Поднимаюсь со стула, иду к небольшому подиуму на краю зала, где находится место ассистентки. Даже издали видно, что стол ее завален всяким канцелярским инвентарем, среди которого скрепки, цветные фломастеры, ручки, небольшие листы бумаги и стикеры. Я уже раньше видел ее. Когда только появился, Настя тут же подошла ко мне, торопливо сунула квадратную карточку похожую на бейдж с зажимом, а еще фломастер.

– Напишите свое имя, – попросила она…

Все эти мелкие подробности моего пребывания в конференц-зале, быстро пролетают в голове, пока я иду к столу девушки-спасительницы. Однако не успеваю приблизиться к ней, как замечаю, что меня уже опередил бритоголовый чувак из утреннего кафе. Кажется, Юлия называла его Артуром.

Артур склонился к Насте, что-то тихо говорит ей, и та смущенно улыбается. Наверное, он сыплет ей незамысловатые комплименты, как это делает большинство мужчин в поиске.

Вот это облом! При Артуре нельзя говорить о моих внезапно возникших планах. Парень сразу меня сдаст, ведь никому не охота сидеть и париться, когда в твой мозг вливают всякую хрень про оптимизацию, а в качестве закуски предлагают диаграмму Исикавы. Терять время на болтовню, если другие торчат в кафе? Да он обзавидуется! Зависть – это великий двигатель прогресса, как сказали бы древние философы, если бы знали, что такое прогресс.

Я описываю вынужденную дугу вблизи стола ассистентки, делая вид, что мне просто хочется размять ноги перед утомительным сидением, которое нас ожидает. Артур скользит по мне равнодушным взглядом, но узнав утреннего соседа из кафе, также равнодушно кивает головой. В ответ я лишь вяло машу ему рукой, пытаясь скрыть охватившее меня разочарование. Бездумно прохожу через весь зал, пока не упираюсь в дальнюю стену, затем поворачиваю назад.

«Мечусь, как рыба в аквариуме, – ругаю я сам себя. – Забей! Пусть все идет как идет!» Последнюю фразу повторяю несколько раз, соглашаясь с ее скрытым смыслом. Пусть все идет как идет. Мы ведь фаталисты, которые стойко переносят превратности судьбы, выпавшие на нашу долю. И если вдруг кто-то спросит почему мы такие, у меня есть на это лаконичный ответ – потому что с судьбой нет смысла спорить, тем более, винить ее в своих ошибках.

Немного успокоившись, возвращаюсь к месту, где оставил портфель с ежедневником, взятым скорее для солидности, и где находится растворившаяся в телефоне Жанна. Однако едва сажусь, как она отрывается от своего занятия, спрашивает, машинально поправляя прядь волос:

– Вы из какого департамента?

– Стратегического анализа и коммуникаций, – отвечаю, с трудом припомнив название департамента, который за два года сменил уже пять названий.

– Круто! – восхищается Жанна. – А я из кросс-функциональной команды искусственного интеллекта. Это департамент интеллектуальной трансформации.

– Тоже круто! – в свою очередь восхищаюсь я, совсем не понимая, чем она занимается на самом деле. И все же не удерживаюсь от насмешки: – Мы точно с вами работаем в банке?

Она терпеливо поясняет, будто я какой-то студент-новичок по ошибке, забредший в аудиторию старшекурсников:

– Чтобы двигаться вперед надо владеть новыми технологиями. Даже в банковском деле. Это очень важно!

– Ага! – вежливо соглашаюсь я с прозвучавшей из ее уст банальностью.

– Знаете, кто у нас будет вести обучение? – в ее голосе звучит уважение и, кажется, что говорит она с придыханием. – Это мой начальник Виктор Владимирович. Он такой человек, такой … потрясающий, такой начитанный. Мы зовем его шефом.

– Шеф? Значит строгий. Добрых начальников шефами не зовут.

– Нет, он очень ответственный. Он все время работает. Все время! Засиживается допоздна и говорит, что лучший отдых от работы, это взяться за другую работу, сменить поле деятельности.

– У него что, семьи нет?

– В том то и дело, что есть, жена и две девочки.

Она с ожиданием смотрит на меня, как будто хочет, чтобы ее восхищение неведомым шефом передалось и мне. Даже ее щеки зарделись от удовольствия, пока она расписывала его достоинства. Только я никак не проявляю своего интереса, смотрю на нее, будто хочу услышать дополнительные аргументы в пользу Виктора Владимировича.

– Ах да, – добавляет Жанна, восприняв именно так мое молчаливое ожидание: – Ему совершенно бесполезно врать. У него великолепная память, он как компьютер. Прям не голова, а…

Она останавливается, подыскивая нужные слова. Тут я прихожу на помощь:

– Ходячая энциклопедия?

Жанне кажется такое сравнение сомнительным.

– Ну нет! Просто светлая голова.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Светлая голова, которая ничего не забывает.

Соседка с подозрением посмотрела на меня – не насмехаюсь ли я над ее кумиром. Однако я сижу с нейтральным лицом, пытаясь изобразить беспристрастность. В глубине души ее восхищение шефом меня и забавляет, и вызывает сожаление. Я уже видел подобных женщин, попадавших в психологическую зависимость от властных мужчин, которые, в сущности, были абьюзерами. Никогда не любил и не уважал таких людей. Пользоваться слабостями других и подчинять их своей воле с помощью морального давления – нет, я в эту игру не играю.

В это время слышу за спиной обеспокоенный голос:

– Слушай, ты не знаешь где Софья?

Я оборачиваюсь, вижу бородатого Ивана, озирающегося по сторонам. Довольно странно разыскивать девушку в конференц-зале, который просматривается насквозь. Очевидно, что ее здесь нет. «Если только под столы заглянуть, может она там», – мысленно шучу я.

– Наверное вышла в коридор. Посмотри в туалете, – теперь шучу уже вслух. Не знаю, что на меня накатило? Возможно, повлияла Жанна со своими сказками о чудо-шефе.

Иван торопливо двинулся к выходу.

– Очень странный молодой человек, – комментирует Жанна.

– Он айтишник, – отвечаю я, словно этим все объясняется. – Они по жизни такие.

– Я когда-то встречалась с одним… – начинает говорить она и вдруг на полуслове замолкает, глядя за мою спину, туда, где находится входная дверь. Лицо ее проясняется, глаза загораются тем внутренним светом, который наполняет прихожан, когда они посещают господний храм. – Это он, – вполголоса произносит Жанна, – это Виктор Владимирович.

Я неторопливо поворачиваюсь и замечаю субъекта среднего роста в светло-синем деловом костюме, который хорошо сидит на нем. На белой его рубашке ярким пятном выделяется фиолетовый галстук. Мужчина выглядит вполне респектабельно; у него строгое лицо, половину которого занимает лоб. Лоб этот, плавно переходит в залысины и заканчивается где-то на темени, отчего его владелец напоминает большелобую аквариумную рыбку, которую я увидел у своего приятеля в детстве. Тот с гордостью называл ее цихлидой львиноголовой.

На губах мужчины играет затаенная улыбка превосходства; сразу видно, что он знает цену себе и окружающим. Причем цена последних, в его понимании, сравнительно невысока, по крайней мере, значительно ниже его.

С вальяжностью человека, привыкшего выступать перед незнакомой аудиторией, шеф Жанны небрежно берет список присутствующих у ассистентки, выходит на середину помещения.

– Меня зовут Виктор Владимирович, – объявляет он лекторским голосом, который можно услышать в любой точке зала. – Я работаю начальником управления в департаменте интеллектуальной трансформации и эти два дня буду вести обучение в качестве коуча.

«Ох уж эти любители англоязычных терминов! – саркастично замечаю я. – А куда делось старое надежное слово преподаватель или хотя бы тренер?»

Не слыша моих мыслей, Виктор Владимирович продолжает речь:

– У нас двадцать четыре слушателя. Разобьемся на четыре команды по шесть человек. Прошу садиться за столы». Он повелительно указывает на те места, куда мы должны проследовать.

Народ начинает движение. Все перемешиваются, словно части коктейля в блендере или шейкере, удерживаемые умелой рукой бармена. Тут, я, конечно, преувеличиваю. Перемешиваются не до такой степени, чтобы стать однородной массой – еще перед началом занятий многие выяснили в каких департаментах, управлениях и отделах работают их коллеги и потому само собой вышло, что все легко сбились в группы, расселись вместе за одни и те же столы.

Я двинулся к знакомой мне компании, где уже появилась Софья с разыскавшим ее Иваном. Следом за мной отправилась и Жанна, видимо не нашедшая коллег по банку. Последнее обстоятельство опять вызвало недовольство Юлии. Иметь постороннюю женщину за столом, где она чувствовала себя в центре внимания, вроде как хозяйкой, ей было ни к чему. И все же она сдержала раздражение, только в первые минуты выглядев мрачной.

– Прежде, чем мы начнем, – вновь заговорил шеф, – все команды по очереди выйдут сюда и каждый коротко расскажет о себе, о тех интересных жизненных моментах, увлечениях, которые он переживал или сейчас занимается. Прошу выходить со стола, который рядом с нашим ассистентом.

Первая группа оказалась состоящей сплошь из женщин, занимающихся учетом финансовых расходов в соответствующем департаменте. По виду – все полненькие, в кофточках, джинсах и кроссовках, они походили на бухгалтерш, выехавших за город в один из отелей потусоваться на тимбилдинге.

Тимбилдинг – мероприятие, придуманное в западных компаниях для укрепления и сплочения команды. Оно обычно включает всякие фишки типа интеллектуальных тренингов, деловых игр и прочую хрень. Однако мы не стремимся бездумно копировать чужой опыт. У нас, после необременительных спортивных мероприятий, вроде перетягивания каната или бега в мешках, сплочение чаще всего заканчивается за общим столом, где можно вполне себе свободно бухать и закусывать за счет фирмы.

IV

Речи незнакомых людей я слушаю вполуха. К чему мне их интересы и увлечения? К чему важные моменты из их жизни, которые никогда не станут моими? Зачем вообще весь этот цирк, если мы, скорее всего, после двух дней обучения никогда не встретимся в муравейнике банковского здания, где работает несколько тысяч человек?

Не замечаю, как очередь доходит до нашего стола. Презентацию начинают с меня, и я бубню нечто дежурное, заурядное, такое, чтобы поскорее отделаться. Мои интересы? Пожалуй, люблю проводить время на отдыхе, где-нибудь на юге купаться и загорать. Увлечения? Читаю исторические романы. Важные моменты в жизни? Тут я на мгновение задумываюсь. Были ли они у меня? Окончил школу, университет – так, ничего особенного, все как у всех. Спокойная, ровная жизнь. Пока не женат. Вот, пожалуй, и все.

В то время как я лихо разделываюсь с самопрезентацией, невольно замечаю, что мой формально-поверхностный рассказ о себе привлек внимание нашего коуча, стоявшего до того со скучающим видом. Виктор Владимирович насторожился, подобрался точно зверь, готовый стремительно прыгнуть на жертву, но в последний момент передумал. Он медленно, расслабленной походкой приблизился ко мне с едва заметной самодовольной усмешкой.

«Значит моя история не прокатила, – с досадой констатирую я. – Сейчас большелобый шеф начнет атаковать вопросами, захочет показать остальным, что любителей валять дурака на своих занятиях не потерпит. А кроме того, это удобный момент наехать на меня, взять на слабо, чтобы проявить превосходство, как будто он царь горы».

Прочитав мое имя на бейдже, Виктор Владимирович, голосом, не предвещавшим ничего хорошего, голосом, в которым слышалась насмешка, начал допытываться:

– Итак, значит все у вас, Владислав, хорошо?

– Да, – отвечаю спокойно.

– И желудок в порядке?

– В порядке, – говорю я, не понимая, куда он клонит.

– И тяжелые сны вас не мучат? – интересуется шеф, приблизив свое лицо к моему. Глаза его, ясные, темно-синие, холодны как льдинки, от них веет арктическим холодом, хотя рот и растянут в принужденной любезной улыбке.

И тут мне вспомнился эпизод из «Золотого теленка», в котором Остап Бендер задавал точно такие же вопросы гражданину Корейко, оказавшемуся подпольным миллионером. Меж тем Виктор Владимирович требовательно ожидает ответа, который бы позволил меня высмеять и унизить, а я ощущаю, как в глубине моей души поднимается волна озлобленности.

«Вот он, манипулятор во всей красе, человек подавляющий волю других. В его арсенале много оружия. Сегодня это публичное издевательство, а завтра что-то другое. Только не на того напал!»

– А вас с каких пор занимает мое здоровье? – с хамской напористостью спрашиваю я, помня, что в словесных баталиях инициатива всегда принадлежит задающему вопросы. – Разве вы доктор?

Последний вопрос звучит несколько грубовато с моей стороны, но показывает шефу, что я всецело готов к отпору, что меня так просто не возьмешь за жабры. И Виктор Владимирович отступает с поля боя.

– Нет, конечно, Владислав, – говорит он, прикрываясь как щитом нейтральным выражением лица. – Я не врач. Я пошутил. Люблю Ильфа и Петрова, ничего не могу с собой поделать. Однако к делу! Продолжим, кто следующий?

«Все-таки выкрутился, – думаю я, остывая. – Но с нашим коучем, с этой светлой головой, придется повозиться. Наверняка, он не простит вынужденного отступления. Такие люди обычно ничего не прощают».

V

Мы возвращаемся к своему столу. Слышу за спиной негодующий шепоток Жанны:

– Владислав, как вы могли так грубо разговаривать с Виктором Владимировичем? Вы ужасно невоспитанный!

– Невоспитанный? – возмущаюсь я. Мы садимся на стулья, и я наклоняюсь к Жанне, чтобы не мешать другим. – Это я невоспитанный? Я что, интересуюсь его здоровьем? Не болит ли у него живот? Не мучают ли газы?

– Фу! – Жанна морщит нос, словно я выругался матом.

Тут чувствую, что кто-то касается моей руки и начинает успокаивающе гладить. Это Юлия присела с другой стороны и, оценив случившееся, решила разыграть из себя мать Терезу. Тоже мне, миссионерка любви! Отодвигаю руку в сторону, не желая смотреть на нее. Я не нуждаюсь в утешении, ведь могу и сам постоять за себя. Все это уже заметили.

– Брось, чувак, не парься! – подает голос с конца стола Артур. Еще один утешитель.

Я не отвечаю, решив заняться чем-то полезным: достаю из портфеля ежедневник, беру одну их шариковых ручек со стола. Но записывать пока нечего.

Тем временем, закончив с представлением команд, шеф начинает демонстрацию слайдов, касающихся общих правил оптимизации любого бизнес-процесса. Он говорит складно, округлыми фразами, использует обороты поднаторевшего на выступлениях оратора.

Слайды чередуются на огромном телевизионном экране в логической последовательности, демонстрируя глубины неизведанных знаний, которыми нам предстоит овладеть. А еще Виктор Владимирович использует большую магнитно-маркерную доску, которую на канцелярском языке называют флипчартом. На ней он с увлечением чертит зеленым фломастером разные стрелки и стирает их губкой, рисует таблицы с этапами оптимизации, дает их классификацию.

Я скучаю, мне хочется посмотреть телефон, не появилось ли там что-то новое в чатах. Только под строгим взглядом шефа-оптимизатора это сделать сложно. Рядом Жанна с увлечением конспектирует все сказанное Виктором Владимирович в свою особую тетрадь.

– Очень скучно, – решаю ее позлить. – Не находите?

Жанна делает круглые глаза:

– Вы что, это так интересно. Не отвлекайте меня!

Замечаю, что Иван всецело занят задумчивой Софьей и пытается завладеть ее вниманием, отвлекая от демонстратора слайдов. Виктор Владимирович один раз даже бросил резкий взгляд в его сторону. Однако попытки Ивана расшевелить Софью пропадают даром. Она все также погруженная в свои мысли, завороженно смотрит на двигающиеся на экране телевизора слайды. Так обычно дети глядят на забавные картинки или игрушки, от которых не могут оторвать взгляда.

Сидевший у края стола Артур, медленно поглаживая голый череп, что-то пишет в блокноте или рисует. Вряд ли он конспектирует слова коуча. Может он, набрасывает какую-нибудь формулу или компьютерный код? Хотя нет, код лучше сразу прописывать в соответствующей компьютерной программе, а не на бумаге.

За столом, наверное, только мне не сидится, верчусь, как уж на сковородке. Поворачиваюсь к Юлии, делающей вид, что внимательно слушает Виктора Владимировича. На самом деле ей тоже скучно. Я обращаю внимание, что перед ней на столе лежит два смартфона.

– Зачем вам два телефона? – спрашиваю вполголоса.

– Один по работе, а второй личный. Если хотите, могу дать номер, – Юля кокетливо смотрит на меня.

– Давайте!

Двигаю к ней ежедневник, и она на одной из страниц пишет аккуратным почерком номер телефона. В это время Виктор Владимирович делает паузу, с недовольством глядя в нашу сторону. Я думаю, что не стоит его злить лишний раз, ибо наверняка такие типы мстительны. Поэтому принимаю невинный вид и даже что-то пишу в ежедневнике, будто бы записываю одну из его умных мыслей об оптимизации.

Это идиллическое болото, это вязкое течение учебного времени, невольно меня настораживают. Я вдруг представляю, как ночная тьма, плотная, беззвучная, в которой не видно ни одного огонька, окутывает все мое существо. Сама по себе ночь нестрашна, вот только утро. С ним сложнее. Утром всякое может случиться, потому что ночь не спит и под утро может приготовить неприятные сюрпризы. Мне уже, кажется, что именно здесь, в конференц-зале, может произойти нечто такое, что разрушит вдребезги начавший складываться учебный мирок.

Я развлекаюсь, погрузившись в себя, и вдруг вижу человека, сидящего напортив за столом. Он седовлас – седая шевелюра, седая бородка, чем-то неуловимо похож на актера, рекламирующего оператора сотовой связи Теле-2. Лицо его не сильно морщинистое. Ясные, умные глаза внимательно смотрят на меня. Человек одет в джинсовую куртку, на запястье левой руки швейцарские дорогие часы Rolex. В правой руке он держит бокал с золотистым виски, ароматный запах которого доносится до меня. На указательном пальце массивный золой перстень.

Он делает глоток виски, подмигивает, мол, присоединяйся. Я, конечно, рад бы, но не та обстановка, да и виски у меня нет. Я его совсем не боюсь, у меня нет испуга от того, что вижу странную галлюцинацию. От нечего делать напрямую задаю каверзный вопрос:

– Вы Бог?

У мужчины приятный баритон, он что-то бормочет и смысл его ответа поначалу кажется мне непонятым и все же затем я вливаюсь в поток его речи как ручей в глубокую реку.

– Я? Нет! Разве похож? – отвечает незнакомец, удивленно хмыкнув.

– Не знаю. Не знаю, как выглядит Бог на самом деле.

– Да я и сам не знаю.

Мой виртуальный собеседник, наверное, насмехается надо мной. Уж ему ли, образу из воздуха, внезапно возникшему в пространстве, не знать, как выглядит высшее существо.

А может это материализовавшийся искусственный интеллект? Вдруг кто-то рядом, в одном из офисов здания, ставит опыты с использованием этой недавно появившейся фишки. Вдруг сейчас новоявленные творцы в кавычках стоят толпой и ржут, угорая от зрелища того, как их создание морочит мне голову.

– И все же, какой он? Если не знаете, как выглядит Бог, тогда скажите какой он, веселый или злой, умный или придурок? – не отстаю я, тайно рассчитывая своим вопросом озадачить людей, стоящих за этим странным чуваком, похожим на голограмму. Если, конечно, такие имеются.

Что же до моего вопроса? Сам не понимаю для чего мне это надо. Я крещеный, но редко соблюдаю обряды, как и большинство прихожан моего возраста…

В это время Юля, помешав получить нужный ответ, прерывает наше иллюзорное общение. Она толкает меня в бок: «Пойдемте!»

Впечатленный состоявшимся разговором, я на всякий случай оглядываюсь по сторонам – может это один из участников нашего обучения, нарядился в джинсу и подсел ко мне, чтобы завести непонятный разговор. Но нет, никого похожего на моего собеседника не обнаруживаю. Как по мне, выглядит все прикольно и непонятно.

Мы поднимаемся с мест, поскольку Виктор Владимирович закончил общую ознакомительную часть и призвал нас выйти в центр.