Цитаты из книг автора «Олег Дорман»

Я нашел в библиотеке Концертную симфонию Моцарта для скрипки и альта с оркестром. Красота этой музыки поразила меня, едва я открыл партитуру. Самому трудно поверить, но я не знал ее прежде. Может, в Ленинграде когда-нибудь играли, но в Москве не слышал никогда. Позвонил Ойстраху. Он тоже ее не знал! Посмотрел ноты и сказал: “Счастливый день”

заслугам, а чтобы анкетные данные были правильные. Пришел и сказал, что чувствует себя как-то очень устало, а ему надо уезжать, гастроли… Врач говорит: “Устал? Никаких проблем!” И всадил ему ампулу глюкозы внутривенно. Гилельс тут же упал в коме, потому что у него был диабет. А врач, не проверив кровь, не знал этого. Если бы проверил, ничего бы не случилось. Вывести его из комы не удалось. Так и кончился Гилельс. Так погиб этот мой светоч. А другой мой светоч, Леня Коган, тоже умер глупо, внезапно, рано – в поезде, по дороге на концерт в Ярославль. Тоже лечился у врачей по анкете. Врачи по анкете…

Клемперер дирижировал Первым Бранденбургским концертом Баха и Пятой Бетховена.

Шарль Мюнш, а потом Юджин Орманди

Когда в Москве выступал Исаак Стерн, город обклеили афишами: “Гастроли Исаака Штерна, скрипка”. Стерн сказал чиновнику в филармонии: “Вообще-то во всем мире меня знают как Стерна”. Тот смутился: “Не волнуйтесь, мы поправим”. Через день приносит Стерну новую афишу, тот смотрит и говорит: “Спасибо, слава богу. Теперь правильно. Я боялся, будет написано “Ишаак Стерн”.)

Что вся страна – это одна территория для арестов, для изъятия каждого второго, в лучшем случае – третьего человека. Не было дома в этих русских, полутатарских, а главным образом татарских деревнях – они смешанными никогда не были, это была либо русская деревня, либо татарская, – не было ни одного дома, где бы кто-нибудь не сидел. Сидели за чушь, за бог весть что. За горсть унесенной пшеницы, за опоздание. Тогда ведь был декрет, что за десять минут опоздания на работу… Сидели потому, что была – как мне объяснил Даричев, вхожий во всякие районного уровня тайные совещания, – была

Программу решили делать такую: h-moll’’ная сюита Баха, два сочинения Вивальди: Кончерто гроссо и Концерт для четырех скрипок – блестящий номер, настоящий шлягер, а во втором отделении симфония Манфредини, современника Вивальди, очень симпатичная симфония для струнных, и Куперен – “Концерт в театральном вкусе

воскрес – не воскрес, это вопрос вкуса

в евреях сосредоточена беззащитность человечества

Народ шел мимо гроба и кричал. Это произвело на меня самое сильное впечатление. “Сталин, родной, дорогой! На кого ты нас оставляешь?” И рыдают женщины, рыдают.