Зеландии… Два или три раза в год летаешь в Москву – сам говорил – для подробного отчета под обоснованным предлогом «поиска новых заказчиков в России»… Лепота! Чем не нравиться вариант?

– Да уж в твоем изложение версия звучит очень красиво… Только сам ты в нее не веришь.

– Почему? Тут не в том дело «верю – не верю». Как говорил товарищ Сталин «Возможно ли это? Конечно, возможно, если не исключено».

– Слушай, а правда, что у тебя никогда не было серьезных травм? – Сан Саныч явно решил сменить тему, – Помнишь ты про это упоминал, когда мы купались в родоновых источниках…

– Правда. А ты, Сан Саныч, так решил уйти от разговора о шпионах?

– Да нет… Ты не дурак, юристом, видать был хорошим, раз без травм до шестидесяти лет прожил, а это значит, что «по жизни» проявлял «разумную осторожность». И допускай реально возможность моей шпионской деятельности, ты бы ничего из только что сказанного мне не излагал бы… Придумал бы чего-нибудь «нейтральное» и вполне безопасное… Слышал я тебя вчера – красиво говорить умеешь на совершенно разные темы.

Последнею фразу я полностью проигнорировал, как бы и не услышав ее. Стыдно было за вчерашнюю расслабуху, за излишне употребленный алкоголь.

– Тоже верно… Слишком уж на поверхности лежат версии «резидент», «агент» или «связник», а я про шпионов все же лучшего мнения… Пока я не верю, что ты шпион, а потом, может быть, и подумать «про это» не успею… Что-то не нравиться мне смертность среди российских туристов на этом острове. Ладно… Ты к чему все эти полупустые разговоры ведешь? Колись…

– Объединять нам надо свои мозги и силы, а иначе в этой неясной ситуации можем свои телами пополнить холодильники отеля или пойти на корм морским обитателям прибрежных вод, – задумчиво сказала Сан Саныч.

И это – честно сказать – напрягло меня. А чего же он боится? Вроде лично для него нет никакой опасности, хотя я, может быть, ничего не знаю. Как это он сформулировал? «Процветание моего бизнеса зависит от правильного понимания – кто передо мной в сей момент и как с ним контакт установить…». Это относиться только к туристическому бизнесу? Но такие мысли, я конечно, оставил при себе.

– Принципиальных возражений нет, – в тон ему ответил я, – но если про себя я точно знаю, что «не убивец» и не «шпиён, то про тебя-то я вообще ничего не знаю. Хотя верю, что есть у тебя маленькая туристическая фирма… Но ведь это не может помешать ни шпионажу, ни убийствам… или может?

– Слушай, мы тут с тобой, как ты говоришь, «полупустые разговоры» можем до следующей смерти вести. Придется довериться друг другу… Начну с себя. Не шпион я, не шпион, хотя ты угадал, что мой «маленький туристический бизнес» это только прикрытие. Основная работа – региональные исследования экспортного потенциала и анализ конкурентной среды… Чего улыбаешься?

– Да вот попытался вспомнить разницу между бизнес-разведкой и анализом конкурентной среды на фоне промышленного шпионажа…

– Язва ты… не вспоминай и не задумывайся… вообще и не углубляйся в эти темы. Одно могу сказать – работаю на российские интересы, а это в мире нравиться далеко не всем, а если уж быть совсем точным – всем не нравиться. И некоторую… проистекающую из этого опасность я не могу игнорировать. Опять ехидно улыбаешься?

– Ничего подобного – просто представил, что я должен поверить твоим словам и провозглашенному патриотизму, Но… но я всё еще помню из прочитанной литературы про вербовку «под чужим флагом». Понимаешь, Сан Саныч, перед тем как я сам начал писать, за пятьдесят с лишним лет кучу разных книг прочитал – в том числе – детективы про шпионов.

– Ну, не чем мне тебе сейчас доказать свою работу в российских интересах. Была бы связь с миром – договорились бы о том, как тебя убедить информацией из России. Но вышку бурей повредило и связи нет. Вот если бы она была, то может быть мне и союзники не нужны были бы, да и со смертью Николая сегодня бы полиция разбиралась. Не справится мне одному – «мозгов не хватает», а ты все же юрист по образованию…