Полагалось бы попросить остаться, поуговаривать – и возможно что тот бы хоть и отнекиваясь для виду согласился остаться. Но Георгий решил что не будет соблюдать этого принятого в свете обыкновения. Если кто-то хочет уйти в отставку и без него можно обойтись – значит так тому и быть. Царская служба это не «демьянова уха» чтобы умасливать ее продолжить – да и в самом деле Ванновскому лет немало. Пусть в имении рыбу удит или мемуары пишет.

Он поговорил об этом матушкой – она наверное общалась с отцом и может быть слышала о генералах что могут занять данный пост.

Начальник генштаба Обручев был ею отвергнут как либерал и вольнодумец. К тому же из «партии войны». По мнению его, наилучшим делом для России была бы война между Францией и Германией – ибо пока суд да дело Россия могла бы броситься на Австрию и, разбив ее, занять Галицию и перевалы в Карпатских горах… Экономические и нравственные соображения для этих людей не существовали – как и мысли о возможных последствиях.

Он больше в шутку предложил Драгомирова (тот как он знал был весьма популярен среди офицеров) – и был поражен: Мария Федоровна очень серьезно посмотрела на него и с дрожью в голосе заявила

– Только не его! Это же самый настоящий карбонарий в эполетах! А и того хуже: в Бонапарты лезет.

Тут и выяснилось – что отправленный в этом году начальствовать Киевский военным округом Михаил Владимирович ведет себя словно какой-то удельный князек.

Военного министра издевательски называет «Банковский», проверяющих из Петербурга аттестует «фазанами» – и оказывался даже говорит с ними. Однажды даже вышел к инспектору с пером в руках и осведомился – а где тут фазан которому перо под хвост вставить надобно? (Матушке однако выходит сообщают больше чем ему? Однако…)

В общем поневоле вспомнился Скобелев.

Тогда-то и прозвучало имя Иосифа Владимировича Гурко.

Гурко… Знаменитый «генерал Вперед». В несчастливую Крымскую компанию перешел из кавалерии в пехоту чтобы только биться на передовой. В болгарском походе командовавший Южным отрядом – и располагая втрое меньшими силами, чем у противостоящих им турецких войск, своими победами вызвал Константинополе настоящую панику. Такую, что главнокомандующий турецкими силами, кровожадный Абди-паша был немедленно вышвырнут в отставку.

Ныне успешно возглавляет Варшавский военный округ. Как сообщают – развернул большие фортификационные работы, усилив укрепления Новогеоргиевска, Ивангорода, Варшавы, Брест-Литовска, создав линию новых укреплений. Также строит новые стратегические шоссе и рокадные дороги и буквально вколачивает в подчиненных необходимость тесного взаимодействия между крепостными и линейными войсками. Артиллерия округа непрерывно проводила стрельбы на новом хорошо оборудованном полигоне, а кавалерия обучалась действовать большим массами и проводить глубокие операции с разведкой… Ясно – делом человек занят, а не очковтирательством.

Кроме того, как выяснил Георгий у матушки – у полного генерала не имелось и знатных родственников, стремящихся через него сделать себе карьеру. Идеальный министр.

Победоносцев – что редкость – и то не нашел аргументов против: «Совесть у Гурко солдатская, прямая. Он не поддается действию политических болтунов, в нем нет хитрости и он не способен к интригам». Это Победоносцев то – от которого услышать доброе слово о ком то не проще чем от раввина – «Отче наш!»

…Генерал вошел строевым шагом – как отметил Георгий он был несмотря на возраст еще строен и крепок. Судя по всему он лишь недавно с поезда – разве что успел привести себя в порядок с дороги и переодеть мундир. Но при этом утомленным не выглядит – тоже весьма хорошо.

После краткого приветствия предложил ему сесть и начал без обиняков.

– Итак, господин Гурко – я бы хотел видеть вас на месте военного министра.

– Петр Семенович… – осторожно начал было генерал.

– Выразил желание оставить службу, – не вдаваясь в подробности, ответил император. Не скрою – помимо вас назывались и другие кандидатуры – вот Драгомирова вспоминали. При этом имени лицо старого вояки непроизвольно дернулось. С Драгомировым генерал как доложили, был в контрах чуть ли не с Болгарии. Да и словечко «минотавр» в отношении его теорий поговаривают, именно Иосиф Владимирович пустил.

– Но я все же решил остановиться на вас – продолжил Георгий с должной невозмутимостью. Собственно рескрипт еще не готов, но вы прямо из моего кабинета можете направляться на Исаакиевскую – принимать дела. Надеюсь ни вы ни я не пожалеем о вашем назначении.

Георгий помолчал и добавил веско.

– На будущее… Вы Иосиф Владимирович можете говорить со мной свободно и излагать любой предмет как вы его видите. Я не обещаю что непременно поступлю согласно вашему мнению – но никогда не накажу за него и не выражу недовольства как бы оно не отличалось от моего. Единственное – от вас я жду что вы мне будете говорить только правду.

– Ваше величество! Могу ли я раз уж я теперь министр, обратится с настоятельной просьбой? – отрапортовал генерал. (Вот истинная военная косточка – ни нарочитых восторгов, ни потока цветистых благодарностей – словно боевой приказ получил!). Я бы крайне рекомендовал вернуть армии форму старого образца – отмененную положением 1883 года.

– Вы полагаете, наиправильным было бы начать с… мундиров? – осведомился Георгий в некоторой растерянности. Что вопрос сей уже возникал он знал конечно. Вот на днях в его руки попала еще одна докладная записка каким то чудом миновавшая все бюрократические ступени. Некий интендантский полковник написал проект насчет возвращения прежнего обмундирования – правда затруднился в вопросе – как должны застегиваться шинели: на пуговицы или крючки?. И если вопрос решить в пользу пуговиц то какими должны быть пуговицы – эмалированными или блестящим?

Но не думал что не плац-парадный служака, а боевой генерал сочтет это таким важным.

Видя что его молодой визави в замешательстве Гурко продолжил:

– Позвольте объясниться, Ваше Величество… Я знаю – есть мнение – то что называется позитивистской школой… Согласно ему в армии должно быть тому что нужно для войны – точнее только тому. И солдату достаточно лишь уметь хорошо стрелять – ну и чистить винтовку да еще рыть траншеи. А все остальное это дело офицеров.

Все это от американцев идет – у нас многие от них в восторге – в той же кавалерии…

Но надо помнить – в их Гражданской войне воевали все таки не за параграфы конституции и не за сенаторов с депутатами… Они воевали за Союз штатов, за свободу и против рабства – за справедливость… Мораль и дух это не пустые слова – если конечно не подходить к вопросу как… он запнулся сжав челюсти – господин Драгомиров! С его «серой скотинкой» которую довольно не бить и хорошо кормить. – Вот иные теперь поговаривают… – вдруг вымолвил он, и выражение лица и голос выдали, что генерал завел речь о чем-то очень важным для себя. Говорят так – мол война семьдесят седьмого года была ошибкой, и что де воевали выходит за неблагодарных людишек которые сейчас косятся на Европу и Россию третируют и по сути предают нас. Да и я сам признаться видел еще тогда такое поведение со стороны болгар, что готов бы понять тех моих товарищей, что жалеют о том что участвовали в сей войне. И прежде чем Георгий успел удивиться еще раз, твердо продолжил:

– Понять – но не принять! Ибо если бы не мы и не ваш дед – и не русский солдат – то христиане были бы вырезаны вчистую – наше неучастие стало бы сигналом к общему избиению христиан в османских пределах. Что несовместимо не только с интересами России как православной державы, но и с нашей народной совестью.

Что до форменной одежды… – продолжил он после краткой паузы. Ваш царственный отец своей реформой хотел добиться национального облика войска и простоты. Не спорю: может быть эдак лет сто назад подобная мера имела бы смысл. Но сейчас уже крепко сложились традиции и представления и ломать их неразумно. Внешний вид значит очень многое для воинского духа. Ваш батюшка к сожалению смотрел на красивые мундиры как на дорого стоящую мишуру, отнимающую время у солдата от воинской учебы. Но в глазах офицеров и солдат это далеко не мишура, а знак прошедших геройских эпох.

Да – чего греха таить – солдаты ворчали, тратя время на приведение в порядок петличек и лацканов с позументами. Мой денщик в свое время тоже ворчал на мой мундир, натирая позументы уксусом и выдраивая пуговицы мелом. Но он же и гордился своим барином, когда на смотру или просто при выходе в город золотое шитье сияло, а в форменные пуговицы можно было глядеться как в зеркало.

К тому же аккуратность дисциплинирует нашего солдата – что греха таить дома живущего не самой опрятной жизнью. А ведь именно привычка к дисциплине и понимание сути службы – а не оружие в руках – делают солдата солдатом. И более того – определенно генерал давно ждал возможности поговорить на данную тему – я скажу нечто что вас возможно удивит – но армия мирного времени нужна не столько для войны. И, уловив недоумение в лице царя, продолжил:

– Она для того чтобы подготовить солдат для армии военного времени. Людей, которые будут умирать по приказу вашего величества – и которым важно знать, что они дерутся и умирают под священной хоругвью, а не под амуничным предметом. …И надо еще помнить – в бой предстоит вести русского солдата, который от своего офицера никогда не отставал, видя в нем высший авторитет. А если офицер похож на какого-то лавочника в армяке – то уж какой у него авторитет? – улыбнулся Гурко. Понятно что важен не чин, а важен начин – но ведь не зря говорят что встречают по одежке!

(А и умен господин генерал! За словом в карман не лезет! Не какой то Скалозуб… Все по полочкам в пять минут разложил!)

– Хорошо Иосиф Владимирович – парадную вернем немедля. Парады действительно многое потеряли. Подготовьте соответствующие приказы. Ну и подготовьте Ваши предложения по поднятию морального духа войск и повышению их боевой мощи. Мой отец говорил «У России только два друга – армия и флот». Я считаю так же. И вы будете моим другом и думаю что и учителем в военных делах.

– Ваше величество – осведомился Гурко напоследок – позвольте задать вопрос… Кто будет военно-морским министром? Мне важно знать с кем предстоит работать рука об руку.

Понятное дело – споры между военным и морским министерство давно стали постоянным явлением – причем из-за одного и того же – из-за ассигнований.

– Как прежде – адмирал Чихачев. Уверен – он справится… – коротко сообщил Георгий и Иосиф Владимирович лишь склонил голову в знак того что возразить ничего не имеет.

Проводив генерала он позволил себе довольно вздохнуть.

Одним словом – если и есть в России сейчас среди начальства образчик настоящего русского воина, то это Гурко. Одна беда – немолод. Но и тут есть светлая сторона – у молодых да ранних кто высоко взлетел голове недолго закружиться – а когда под рукой военная сила – Бог весть куда такое головокружение от успехов заведет… Бывало уже – бонапартиев в России нам не надобно!

Честью служить будет – а она не пустой звук для него. И храбр не только на полях битвы.

Как помнил Георгий из разговоров maman, во дни крестьянской реформы 1861 года Гурко был в числе назначенных проводить мероприятия ее на местах и лично докладывать о состоянии дел царю. Когда начались мужицкие волнения, Гурко вразрез с решениями местного дворянства, при любом случае требовавших применения военной силы к крестьянам, вместо воинских команд выезжал лично и прекращал беспорядки «простыми растолкованиями». Иосиф Владимирович не гнушался проводить с крестьянами долгие беседы, поясняя им суть царских указов.

На всю Россию тогда прогремело дело гофмаршала князя Кочубея, забравшего у крестьян всю хорошую землю, имеющуюся в их собственности. Не стесняясь в выражениях, Гурко в очередном рапорте монарху обрисовал ситуацию, и в итоге дело решилось в пользу обиженных мужиков.

У этого человека есть должная твердость идти против мнения большинства – значит и царю будет возражать если надо. Но лишь если будет убежден в своей правоте.

Как бы то ни было он получил великолепного министра – странно что батюшка не оценил этого человека. Правда напоследок Георгий слегка слукавил – министра то морского назначил, но с флотом придется справляться самому. Впрочем, флот это как раз то в чем он понимает больше всего. Точнее чуть больше чем ничего – сравнительно с прочим предметами!

Вторым камнем преткновения стал вопрос с министром внутренних дел.

Прежний – Толстой про которого все тот же Победоносцев еще при жизни отца говорил что он «труп не имеющий воли» и «совсем разлагающийся человек» еще до скоропостижной кончины совершенно перестал выполнять свои обязанности.

Дела вели Горемыкин и Дурново – товарищи министра. Но как известно – министр – это не товарищ министра да и товарищ министра министру не товарищ.

В конечном итоге уже на второй день по назначению явился с докладом Бунге и буквально с порога заявил.

– Можете меня уволить Ваше Величество, но без министра внутренних дел далее обходиться невозможно! Навестив министерство, я застал целый ряд важнейших бумаг и дел не решенных и не двигающихся вперед.

– А кого бы вы рекомендовали? – растерявшись слегка, осведомился царь.

– Я? Собственно я бы согласился и на Горемыкина, да хоть даже на барона Фридерикса, – тряхнул седыми усами Бунге.

«Щипцы для орехов»? Нет благодарю покорно!»

– Кстати – Горемыкина рекомендует господин Победоносцев… – как бы между прочим отметил Бунге. («А мне не сказал!»)

– А вы лично? – Георгий подпустил в голос металла.

– Я определенного мнения о нем не имею… – как показалось Георгию глава правительства секунду другую колебался. Но, по всей вероятности, Константин Петрович рекомендует Горемыкина потому, что Горемыкин закончил как и господин обер-прокурор Училище Правоведения… А известно, что правоведы держатся друг за друга, все равно как… – Бунге замялся – иудеи в своем кагале. Особая каста… – он неприкрыто ухмыльнулся, и Георгий понял: почему.

Не составляло тайны что в Училище Правоведения юношей посвящали не только в тонкости законоведения, но и нередко – в тайны противоестественной любви. Правоведы они такие! – сказал ехидно внутренний голос. Неужто же наш рыцарь строгой морали тоже…? Ну ладно – пока не об этом.

– Так все же кого вы посоветуете? – не выдав своих эмоций осведомился Георгий

– Я как уже говорил думал о кандидатурах господ Плеве или Сипягина. Нужен человек со стороны, чтобы встряхнуть тамошнее болото. Ибо ведомство занимает особое место в нашей государственной системе и от его работы многое зависит.

– Я, представьте, спрашивал Победоносцева и о них….

– И какое же мнение Константина Петровича, если ваше величество соизволите мне это сказать?

– Да он очень просто мне ответил: – де Плеве – подлец, а Сипягин – дурак, – неожиданно сам для себя выпалил царь.

– А о Дурново? – ничуть не смутился старый камергер

– Про него тоже говорили… – мельком монарх подивился проницательности опытного царедворца.

– Позвольте сказать ваше величество, – вдруг улыбнулся Бунге – хотя я и не присутствовал, но почти с уверенностью догадываюсь, что сказал господин Победоносцев.

– И как вы думаете, что?

– Да, наверно, – он сказал так: подходит, да и тот… И процитировал некую фразу из «Мертвых душ» Николая Васильевич Гоголя…

– «Один там только и есть порядочный человек-прокурор, да и тот, если правду сказать, свинья!».

И оба рассмеялись.

Так или иначе, но Бунге вышел из кабинета имея на руках именной Указ о назначении Плеве.

– Сообщите ему о назначении. Пусть принимает дела, а через пару недель я его вызову… Пусть готовится.

Оставалось еще министерство просвещения. Тут его выбор был неожиданным для всех. Оба «главных» великих князя – Владимир Александрович и Николай Николаевич почему то разом предложили Мансурова Николая Павловича. Отчего так – Бог весть. Разве потому что ведал Цензурным комитетом и департаментом духовных дел в Государственном совете?

Ну и Победоносцев – этот воистину «ворон здешних мест» тоже не оставил своими советами. Предложил на этот пост назначить какого-нибудь провинциального инспектора народных училищ из числа тех чья твердость в вере и приверженности трону не составляет сомнений. Сказал даже что дескать все равно какого – только с полицией посоветоваться на тему благонадежности (а у самого наверное и списочек уж имелся). Ну хоть спасибо не ректора какого-нибудь Царевококшайского епархиального училища или духовной семинарии сосватал!

На этот пост однако Георгий нашел кандидатуру сам – точнее матушка указала на всероссийскую знаменитость, директора Московской консерватории, композитора и либерала (а то не либерал нынче?) Сергея Ивановича Танеева.

Он кстати уже ожидал в приемной.

– Просите, – распорядился государь.

Танеев вошел – не в вицмундире как бы полагалось (впрочем, он пока не в должности так что и нарушения особого нет) а в черном концертном сюртуке. Глядя на его аккуратную черную бородку и густую шевелюру Георгий подумал вдруг что это будет самый молодой его министр. Прочие не в отцы – в деды годятся – а вот Танеев по возрасту мог бы стать ему братом – хоть и старшим.

Выслушав – зачем вызван, Танеев растерянно покачал головой.

Он то полагал что вызвали его из Москвы ко двору дабы предложить должность в каком-то из императорских театров, ну или например придворного капельмейстера – а тут такое!

– Ваше величество – я право же поражен, – взволнованно воскликнул он, чуть опомнившись. Мне – и в министерство? Я музыкант!

– Значит вы в чем то способнее даже меня – я вот в музыке мало что понимаю, – ответил Георгий решив шутливым тоном успокоить служителя муз.

– Я…я… вынужден заранее просить об отставке… – Извините, но это невозможно! – решительно произнес Танеев разводя руками.

– А я вот полагаю – что человек, отлично справившийся с консерваторией и поставивший ее на уровень лучших европейских учреждений сумеет справиться и с министерством, – с самой доброжелательной улыбкой сообщил Георгий.

– Я конечно руковожу консерваторией и смею надеяться недурно… – смешавшись кивнул Танеев, – но … Наша консерватория не есть учреждение государственное – и порядки так сказать в ней… несколько не те. У меня даже нет классного чина!

– Ну сие то как раз поправить проще всего! – Георгий опять улыбнулся. Не забывайте – я все-таки царь – и указ о вашем производстве могу написать хоть сейчас.

Сергей Иванович подумал некоторое время, потом решительно покачал головой.

– Нет Ваше величество – я вынужден настойчиво отказаться от этой чести! Извините – но скажу что думаю. Будет ли идти в нашем народном просвещении все по-прежнему или приключаться реформы – но хоть так хоть сяк на данной должности потребны будут скорее таланты фельдфебельские. А муштровать директоров гимназий и профессоров я не умею и не сумею – хоть в вице-канцлеры меня произведите! Эта фраза сказанная с какой то обреченной смелостью буквально добила Георгия