Глава 4

Россия.

Великий Новгород.

Штаб-квартира хозяев.

Личные апартаменты Ахмед-Хана.

Ахмед заканчивал ужин в кругу своих близких сотоварищей. Как обычно, застолье проходило в просторном зале с высоким арочным потолком. До катаклизма особняк принадлежал одному крутому московскому политику. Но времена изменились, корпорации ослабли, федеральная власть полностью утратила контроль над ситуацией в городе, да что там в городе, во всей стране. Наступило время сильных и решительных людей. Ахмед счел себя сильным. Именно по праву сильного он прихватил этот дом, а заодно с ним и половину города.

– Предлагаю выпить за атамана! – один из захмелевших хозяев провозгласил тост.

Соратники Ахмеда потянулись к наполненным самогоном дорогим фужерам из тонкого хрусталя, но так и не успели их поднять. Причиной тому стало помрачневшее лицо главаря.

– Василий, дорогой, – начал Ахмед, пронзая взглядом небритого круглолицего мужика славянской наружности. – Я тебе уже говорил и сейчас повторю вновь: я не атаман, я хан, и Новгород это мои исконные владения. Испокон веков здесь жили и правили мои предки. На некоторое время у нас отобрали власть, но сейчас я исправил эту ужасную несправедливость. Так что я тебя очень прошу, называй меня как подобает. И это мое последнее предупреждение. – В глазах Ахмеда на секунду блеснул ох какой недобрый огонь.

– За хана! – тут же среагировал тот, кого звали Василием.

Дошла ли до него угроза, скрытая в словах главаря, было не понятно. Фактом оставалось лишь одно – славянин отчаянно желал глотнуть заветной огненной жидкости.

– За хана!

На этот раз тост подхватило полтора десятка голосов, и Ахмед улыбнулся. Лесть приятна всем и всегда.

После того как фужеры опустели, сидевший по правую руку от новоиспеченного Новгородского правителя Юсуф поинтересовался:

– Хан, когда мы будем трясти этих жалких жестянщиков?

Ахмед ответил не сразу. Он бросил на тонкую фарфоровую тарелку работы восемнадцатого века обглоданную кость убитой на сегодняшней охоте косули, вытер пальцы о кружевную салфетку с княжеским вензелем и лишь потом снизошел до ответа:

– Подождем еще день-другой.

– Этот щенок все еще в поселке, – прошипел Юсуф. – Хмурый нас обманул.

– Знаю, – Ахмед кивнул. – Мне сообщили об этом.

– Так чего же ты тянешь? – в разговор вмешался еще один приближенный к ханскому телу бандит. – Всех их стоит хорошенько проучить за ложь.

– Жестянщики выполняют наши заказы. Они обеспечивают и стадо, которое мы пасем. В настоящее время других вариантов не существует. Поэтому я не спешу сдирать шкуру с последнего барана. Она ведь может и не нарасти вновь. Кроме того у нас, кажется, назревают проблемы с «приятелем» Черепом. А я не люблю начинать два дела одновременно.

– Но, хан, это ведь дело чести! Если ты не накажешь… – начал было Юсуф, но Ахмед одним лишь взглядом остановил его.

– Не тебе меня учить, Юсуф!

Хан с силой стукнул кулаком по столу, отчего громко задребезжала дорогая посуда. В помещении тут же повисла гробовая тишина, а чересчур осмелевший подручный виновато опустил голову. Великодушно приняв извинения, Ахмед продолжил с металлом в голосе:

– Я накажу, не сомневайся. Не сегодня, так завтра жестянщики выгонят этого Корна. Хмурый не так глуп, чтобы рисковать поселком ради жизни одного сопляка.

– Надо будет расставить дозоры вокруг всего их поселка, выдать парням детекторы движения и приборы ночного видения, – предложил сидевший по левую руку от атамана Карим. – Этот шакал ведь охотник и знает в окрестностях города каждую тропинку. Надо, чтобы не проскочил.

– Вокруг всего поселка людей ставить не будем, – Ахмед отрицательно покачал головой. – Ни к чему это. Перекроем только мосты и возьмем под контроль дорогу на юго-восток. Он пойдет к Москве. – Хан расплылся в самодовольной улыбке. – Я это точно знаю.

Несколько секунд главарь новгородских хозяев так и сидел, продолжая задумчиво скалиться и теребить рубиновые шарики на кончиках своих усов. Когда же, наконец, он очнулся, то удивленно обвел взглядом своих подручных.

– Вы все еще здесь, бездельники? Я же, кажется, отдал приказ! Корн может попытаться уйти даже сегодня, даже сейчас, вот в эту самую минуту, пока вы тут отсиживаете свои жирные задницы!

Бандиты моментально повскакивали на ноги и стали в спешке разбирать свое оружие. Встал и хан. Правда, в отличие от всех остальных хозяев движения его были плавными и неспешными, можно сказать вальяжными. Если кое-кому предстояло провести ночь под открытым небом или в лучшем случае в кабине патрульного мобиля или катера, то у Ахмеда на сегодня были совсем другие планы.

Крашеная блондинка Светлана – самая старая из жен его гарема погибла в ходе столкновения с охотниками жестянщиков. Что ж, все происходит по воле всевышнего. Аллах дал, аллах взял. Жизнь идет вперед. И вместо уже основательно подрастерявшей былые формы Светланы Новгородский хан заполучил новую жену – молодую строптивую кобылку. Что ж, сегодня он начнет ее объезжать. Подумав о приятном, Ахмед почувствовал, как в его венах забурлила кровь.

Глава 5

Россия.

Новгородский федеральный округ.

Восточный берег озера Ильмень.

Сергей осторожно высунул голову из воды и, стараясь избежать малейших демаскирующих всплесков, передвинул на лоб водолазную маску. Полностью снимать ее было еще преждевременно. Сперва следовало осмотреться. Взгляд юноши скользнул по кронам голых покрытых ночным инеем деревьев и густой стене камыша. В предрассветных сумерках они напоминали тяжелые угрюмые скалы, нависшие над темной, почти черной гладью воды.

Охотник прислушался. Вроде бы никого, хотя полной уверенности у него, разумеется, не было. Все тело юноши стало противно покалывать, будто от чьего-то недоброго тяжелого взгляда. Сергей и впрямь обладал таким любопытным свойством. Он чувствовал, когда на него пристально смотрели, вздрагивал и ежился при этом. Так неужели и сейчас…? Нет, ― молодой жестянщик призвал на помощь разум. ― Это, скорее всего холод, который уже стал потихоньку пробираться под гидрокостюм. Из всего этого следовало, что пора выбираться на сушу, и поскорее.

Подводный буксировщик беглец решил оставить в озере. Батареи миниторпеды оказались старыми и основательно подсевшими. Их едва хватило, чтобы переплыть Ильмень. Понятно, что еще раз послужить Сергею подводное транспортное средство было уже не в состоянии, а значит, с ним следовало распрощаться. Подумав об этом, юноша нащупал клапан балластного резервуара и довернул его до отказа. Набирая воду, торпеда тут же стала тяжелеть. Корн не стал ее удерживать и позволил двухвинтовой стальной сигаре медленно опуститься на дно.

Так, теперь вперед… очень аккуратно, ― приказал себе охотник. Не желая продираться сквозь камыши, он поплыл к небольшому песчаному пляжу, проступившему из серого марева метрах в тридцати от того места, где ныряльщик всплыл на поверхность.

На берег Сергей выбрался без приключений, и, все же, чтобы лишний раз не искушать судьбу, он со всех ног кинулся в гущу кустарника и там затаился. Разумеется, заросли камыша могли скрыть беглеца куда надежней, но вот только сухие стебли и листья предательски шелестели при малейшем к ним прикосновении, а это не годится, совсем не годится, особенно если учесть, что охотнику предстояло полностью переоблачиться.

Выждав минут пять, юноша пришел к выводу, что его появление на этом берегу осталось незамеченным. Что ж, это хорошо! Сергей, наконец, снял с головы дыхательную маску и, дрожа от холода, принялся стягивать с плеч легкий, сделанный из тонкой синтетической сетки рюкзак. Всем этим добром, включая гидрокостюм и буксировщик, его снабдил Ганс Михайловский. Старый приятель раньше увлекался дайвингом, а потому знал, где можно раздобыть необходимое снаряжение.

То что Сергею придется заняться подводным плаванием, стало понятно, когда, сунувшись на мосты через Волхов, жестянщики обнаружили на них усиленные кордоны хозяев. Ахмед-Хан подошел к делу по-серьезному, перекрыв беглецу все пути… все, пожалуй, кроме одного ― водного. Однако лодка для преодоления водной преграды отпадала. У хозяев имелись быстроходные катера, на которых были установлены мощные радары. С их помощью элементарно засекалась даже севшая на водную гладь чайка. Соперничать с таким средством обнаружения занятие полностью бесполезное. Так что вариант оставался лишь один ― вплавь и только под поверхностью воды. Припомнив все это, Сергей еще раз мысленно поблагодарил друга.

Развязав рюкзак, беглый жестянщик немеющими от холода пальцами извлек из него непромокаемый пластиковый пакет, в котором хранился его нехитрый скарб, обувь и одежда. Сухая одежда! Корн почти с наслаждением провел рукой по мягкой ворсистой ткани свитера.

На переодевание ушло всего несколько минут, после чего охотник запихнул маску и гидрокостюм в освободившийся мешок, добавил туда несколько увесистых камней, найденных в заиндевелой траве, понадежней затянул узел и отправил получившийся сверток назад в озеро.

Честно говоря, дыхательную маску Сергею было немного жаль. Он первый раз в жизни пользовался ею и сразу проникся уважением к этому удивительному аппарату. Сепарирующие мембраны позволяли втягивать растворенный в жидкости кислород, тем самым предоставляя ныряльщику возможность оставаться под водой сколь угодно долго. Такую вещь всегда полезно иметь в своем багаже, а иногда она может стать просто не заменимой… Вот то-то и оно, что иногда! Юноша укоризненно покачал головой. В мире просто пруд пруди всяких разных замечательных устройств и приспособлений. Ну, и что с того? Не тащить же их все с собой! Беглец всегда идет налегке. Его снаряжение должно состоять только из самых необходимых вещей.

Под аккомпанемент этих своих мыслей Корн сунул руку в карман куртки и вытянул оттуда ту самую, действительно сейчас необходимую вещь… просто позарез необходимую! Ей оказался старый, можно сказать древний пистолет. Машинка была выпущена в Австрии и называлась «Глок-19». Стреляла она пулями, которые разгонялись газами, возникающими при сгорании серого порошкового пороха. Древность несусветная! Грохот при выстреле получался такой, что на уши поднималась вся округа. И, тем не менее, это было оружие… единственное оружие, которое Сергею разрешили забрать из общественного арсенала их нищего клана.

Юноша не стал прятать пистолет обратно в карман. Наоборот, он взвел его и крепко стиснул в руке. Конечно, маловероятно, что хозяева возьмутся прочесывать весь берег озера, но, как говорится, береженого бог бережет.

Воспоминание об Ахмед-Хане и его головорезах заставило Сергея оглянуться и посмотреть на противоположный берег, с которого он только что и приплыл. Грязная темно-серая полоска была едва различима в утреннем сумраке. Само собой, преследователей юноша там разглядеть не мог, зато совершенно ясно увидел или лучше сказать почувствовал кое-что иное. Эта штука именовалась болью и смертной тоской. Сейчас молодой человек навсегда расставался с родным домом, а заодно и с прошлым. И хотя в этом самом прошлом оставались лишь руины и могилы, оно все равно казалось ближе, роднее и понятней того холодного и чужого мира, в который его грубо вышвырнула бессердечная сука судьба. Сергей вдруг понял тех людей, которые предпочитали терпеть лишения в родных краях, чем искать лучшей доли на чужбине. Сразу невыносимо заныло сердце и захотелось вернуться.

– Куда вернуться? ― прошептал юноша с горькой улыбкой на губах. Позади его ждала лишь лютая смерть. Шанс выжить предоставлялся лишь при движении вперед. Идти, идти и идти, оставляя за спиной километры, часы, дни, месяцы и годы. ― Значит, пойдем вперед! ― приказал себе Корн, чем попытался заглушить в себе слабость, страх и малодушие.

С пистолетом в руке Сергей стал пробираться через замерзшее, покрытое инеем редколесье. Оно начиналось у самой кромки воды и тянулось до границы транспортного коридора. Невысокие, жиденькие березки, кустарник и трава по колено. В случае чего, только лишь они и могли послужить беглецу укрытием.

Вокруг стояла оглушительная тишина. Она до краев наполняла собой промерзший утренний воздух, делала его хрупким и ломким. Казалось, что всего один единственный негромкий звук в состоянии разбить это невидимое тончайшее стекло, и тогда весь окружающий мир утонет в грохоте, скрежете и звоне гигантской кристаллической лавины. Таким детонатором могло стать что угодно: отрывистый звук дыхания, шорох травы под ногами, хруст ненароком раздавленной ветки. Лучшему охотнику клана жестянщиков всего этого вовсе не хотелось, а потому он пытался рассчитывать каждый свой шаг, двигаться размеренно и осторожно.

В таком ритме, крадучись, Сергей прошел около двух километров. На это понадобилось около получаса. Надо сказать немилосердные, ледяные полчаса. Не имея возможности взять с собой настоящую теплую одежду, юноша довольствовался лишь походной термокурткой с электроподогревом. Пластичные кремневые элементы, вшитые в непромокаемую ткань на плечах и спине, должны были обеспечить энергией термоэлементы в подкладке и тем самым согреть путешественника. Однако пока ничего подобного не произошло. Для солнечных панелей было еще слишком темно. Куртка заработает, лишь когда рассветет по-настоящему.

Глянув на небо, Сергей подумал, что до появления солнца осталось еще минут тридцать-сорок. После катаклизма рассветы стали какими-то странными. Долгие предрассветные сумерки сменялись резким, можно сказать моментальным появлением солнца. Оно выскакивало из-за горизонта, будто чертик из табакерки. Находясь на каком-нибудь возвышении или крыше одного из покинутых небоскребов, можно было совершенно отчетливо разглядеть, как со скоростью межконтинентального гравипоезда на тебя несется огненная линия терминатора. Конечно, картина выглядела немного жутковато, но зато потом, когда не дрогнул, не сбежал со своего НП, тебя буквально накрывает взметнувшаяся до небес волна благословенного света и тепла…

Эх, скорей бы дождаться этого самого момента! ― трясясь от холода, подумал Корн. ― А то при таком раскладе легко и просто схлопотать простуду или, не дай бог, пневмонию. Не очень-то вдохновляющая перспективка, когда ты в одежонке на рыбьем меху, бездомный, да еще в бегах.

Охотник передернул практически онемевшими плечами. Следовало делать выбор: положиться на авось, на свое крепкое молодое здоровье и продолжать изображать из себя крадущееся во тьме приведение или…

Или! Сергей решился как-то сразу. К черту! Хватит всего бояться! Он ведь вырвался! Он жив и свободен! А, стало быть, это победа, первая и даст бог не последняя победа над этим вонючим ублюдком Ахмедом!

Все это Корн говорил себе уже на бегу. Он мчался, перепрыгивая через стволы упавших деревьев, проламываясь сквозь кустарник. Он глотал студеный, но хмельной воздух и чувствовал, как в его молодое сильное тело вновь возвращаются тепло, жизнь и надежда на лучшее. Это была настоящая эйфория. Вот так бежать юноша был готов бесконечно. Сергей уже видел впереди угрюмые ржавые башни контроллеров скоростной автомагистрали. Двумя бесконечными цепочками они тянулись к горизонту, к Москве, к будущему.

Но вдруг что-то произошло, что-то изменилось. Охотник не столько заметил это, сколько почувствовал, определил тем самым чутьем, которое и делало его лучшим. Заледеневшая мутная мгла слева вдруг вздрогнула, ожила. Она распалась на миллионы крошечных серых квадратиков, которые замерцали, словно светодиоды огромного информационного табло. Сергей еще не совсем осознал, что это такое, но уже вскинул свой старенький «Глок». Запах опасности ударил ему в нос. Беглец понял: еще мгновение и будет поздно. Что именно произойдет через это самое мгновение, Корн не знал, да и не очень-то хотел узнавать, а потому судорожно надавил на спусковой крючок пистолета.

Грянул оглушительный выстрел, затем еще один. Сергею показалось, будто он увидел, как пули входят в парящую в воздухе тускло мерцающую взвесь, как они рвут ее, превращают в сгусток тонких, как паутина, голубых молний. Или это сделали вовсе не пули? Или это наружу рвется сама смерть, таки нагнавшая беглеца в тот самый миг, когда тот самонадеянно размечтался о жизни и свободе?

Спасаясь от голубого шквала, охотник попытался упасть на землю, но не успел. Во мгновение ока молнии метнулись к нему и оплели, будто стая бешеных голодных змей. Сергею показалось, что на него выплеснулся поток расплавленного свинца. Страшная боль пронзила все тело. От нее не было спасения. Тяжелый металл выжигал мясо до костей, после чего твердел, покрывая тело многокилограммовой… нет, многотонной коркой. Из-за нее было невозможно не то что пошевелиться, но даже вздохнуть, из-за нее жертву ждала жуткая смерть внутри непробиваемого раскаленного саркофага.

Боль стала затмевать сознание. Вместе с ним уходили ощущение реальности, слух и зрение. Последними обрывками, дошедшими до умирающего мозга охотника, стали какие-то странные голоса и черная громада, похожая то ли на подобравшееся, изготовившееся к прыжку чудовище, то ли на один из тех самых проклятых «Бронехаммеров». Однако всего через несколько секунд угасли и эти видения, после чего Сергей рухнул на самое дно бездонной и беспросветной черной пропасти.