Глава 4. До чего техника дошла

Город Юдвина, административный центр Юдвинской губернии, Марнейская империя. Речной порт. День.

Торчать в трактире не имеет никакого смысла, лучше пройтись. На Податной улице во всю бушует весна. Саян расстегнул пуговицы на новеньком сюртуке, он не в армии и уставной вид не нарушает. Лёгкий ветерок приятно омыл грудь и чуть остудил разгорячённое лицо. Деревья вдоль тротуаров оделись в ярко-зелёную листву. На маленьких газончиках под ними поднялась ещё ни разу не кошенная трава. Через грохот телег, повозок и людской гомон то и дело пробивается щебет воробьёв.

Полдень, время приостановить работу и как следует перекусить. Из распахнутых окон домов, приоткрытых дверей трактиров и чайных то и дело долетают запахи жаренного мяса, хлеба, лука, чеснока и свежего пива. Но на полный желудок убойные запахи более не злят и не вызывают желания кого-нибудь убить.

Весна! Саян вдохнул полной грудью прохладный воздух. Сейчас бы скакать и радоваться жизни. Пригласить какую-нибудь красотку на свидание, на романтическую прогулку по парку или речной набережной. Но, но, Саян сердито поморщился. Великая цель? Или великая месть?

Кстати, о набережной. На очередном перекрёстке Саян свернул в сторону речного порта. В любом случае оседать в Юдвине он не собирается. А путешествие хоть на другой конец Мирема всё равно придётся начать с речного порта. Наняться моряком – самый верный способ не только сэкономить на проезде, но, заодно, и заработать. Только, куда ехать? Что делать?

– Держи!!! Хватай!!!

Грохот и треск взрывной волной прокатились по узкой улочке. Саян тут же сиганул в сторону и присел возле стены дома. Дар Создателя на руке нервно запульсировал. Что это было?

– Ты что, скотина, наделал?

– Так, это, уважаемый, они сами упали!

Саян нервно рассмеялся и встал в полный рост. За раздумьями не заметил, как ноги сами привели его в речной порт Юдвины. Возле причала порушенный штабель пустых бочек. Грузный мужик лет пятидесяти с окладистой бородой, в добротной шерстяной рубахе навыпуск на чём свет стоит честит простого работягу в грязной холщовой рубахе и в драных штанах.

– Смотри у меня! – мужик с окладистой бородой поднёс к носу работяги пудовой кулак. – Вычту из заработка!

– Так, это, уважаемый, в порядке же всё. Ни одна бочка не треснула, – работяга в драных штанах пытается пугливо оправдаться.

Саян двинулся дальше. Речной порт живёт обычной жизнью. У длинных причалов пришвартованы баржи и парусники. Вереницы грузчиков таскают на суда и обратно на берег мешки, кули, кирпичи, брёвна и прочие грузы. Толстые доски настилов мелко трясутся под драными грязными лаптями.

Саян остановился на самом краю набережной и опустил глаза. Внизу, между каменной стеной причала и деревянным бортом баржи, лениво плещется вода. Низенькие волны словно пытаются взобраться по массивному камню, но лишь бессильно откатываются обратно в реку. А вот этого двадцать три года назад точно не было.

Носок ботинка поддел колотую щепку. Саян склонил голову на бок. Набережная и причалы облицованы камнем. Не иначе городские власти наконец-то поняли, за чей счёт пополнятся казна Юдвины. На ту сторону Станового хребта к побережью Бескрайнего океана и в обратном направлении идёт огромное количество грузов. Транзит и транзитная торговля в первую очередь наполняют казну Юдвины. А всё остальное, магазины, трактиры, бани и лавки, лишь обслуживают тех, кто занимается транзитом и транзитной торговлей. А это что такое? От удивления Саян вытянул шею. Из глубины порта над крышами пакгаузов тянется шлейф чёрного дыма.

Неужели пожар? Саян в недоумении огляделся по сторонам. Да нет, всё как обычно. Мимо вразвалочку прошёл матрос. Рядом бородатые мужики в лаптях и полосатых штанах затаскивают на борт баржи пиленые доски. Порт живёт обычной жизнью. Никто и не думает поднимать тревогу, хватать багры и вёдра и вызывать из города пожарную команду.

Тем более странно, Саян развернулся в сторону дыма. Баржи и парусники, штабеля досок и бочек, крыши и стены пакгаузов – всё, буквально всё, из дерева. Тёплый сухой день с лёгким ветерком и в аккурат с реки. Не дай бог красный петух крылом взмахнёт. Полыхнёт так, что мало не покажется. Да и город рядом. Однако порт упорно не обращает внимания на чёрный шлейф дыма. А это уже интересно, Саян прибавил шаг.

Из-за угла серого пакгауза открылось чудное зрелище. Саян даже замер от удивления. На каменном причале работает, бренчит и пыхтит паром самая настоящая машина. Балка, крюк, чёрные от смолы канаты. В кабине со снятыми окнами молодой человек в чёрной инженерной куртке и в задорно сдвинутой набок фуражке увлечённо дёргает за рычаги.

Так это же, Саян тихо захихикал над собственными страхами, кран. Паровой кран. Из толстой длинной трубы за кабиной валит тот самый чёрный дым. Саяну ещё четверть века назад, до переселения в «Там, где живёт вечность», довелось прочесть в каком-то научном журнале о паровых машинах во Фатрии. Они там что-то крутили, вращали, кажется, воду из шахт откачивали.

Саян подошёл ближе, его тут же обдало влажным теплом. Из-под кабины вырвалось облачко пара. Точно из Фатрии. На стальном боку парового крана гордо красуется эмблема: полукруглый котелок над символическим костром с тремя язычками пламени, а сверху нависает молот. Над эмблемой надпись на фатрийском: «Экор. Паровые машины». Это должна быть та фирма, что сделала этот паровой кран.

Недалеко от крана на старом бочонке скучает старичок в коротком полушубке. То ли сторож, то ли смотритель порта, то ли праздный зевака.

– Скажите, уважаемый, – Саян остановился возле старичка, – что это за чудо такое?

Старичок смерил Саяна презрительным взглядом, словно перед ним предстал деревенский дурачок, который упорно не понимает, почему это вода мокрая.

– Это фрийский кран на пару, понимаешь, – высокомерно протянул старичок. – Его господин Липадос из самой Фритии привёз, понимаешь. Вот до чего техника дошла, ни черта ты не понимаешь.

А действительно, Саян вновь уставился на пыхтящую паром машину, до чего техника дошла. Паровой кран за раз поднимает большую связку брёвен, плавно переносит её через борт баржи и аккуратно опускает через распахнутых люк прямо в трюм. Судя по коре, это горный кедр, весьма ценный товар в центральных и южных губерниях Марнеи. Молодой инженер-механик в кабине за рычагами управления разом заменяет пару десятков дюжих грузчиков, да и работает гораздо быстрее. Лишь двое помощников на пристани стропят толстыми канатами брёвна, да ещё двое в трюме баржи принимают и складируют их.

Контраст более чем разительный. Чуть дальше по причалу под загрузкой стоит ещё одна баржа. С борта на берег перекинут широкий помост. До боли знакомая картина: вереница грузчиков вытаскивает из трюма мешки и складывает их внутри распахнуто настежь пакгауза. Бородатые мужики с мускулистыми руками буквально с ног до головы обсыпаны белой пылью. Не иначе в мешках мука.

Именно таким образом на протяжении тысячелетий, во всех без исключения портах, у всех без исключения народов и стран, загружали и разгружали речные и морские суда. Точно такие же бородатые мужики с мускулистыми руками и крепкими спинами таскали мешки, кули, тюки и прочие грузы туда-сюда. Тысячи лет до недавних пор, пока, Саян повернул голову, им на смену не пришли машины. Пройдёт не так уж и много времени, когда появится контейнер, так называемый крупнотоннажный контейнер стандартного размера и конструкции. И вот тогда привычные сейчас вереницы грузчиков окончательно уйдут в историю. Уже не паровые, а электрические краны будут загружать и разгружать огромные контейнеровозы.

Твою мать… Саян в немом изумлении уставился на пыхтящий паром кран. Догадка, озарение словно молния шибанула между глаз. Неужели дождался? Неужели «вселенная ответила» ему? И как только сразу не понял? «Мир меняется всё быстрее и быстрее. Наступает эпоха стали и пара», всплыли в памяти слова учителя Висара. И он же: «Всё, что хотят фатрийцы, так это без налогов и пошлин продавать гунсарцам свои товары». Саян перевёл дух. «Вселенная и в самом деле ответила» ему, а он едва не проворонил её ответ.

Саян прожил на Миреме почти шесть тысяч лет. Повидал он всякое, да и сам поспособствовал много чему. Иначе говоря, он давно убедился, что история Земли и история Мирема в общих чертах совпали полностью. Нет, не так, Саян тряхнул головой. Общих черт как раз очень мало. Другое дело логика исторического развития. Конечно, здесь, на Миреме, своя специфика. В первую очередь это менги. И во вторую, если начистоту, прогрессорская деятельность трёх бессмертных друзей. Но и здесь были рабовладельческие демократии как в Древней Греции. Была своя эпоха Великих географических открытий. Была и внешняя экспансия наиболее развитых стран по захвату колоний.

Яркий пример – Стирия на материке Ларж. В разгар эпохи Великих географических открытий восточную часть материка заселили выходцы из Фатрии. Климат южной части колонии оказался весьма благоприятным для выращивания хлопка и сахарного тростника. Так возникли многочисленные плантации. Но кто будет на них работать? Фатрийцам потребовались рабы. Вот, только, своей Африки и негров на Миреме не нашлось. Зато нашёлся материк Чалос и многочисленные государства менгов на его северном побережье.

Доподлинно неизвестно, какому именно фатрийскому купцу самому первому пришла в голову гениальная мысль покупать у менгов-правителей преступников и прочих обречённых на смерть невольников. Очередной местный царёк охотно и по дешёвке продал подданных иноземцу с большой выгодой. Так менги оказались на плантациях Стирии в качестве бесправных рабов.

Очень быстро и фатрийские купцы, и местные менги-царьки вошли во вкус. Так на Миреме появился свой «Золотой треугольник». Купец закупал во Фатрии товар, те же ложки, вилки, ткани. Отвозил товар на материк Чалос, где и продавал с большой выгодой. На вырученные средства купец покупал у местных царьков их же подданных и отвозил новообращённых рабов в Стирию, где и продавал их с большой выгодой. Уже в Стирии фатрийский купец закупал колониальные товары, хлопок, сахар, и отвозил их на родину, где и продавал с большой выгодой. И цикл повторялся вновь и вновь. Если прикинуть, то это же едва ли не один в один история рабовладения на юге США.

Неизбежность исторического развития привела к тому, что и здесь, на Миреме, начался свой девятнадцатый век с его колониальными империями, научно-техническими изобретениями и открытиями, с массовым появлением паровых заводов и фабрик. Эпоха стали и пара. Ну конечно же, Саян хлопнул сам себя ладонью по лбу. Паровой двигатель уже изобретён. Яркое тому доказательство пыхтит паром и спорно загружает баржу тяжеленными брёвнами.

А после девятнадцатого века начнётся век двадцатый с его революциями и мировыми войнами. Осталось не так уж и много времени до изобретения ядерной бомбы и полётов в космос. Главное же, началась глобализация. Как и Земля в своё время, Мирем перестал быть «безграничным миром». Пароходы, паровозы и телеграф очень скоро сделают его «маленьким».

В глубине души Саян Умелец всегда ждал и всегда боялся наступления аналогов девятнадцатого и двадцатого веков на Миреме. И вот, наконец, дождался. Если великая цель осталась прежней, то подход к великой мести нужно менять. Какой теперь смысл заваливаться в какую-нибудь страну менгов и резать глотки наиболее талантливым учёным и мыслителям? Нет, теперь это не сработает. И тех и других стало слишком много. Наука вот-вот перестанет быть уделом гениальных одиночек. Очень скоро наука начнёт превращаться в отдельную отрасль промышленного производства.

– Велика месть, – тихо произнёс Саян.

Да, точно она – великая месть. Очередную жизнь он посвятит великой мести. Дормана, государство на западной оконечности материка Чалос. Самое развитое и богатое государство менгов. Если ничего не делать, то со временем она наберёт силу и элементарно завоюет прочие государства менгов на Чалосе, либо иным образом втянет их в свою сферу влияния. А это значит, что в лице Дорманы человечество получит мощный противовес. Саян поёжился, от такой крамольной мысли аж мороз по коже. Для него лично это будет величайшее поражение, позор, который не получится смыть даже с помощью харакири. Ведь тогда он просто воскреснет на Утёсе в Тивнице в очередной раз, и в очередной раз придётся расхлебывать последствия.

Теперь надо действовать и мыслить иначе, глобальней. Не будет никакого смысла, если он приедет в Дорману и начнёт вредить менгам привычным образом. Нет. Теперь нужно создать прямо на материке Чалос достойный противовес древнему врагу. Лучше всего возвысить какое-нибудь государство людей. Причём возвысить его до такой степени, чтобы оно сперва втянуло в сферу своего влияния прочие государства людей на материке Чалос, а уже после завоевало государства менгов, в том числе и саму Дорману.

Отличный план! Саян самодовольно улыбнулся. Вот оно, то самое, что он так долго не мог понять: очередную жизнь он посвятит великой мести, только сделает это как великую цель. И какое государство возвысить? Вопрос риторический – конечно же Рюкун.

Из всех государств людей на Чалосе Рюкун возник самым первым и долгое время доминировал над всеми прочими государствами людей на западе материка. Примерно как Китай на Земле оказывал громадное влияние на весь Дальний Восток. Если глянуть на карту, то Гунсар заметно крупнее Рюкуна. Да только феодальная раздробленность традиционная Ахиллесова пята гунсарцев. Как высказался какой-то мыслитель, гунсарская аристократия из века в век выступала единым фронтом за то, чтобы каждый из аристократов был сам по себе. Не то что сейчас, а исторически король Гунсара был фигурой номинальной, не более чем первый среди равных. Не говоря уже о том, что этих самых королевских династий в Гунсаре сменилось превеликое множество. Вполне закономерно, что фатрийцы влезли туда и подержали Готара Ремана. Менять династию в очередной раз они не стали, может не сочли это дело выгодным.

Решено! От восторга Саян хлопнул ладонями. Он отправится в Рюкун, чтобы возвысить его и сделать из него противовес Дормане, государству менгов на материке Чалос. Для него лично это будет величайшая победа, даже двойная победа: прогресс человечества и регресс менгов. Ради чего собственно он и коптит воздух Мирема вот уже скоро шесть тысяч лет как.

Что особенно приятно, великая месть будет с дальним прицелом. Саян самодовольно потёр руки. Возвысить Рюкун нужно так, чтобы он непременно подмял под себя весь Чалос. И тогда менга будет хана! Но нужно торопиться. Ведь рядом, в Гунсаре, ошивается Фатрия. А это не есть хорошо.

Аж гора с плеч. Саян выпрямился и расправил плечи. На душе сразу стало легко и свободно. Так и тянет затянуть какую-нибудь разухабистую песню, но лучше этого не делать, окружающие не поймут. Решение принято, а это значит, что прочь все сомнения.

– Скажите, уважаемый, – Саян вновь повернулся к важному старичку на старой бочке, – куда направляется эта баржа?

– Вестимо куда, понимаешь, – старичок сердито тряхнул седой бородой. – В Тивницу, куда же ещё?

А, ну да, куда же ещё. Тивница находится ниже по течению, это как раз по пути.

– А не подскажите, где можно найти её капитана?

– Так вот же он, глаза разуй, понимаешь, – старичок кивнул в сторону баржи. – Уважаемый Рант на палубе стоит, глазами зыркает, погрузку бдит, понимаешь.

– Благодарю вас, – Саян вежливо поклонился, понимаешь.

С борта баржи на пристань вместо полноценного трапа переброшен грубо сколоченный настил. Широкие шляпки гвоздей затянуты ржавчиной. Саян поднялся на палубу. Хорошие работники всегда нужны, если не с крепкими руками, то с крепкими мозгами точно. Если получится договориться с капитаном Рантом, то недели через две Саян сойдёт на берег уже в Тивнице. Уже в столице можно будет наняться на другое судно и отправиться ещё ниже по реке, уже по Акфару, и далее через море Дебар, Южный океан и до Рюкуна. Пусть путешествие не будет лёгким и комфортным, зато питание и кров за счёт владельца баржи.