Первый штурм

Бенъярд прибыл на Акуку только к вечеру тринадцатого сентября. Предыдущие дни он тщательно инспектировал гарнизоны и расспрашивал жителей. В общем, картина вырисовывалась достаточно радужная: и бакайя, и, ибо, и ливанцы поддерживали новый режим. Все их надежды сфокусировались на новом правительстве: они надеялись, что новые хозяева Кларенса обеспечат им сносное проживание без грабежей и погромов. Вместе с тем, многие из них не собирались защищать новый режим. Общее мнение высказал престарелый рыбак из Турека:

– Что у меня можно забрать? Лодку? Я построю новую! Сеть? Я сплету новую! Жизнь? Я ею уже не дорожу!

Более молодые жители прибрежных равнин предпочитали отмалчиваться. Это было понятно: все они помнили о завтрашнем дне…

Объехав южную часть Прибрежной дороги, Бенъярд оказался у моста через Зангаро. Зинга, умудрённый опытом комендант блокгауза, посоветовал:

– Майор, не надо Вам ехать на северную заставу. Пошлите лучше Филха с парой моих бойцов, а то ненароком что-нибудь может случиться.

– А что там может случиться?

– Всякое. Ходят разные слухи…

– Хорошо. Тогда я поеду на перевал.

– Подождите, сэр. Я вызову лейтенанта Кайвоко. Он всё расскажет.

Патрик приехал примерно через час. Вместе с ним в джипе находился сержант Филх. Они тепло поздоровались с Бенъярдом. Он вручил сержанту приказ о его назначении комендантом северной заставы.

– Поезжайте немедленно, сержант! Возьмите с собою двух испытанных бойцов: Вам придётся несладко…

– Я знаю, сэр! Спасибо за доверие, – Филх крепко пожал руку Бенъярду. Он пожелал сержанту успехов и приказал:

– Патрик, едем на перевал пока не стемнело.

– Да, сэр!

По дороге лейтенант рассказал о том, как, организована защита перевала. Она состояла из четырёх линий обороны, состоящих из цепи огневых позиций, заграждений различного вида и укрытий. Самая сильная линия укреплений – первая: она наиболее хорошо укреплена и оборудована с инженерной точки зрения. Чуть повыше – на несколько сот метров вдоль естественного бруствера шла вторая линия обороны. Третья позиция располагалась на лобовой стороне склона. Она представляла собой цепь стрелковых ячеек с двумя выдвинутыми вперед пулемётными гнездами. Они позволяли вести анфиладный огонь по наступающим. За гребнем перевала в стороне, обращенной к морю, располагались последняя позиция. Она состояла из паутины естественных и искусственных баррикад, сложенных из латерита, известняка и песчаника. Всё это сооружалось лейтенантом Кайвоко на протяжении нескольких недель под общим руководством полковника Шеннона.

Когда Бенъярд прибыл в расположение экспедиционного отряда, то обнаружил полный бардак. Как старший по званию он созвал совещание старших офицеров и потребовал доложить обстановку. Он сразу понял, что формальный начальник обороны капитан Мозес Нис ничего не смыслит в военном деле и обороной перевала руководит лейтенант Вижейру, а все его начинания поддерживает Эйнекс. Для того, чтобы лейтенант Кайвоко не мешал, ему дали в подчинение три с половиной десятка добровольцев. Они были приведены капитаном Нисом из Турека и вооружены старыми винтовками. Несмотря на явную обструкцию, Патрик рьяно взялся за дело и приступил к обучению турекцев. Благодаря Дженсену ему удалось вооружить своих бойцов автоматическим оружием. Дело осложнялось тем, что рекрутов постоянно отвлекали на строительные работы: они рыли дополнительные окопы, дробили камни для завалов или складывали их в нужных местах. Остальные бойцы экспедиционной роты распределялись следующим образом. Десять самых обученных бойцов обслуживали оба шестидесятимиллиметровых миномёта и радиостанцию. Они подчинялись непосредственно лейтенанту Вижейру. Остальные жандармы были разбиты на два взвода по три отделения. В каждом из них было по десять человек. Они имели на вооружении пулемёт, два пистолета-пулемёта и семь маузеровских винтовок. Две из них были оснащены ружейным гранатомётом, а одна – оптикой. Четыре отделения занимали первую линию обороны, одно находилось в резерве, а шестое – перекрывало козью тропу, ведущую в обход седловины с юга. Следить за ней был назначен лейтенант Эйнекс.

Четырнадцатое сентября до полудня ничем не отличалось от предыдущих дней. Утром Генри поднялся на свой наблюдательный пункт и стал рассматривать подходы к перевалу в бинокль. Перед ним лежала совершенно пустынная местность. Кое-где торчали опустевшие шалаши пастухов и хижины брошенных сензалов: ему хотелось думать, что враг не появится и тревога является ложной. Полный надежд, Бенъярд ушёл в штаб позавтракать. После ланча он вместе с капитаном Нисом начал обходить секторы обороны. Инспекция оказалась неожиданной для защитников перевала: многие из них оказались не на месте. Увидев начальство, лейтенант Вижейру засуетился, стал раздавать громкие команды. Минут через десять порядок в окопе был восстановлен: все бойцы заняли свои места. Бразилец отрапортовал на ломанном английском о готовности к бою и предложил сопроводить начальство.

– Проверьте оружие, лейтенант, – снисходительно посоветовал ему Бенъярд. – А мне дайте в качества проводника солдата потолковее. У Вас, надеюсь, такой имеетя?

– Да, сайя! Капрал Пипер Вам всё тут покажет.

Первая линия окопов была так хорошо скрыта, что, её можно было обнаружит только оказавшись выше. Такой возможности у противника не было, разве что кто-нибудь из них взобрался бы на высокую пальму на противоположном краю седловины. Несмотря на некоторые недочёты, осмотр позиций вполне удовлетворил Бенъярда. Особенно его впечатлили как и прорубленные в кустарниках и мелколесье секторы обстрела. Затем они перешли на южный фланг. Этот участок из-за открытого и довольно крутого подъема был менее угрожаем, нежели седло перевала или восточное ущелье. Потому этот довольно многочисленный гарнизон был составлен из турекцев. Это вполне отвечало его стремлению изолировать их от жандармов. Южным сектором обороны командовал бывший жандармский сержант Кедег. Это был уставший от службы медлительный человек, которому не под силу было справиться со строптивым и вспыльчивым молодняком.

Вопрос о том, кто же, собственно, командует обороной перевала, так и не был ясен. Это, по мнению Бенъярда, было серьезной ошибкой в общем плане обороны. Мозес Нис, как старший по званию, стремясь и здесь ввести почти школьные порядки, важничал и с первого же дня стал предметом насмешек. К большому сожалению, он не сумел внушить подчинённые уважения. А потому, совершенно естественно, бразды правления перешли в руки самой сильной здесь личности, а именно Карлуша Вижейру. Они вернулись на командный пункт около полудня. Прошло всего несколько минут: им даже не успели сварить кофе, как примчался вестовой: на дороге ведущей от Буюнги к перевалу видны клубы пыли. Они сразу же бросились на энпэ: противник приближался! Много солдат! Целых четыре отряда! Их сопровождало большое облако пыли…

С наблюдательного пункта было хорошо видно, как солдаты противника сворачивают на дорогу, ведущую к перевалу: на их пути находился покинутый сензал. Несмотря на жару, все четыре подразделения мерно шагали, соблюдая дистанцию и сохраняя строй. Каждое из них насчитывало человек тридцать-сорок. Минут через пять на наблюдательный пункт поднялся Кайвоко с биноклем и стал комментировать обстановку:

– Это регулярные войска, а не партизаны: смотрите как они идут!

– Да, вижу. Их, вероятно, не менее двух пехотных рот…

– Лазутчики сообщили, что у них только лёгкое стрелковое оружием, – деловым тоном сообщил Кайвоко. – В составе колонны – трое или четверо белых, по-видимому, инструкторов, а командует отрядом офицер в чине от майора до полковника.

– С чего вы взяли, лейтенант? – поинтересовался Бенъярд.

– По погонам и шевронам. У старших офицеров они другие, чем у младших…

– Что вы о них думаете? – подал голос Нис.

– Возможно, это обстрелянные бойцы. Посмотрите, как дозорные несут свои винтовки…

– Как?

– На изготовку. Так, чтобы их сразу было можно пустить в ход. Да и лишнего груза на них вроде нет!

Бенъярд стал рассматривать хвост колонны. В сотне метров за ней едва плелась толпа примерно из сотни человек. Появление чуть ли не в трёх сотен человек несомненно указывало на то, что целью колонны является перевал.

– Что планируете предпринять, Мозес?

Несмотря на свои капитанские погоны, бывший рыбак только покачал головой и развёл руками:

– Подпущу поближе и прикажу стрелять!

Услышав столь прямолинейное решение, Кайвоко зашипел от возмущения и отвернулся. Поняв, что Нис не способен руководить боем, Бенъярд принял командование на себя. Ранее шипевший от негодования лейтенант вдруг одобрительно кивнул и стал сверху показывать сектора обстрела. Свой рассказ он сопровождал рисунками, которые чертил прутиком на латеритовой пыли, обильно покрывавшей утёс, на котором располагался наблюдательный пункт. На наблюдательный пункт прибежал взмыленный Вижейру, а за ним неспешно появился Эйнекс. Он был одет будто с иголочки: ботинки были до блеска начищены, ремни и портупея подтянуты. В руке он держал стек:

– Они идут! Какие будут распоряжения, господа?

Вижейру попробовал начать давать указания, но Бенъярд его перебил. При молчаливой поддержке Кайвоко он стал объяснять офицерам план боя. Это заняло всего несколько минут. Убедившись, что все поняли свои задачи Бенъярд впервые за этот день отдал приказ:

– Господа, приготовиться к отражению атаки!

Капитан Нис с облегчением вздохнул:

– Майор, я пойду на резервную позицию. Я там нужнее.

– Идите, куда хотите, – перераспределять бойцов и назначать командиров заново Бенъярд не решился: в канун решающего боя это вызвало бы путаницу и лишние осложнения.

Тем временем, противник сделал небольшой привал. Командиры – человек семь-восемь – расположились на холме и стали рассматривать дорогу. К счастью, солнце уже склонялось к северо-западу, и оптика не играла бликами, выдавая расположение. Ровно в два часа колонна уверенно двинулась на северо-запад к подножью перевала. Вероятно, их вели опытные проводники. Впоследствии выяснилось, что это были бойцы, сбежавшие из засады, устроенной Рольтом. Когда колонна достигла подъема, командир выслал вперёд разведку: в бинокль Генри было отлично видно как солдаты осторжно прошли поворот в том месте, где была устроена засада, а затем прочесали все окрестные склоны. За ними начинался косогор. Выйдя на него, противник рассыпался в две цепочки, которые медленно поползли вперёд. Даже не столь искушённому в военном деле Бенъярду стало ясно, что противник пытается захватить перевал с ходу. Майор подал сигнал Вижейру: он уже поднял жандармов по тревоге и стал раздавать четкие указания. Было видно, что многие действия бойцов уже были тщательно отрепетированы: они без спешки выдвигались на позиции, занимая заранее подготовленные места. Бенъярд перешёл на передовую линию обороны, где уже находись Патрик и Раффи. Они ещё раз обошли позиции, проверяя пулемёты. По пути они давали последние указания:

– Враг не подозревает, что мы здесь окопались. Необходимо подпустить его на полсотни шагов. Без приказа огня не открывать! Всем следить за мной и командиром. Когда будете нажимать спуск, старайтесь не дышать. Ни одного выстрела мимо! Целиться только в туловище. Берегите патроны, если они закончаться, то мы погибли. Даже если бой будет длиться трое суток, все равно патронов больше никто не получит…

Бенъярд отправил Вижейру на вторую линию обороны: там должны были находиться турекские рекруты и оба миномёта. Два стрелковых отделения разместились на третьей линии, заняв оба пулемётных гнезда. Одним из них командовал Тебен Эйнекс, а другим Мозес Нис. Впервые со времён Биафры сердце Бенъярда застучало так громко, что он некоторое время не мог взять себя в руки. Это было не волнение, охватывающее бойца перед боем, скорее, это было сознание обречённости. Оно длилось несколько минут, показавшихся часами. Он попытался совладать с собой, подавив эмоции, так, чтобы никто ничего не заметил. Когда дозорные сообщили о подходе кимбистов, нервное напряжение мгновенно исчезло. Жандармов вдруг охватило непонятное веселье, – очевидно, это было то возбуждение, какое появляется у человека во время большой опасности. Их гримасы и ужимки неожиданно рассмешили Бенъярда. Он уже не боялся битвы, а жаждал её. Шаги вражеских солдат слышались все ближе, треск ломаемых веток и стук камней звучал все громче, ибо наш противник не ведал об опасности. Уставшие после длительного подъема кимбисты еле двигались вверх по склону, не соблюдая строя. Мало-помалу они заполнили ложбину, находившуюся прямо перед седловиной перевала. Они не скрывались: вероятно, командир отряда, его советники и офицеры были глубоко убеждены, что им предстоит чисто полицейская операция, а никак не боевая. В противном случае инструкторы непременно настояли на мерах предосторожности, предписанные тактическим уставом: выслать головной и боковые дозоры и выставить охранение. Болтая, смеясь, закуривая, кимбисты толпились в ложбине, отдыхая после долгого подъема. Было около трёх часов пополудни. На наблюдательный пункт прибежал Вижейру. Шипящим шепотом, сопровождаемым оживленной жестикуляцией, он пытался убедить Бенъярда атаковать – надо, мол, окружить кимбистов, отрезать им пути отхода и перебить. С искаженным лицом Генри зажал советнику рот и оттолкнул его. Вижейру отпрянул и удивлённо посмотрел на майора, у которого после этой стычки возбуждение перед боем сменилось ледяным спокойствием. Он притянул бразильца за рукав и притянул к себе.

– Не время, – прошептал Бенъярд. – Подожди.

– Понял, – кивнул советник и так же быстро ретировался на миномётную позицию.

В этот момент командир колонны снял свою панаму и стал вытирать пот со лба. Младшие командиры толпились рядом. Разглядывая небольшую карту, они довольно беспорядочно спорили и перекликались, пытаясь определить местонахождение противника. В бинокль было хорошо видно, как к полковнику в вразвалочку подошёл один из инструкторов и стал что-то втолковывать. Он энергично размахивал руками, а его солнечные очки в тонкой металлической оправе съехали с переносицы и блестели в лучах солнца. Спор вокруг карты поутих. Вероятно, советник требовал провести рекогносцировку местности и пустить вперёд разведку, а командир колонны возражал. Не без чувства некоторой симпатии Бенъярд изучал покрытое загаром лицо инструктора: широкое, смуглое, вроде бы доброжелательное. В конце концов он махнул рукой, отдавая какой-то сигнал. Завидев его, солдаты противника вновь развернулись в две линии и стали медленно подниматься вверх, одна в затылок другой. Пройдя косогор, кимбисты вышли на плоскую террасу, опоясывавшую гору и выстроились на ней, будто на казарменном плацу: младшие командиры выскочили вперед и рапортовали трём старшим: полковнику и двум белым инструкторам. Но вот и он достал ракетницу и высоким негромким голосом скомандовал, безбожно коверкая савинду:

– Примкнуть штыки! Приготовится к бою!

Волна разнообразных звуков прокатилась по шеренгам: стук, лязг, скрип. Полковник дождался, когда всё стихнет. Подняв ракетницу над головой, он выстрелил из неё красной ракетой в направлении седла перевала:

– Вторая и третья роты, врассыпную, за мной!

Стоявший рядом с ним другой инструктор, совсем мальчишка, выстрелил зелёной ракетой в направлении обходной тропы и отозвался эхом:

– Первая и особая роты, вперёд! Врассыпную!

Бенъярд оглядел окопы: их глубина доходила многим бойцам до груди. Бруствер, за которым прятались его пулемётчики и стрелки, был кое-как замаскирован. Ничего не подозревавшие кимбисты рассыпались широким фронтом и медленно поднимались все выше и выше. Шаг за шагом, очень медленно враг продирался через мелкий кустарник, разросшийся перед окопами. Один из командиров взводов, закурил вторую сигарету и неожиданно остановился, заметив свежевыброшенную землю впереди. Когда Бенъярд поднял руку, все взоры устремились на него. Прошло несколько секунд, прежде чем он осознал – вражеский окоп! Эта мысль показалась ему столь невероятной, что прошло еще несколько секунд, прежде чем он крикнул:

– Ложись! Ложись!