Похоронив маму, Римма словно окаменела. Внешне она продолжала жить своей обычной жизнью: ежедневно ездила на работу, дважды в неделю ходила в фитнес-клуб, а по вечерам возвращалась в их скромную двухкомнатную квартирку в Люблине и кормила маминого кота Плаксика (вообще-то по документам его звали Пласидо, но так его никто никогда не называл). Но из-под ног точно выбили почву, а внутри словно образовалась гигантская дыра. И неизвестно, что было бы с ней дальше, если бы не помощь друга и бывшего одноклассника Егора, к которому Римма давно уже относилась как к брату, если не родному, то двоюродному. Они дружили со старших классов, с тех пор как Егор неумело и застенчиво пытался ухаживать за ней. Римма тогда твердо дала понять, что на взаимность рассчитывать нечего, он совсем не в ее вкусе – невысокий, полноватый, совершенно неспортивного вида, да еще и в старомодных очках с толстенными линзами. Но Егор был умным, знающим, интересным собеседником, да и просто хорошим добрым человеком, и Римма не могла этого не оценить. Она предложила ему свою дружбу, которую он охотно принял, – и впоследствии не раз поблагодарила судьбу за это свое решение. Несмотря на внешность законченного ботана, Егор был прекрасно приспособлен к жизни и обладал практичностью и житейской смекалкой, которые развивались в нем с каждым годом. Именно он помог убитой горем и вконец растерявшейся Римме с организацией маминых похорон, а потом, едва минуло сорок дней, почти насильно затащил ее к знакомому психологу, приятной женщине средних лет с ясными синими глазами и мягким, точно шелковым голосом. Сеансы у психолога не только помогли смириться с потерей самого (если не единственного) близкого человека, но и понять, что потерянное состояние Риммы имеет и другие, скрытые более глубоко причины. Будучи взрослым двадцатишестилетним человеком, Римма все эти годы жила, руководствуясь не собственными, а навязанными извне целями и задачами. Вольно или невольно, желая одного лишь добра, мама сумела прибрать к рукам ее жизнь и руководила дочкой до самого последнего своего вздоха. И пусть Римма никогда не страдала от этого и толком даже не замечала, теперь ей предстояло выстроить свою жизнь заново, по собственному сценарию.

И в этом ей тоже помог Егор, начав с еще одного важного дела, с которым Римма сама ни за что бы не справилась. Через несколько месяцев после смерти Людмилы Сергеевны она окончательно поняла, что жизнь в их старой квартире действует на нее угнетающе. Здесь все напоминало о маме, и воспоминания эти были отнюдь не радостны, но, несмотря ни на что, Римма никак не находила в себе сил избавиться от маминых вещей, это казалось ей чем-то сродни предательству. И тогда Егор подал идею переехать в другой район, поближе к работе, потому что ездить из Люблина на «Выставочную» далеко и неудобно. Не успела Римма как следует задуматься, как Егор уже привел знакомого риелтора, и все сразу же закрутилось и завертелось. Им очень повезло, покупатель нашелся быстро и согласился на заявленную цену, почти не торгуясь. Пока шли переговоры, Римма рассматривала варианты на замену и в итоге остановилась на уютной однушке в четверти часа пешком от «Пионерской». Новая квартира была меньше размером, чем их бестолковая угловая двушка, но зато с отличным видом на парк, с большой кухней и удобной планировкой. Вырученных от продажи денег хватило и на покупку, и на косметический ремонт – дом был не старый, и что-то более серьезное не потребовалось. С помощью все того же Егора, сумевшего совсем недорого организовать транспорт и грузчиков, Римма с котом Плаксиком перебрались в новое жилье. Переезд стал отличным поводом расстаться с большинством маминых вещей. Раздав их знакомым или отдав на благотворительность, она оставила себе только кое-что самое памятное, вроде диска с «Римскими каникулами».

Придя в себя после всех этих потрясений и окончательно обосновавшись на новом месте, Римма выдохнула… И вдруг обнаружила, что жизнь мало-помалу стала налаживаться. Римма была молода, привлекательна, имела собственное жилье и хорошую работу, дающую возможность неплохо себя обеспечивать. Как говорится, большего и желать нельзя, вот только…

Из задумчивости Римму вывел мелодичный голос, с ехидством произнесший за спиной:

– Так и знала, что найду тебя здесь! Конечно же, опять занята своим любимым делом – фоткаешь листики-цветочки.

Голос был настолько знакомым, что Римме совсем не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто с ней говорит. Ну конечно же, это Ульяна – закадычная подруга, самый близкий в офисе человек. В бежевом брючном костюме, облегающем изящную фигурку, с прямыми русыми волосами, спускающимися до осиной талии, Ульяна выглядела почти воздушным, во всяком случае, каким-то неземным существом. И, как знала Римма, прикладывала все усилия, чтобы максимально поддержать подобный имидж. Лучшим днем в жизни Ульяны стал тот, когда одна из коллег, разговаривая с ней, выдала сгоряча: «Улька, какая ж ты вся идеальная, просто противно!» Наблюдавшая за этой сценой Римма сразу догадалась, что в этот момент ее подруга взлетела на седьмое небо от счастья. Но внешне Ульяна никак не проявила своих чувств и, даже не подняв глаз от бумажного цветка, который мастерила из салфетки в ожидании, пока официант принесет смузи из грейпфрута и сельдерея, равнодушно проговорила: «Я идеальная? Возможно… У меня лишь два недостатка – нет денег и свободного времени. Все остальное в полной гармонии».

Достижению этой самой вожделенной внутренней гармонии Уля посвящала все свое время. Она уже успела посетить святые места Индии, прошла полный курс суфийских практик для женщин, входила в транс под шаманские барабаны и прослушала астрономическое число лекций о том, как обрести себя. Следить за сменой ее увлечений и интересов было все равно, что ловить глазами полет бабочки – сегодня занятия сукшма-вьяямой, завтра чистка энергетически важных чакр по индивидуальной, разработанной наставником специально для нее, схеме, а на следующей неделе – тренинг у знаменитого на весь мир коуча по личностному росту.

У Риммы эта тяга подруги к непрерывному духовному преображению вызывала снисходительную улыбку. Она прекрасно понимала, что занимаясь бесконечным саморазвитием и изучая все духовные практики мира разом, Уля на самом деле просто пыталась сбежать от житейских проблем, которых у нее имелось в избытке. В свои тридцать лет Ульяна никогда не бывала замужем и одна растила дочь Вику, прелестную голубоглазую малышку шести лет от роду. На последнем курсе универа, будучи, по ее же собственным безжалостным словам, молодой, наивной и неопытной дурой, Уля сделала главную в своей жизни ошибку – влюбилась в красавца однокурсника. Тот обожал ее, сдувал пылинки и носил на руках – ровно до того момента, как Ульяна, случайно заглянув в его телефон, не обнаружила весьма интимную переписку с другой девушкой. Как оказалось, параллельный роман продолжался давно, и даже более того – был не единственным. Уля была вне себя, и никакие уверения, что она все равно самая лучшая, не помогли. «Знаешь, это такое чувство, будто тебе подали еду, в которую кто-то плюнул», – призналась она Римме в минуту откровенности. Не колеблясь ни минуты, Ульяна порвала со своим избранником и только спустя несколько недель после этого поняла, что беременна. Решение оставить ребенка далось не столь легко, но все-таки Уля его приняла и, как утверждала сама, «вот уж ни разу ни капельки об этом не пожалела». Даже несмотря на то, что беспутный отец Вики хоть и прекрасно знал о существовании дочки, но так никогда и не появился в ее жизни и не помог, как говорится, «ни морально, ни материально». А устанавливать отцовство, требовать алиментов через суд и все такое прочее Уля считала ниже своего достоинства.

Из неудачного романа Ульяна сделала очень важный вывод: «Любовь приходит и уходит, а дети остаются, поэтому женщине всегда надо думать головой, а не фиг знает чем». Руководствуясь этим принципом, она и принялась строить свою дальнейшую жизненную философию. Ульяна с горячностью заверяла, что давным-давно выросла из любви, как из детской пижамки с зайчиками, и никто на свете ей не нужен – во всяком случае, когда речь идет о противоположном поле. Не проходило и нескольких дней, чтобы Уля не повторила во всеуслышание, что мужчины ее не интересуют, что она не только умна и красива, но и вполне самодостаточна, а ее сердце занято только тем, чем положено – эффективно перекачивает кровь, и все, никаких больше глупостей. Над Риммой, которая продолжала ждать своего заморского принца, вместо того, чтобы заниматься самосовершенствованием и достигать внутренней гармонии, Ульяна нещадно иронизировала и подшучивала. Но та не обижалась и всегда прощала подруге едкие подколки ради тех качеств, которые по-настоящему ценила в Уле – ее отзывчивости, готовности всегда выслушать и прийти на помощь и ее энергичности, уверенности и целеустремленности, которых, как чувствовала Римма, так не хватало ей самой.

– Ну что, нафотографировалась? – с усмешкой осведомилась Ульяна. – Покажи хоть, что наснимала.

– Потом, ладно? Когда сама посмотрю и подправлю, что нужно. – Римма терпеть не могла показывать кому-то необработанные снимки и потому быстро перевела разговор на другую тему:

– Слушай, а ты не в курсе, что там такое интересное девчонки обсуждали на ресепшене?

– Как это «что»? Хозяйского сынка, конечно, – фыркнула Ульяна, верная своему презрению ко всем существам мужского пола, не относящимся к касте просветленных.

– Какого еще хозяйского сынка?

– Да Матвея же! Ты что, Сотникова, с луны свалилась, что ли?

– Ну да, я правда не в теме, – призналась Римма. – Расскажешь?

– Ну, ты даешь! Такая новость, весь офис гудит, а ты… – начала было Уля, но тут у нее внезапно зазвонил телефон. Взглянув на экран, она сделала два глубоких вдоха, блаженно улыбнулась, прикрыла глаза и нежно пропела в микрофон что-то с явным азиатским окрасом:

– Намастэ, Чандраканта-баба!

В телефоне коротко прожурчало в ответ, после чего Ульяна перешла на английский:

– Очень рада вновь слышать ваш голос! Как добрались? Зима – трудное время для путешествий в наши края, лишь самые стойкие духом податели света навещают нас в это время…

Продолжение беседы Римма не слышала – Ульяна развернулась и, мелко семеня ногами, как будто что-то мешало ее обычно стремительной и легкой походке, устремилась куда-то вглубь зимнего сада.

«Ну все, опять будет месяц в сари бродить по квартире и бабу своего окучивать, – беззлобно усмехнулась Римма, провожая подругу насмешливым взглядом. – Надо же, «стойкие духом податели»… Чего только не придумают!»

Возвращаясь в свой офис, Римма не особенно удивилась, увидев коллег все так же столпившихся на том же месте, у стойки ресепшен. И там ее быстро и весьма охотно ввели в курс происходящих на фирме важных событий. Оказалось, что с понедельника на работу выходит сын одного из совладельцев – Матвей. Он недавно вернулся из очередной стажировки в Штатах, и теперь отец хочет поближе познакомить его с семейным бизнесом. Обсуждая подробности, девицы нешуточно горячились: говорят, этот самый Матвей – отпетый плейбой. Ему тридцать один год, и он не женат, хотя любая девушка была бы рада заполучить такого жениха.

– Да вот, сама посмотри! – секретарь развернула монитор в сторону Риммы.

Та с любопытством взглянула на экран, – конечно же, девчонки уже успели отыскать страничку этого самого Матвея в соцсети и теперь внимательно изучали подборку фотографий. Все они словно были взяты со страниц глянцевого журнала. Вот высокий темноволосый красавец в небрежно распахнутой белоснежной рубашке стоит за штурвалом на палубе яхты («Девчонки, вы только взгляните! Вот это пресс! Наверняка сутками из спортзала не вылезает!»). Вот он, облаченный в безупречно сидящий смокинг, ведет какую-то красотку по подозрительно знакомой красной ковровой дорожке. Вот замахивается клюшкой на зеленом газоне, вот пожимает руки многочисленным пиджакам, а вот крупный план: обаятельнейшая улыбка, ослепительно-голубые глаза лучатся светом, словно свежеотполированные сапфиры. И родинка на шее выглядит так мило и трогательно… А уши-то, уши – маленькие, изящные, как у…

– …гиеновидной собаки, – прозвучал у них за спинами голос Ульяны.

Повисла неловкая тишина. Все возмущенно обернулись к Уле, а та только плечами пожала:

– А что? Мы с Викой в субботу видели такую в зоопарке. Ну точно! Один в один. Я давно заметила – все мужики чем-то похожи на обитателей зоопарка, – и, презрительно оглядев собравшихся, Ульяна направилась к своему рабочему месту. Римма последовала ее примеру, хотя в глубине души чувствовала, что с удовольствием еще задержалась бы у стойки и получше рассмотрела бы этого самого Матвея. Что греха таить – парень и впрямь показался ей симпатичным. Даже слишком. Интересно, а в жизни он тоже таков, как на фотках?