Конечно, тавр – не бык, и не носил тавро,
Хотя слова, действительно, созвучны;
Народ, что прежде жил, ушел давным-давно,
Легенд не подарил и песен благозвучных.
Оставил имя, кажется, и все…
В сравненье с прошлым, это и не мало,
Нагрузку очень важную несет,
Которой нам всегда не доставало.
Единого мнения в вопросе происхождения тавров нет. Одни говорят, что тавры близки к фракийцам. Другие говорят, что тавры являлись одной из ветвей киммерийцев, которые теснимые скифскими племенами массагетов, покинули свою страну. Часть киммерийцев, преодолев Боспор (Нынешний Керченский пролив) попала в Крым, и, смешавшись здесь с местными племенами, образовали народность, названную позднее таврами. Не от легкой жизни тавры избрали местом обитания своего труднодоступные места. Горы, пусть и скудно кормили людей, доверившихся им, но зато надежно защищали, хотя бы потому, что все пришельцы искали плодородные земли, а их в горах нет.
Как бы то ни было, а неизвестно откуда взявшийся и куда-то девшийся народ, и числом не великий, оставил память по себе в названии такого чудесного уголка земли, какой притягивает магнитом к себе людей, получившего название Крым. «Таврия», «Таврида» – слова, которым смерть не уготовлена.
Легкой жизнь в горах одной семьи не назовешь, еще сложнее выживать целому народу, при условии, что и на эту территорию постоянно кто-то покушается. Что надо непрошенным пришельцам в горах? Ни золота, ни серебра в Крыму не находили… Значит, интересовали пришлых сами тавры! А что в избытке у тавров? Чистый горный воздух, яркий солнечный свет и, конечно, свобода. Свободу и приходилось постоянно отстаивать таврам. И за нее они ничего не жалели: ни своих жизней, ни чужих.
Чужаки обвиняли тавров в излишней жестокости. То, что греки пытаются представить их кровожадными не удивительно? В кровожадности всегда упрекают тех, на чьи земли и имущество покушаются! Геродот пишет: «У тавров существует такой обычай: они приносят в жертву Деве потерпевших кораблекрушение мореходов и всех эллинов, кого захватят в открытом море, следующим образом. Сначала они поражают обреченных дубиной по голове. Затем тело жертвы… сбрасывают с утеса в море, ибо святилище стоит на крутом утесе, голову же прибивают к столбу… Живут тавры разбоем и войной» Откуда греки приходили? Со стороны моря, поскольку они были прекрасными мореходами. Вот и были выставляемые на обозрение головы чужеземцев, возможно, знаком предупреждения. Других средств предупреждения тавры не знали. И в ритуале казни пришельцев ничего особенного не было, жертвоприношение бога – и только!. У тавров сверхсущество было женского рода, девой. Это говорит о том, что они к патриархату еще не подошли.
Что оставили нам тавры, кроме самого названия полуострова? Таврические каменные ящики, в которых они хоронили умерших, да еще такое красиво звучащее слово – «Ливадия». Это слово ни из какого современного языка не выводится. Но этим словом назван район современной Ялты. Кстати, греки называли район современной Ливадии «Панас Чаир» – «Священный Луг».
Возможно, древние греки ввели в обиход такое название потому, что где-то неподалеку находилось святилище тавров, храм, посвященный «Деве».
Все, о чем говорится в легенде, происходило в Мисхоре, прежде небольшой деревне, расположенной в 12 километрах от Ялты. Это позднее деревушка стала селением, о чем и говорит само ее название «Мисхор», что означает в переводе «Среднее село, или деревня» Пройдет время и два селения «Мисхор и Кореиз» сольются, став частью Большой Ялты
Огромным зеленым шатром раскинется знаменитый парк Мисхора над побережьем, сосредоточив в себе более 100 пород экзотических деревьев и кустарников.
На берегу Мисхора будет создана скульптурная группа «Девушка Арзы и разбойник Али-Баба», а напротив на маленькой скале"Русалка». Это постановка в бронзе легенды о прекрасной девушке, которую похитил старый турок и проданной им в султанский гарем.
Что делать, была, есть,
Торговля душами, телами.
Забыв Коран и, спрятав честь,
Занялся скверными делами.
Отца и мать продать бы мог,
Из близких вытянул бы жилы,
Коль чужд ему великий Бог,
Коль служит бесу и наживе.
И в XXI веке девушек превращают в сексуальных рабынь, как это было прежде. Только масштабы изменились. А способы сохранились те же: обмануть и похитить.
В деревне Мисхор, когда она была еще под властью турецкого султана, жил работящий крестьянин Абий-ака. Хижина его стояла вблизи моря. Чуть подальше находился небольшой сад и виноградник, кормившие крестьянскую семью. Никакими внешними особенностями хижина не отличалась. Такая же небольшая, и не слишком уютная. Не было сыновей у крестьянина, но была дочь по имени Азры. Она и была главным украшением жилища. Не было красивее девушки в округе. Сорок тонких косичек сбегали по плечам Азры до самых колен. Как лоза виноградная, стан ее строен и гибок. Огромные глаза черны, как ночное звездное небо, губки яркие, алее спелых вишен, а щеки румяны и нежны, как спелые бархатные персики. Все любовались скромной красавицей, но более всех присматривался к цветущей красе девушки Али-баба, хитрый старик, хозяин быстрой фелюги, часто ходившей между Мисхором и турецким берегом. Торговал купец разным товаром, но поговаривали и о том, что он похищает красивых молоденьких девушек и увозит на своей фелюге в Стамбул для продажи в гаремы турецких пашей и беев. Всякий раз, приходя с кувшином к фонтану, Азры чувствовала тяжелый пристальный взгляд Али-бабы. Но, забывала она о похотливом взгляде купца, когда, наполнив кувшин водой, присаживалась около фонтана и подставляла ладони рук водной струе. Ласкала вода кожу рук девушки, и девушка ласкала ладонями рук водные струи. Она могла часами заниматься играми с водой, но время напоминало, что домой пора возвращаться. Вздохнув глубоко, Азры прощалась с фонтаном и шла домой, чтобы помочь матери по хозяйству. Под звуки песен, исполняемых нежным девичьим голоском, работа выполнялась значительно быстрее. Звенел серебристый голос ее и на винограднике, когда она приходила к отцу, чтобы помочь. Нашелся парень из дальнего села, приглянувшийся Азры, и прислал он сватов к девушке. Не отказали парню родители Азры. Хороший, работящий был парень.
Весело праздновал весь Мисхор, гуляя на свадьбе молодой пары. Звенели смех и песни. И из соседних селений пришло много гостей на торжество. Спустились весенние сумерки на берег, мрак поплыл над морской гладью. И рожок чабана возвестил о том, что стадо возвращается. Поднялась со своей подушки в нарядных одеждах Азры и тихонько, не сказав ни кому и слова, вышла из хижины. Захотелось ей в последний раз посетить фонтан, откуда она ежедневно приносила воду. Взяла медный кувшин и спустилась к фонтану. Прислушиваясь к неумолчным вздохам морского прибоя и серебристому журчанию фонтана, погрузилась она в воспоминания о детстве. И не заметила Азры, чужих людей у фонтана. Ловкий прыжок, и забилось в сильных руках мужчин хрупкое тело девушки. Закрыли рот ей ладонью, набросили плащ на голову, скрутили так, что ни пошевелиться, ни звука издать она не могла. Бросились пираты во главе с Али-бабой к ладье. Покачиваясь на волнах, неслась фелюга Али- бабы к Стамбулу, когда на один единственный крик девушки, бросились близкие и жених. Тосковал весь Мисхор по украденной Азры, не только жених и отец с матерью. Зачах и любимый Азрой фонтан. Прежде весело журчал он, струею плотной сильной наполняя кувшин за кувшином. Теперь он давился редкими тяжелыми каплями – плакал горькими слезами осиротевший фонтан.
Между тем Али-баба привез Азры в Стамбул. Не успел он вывести на невольничий рынок плачущую девушку, как явились туда евнухи самого султана. Большую плату за невольницу получил купец Али-баба. А Азры стала наложницей наместника пророка на земле. Родила Азры мальчика, но не принес он утешения ее душе. Ровно год прошел с того дня, когда она была похищена. Поднялась Азры с сыном на угловую башню султанского сераля и бросилась в пучину Босфора. В тот же вечер печальная русалка с младенцем подплыла впервые к фонтану у берега Мисхора. Подошла к фонтану, простерла она к нему руки, играла со струями его, смачивала водою фонтана руки, гладила мокрые скользкие камни. Радостно журчал фонтан сильной струей била вода. Задумчиво смотрела русалка-Азры на родное село. А потом, тихо опустившись в волны морские, исчезала, чтобы через год вернуться сюда снова. И всегда ждал ее фонтан. Только в день посещения русалкой билась струею вода, во все остальные дни фонтан горько плакал.
Крепкие стены Кырк-ора, из крепкого камня построены, толстые стены, ничем не одолеть, и стоит крепость на горном плато. Ворота железные, замки, наверное, каждый больше пуда весит. Но было одно слабое место – не было водоисточника. Воду приходилось носить из колодцев. Два колодца снабжали крепость водой, но находились колодцы те за пределами города, родники располагались у подножия. Тайными тропами жители крепости спускались к колодцам и носили воду в крепость
На выступах скал были устроены пещеры, в которых воины находились для защиты троп и самих колодцев.
Был еще один колодец, представлял он собою вертикальную шахту, прорубленную из крепости в большую естественную пещеру, из стен которой сочилась вода
Еще в те времена, когда Крымом правили хазары, подошли к крепости враги, а хазары жившие в ней, ворота закрыли и стали держать оборону. Не смогли враги прорвать оборону и стали ждать, когда жажда вынудит осажденных сдаться. Долго пришлось вести осаду, но ничего не вышло – вода в городе была. И поняли захватчики, что город ни силой, ни осадой не взять, пока не выяснить, откуда воду берут горожане. Послали в крепость лазутчиков-купцов, и те выведали у добродушных жителей города их секреты. Той же ночью враги разрушили стенку пещеры, а возле колодцев устроили засады. Долго продолжалась эта борьба. Ушла из колодцев вода, поток воздуха испарил источники, а камни «выпили» воду в самой пещере.
Так крепость Кырк-Ор потеряла свою воду. Жители теперь тщательно собирали атмосферные осадки, копили воду в бассейнах, привозили ее в город на лошадях и осликах. Так и жили.
Отец и дочь, как день и ночь.
Отец войну считает делом,
А дочь готова всем помочь,
Хоть была тихой и несмелой.
Пришла беда, ушла вода
И Джаныке о том узнала
Носила воду бурдюком
О том узнали все потом:
Когда на землю мертвою упала.
Хан Тохтамыш после поражения ряда поражений, некоторое время отсиживался в крепости Кырк-Ор. Добрым хана нельзя было назвать во времена удач, что тогда говорить о нем, когда он был раздражен неудачами. Говорили тогда, что был он рыжим, тело шерстью поросло, а зрачки поперек глаз стояли, не могло быть у человека таких глаз.
Несметно богат был Тохтамыш хан, только касаться руками тех богатств нельзя, липкие они от крови, по рекам которой пришли в сундуки хана.
Стерегли богатства Тохтамыша не только каменные своды подземных пещер, но и каменное сердце самого хана.
Тохтамыш никогда не повышал голоса, только шепотом говорил, но люди этого шепота больше громов небесных боялись
Никого не любил Тохтамыш-хан, а какой хан любовью своею разбрасывается? Разве может хан женщин любить? Тохтамыш требовал любви от жен своих, от сотен наложниц своих, в гареме живущих. Была у него в гареме среди пышнотелых красавиц девушка, звали ее Джаныке. И вправду, она была Джаныке – душевная. Добрая была, ласковая, как ребенок..Красивая была Джаныке. Только вот в груди у Джаныке сердце билось не так, как у всех, трепыхалось, как птица, готовящаяся к полету. «Вот наберется сил сердце и птицей выпорхнет из груди» – думала Джаныке. Не знала, глупенькая, что в груди у нее болезнь страшная поселилась, грозящая смертью в любое мгновение. Отца, матери у нее не было. Тохтамыш купил девочку в Бахчисарае, внизу и спрятал в своем гареме, растил для себякак голубя в клетку, и растил для себя, а чтобы люди не говорили плохого, дочерью назвал.
Все боялись Тохтамыша, и маленькая Джаныке тоже боялась. Придет в гарем Тохтамыш, спросит, как живешь? Живу, говорит Джаныке тихим голосом Большую рыжую руку положит хан на ее голову, а Джаныке, кажется, что вот-вот голова отвалится.
Однажды пришла беда на Тохтамыша. Крепость Кырк-ор окружило большое войско врагов. В большой барабан били, радостно кричали, понимая, что взятие крепости – дело времени. Знали враги: в крепости воды нет, а без воды не выжить людям. Знали враги, что им не нужно головами в камни стучать, стрелы в воздух пускать. Подождем, говорили, у нас времени много. Вода у нас, хлеб у нас, а Тохтамыш-хан сам своими руками железные ворота откроет, на шелковой подушке ключи вынесет и попросит: примите, все ваше, только живым выпустите! Так думали, так говорили враги. А за стеной Тохтамыш-хан диким зверем, загнанным в клетку казался; злой – подходить страшно.
Дни шли, вода кончалась, опустел и главный бассейн, в котором вода хранилась Со дна его ветер только пыль несет. Сухи и жарки небеса, и капли воды не дали. Скоро люди стали падать, как падают осенние листья. Пора и ворота открыть врагу, чтобы жизни людей спасти, но Тохтамыш боялся за свои сокровища, людей ему не было жалко. Он заставил их бросать камни вниз, на врагов, и злобно говорил своим людям:
– Думаете, я своими руками открою ворота? Если у меня камней не хватит, я ворота вашими головами забросаю.
О проекте
О подписке