Осенью 1924-го молодого и перспективного командира направляют на учебу в Москву. Это были знаменитые курсы «Выстрел». 7 октября краском Маркиан Попов был зачислен слушателем, а 9-го курсы были переименованы из Высшей тактическо-стрелковой школы командного состава РККА им. Коминтерна «Выстрел» в Стрелково-тактические курсы усовершенствования комсостава РККА им. III Коминтерна (КУКС «Выстрел»). По утверждению авторов статьи «Полевая офицерская школа высокого уровня. 180-летняя история курсов "Выстрел"» полковников В. Н. Новака и Ю. Ф. Шлыка, «педагогические новшества, возникшие и утверждавшиеся на курсах, быстро находили свое применение и в остальных военно-учебных заведениях РККА. С целью обмена опытом стал издаваться общеармейский ежемесячный журнал "Выстрел". Уже в первом его номере помимо методической готовилась и научная страничка. В ее публикациях, в частности, тактика (как важный элемент военной науки) объявлялась "цементирующей учебной дисциплиной"». Как подчеркивают кандидат военных наук В. Н. Новак и доктор военных наук Ю. Ф. Шлык, «…курсы, взявшись и за научную деятельность, не увлекались "академичностью" обучения, а давали слушателям необходимые доступные знания, нужные в войсках именно в то время. При этом знания по всем предметам излагались с методическим уклоном, таким образом, командиры в ходе переподготовки сразу учились и преподавать». Далее они пишут: «Основой подготовки слушателей на курсах служил метод "обучая – воспитывай, воспитывая – обучай". Была введена также новая форма занятий – "лабораторная", известная теперь как занятия в специализированных классах. Развивались полевые виды занятий, внедрялись "полевые поездки", особенно прогрессировавший впоследствии так называемый подвижной лагерь – многодневные полевые занятия в постоянном движении. В ходе них в обстановке, приближенной к боевой, отрабатывались все виды боевых действий с практической боевой стрельбой на местности или стрельбой холостыми патронами там, где нельзя было стрелять боевыми. Вводилась боевая стрельба в составе отделения, взвода и роты, которая затем прочно вошла в программы обучения подразделений пехоты РККА (затем Советской армии). Для каждой темы полевого или классного занятия специально разрабатывались программы-задания с подробными рекомендациями для преподавателей. Однако каждое занятие проводилось по-особому. Например, классное – в виде ныне известной самостоятельной работы под руководством преподавателя. Тот же лишь начинал занятие, а далее в рамках отведенного времени обучаемые сами "добывали" знания не только с помощью указанной литературы, но и в так называемых лабораториях (специализированных классах), в каждой из которых находился дежурный консультант-преподаватель.

В конце занятия слушатели отчитывались по данной теме своему преподавателю. Таким образом, обучавшие не поучали слушателей, а помогали им учиться».

По окончании школы, а обучение длилось год, М. М. Попов возвращается на прежнюю должность помощника начальника полковой школы 33-го стрелкового полка 11-й дивизии, а 25 февраля 1926 г. его назначают начальником и политруком этой школы.

По свидетельству Антонина Александровича Попова, летом этого года Маркиан Михайлович пригласил всех новоржевцев к себе в гости. «Здесь, собственно, и отметили мое поступление в университет, – рассказывает троюродный брат полководца. – Познакомились с его женой Клавдией Ильиничной, очень милой, общительной, к тому же прекрасной хозяйкой, хотя она была простая работница.

Маркиан, живой, несколько раздавшийся в плечах, был крайне рад этой встрече и от всей души потчевал каждого из нас. Причем, блестя глазами от выпитого, сообщил, что представлен к должности командира батальона. В полку со всеми ровен, без подобострастия к начальству. Время провели весело. Потом он с Клавдией побывал у нас с Леонидом на Съездовской линии, что называется, с ответным визитом».

На самом деле все это произошло на год позже. В ноябре 1926-го Маркиан Попов впервые зарегистрировал свой первый брак с Людмилой Тарасовой, уроженкой Ленинграда. Прожили молодожены недолго, а в апреле 1927-го развелись. История умалчивает, по какой причине, но следующей женой будущего полководца стала Клавдия…

Из автобиографии: «Женат на гражданке Соколовой Клавдии Ильиничне. По происхождению рабочая. Сама до 1929 г. работала на производстве в г. Ленинграде. Ее родственники: брат Борис Соколов – рабочий завода Красный Металлист гор. Ленинград. Сестры (их много) или работают, или, являясь домашними хозяйками, живут в Ленинграде. Родители жены умерли до революции, отец работал на различных предприятиях Ленинграда».

Аттестуя начальника полковой школы М. М. Попова, командир 33-го стрелкового полка осенью 1927 г. писал:

«Очень способен. Энергичен. Дисциплинирован. Требователен. Хорошо подготовлен. В общении корректен. Специальное влечение к строевой службе и тактике. Хороший хозяйственник.

В полку его любят младшие командиры и красноармейцы. Считаю его вполне достойным к продвижению на должность комбата во внеочередном порядке».

А вот что писал командир 33-го стрелкового полка в аттестации за 1926 год: «Будучи начальником школы стрелкового полка, показал себя образцово дисциплинированным, хорошо знающим военное дело как в теории, так и на практике. Обладает твердым характером. Требователен к себе и подчиненным. Исполнителен. Выдержанный партиец. Подлежит выдвижению на должность командира батальона в очередном порядке».

Летом 1928-го состоялась следующая встреча Антонина Александровича с Маркианом Михайловичем при условиях действительно весьма необычных: «Летом сотни студентов ЛГУ были призваны на высшую военную допризывную подготовку в лагеря 33-го стрелкового полка, разместившегося в дачной местности в Дибунах.

На первом построении щеголеватый, подтянутый комбат, обходя строй, вдруг подмигнул мне. Ба! Маркиан! Командиром нашего взвода являлся недалекий малый, но службист Моисеев, которому доставляло истинное удовольствие "поездить на ученых". Ему ничего не стоило положить людей в грязь, в болото ("свинья грязь найдет"). Но однажды дневальный вызывает к комбату. Явился, а тот с упреком – почему не заходишь? За чаем я попытался объяснить, что это нарушение субординации, а заодно рассказал о "художествах" комвзвода Моисеева. Маркиан улыбнулся и заметил: "Сволочь он, конечно, порядочная, а ты намекни ему, что мы родичи". И на вопрос комвзвода, зачем вызывал комбат, я многозначительно ответил: "Да так, просто чайку попить". И что стало? С той поры придирки к студентам – как рукой сняло».

Из аттестации за 1928 год: «Был лучшим командиром батальона в 11 дивизии. Обладает сильной волей, энергией, большими знаниями и опытом и любовью к военному делу. В обстановке разбирается легко и быстро. Решения принимает быстро и грамотно и четко проводит их в жизнь. Политическая подготовка хорошая. Активен в общественно-политической и партийной работе. Пользуется большим авторитетом в полку. Хороший организатор и педагог. В походах вынослив. Должности соответствует».

Из аттестации за 1929 год: «Хороший, способный и грамотный командир батальона. Хороший стрелок и лыжник. Подтверждаются отмеченные ранее положительные качества. Достоин выдвижения на должность помощника по строевой командира полка».

Вскоре на окружных маневрах батальон М. Попова (с октября 1927 г. по ноябрь 1929 г. – командир батальона 33-го стрелкового полка 11-й стрелковой дивизии) занял одно из первых мест, а сам комбат получил по приказу Реввоенсовета СССР, подписанному Уншлихтом, назначение преподавателем тактики Ленинградской пехотной школы. В личном деле М. М. Попова в связи с этим сделана следующая запись:

«11.1929—1.1930

Преподаватель тактики

Ленинградская пехотная школа и слушатель курсов преподавателей при курсах усовершенствования командного состава РККА «Выстрел» г. Москва.

РВС СССР № 502—1929 г.».

Однако надо знать Маркиана Михайловича… Он настойчиво рвется в строй и добивается своего. С 1 января 1930 г. его назначают исполняющим обязанности начальника штаба Моторизованного отряда 11-й стрелковой дивизии. После утверждения в должности, весной этого же года, командир дивизии С. А. Туровский подпишет очередную аттестацию на своего подчиненного: «…выдающийся командир. Способный, инициативный и работающий над собой. Хорошо ориентируется в обстановке и быстро реагирует на ее изменения. Несколько горяч. В должности начштаба моторизованного отряда в значительной степени способствовал формированию и организации отряда. На тактических учениях, маневрах и занятиях зарекомендовал себя с хорошей стороны.

Достоин выдвижения на должность командира отдельной части».

Что касается должности начальника штаба моторизованного отряда, то эта ступень в стремительной карьере Маркиана Михайловича оказалась знаковой. Во-первых, два новорожденных механизированных корпуса Красной армии начали свое формирование в 1932 году на базе стрелковых дивизий Ленинградского и Украинского военных округов – 11-й, в которой долгое время проходил службу будущий полководец, и 45-й – в Киеве. Как уточняет Е. Дриг, «обе дивизии содержались по штатам №№ 4/39,41–44 и в 1930 году имели своем составе (помимо трех стрелковых, одного артиллерийского полков и других частей) моторизованный отряд (штат – 12 бронемашин, 51 автомашина, 29 мотоциклов). В 1931 году по штату в мотомехотряд 11-й стрелковой дивизии входили уже 15 танкеток, 12 БА-27, 132 автомашины, 19 мотоциклов». Именно в этом моторизованном отряде начальником штаба и был М. М. Попов. Во-вторых, касаясь своей службы в начале 30-х годов, маршал Г. К. Жуков вспоминал: «… освоение новой техники, особенно ее использование в операциях, не всегда проходило гладко. Мешал недостаточно высокий общеобразовательный уровень многих красноармейцев и командиров, часто бывали аварии, технические неурядицы, не все понимали, как необходимы технические знания, не хватало технических кадров. Нужно было перестраивать старые рода войск, создавать новые войсковые соединения, переучивать пехотных и кавалерийских командиров на авиаторов и танкистов и в то же время поддерживать боевую готовность армии на случай агрессии. Параллельно шла организационная перестройка войск.

Тем не менее новая техника тянула к себе, привлекала новыми возможностями, возбуждала интерес в армейских массах. В печати, по радио, с помощью кино широко пропагандировались военно-технические знания. (…)

Повсюду в частях можно было увидеть сооруженные армейскими комсомольцами щиты и фотовыставки, популяризировавшие технические знания, проводились летучие митинги и собрания о бережном отношении к технике. (…)

Одним словом, призыв партии "Овладеть техникой!" был главным в деятельности… командиров и политработников».

Овладевал техникой и Маркиан Михайлович Попов. Уже тогда ему приходилось впервые заниматься вопросами ведения разведки с использованием первых советских серийных бронеавтомобилей (БА-27) и легких разведывательных танков (танкеток). Это было время, когда технические достижения в области танкостроения в СССР «создали прочные предпосылки к коренному изменению решительных организационных изменений автобронетанковых войск в сторону создания высших механизированных соединений, способных самостоятельно решать задачи, как на поле сражения, так и на всей оперативной глубине современного боевого фронта», – особо подчеркивает Е. Дриг Отсюда очередное и весьма специфическое назначение М. Попова – инспектор по моторизации корпуса военно-учебных заведений Московского военного округа (январь 1932 – апрель 1932 г.). Это уже Москва. Не потому ли в своей книге Антонин Александрович точно укажет: «До 1931 года я и брат встречались с Маркианом Михайловичем то у нас, то у него. Иногда дискутировали на острые политические темы того времени – борьба с троцкизмом, коллективизация, а то и на литературные, в связи с выходом первой части "Тихого Дона". Он был искренне тронут, когда я подарил ему вышедшие в свет пьесы – "Облигацию" и "Дурман" с теплым автографом».