На место сосредоточения, где стоял БТР разведроты, прибыли в 16–10. Разведчики наблюдали за нашими клиентами почти сутки. И как доложил лейтенант, командир взвода приданного нам для проведения этой операции, – бандиты находились в землянке, в округе спокойно, перемещение подозрительных субъектов не наблюдалось. Одним словом, можно начинать работать. В принципе разведчики могли провести эту операцию и без нас – ребята грамотные, опыт боестолкновений имелся, замочить трёх баранов им было как два пальца описать. Мы в это время могли бы полежать на травке, расслабиться перед тяжёлым рейдом. Первоначально предполагалось, что разведчики устраивают шумовое представление, в это время наша группа начинает свой марш и растворяется в «зелёнке». Но уже во время разговора с «полканом» я решил, что операцию по нейтрализации бандитов мы проведём сами. Чувство какое-то возникло, что всё нужно делать силами группы, не надеясь, что грязную работу проведут другие, а то так вот понадеешься и в решающий момент какая-нибудь мелочь, допущенная привлечёнными бойцами, может стоить твоим ребятам жизни. В таких делах можно серьёзно рассчитывать только на близких тебе людей. Конечно, в данном случае накосячить, чтобы это хоть как-то помешало нашему рейду, бойцы разведроты никак не могли. Это я понимал, но на сердце было тревожно, поэтому решил – чтобы войти в тонус и боевой настрой, проведём ликвидацию банды силами своей группы. В нашем деле интуиция – очень важное дело; не доверишься ей, пойдёшь по пути меньшего сопротивления, перекладывая решение самых неприятных задач на других, и, как правило, возвращаешься на родину уже под литерой – груз 200. Так что я следовал внутреннему чувству, хотя и не имел прямого приказа принять участие в ликвидации бандгруппы.

Выдвигались к месту проведения операции так, как обычно двигались по враждебной территории. Впереди шли Хан и Дыня, Флюр, как специалист по взрывным устройствам, ну а Серёга как великолепный следопыт и разведчик. Замыкал нашу цепочку из семи человек старший прапорщик Щукин (боевая кличка Щука). Пошли мы своим путём, а не по тропе, ранее проторенной бойцами разведроты. И опять это было моим решением, связанным всё с той же мнительностью. Ну, ещё, конечно, хотел, чтобы группа быстрее вошла в тему, буквально став частью этого леса и горных троп.

Пошли мы севернее, параллельно руслу речушки, выше по течению которой и располагалось бандитское логово. Местность для перехода была трудная, только благодаря звериным тропам удавалось продвигаться вперёд. Лишь изредка, когда хода по лесному бурелому вообще не было, я разрешал двигаться по руслу реки. Тренинг был ещё тот. Наверное, все ребята в душе матерились, проклиная маразм, что вселился вдруг в их командира. Я тоже проклинал собственную мнительность – какого чёрта мучаю себя и других, ведь операция элементарная, пути подхода к объекту изучены и по самому удобному маршруту уже не раз передвигались разведчики. Дебилизм какой-то – вымотаемся в самом начале рейда, а нам ещё о-го-го, сколько по горам скакать. Вот так я себя и честил последние полчаса.

Но вдруг Хан поднял руку, и все посторонние мысли сразу же вылетели из головы, а инстинкты метнули тело под защиту роскошного бука, росшего невдалеке. Остальные тоже залегли и рассредоточились, всё это произошло молниеносно и беззвучно – выучка давала о себе знать. После минутного изучения окружающей обстановки я, местами ползком, подобрался к Флюру. Он молча показал мне растяжку, установленную поперёк звериной тропы, и прошептал:

– Саня, что-то тут не так! Слишком грамотно всё установлено – не могут те козлы, что сидят в землянке, так сработать, тут чувствуется рука профессионала!

Слова Хана сразу нашли благодатный отклик в моей душе, смутное ощущение неизвестной опасности уступило место ясному пониманию задумки врага. Это не мы охотились за бандитами, а нас хотят посадить на предательского живца, и, когда в эйфории от лёгкой победы мы расслабимся, коварные ваххабиты нанесут настоящий смертельный удар. Хитрая задумка, ничего не скажешь! Не иначе был у этих гадов информатор в нашем штабе. Вот только, в каком именно? И разведчики знали об этой операции, и чекисты. Все эти мысли птицей пролетели в моей голове, оставив после себя горький осадок. Однако лежать так, проклиная предателя, бессмысленно. Отменить операцию было невозможно, единственное, что группе подарила судьба, что теперь мы предупреждены и просто так нас расстрелять уже не удастся.

Школа спецназа дала о себе знать – все мысли, не относящиеся непосредственно к этому моменту, улетели мгновенно, так же быстро я начал действовать, отдав команду знаками ребятам, затаившимся под защитой естественных укрытий. В общем-то сложившаяся ситуация была много раз проиграна на наших тренировках – так что все знали, что делать. Без всякой суеты мы рассредоточились, и уже каждый, индивидуально начал продвигаться в сторону скалистой гряды. Задача нейтрализации бандитов, жирующих в землянке, отошла на второй план. Теперь требовалось в первую очередь ликвидировать боевиков, устроивших столь хитрую засаду на федералов. Мысли привлечь подмогу и устроить здесь большую войсковую операцию не возникло – сами справимся, чай не салаги. Мои ребята подготовлены, дай боже, – куда там моджахедам, пусть даже прошедшим множество, так сказать, конфликтов.

В сторону горной гряды мы двинулись потому, что только там и могли располагаться духи, поджидавшие появления федералов у землянки с бандитами. Сектор обстрела окрестностей землянки оттуда хороший, пути отхода, если пойдёт что не так, прекрасные – хрен их там заблокирует даже весьма большое воинское подразделение. К тому же при подготовке операции по нейтрализации бандитов разведчики прошерстили ближайшую округу вплоть до речушки и ничего подозрительного не заметили. А горная гряда начиналась прямо за речкой, метрах в трёхстах от землянки, разведчики не стали проверять. Операция была пустяковая, никто не предполагал, что к уголовникам может прийти какая-нибудь помощь.

Только мы начали перемещаться, как раздалась пулемётная очередь. Нервы сидящих в засаде боевиков не выдержали, а истерическая длинная пулемётная очередь только подтверждала этот факт. Пулемётчик бил, можно сказать, вслепую – по кустам и мелькнувшему перед ним силуэту Дыни, он и не догадывался, что это было сделано намеренно, для выявления основных огневых точек противника. Хан, удобно устроившись за толстым буком, привязал несколько строп к кустам и исправно дёргал за них, а Дыня для достоверности картины изображал федералов, подбирающихся к горной гряде. Вот такой нехитрой уловкой, отработанной на тренировках до автоматизма, нам удалось спровоцировать боевика, контролирующего это направление подхода к позициям засады, открыть огонь.

Словом всё было не так уж плохо, и ваххабитов не слишком много, судя по тому, что по нам, заходящим с фланга, работал всего один пулемёт. Основные силы боевиков, по-видимому, заняли позиции напротив землянки, а пулемётный расчёт был оставлен как боевое охранение левого фланга. Но и это боевое охранение просуществовало недолго – два хлопка снайперки Щуки, и пулемёт замолк. Наступившая тишина продолжалась от силы с минуту, первыми её нарушили приданные бойцы разведроты. Сначала это были две не очень длинные автоматные очереди, но они как бы открыли плотину для массированного автоматного и пулемётного огня. Теперь уже грохотало и со стороны землянки, и со склона горной гряды. Началась перестрелка, при этом со стороны разведчиков стреляло всего четыре автомата, а боевики гвоздили из двух пулемётов и штук семи калашей. В эту разноголосицу вплетались и выстрелы из трёх снайперских винтовок. Да… серьёзно подошли ваххабиты к организации этой засады. Если бы наша группа направилась к землянке по дороге, проторенной разведчиками, то положили бы нас всех сейчас как пить дать! Снайперы бы и положили, а сейчас, хрен им, даже сектора обстрела в нашу сторону с тех позиций отсутствуют. Правда, и нам не видны вражеские огневые позиции. Но это всё временно, нам бы только подняться на холм, а оттуда боевики будут у нас как на ладони. Лишь бы за это время ваххабиты не успели перещёлкать приданных бедолаг разведчиков.

Так я думал, короткими перебежками взбираясь на вершину холма, при этом шумел неимоверно, как и все мои ребята, хорошо выстрелы заглушали треск ломающихся кустов и шум камней, катящихся из-под ног. Но мы очень спешили помочь погибающим разведчикам. Однако, как бы мы не переживали за ребят, находящихся сейчас под обстрелом, всё же, забравшись наконец на вершину холма, сразу открывать огонь по боевикам, хорошо видимым отсюда, не стали. Сначала я осмотрелся, распределил цели, и только после этого мы начали наше представление. Минуты три ваххабиты просто не замечали, что их выбивают один за другим. А когда почувствовали, засуетились и попытались, было, уйти за гряду, но поздно – цели были распределены, позиции прекрасные, по таким мишеням никто из нас не промахнулся. Ребята работали как и было приказано – все, кроме Щуки, – на уничтожение своих целей, а наш снайпер стрелял, чтобы только тяжело ранить «духа» – так, чтобы ваххабит получил только болевой шок и на время потерял сознание, а потом его можно было привести в чувство и допросить.

Через несколько минут после нашего вступления в дело стрельба со стороны боевиков прекратилась. Уже не было никого, кто бы мог вести огонь. А вот разведчики всё продолжали стрелять по горной гряде, мешая нам туда подойти и, пока раненые боевики находились в трансе, собрать их для транспортировки в специальные службы. Пришлось по рации связаться с командиром разведчиков и приказать немедленно прекратить огонь. Вскоре это распоряжение было выполнено. Но тут нам самим пришлось снова начать стрелять. Дыня засёк двоих боевиков, пытающихся скрыться. Они были уже довольно далеко, и действенный огонь вёл только старший прапорщик Щукин. Но даже ему удалось поразить только одного духа – второму всё-таки удалось скрыться среди горных утёсов. Скорее всего, спасшийся боевик входил в боевое охранение правого фланга этой засады, ему очень повезло, что позиции этого пулемётного расчёта были далеко и не попали под наш удар. Вот только зря они кинулись в бега сразу же после разгрома основных сил – дураки одним словом. А могли бы отсидеться и, в то время как федералы начали бы прочёсывать место, где были позиции основной засадной группы, потихоньку свалить из этих мест. А если бы это были настоящие фанатики, могли бы нанести немалый урон федералам своим единственным пулемётом. А именно, когда наши солдаты, находясь в эйфории после быстрой победы, спокойно ходили бы по позициям поверженного врага. А так – нервишки у бандюг не выдержали, и они пытались только спастись. Ещё странно, что не бросили оружие, прикинувшись мирными пастухами. Прищученный боевик так и лежал, сжимая пулемёт в руках.

По-хорошему, нужно было бы догнать и улизнувшего боевика. Но пускать за ним погоню я не собирался – время, чёрт его возьми. Мы и так начали выбиваться из графика, а охота за ваххабитским караваном важнее, чем уничтожение одного, какого-то жалкого боевика. Так что, после того как беглец скрылся из вида, я приказал по-быстрому проверить позиции ваххабитской засады, сдать разведчикам ещё живых боевиков и быть готовыми немедленно начать наш марш.

Мои ребята пошли проверять позиции боевиков, а я направился к разведчикам, некоторые из которых уже суетились возле бывшего убежища бандитов. Сами эти бараны лежали рядом с землянкой. По-видимому, когда раздалась пулемётная очередь, уголовники выбежали из землянки и тут, естественно, были скошены пулями разведчиков, которые наблюдали за их поведением. Приказ у ребят был один – не допустить ухода врагов. Бойцы разведроты выполнили приказ – никто из бандитов не ушёл.

К тому времени, когда закончилась стрельба, вся приданная техника уже была здесь; БРДМ выдвинулся немного вперёд, хищно поводя пулемётом вдоль горной гряды. БМП стоял боком к руслу реки, а под прикрытием его брони образовался своеобразный лазарет – на расстеленных плащ-палатках лежали трое раненых разведчиков. Когда я подошёл, ими как раз занимался фельдшер, которому помогали ещё два бойца. Но это были не все наши потери, и самая горькая, что погиб ефрейтор Смирнов. Именно он завалил бандитов, выбежавших из землянки, демаскировав свою позицию, и сразу получил от вражеского снайпера смертельное ранение в голову. Об этом мне поведал командир разведчиков. Минут пять мы с ним обсуждали перипетии прошедшего боя и планы дальнейших действий. В конечном итоге решили – вызываем вертушки для эвакуации наших раненых и транспортировки ещё живых боевиков, которых притащат мои ребята. После этого рейдовая группа направляется для выполнения поставленной ранее задачи, а разведчики лейтенанта, отправив на вертушках раненых, всё здесь подчищают – собирают трофеи, грузят трупы боевиков в «покемон» и взрывают землянку бандитов. Отчёт о боестолкновении должен был писать лейтенант.

Только мы с лейтенантом приступили к решению сугубо шкурных вопросов (о дележе некоторых трофеев, которые никто не собирался светить перед начальством; например, обнаруженную в бандитском логове канистру с кизлярским коньяком), как появились мои ребята, они тащили раненых «духов». Пришлось быстро закруглять интересный разговор, согласившись на половину трофеев, хранителем которых до нашего возвращения будет лейтенант, и перейти к своим прямым обязанностям. Я должен был попытаться допросить захваченных ваххабитов. Но эти трое боевиков были весьма плохи, а чтобы привести их в надлежащую форму, нужно время, которого у нас совсем не было. Промучившись с этими недобитками минут пять, я плюнул на это дело и скомандовал забирать у разведчиков наше оружие и снаряжение. После того как ребята окончательно вооружились, я попрощался с разведчиками и приказал начинать марш.

За оставшееся до наступления сумерек время мы прошли совсем немного – всего-то километров семь, так как двигались очень осторожно, в горах быстро не походишь. Ночёвка прошла спокойно, а как только солнце встало, мы тронулись дальше по нашему маршруту. Нужно было спешить занять перевал, чтобы перекрыть один из возможных маршрутов движения ваххабитского каравана.

Вот, так идём мы уже десятый час и мечтаем только об одном, как бы побыстрее добраться да этого чёртового перевала. Дорога уже настолько вымотала всех, что бой с духами я, например, посчитал бы теперь как награду за нескончаемые мучения. Но я командир и должен идти через не могу. Что же делать, если мы уже и так выбились из графика, а перевал нужно занять сегодня в любом случае, кровь из носа, такой караван упустить нельзя. Так, аутотренингом я внушал своему измученному телу – потерпи, нужно, брат, нужно! Говорил себе, что идущему впереди Дыне ещё тяжелей; к физическим нагрузкам добавляется ответственность за безопасность двигающихся за ним товарищей. Только такие мысли и заставляли двигаться вперёд, давя нестерпимое желание тела остановиться хоть на минутку, чтобы отдышаться и передохнуть.

Неожиданно идущий впереди Дыня буквально отпрыгнул в сторону и, находясь ещё в воздухе, непонятно каким образом смог дотянутся до спускового крючка автомата и послать очередь по ближайшим зарослям кустарника. В ответ разразилась истеричная пулемётная очередь, которая нещадно, пуля за пулей, прошивала моего боевого брата. Тело его содрогалось, переворачиваясь, и было отброшено на несколько метров. Но эту картину я смог восстановить в памяти только после боя, в момент же прыжка Серёги я упал и перекатом ушёл с нашей тропы. Из головы мгновенно улетучились все мысли, только голые инстинкты и вбитые инструкторами, боевые навыки.

Вражеский пулемёт ещё тарахтел, а я, перекрикивая этот грохот, во всю мощь лёгких заорал:

– Первой тройке огонь конвейером, остальные за мной! – И на полусогнутых метнулся к находящейся неподалёку расщелине.

Увлечённый рассказом Саши, я непроизвольно воскликнул:

– Какой ещё такой конвейер? Как это он может спасти, если ты попал в засаду?

Саша как-то отстранённо на меня глянул, полностью находясь ещё в своих воспоминаниях, а объяснять дилетанту военную премудрость пришлось Флюру. Он мне как полному профану стал рассказывать о таком методе подавления вражеского огня:

– Понимаешь, Батя, огонь конвейером, это когда первый номер жмёт на спусковой крючок, пока не выстрочит весь магазин (три секунды), второй начинает вслух считать – «22, 23» (две секунды) – и тоже жмёт, за ним вступает в дело третий номер. За это время первый номер успевает поменять магазин и опять включается в огненный шквал. В ближнем бою под таким свинцовым ливнем ни одна сука и носа не высунет из-за укрытия. А остальным бойцам группы это позволяет совершить обход противника и уничтожить его с тыла. Так что – способ верный, вот только двигаться нужно быстро, а то от такого бешеного темпа ведения огня стволы перегреваются и уже после пятого магазина автомат можно сдавать в утиль.

Проведя для меня этот ликбез, Флюр замолк, а Саша продолжил своё повествование: