Цитаты из книги «Сталин. Жизнь одного вождя»

Они вливались в особую касту, жившую по своим законам и в своем привилегированном мире. Эта каста не знала голода, материальных лишений, страшного жилищного кризиса, примитивного здравоохранения. Они жили под охраной в своих огромных квартирах и на дачах, проносились мимо переполненного общественного транспорта в служебных автомобилях. Они и их близкие не стояли в многочасовых очередях в пустые советские магазины. Их заработные платы и освобожденные от налогов дополнительные выплаты (так называемые «конверты») в десятки раз превышали нищенские заработки рядовых граждан. Гонорары номенклатурных советских писателей составляли сотни тысяч рублей, а в ряде случаев доходили до миллиона в год, что во многие тысячи раз превышало доходы советских крестьян[393]. Чувство принадлежности к всемогущей государственной корпорации и собственной значимости кружило молодые головы. Головы, возможно, честные, но не обремененные состраданием, рефлексиями, пониманием иного.

Сталинизации советского чиновничества, включая его верхушку, способствовали массовые чистки 1930-х годов. В считаные месяцы они уничтожили слой старой партийной гвардии и подняли на поверхность массы «безродных» выдвиженцев. Чиновники, получившие свои кресла благодаря революционным заслугам, уступили кресла партийному молодняку. После завершения массового террора, в 1940 г., 57 % секретарей обкомов и ЦК компартий союзных республик были в возрасте до 35 лет[392]. Совсем молодыми, в возрасте от 30 до 40 лет, свои должности заняли многие сталинские министры, генералы, директора важнейших предприятий, руководители творческих союзов и т. д. Из рук Сталина молодые выдвиженцы получали огромную власть – власть маленьких диктаторов. Они распоряжались судьбами и жизнями миллионов людей. От них зависело распределение значительных ресурсов и деятельность гигантских предприятий.

Сам Сталин был важнейшей составной частью огромного механизма манипулирования чиновниками. Именно он инициировал и направлял репрессии, осуществлял все основные кадровые перемещения, перетасовывал людей и должности, чтобы не застаивались на одном месте и не обрастали рутиной. Как любой диктатор, Сталин стремился внушить своим подданным и помощникам чувства страха, поклонения, преданности на уровне инстинкта. Сам твердокаменный

окружение в напряжении, заменять отсутствие полного контроля (невозможного в принципе) постоянной угрозой выборочного контроля. Важную роль играла многоканальность информации, поступавшей Сталину. Многочисленные советские ведомства, включая партийные учреждения, прокуратуру и госбезопасность, фактически следили друг за другом. Демонстрируя Сталину свою бдительность и эффективность, они писали друг на друга своеобразные бюрократические доносы, рьяно выявляли недостатки в «чужом глазу».

Для разрушения этой круговой поруки Сталин выработал метод, который можно назвать интервенцией без правил. Подчиненные диктатора никогда не знали, какой вопрос и в какой момент может вызвать его интерес. Не знали, какой будет реакция вождя на то или иное решение. Это позволяло Сталину держать аппарат и свое

Жизнь высших руководителей и чиновников из окружения Сталина проходила в позолоченной клетке. Вольные распоряжаться судьбами своих подчиненных, они находились в столь же бесправном положении по отношению к Сталину. Охрана, средства передвижения (автомобили, поезда, водные суда), получение и отправка корреспонденции, специальная телефонная связь, содержание и снабжение дач и квартир – все это было в руках органов госбезопасности, непосредственно подчиненных диктатору. Не довольствуясь этим, Сталин, судя по некоторым свидетельствам, периодически поручал чекистам устанавливать у некоторых членов Политбюро прослушивающую аппаратуру

После убийства Кирова Сталин усилил позиции в руководстве партии нескольких молодых выдвиженцев – Н. И. Ежова, А. А. Жданова, Н. С. Хрущева. Выдвижение Ежова имело особое значение. Именно на него Сталин возложил непосредственное руководство чистками.

вынужденного отказа от разорительной форсированной индустриализации и репрессий против хозяйственных кадров появились в 1931–1932 гг. Политическое обоснование новой линии Сталин выдвинул на пленуме ЦК ВКП(б) в январе 1933 г. Провозглашая развертывание новых классовых битв, он тем не менее пообещал, что во второй пятилетке темпы промышленного строительства будут значительно снижены. В отличие от многих других, этот лозунг вскоре действительно начал воплощаться в жизнь. Наряду со снижением темпов прироста капиталовложений, в 1934–1936 гг. проводились эксперименты и «реформы», направленные на расширение экономической самостоятельности предприятий и оживление материального стимулирования труда. Окончательно как левацкие были осуждены к этому времени идеи прямого продуктообмена, зато много говорили о роли денег, торговли, необходимости укрепления рубля. Сам Сталин также поменял политэкономические ориентиры.

Столь же поздно, но неизбежно происходила корректировка индустриального курса. Первые ограниченные признаки

По официальным советским данным, занимая ничтожное количество земли по сравнению с колхозами, личные хозяйства давали в 1937 г. более 38 % овощей и картофеля и 68 % мяса и молочной продукции[342]. Именно личные хозяйства позволили с гораздо меньшими жертвами пережить очередной голод, разразившийся после плохого урожая 1936 г. Такое развитие событий лишний раз подчеркивало пороки коллективизации начала 1930-х гг. Сохранение личных хозяйств уже на начальном этапе коллективизации было бы куда лучшим решением, чем безумное сплошное обобществление, в мгновение ока разорившее крестьян.