Некоторое время я размышляла, грозит ли мне хоть чем-нибудь интерес Студнева-пера, но, в конце концов, решила, что опасности нет. Молодой, перспективный и неженатый будущий губернатор имеет полное право на отдыхе потрахаться со шлюхой – не с дешевкой-«плечевой», а с элитной и потому абсолютно здоровой. Дело молодое, че уж там. Вот если Сычик решит продолжить ухаживания, то у меня могут появиться причины опасаться за себя. Но сто против одного, что через месяц, максимум два, он напрочь забудет прошмандовку, с которой пару раз перепихнулся во время балтийского круиза.

Потом я задумалась, что делать, если Студнев-пер решит, так сказать, пойти по стопам сынульки и пригласить меня на ночь или на уик-энд. С одной стороны, мое аморальное поведение наверняка окончательно убедит Васю, что со мной связываться не стоит. С другой – подобный случай наверняка ухудшит и без того непростые отношения в семье Студневых, а становиться яблоком раздора я совсем не хочу: это, помимо всего прочего, небезопасно. Дойдя до данного пункта в своих размышлениях, я одернула себя: загадала баба с вечера, а наутро делать нечего! Возможно, Студнев-пер ограничится наведением справок, а я тут распоэзилась. Нет уж, надо быть проще – и тогда ко мне потянутся правильные люди.

Вот уж #попадамс.

Я встряхнулась и вернулась к разговору со Стасиком:

– Тут все смутно пока. Будет настроение – похоровожусь с папиком. Не будет – воспользуюсь своим правом на отказ. В общем, держи меня в курсе, если этот чел застрянет на нашем горизонте.

Стасик кивнул, явно удивленный: правом на отказ я пользовалась нечасто. Но задавать вопросы не стал. Одно из главных достоинств моего высокодуховного сутенера – он уважает чужое право на тайну. Или просто и так знает о своих подопечных все, что нужно? Служба безопасности есть ведь не только у Студнева-пера, но и у нашей конторы.

Я снова мысленно отвесила себе щелбан за тупость. Столько лет пахать на контору – и ни разу не задуматься о том, что ее боссы за нами присматривают! Да, похоже, не только в семьях жены и мужья обо всем узнают последними…

* * *

Вы хотите знать, какую контору я имею в виду? Ту, в которой служу с четырнадцати лет. У нее есть название, которое у многих на слуху, и официальная регистрация в госорганах. Но все это – лишь ширма для огромной, сложной и прекрасно организованной структуры. Очень сомневаюсь, что мне известна хотя бы половина ее составляющих, но расскажу о том, что знаю. Иногда очень тяжело молчать в тряпочку.

Насколько я понимаю, все началось в конце восьмидесятых, когда в Советском Союзе наконец-то разрешили проводить первые конкурсы красоты. Практически сразу же выяснилось, что множество наших девушек – спортсменок, комсомолок и просто красавиц – вовсе не хотели угробить жизнь, за нищенскую зарплату посвятив ее строительству коммунизма, который все никак не хотел наступать. Наоборот, большинство мечтали совсем об ином – например, стать моделью или, как это тогда называлось, манекенщицей, чтобы в красивых нарядах дефилировать по подиуму или позировать фотографам. А самая заветная мечта миллионов советских женщин тогда была очень проста – выйти замуж за иностранца, причем желательно из капиталистической страны. Согласно тогдашним наивным представлениям наших соотечественниц, все мужчины за рубежом были если не миллионерами, то во всяком случае богачами, владели новенькими блестящими авто, роскошными особняками с бассейнами и вышколенным штатом прислуги. А их жены только и делали, что загорали в шезлонгах под пальмами, пили коктейли на великосветских приемах и прогуливались в бриллиантах и меховых манто по магазинам, где есть абсолютно все, кроме очередей… В те годы, кстати, маман рассказывала, у нас в магазинах наблюдалась обратная картина: из всего ассортимента – только очереди.

Разумеется, смекалистые иностранцы эксплуатировали эти мечты на все сто. Они толпами увозили советских девушек за бугор и селили в своем доме, пусть без бассейнов и слуг, но все же получше и покомфортнее, чем те коммуналки или деревенские избушки, в которых родились и выросли русские красавицы. Первое время красавицы бродили по огромным супермаркетам или разглядывали витрины бутиков и не верили своему счастью. И лишь потом до них начинало доходить, что предложения руки и сердца они до сих пор не получили. Заморский жених ссылался на необходимость проверить свои чувства – а тем временем беззастенчиво использовал «невесту» как бесплатную прислугу, в чьи обязанности, помимо прочего, входил еще и секс с «благодетелем». Когда же рашн игрушка надоедала или начинала качать права, ее просто выбрасывали на улицу и привозили новую.

Впрочем, участь таких вот «невест» была настоящим счастьем по сравнению с тем, что пришлось пережить многим из первых советских фотомоделей. Этот бизнес в конце восьмидесятых только создавался. Соответственно, девушки не знали, на что они вправе рассчитывать, да и хозяева первых агентств тоже не очень хорошо понимали, как организовать работу и уравновесить отношения со всеми, кто, мягко говоря, проявлял интерес к их прибыли и их подопечным. Сколько судеб тогда было сломано – страшно представить.

Именно в то неспокойное время несколько человек из крупного областного центра на полпути между Москвой и Сибирью задумались, как оптимизировать данный бизнес. Мне ничего не известно о них – ни имен, ни возраста, ни внешности, ни даже пола. Доподлинно знаю лишь, что среди этих людей был как минимум один деловой гений. Именно он, Эйнштейн модельного мира, одним из первых понял, что в существующем своем виде советская индустрия красоты крайне неэффективно распоряжается человеческим материалом, то есть моделями. Одна-две из них (причем не всегда самые лучшие – порой самые сговорчивые) заключают контракты с западными агентствами и модными домами – и, по сути, оказываются младенцами в диких джунглях, нетерпимых к лохам. Примерно полдюжины делают неплохую карьеру на родине – манекенщицами, актрисами или певицами; тут все зависит от таланта и от сферы интересов спонсора. Еще столько же девушек выходят замуж за богатых людей и навеки исчезают из бизнеса.

Но помимо всех вышеперечисленных остается немало красивых и зачастую неглупых девушек, которым просто повезло чуть меньше, чем прочим. Эти неудачницы идут на панель, или спиваются, или плотно садятся на иглу, или кончают с собой, или возвращаются в мир очередей, тяжелых сумок и кастрюль, больше не принося хозяевам никакой прибыли. Так вот, неизвестный мне Эйнштейн придумал, как утилизировать практически всех перспективных красавиц правильным образом.

Это был очень хитрый план. Он наверняка потребовал немалых финансовых вложений. Впрочем, насколько могу судить, в конце восьмидесятых срубить бабло было несложно: в СССР тогда не хватало абсолютно всего.

Так или иначе, Эйнштейн нашел необходимые средства и – наверняка с единомышленниками, в одиночку такой проект не поднять – раскрутил свое дело. Не знаю, дожил ли хоть кто-то из основателей до настоящего успеха или бизнес, как это постоянно случалось в девяностые, десятки раз переходил из рук в руки. Как бы то ни было, последние полтора десятилетия делом управляет какой-то очень и очень толковый человек. Повторюсь, я не представляю в полной мере масштабы работы конторы. Расскажу лишь о том, что видела лично и до чего додумалась.

Итак, в конце восьмидесятых годов в крупном областном центре начала работу и продолжает поныне одна из самых известных и престижных в стране модельных школ. По блату туда попасть невозможно. Рекрутеры ездят и в районные центры, и в большие сельские школы не только своей области, но и соседних – отсматривают сотни девочек-подростков. Самых достойных приглашают учиться. Иногородним предоставляют… пансион – назвать это казенным словом «общежитие» язык не поворачивается – и помогают с переводом в не самую элитную, но и отнюдь не худшую городскую общеобразовательную школу.

Некоторые родители с радостью отпускают дочерей незнамо куда: среди людей кукушек гораздо больше, чем среди птиц. Но немало мам, пап и бабушек не хотят, чтобы их дочери и внучки превращались в шлюх, и прямо заявляют об этом. Тогда всех сомневающихся везут в областной центр, в школу, – и директриса, красивая, хотя и немолодая женщина, рассказывает им, что всех учениц, потерявших девственность до восемнадцатилетия, немедленно отчисляют. Школа моделей – не бордель, а, скорее, монастырь. Успеха в этом бизнесе можно добиться лишь упорным трудом, а не сексуальными подвигами. Желающие прыгать по чужим постелям вполне могут заниматься любимым делом и вне стен знаменитого во всей России учебного заведения.

Большинство сомневающихся родителей верят директрисе – и это неудивительно, поскольку она не произносит ни единого слова лжи. Более того, всех воспитанниц школы ежемесячно осматривает гинеколог. Проштрафившихся изгоняют немедленно.

Впрочем, начальство следит не только за своими ученицами. Понятно, что школа моделей, где, словно розы в теплице, воспитываются юные красавицы, привлекает множество богатых и влиятельных сластолюбцев всех мастей – от депутатов до бандитов-гастролеров. Каждой девушке, поступившей в школу, в самый первый день объясняют, что нужно сделать, если богатый папик вдруг решит познакомиться. Надо сообщить об этом дежурному преподавателю, вот и все. После этого любитель полакомиться несовершеннолетним мясом немедленно исчезнет с горизонта. Мне известно лишь одно исключение из данного правила: когда я училась в школе, один ну очень авторитетный бизнесмен с дюже тупой рожей клеился то к одной ученице, то к другой, не обращая внимания на то, что получал отказ за отказом. Кончилось все для него печально: через полгода после начала попыток познакомиться с воспитанницами школы моделей обожатель несовершеннолетних красоток погиб в автокатастрофе, которую эксперты признали несчастным случаем. Может, конечно, это и совпадение, но я так не думаю.

Когда же взволнованные родственники понимают, что их девочкам не грозит ни изнасилование, ни принуждение к проституции, то обычно успокаиваются и рассыпаются в благодарностях: школа дает очень и очень хорошее образование, притом абсолютно бесплатное – реальный шанс сделать карьеру для умной и красивой девушки.

Разумеется, ученицам преподают все науки, которые могут понадобиться преуспевающим манекенщицам высшего класса: общеспортивную подготовку, основы сценического движения, умение подбирать по цвету и стилю прическу, элементы одежды и драгоценности, хорошие манеры, а также азы психологии и юриспруденции. Факультативные предметы зависят от способностей и интеллектуального уровня воспитанниц; блата здесь тоже нет. Я, отличница в обычной школе, в школе моделей научилась свободно говорить по-английски, по-французски и по-итальянски, а на уровне «твоя-моя понимай» – объясняться по-испански и по-немецки. Кроме того, прошла расширенные курсы психологии и истории искусств, так что могу на четырех языках поддержать интеллектуальную беседу хоть об отличиях голливудского нуара от французского, хоть о влиянии Баухауса на израильский конструктивизм, хоть о психоанализе и бихевиоризме. Девочек без моих мозгов, но с умелыми руками учат основам моделирования платьев и дизайну украшений, а также кулинарии высшего класса. И все вышеперечисленное преподают не случайные люди, а супер-пупер-профессионалы, обожающие свой предмет. В общем, не жизнь, а сказка!

Но, как вы уже и сами догадались, есть у этой сказки и темная сторона, о которой родителям будущих воспитанниц не рассказывают. На первом же занятии новеньким жестко и безоговорочно заявляют: отныне их прежняя жизнь закончена. Их личности, слабые и никчемные, будут стерты, а вместо них созданы новые, яркие и успешные. Те, кого это не устраивает, могут уйти немедленно – и больше не возвращаться. Во всем, что касается секса, а также употребления алкоголя и наркотиков, девушек никогда не будут ни к чему принуждать – наоборот, всеми силами защитят от криминала и деструктивных привычек. Но в остальном ученицы обязаны беспрекословно подчиняться начальству и немедленно выполнять все, что оно велит.

Как вы думаете, сколько девчонок осознают опасность этой ситуации? Совершенно верно – ни одна. Каждая абсолютно убеждена в силе и уникальности собственной личности и не верит, что может быть сломана. Главное – в школе моделей тебя не пытаются сделать шлюхой, не спаивают и не сажают на иглу, а остальное не имеет значения. Поэтому на предложение немедленно покинуть школу не откликается ни одна из потенциальных учениц. Ох, как же все потом жалеют о своей глупости!..

Впрочем, начинается обучение спокойно. Иногородние воспитанницы не сразу, но достаточно быстро разрывают контакты со своими семьями. Это получается как бы само собой: сначала девочка не навестила больную маму, потому что сдавала четвертные экзамены, потом не поехала на похороны бабушки, поскольку не могла оставить дежурство по школе… и так далее. Вскоре девушек просто перестают звать домой: зачем, если все равно будет отказ?

Воспитанницы, оставившие снаружи парней, вскоре обнаруживают, что те им изменяют. Фотографии-доказательства всегда настоящие, а вот немало разлучниц наверняка подсылает школьное начальство – в этом я абсолютно уверена.

В общем, все ученицы очень скоро понимают, что школа моделей – их единственный дом, защита и опора, а остальное не имеет значения. Так и живут.

Я, разумеется, не стала исключением. Мальчики не интересовались дылдой-заучкой, родилась и выросла я именно в том городе, где и размещается школа моделей, – но управу нашли и на меня. У меня, как и у всех, есть болевые точки. Рассказывать подробности не стану: эта рана не зажила до сих пор, хотя, казалось бы, прошло уже много лет и мне пришлось пережить массу гораздо более тяжелых ударов. Но первое предательство себя – всегда самое страшное.

Так и живут ученицы одной из лучших в стране модельных школ. Получают прекрасное образование, раз в месяц проходят осмотры у гинеколога и нарколога, раз в год все вместе и совершенно бесплатно посещают какую-нибудь интересную страну, постоянно общаются с яркими, незаурядными людьми, которые по-настоящему знают и любят предметы, которые преподают. И с каждым днем девушки чувствуют себя все более отделенными от мира, где родились и выросли.

День восемнадцатилетия, когда студентке официально разрешают вести сексуальную жизнь, становится настоящим праздником. Точнее, торжества по этому поводу в школе устраивают двенадцать раз в год – для всех именинниц каждого месяца. Это очень веселые праздники; каждый раз организаторы умудряются придумать что-то новое и интересное.

А потом веселье заканчивается, и вновь начинаются будни. Поначалу в жизни девушки ничего не меняется, но некоторое время спустя, через месяц или через полгода, у нее появляется интересный поклонник. Не обязательно молодой и красивый, однако не старик и не урод, а очень уверенный в себе и прекрасно обеспеченный человек. Ухаживает он очень красиво и щедро, устраивая возлюбленной настоящий праздник.

Школа не возражает: совершеннолетние ученицы имеют полное право сами устраивать свою судьбу. И, разумеется, в какой-то момент девушка, которая прежде вела практически жизнь монахини, совершенно теряет голову и отвечает на чувства своего поклонника.

Безоблачное счастье продолжается пару-тройку месяцев. А дальше что-нибудь непременно случается. Или кавалер обнаруживает, что находится на грани разорения и ради сохранения семейного бизнеса должен жениться по расчету. Или выясняется, что, спасаясь от несправедливого судебного преследования, пылкому влюбленному необходимо срочно эмигрировать. Возможны и более старомодные варианты – например, опасная болезнь, вылечить которую можно лишь операцией за рубежом, или даже выполнение особого задания родины. Впрочем, результат всех непредвиденных обстоятельств один – немедленная разлука с любимой; навсегда или лишь до тех пор, пока поклонник не обустроится на новом месте – это уж как получится.

Несчастные девушки проливают горькие слезы при расставании, однако изменить ничего не могут. Утешаются лишь надеждой на новую встречу и не очень дорогим, но невероятно красивым и элегантным прощальным подарком. Тем временем обучение в школе моделей все больше сменяется работой, так что тосковать становится абсолютно некогда.

Самые талантливые девушки переезжают в Москву и поступают в агентство, которое, как я сейчас понимаю, принадлежит тем же хозяевам, что и школа, хотя сотрудничает и с «чужими» моделями. Прочие воспитанницы остаются в родном городе, но и им работа регулярно перепадает.

А еще через пару месяцев у девушки снова появляется поклонник – обычно не очень молодой и совсем некрасивый, но очень богатый – и начинает ухаживать. Некоторые соглашаются сразу, поскольку обнаруживают, что соскучились и по сексу, и по шикарной жизни, которую обеспечивал первый ухажер. Тогда все решается наилучшим образом.

Тех же, кто упрямится и продолжает хранить верность своей старой любви, вызывают к директору и объясняют, каковы расценки агентства на эскорт-услуги, имеющие совсем немного общего с банальной проституцией. Обычно в ответ девушка гордо заявляет, что она не шлюха. Тогда начальство показывает контракт, который первый возлюбленный девушки – актер, фотомодель или просто симпатичный мужик, решивший подзаработать на халяву, – заключил с агентством на дефлорацию очередной целки. Естественно, все расходы брали на себя наниматели. После этого девушке заявляют, что она вправе не заниматься эскорт-услугами, если не хочет. Мстить ей никто не будет, принуждать – тоже. Но и помогать в основной работе, разумеется, станут только более сговорчивым, а ей отныне придется устраивать свою судьбу самой. Если же упрямица все еще сомневается, ей показывают договор, заключенный при поступлении в школу моделей. Он составлен очень хитро, при желании владельцы могут подать на девушку в суд и потребовать немедленно возместить все дополнительные расходы, связанные с ее обучением, плюс проценты с них, набежавшие за минувшие годы. Сумма получается просто астрономическая. А дальше девушке намекают – если она согласится стать шлюхой, то ей пойдут навстречу и сделают ежемесячные платежи сравнительно небольшими. Но если продолжит упорствовать, суммы будут гораздо выше; они почти полностью «съедят» даже очень хорошие гонорары среднестатистической модели.

Знакомые мне девушки решили эту проблему по-разному. Одна отравилась таблетками. Другая попыталась выброситься из окна, после чего осталась жива, но сделалась инвалидом. Еще одна продала квартиру и дачу, доставшиеся от бабушки, и, выплатив долг, ушла из бизнеса. Еще четверо наотрез отказались оказывать эскорт-услуги, но остались в агентстве. Одной из них повезло – она как-то сумела привлечь внимание рекрутеров из знаменитого модного дома, сделала блестящую карьеру на Западе и быстро расплатилась с долгами агентству. Трое других по-прежнему без особого успеха работают в России и перебиваются с хлеба на воду, поскольку до сих пор вынуждены отдавать родной школе большую часть своих гонораров.

Остальные, включая скромного автора этих строк, согласились, тем более что условия предлагаются очень щадящие – вплоть до возможности отказа от секса с совсем уж несимпатичным клиентом. Впрочем, большинство из нас согласились бы, наверное, и на более жесткий формат, поскольку за годы учебы и работы привыкли во всем полагаться на преподавателей и начальство. Когда точно знаешь, что найдется тот, кто все за тебя решит, очень сложно – практически невозможно – взвалить на собственные плечи непосильное бремя выбора в непростой ситуации. Это как в армии – солдат не рассуждает, а подчиняется приказу.