Марксистская теория демонстрирует, что обязанности по ведению домашнего хозяйства оказывают влияние на род занятий, опыт работы и количество часов, отработанных за неделю, что влияет на гендерный разрыв в доходах. «Нежелательная» домашняя работа непропорционально распределена между мужчиной и женщиной, потому что домохозяйка (жена) берет на себя практически все домашние дела, при этом бытовой труд не оплачивается и связан с отсутствием власти и влияния^[14]. Супруг, обладающий большей властью и влиянием, выполняет наименьшее количество домашней работы.

Марксистская гендерная теория может быть подвергнута критике за ее чрезмерный акцент на экономический базис гендерного неравенства и за предположение, что имеет место быть неизбежное противоборство между членами семьи. Кроме этого, устройство жены на работу не является по Энгельсу гарантией преодоления мужского доминирования. Гендерное разделение домашнего труда не приводит к значительному сокращению заработной платы для работающих женщин вне дома или снижению домашних обязанностей^[15]. В Советском Союзе женщины имели самый высокий уровень оплаты труда в мире по сравнению с мужчинами, но сохранили больше домашних обязанностей, чем женщины в других странах. Они зарабатывали в среднем две трети от дохода, который получали мужчины от своей трудовой деятельности. В современной России не существует никаких изменений относительно выполнения женщиной домашних обязанностей, однако среднемесячная номинальная начисленная заработная плата женщин меньше в среднем на 25–29 %, чем заработная плата мужчин^[16].

Наблюдается стабильная гендерная стратификация по уровню доходов между мужчинами и женщинами. В процентном соотношении разница в зарплатах в среднем по России в течение последних 10 лет составляет около 60 %.

В 2014 году фондом WageIndicator проведено социологическое исследование гендерных различий в уровне заработной платы. Данный международный фонд представил данные по гендерным различиям в оплате труда в 23-х странах^[17].

Гендерные различия в оплате труда в 47 странах мира. (данные 2013–2014 года)^[18]:

1. Южный Судан – 14 %

2. Финляндия – 9%

3. Швеция – 6%

4. Дания – 11%

5. Никарагуа – 19%

6. Бельгия – 8%

7. Германия – 21%

8. Голландия – 9%

9. Франция – 21%

10. Южно-Африканская Республика – 25%

11. Соединенные Штаты Америки – 26%

12. Австралия – 20%

13. Великобритания, Объединенное Королевство – 19%

14. Испания – 23%

15. Аргентина – 31%

16. Беларусь – 17%

17. Кения – 8%

18. Португалия – 29%

19. Мадагаскар – 10%

20. Казахстан – 14%

21. Перу – 42%

22. Танзания – 5%

23. Коста-Рика – 19%

24. Колумбия – 18%

25. Украина – 16%

26. Зимбабве – 13%

27. Чили – 27%

28. Италия – 24%

29. Бразилия – 38%

30. Гондурас – 27%

31. Россия – 29%

32. Вьетнам – 14%

33. Сенегал – 15%

34. Шри-Ланка – 36%

35. Мексика – 30%

36. Парагвай – 29%

37. Уганда – 12%

38. Гватемала – 29%

39. Словакия – 19%

40. Венгрия – 22%

41. Азербайджан – 10%

42. Чехия – 25%

43. Индонезия – 12%

44. Гана – 17%

45. Индия – 24%

46. Замбия – 6%

47. Эфиопия – 28%

Как показывают результата, Россия по рейтингу WEF находится на 31 месте по уровню материального благополучия женщин. По рейтингу, составленному фондом Wageindicator на основании данных исследования 2013–2014 годов, положение России еще более худшее: она занимает 40 место по гендерному благополучию женщин среди 47 стран, в которых проводилось исследование.

В целом проведенные исследования единогласны с гендерной марксистской теорием в том выводе, что даже в тех культурах, где гендерное равенство в сфере трудовой деятельности увеличивается, работающие женщины во всем мире должны брать на себя "вторую смену" в виде домашней работы после возвращения домой.

Функционалистское предубеждение против социальных изменений может быть сопоставлено с уклоном гендерной марксистской теории в социальные изменения. По сравнению с функционализмом, однако, это смещение приводит к меньшим проблемам для марксизма, если он будет лишен некоторых марксистских идеологических предубеждений. Современная гендерная марксистская теория сделала значительный прорыв в использовании концепта социального класса для дальнейшего уточнения связи между гендером как социокультурным конструктом, расой и классом. Эта теория полагает, что преимущества класса для людей не белого цвета кожи могут преодолеть расовые недостатки^[19]. Сексизм и модель жесткой гендерной стратификации, с точки зрения марксизма, оказывают негативное воздействие на людей, потому что женщины лишены возможности расширения инструментальных ролей, предлагающих установление экономического паритета с мужчинами в трудовой сфере, а мужчины лишены возможности для более полного выполнения воспитательных ролей внутри дома. На идеологическом уровне, гендерная марксистская теория может быть использована в целях уменьшения расизма, «классизма», то есть экономического неравенства, и сексизма.

3. Теория культурной антропологии. Гендер как символ

Теория культурной антропологии признает, что "гендерные роли", предполагающие разную степень участия мужчин и женщин в социальной, экономической, политической и религиозной жизни варьируются от культуры к культуре. Данная теория основывается на том, что степень и характер гендерной асимметрии^[20] сильно варьируется между различными культурами. В основе социо-культурного антропологического исследования гендерных ролей и мужского или женского доминирования лежит предположение, что концепты «мужчины» и «женщины» являются преимущественно культурными конструкциями, а не природными объектами. Природные особенности пола и естественные процессы репродукции являются лишь неоднозначным фоном для культурной организации гендера и сексуальности. Что есть гендер как символ, что есть мужчины и женщины, в какого рода отношения они вступают – все эти теоретические вопросы связаны не столько с биологическими характеристиками, сколько с продуктами социальных и культурных процессов. Степень влияния биологического фактора по-разному оценивается в рамках различных культурных традиций. Представители одних культур утверждают, что различия между мужчинами и женщинами являются практически полностью биологически обоснованными, в то время как представители другие культур уделяют мало внимания биологическим различиям.

Выдающийся культуролог и культурный антрополог Маргарет Мид утверждала, что эти теоретические положения культурной антропологии были основаны на открытиях более, чем сорокалетней давности. Часть современных антропологов еще работают с теоретической моделью биологического детерминизма. Теории культурных антропологов до недавнего времени имели натуралистический уклон, который доминировал в области гендера и пола. В связи с этой теоретической несбалансированностью современные культурологи Шери Ортнер^[21] и Уайтхеад Х. (Sherry B. Ortner, Harriet Whitehead) решили исправить эту несбалансированность, сосредоточив внимание на поле и гендере как культурных (символических) конструктах. Они исследовали источники, процессы и последствия конструирования и организации гендера как культурного конструкта.

Таким образом, культурологи и культурные антропологи занимались изучения вопросов определения значения мужчины и женщины, пола, гендера и воспроизводства в разных социальных и культурных контекстах. Гендер они рассматривали как символ, который, как и все символы, наделяется обществом смыслом. Культурно-антропологический подход к проблеме пола и гендера, таким образом – это подход символической интерпретации гендера как культурного конструкта.

4. Символический интеракционизм. Гендер как результат символического взаимодействия

Символическое взаимодействие – это основной понятие, отражающие как культурологический, так и социологический взгляд на взаимодействие между людьми на микроуровне. Обращая внимание на поведение людей в различных социальных условиях, символические интеракционисты стремятся объяснить социальное взаимодействие как динамический процесс, в котором люди постоянно изменяют свое поведение. Это трансформация поведения является результатом символического взаимодействия. Герберт Блумер (1900–1987), который первый употребил термин "символическое взаимодействие", утверждал, что люди не реагируют непосредственно на окружающий их мир, но реагируют посредством осмысления этого мира. Общество, его учреждения и его социальная структура существует… только через человеческие взаимодействия^[22]. Реальность – это то, что члены общества согласны считать реальностью.

С точки зрения символических интеракционистов, гендерное взаимодействие является процессом, который регулируется нормами, которые в значительной степени определяются культурой. Контекст гендерного взаимодействия, как правило, является ключевым фактором, определяющим эффективность выполнения гендерной роли. То, что рассматривается, как надлежащее выполнение гендерной роли в одном социокультурном контексте может рассматриваться как неправильное и ненадлежащее в другом социокультурном контексте.

Символические интеракционистов утверждают, что такой социокультурный концепт, как гендер, как и пол, этничность и раса, не существует объективно, но является результатом процесса социального конструирования. Люди назывались «женщинами» или «мужчинами» в зависимости от определенных черт, определенных как фемининные или мускулинные. Следовательно, такой концепт, как гендер, напрямую связан со значением, которым люди его наделяют^[23]. Гендер возникает не как личностный атрибут, но как то, что «достигается» при взаимодействии с другими людьми. Люди, поэтому, создают гендер^[24]. Идея «создания» гендера в процессе символического взаимодействия изначально принадлежит Ирвингу Гофману (1922–1982), который разработал драматургический подход к социальному взаимодействию^[25].

Согласно драматургическому подходу, телевидение обычно изображает традиционные сценарии гендерных взаимодействий, которые проигрываются в зависимости от гендера и культурных представлений о гетеросексуальности, которые поддерживают различия во власти между мужчинами и женщинами^[26]. Хотя существуют культурные вариации, правила сценариев гендерных взаимодействий изложены и реализуются в барах, в местах для одиноких мужчин и женщин и демонстрируются телевидением по всему миру.

Гендерные роли структурированы согласно одному набору сценариев, один из которых предназначен для мужчин, а другой – для женщин. Хотя каждый сценарий допускает диапазон поведения, гендерные «ярлыки» и паттерны способствуют межполовой конкуренции и эмоциональной сегрегации. Этот паттерн усиливается, когда люди обычно относятся к представителям другого пола как представителям противоположного пола. Мужчины и женщины маркируют себя как противоположные друг другу и действуют в соответствии с этим «ярлыком». Это поведение приводит к еще большему разделению, а не единству гендеров.

Подход символического интеракционизма к пониманию гендерных ролей подвергается критике частью исследователей за полное отсутствие анализа макроуровневых процессов, что часто ограничивает выбор действия и побуждает людей к такому гендерному поведению, которое они предпочитают.

Значение культурных норм может изменяться на микроуровне социального взаимодействия, но они по-прежнему оказывают важное воздействие на поведение. В некоторых культурах, например, поведение женщин и мужчин регулируется обычаями, предписывающими заниматься определенной деятельностью, вступать в браки с людьми, которых они сами бы не выбрали, меньше посещать школу и т. д.

Другая часть исследователей утверждают, что акцент символического интеракционизма на «создание» гендера подрывает способность гендерных норм приносить пользу как мужчинам, так и женщинам. Развод позволяет «переделать» гендер – домашняя работа, воспитание детей и т. д. при разводе часто отвергаются^[27]. Традиционная гендерная ответственность может больше не применяться в жизни бывших супругов после развода. Однако, необходимо провести дополнительные исследования, чтобы определить, является ли описанная ситуация с домами после развода достаточным основанием утверждать, что созданный гендер можно "отменить."

5. Феминистская гендерная теория. Гендерная виктимизация

Уделяя внимание мощному воздействию гендера как социокультурного концепта на упорядоченность социальных отношения (микроуровень анализа) и социокультурных институтов (макроуровень анализа), феминистская гендерная теория возникла в качестве основной модели, которая значительно изменила проблемные области гуманитарных наук. Феминисткая теория гендера не только преодолела разрыв между микро- и макро-уровнями анализа гендера, но способствовала уменьшению андроцентристского смещения в культурологии, социологии и в других гуманитарных науках в целом. Феминистская теория использовалась, чтобы бросить вызов установившемуся в науке статус-кво, которое невыгодно женщинам^[28].

Феминистская точки зрения сотрудничества с социологами, которые имеют другие теоретические взгляды, особенно с марксистской теорией и символическим интеракционизмом. Феминистская теория совместима с марксизмом и неомарксизмом в утверждении, что структурированное социальное неравенство создается идеологиями. Этим идеологиям бросают вызов только тогда, когда эксплуатируемые группы получают ресурсы, необходимые для этого.

В отличие от марксисткой позиции, феминистки сосредоточиваются на женщинах и их способности накопить ресурсы из различных источников путем их личном жизни (микроуровень) или через социальные и политические механизмы (на макроуровне). Феминистки ставят задачу расширения возможностей женщин, чтобы они сами могли контролировать собственную судьбу.

Символический интеракционизм и феминистская теория едины в том, что они фокусируются на неравных властных отношениях между мужчинами и женщинами с точки зрения женщин, которые являются объектом управления для мужчин во многих ситуациях.

Одним из наиболее важных положений феминистской теории гендера является ее внимание к гендерной виктимизации, то есть к многочисленным притеснениям, с которыми сталкиваются женщины, которые находятся в неблагоприятном положении из-за характерных сочетаний гендера, расы и социального класса. Связь гендера, расы и класса в процессе социального поведения установлена афро-американскими феминистками в 1960-ых гг., которые признали, что осознание связи между этими факторами необходимо, что определить, что есть женщины и в чем они отличаются друг от друга.

Внимание к социо-культурному разнообразию, которое возникло из-за связи гендера, класса и расы привело к появлению целой области для междисциплинарных исследований. Феминистская теория рассматривает мужчин как гендерных существ, чтобы сделать видимыми их проблемы^[29].

Одним из важнейших направлений феминизма, особенно важным для дальнейшего раскрытия нашей темы является "культурный феминизм". Он делает акцент на расширение прав и возможностей женщин, подчеркивая те положительные качества, которые связаны с выполнением женских социальных ролей таких, как воспитание, уход, кооперация и др.^[30] Вопрос состоит в том, сколько женщин придерживаются феминного гендера, а сколько женщин отличаются от него. Дискуссия о степени гендерных различий или гендерного сходства позволила культурному феминизму стать отдельной ветвью феминистской теории, тесно связанной с либеральным феминизмом, цель которого также состоит в укреплении социального и экономического положения женщин и приобретении им достаточно высокого социального статуса.

Критика феминисткой теории гендера основывается на положении о том, что, делая акцент на гендерных различиях и гендерной виктимизации женщин мужчинами, эта теория, как правило, сводит к минимуму практические преимущества браков. Утверждение, что брак может быть патриархальным, также предполагает экономическую и социальную поддержку женщины. В патриархальных браках женщины играют важную роль в повседневной жизни. Феминистки также не могут объяснить, почему женщины, находящиеся в традиционных патриархальных браках, удовлетворены своим выбором не меньше, чем женщины, заключившие эгалитарные браки.

С его вызовом патриархальному статус-кво и андроцентристскому смещению, присущему многим культурологическим и социологическим исследованиям и теориям, феминизм привел к разногласиям, которые ограничивают возможности его принятия культурологами и социологами.