Глава 9. Трудные разговоры. Попасть в книжку наяву

Как и следовало ожидать, первой «отмерла» Анюта. Детский мозг вообще очень гибкая и адаптивная штука. Поэтому уже через несколько секунд она бросилась нарезать круги вокруг машины с восторженными криками. Парень в галстуке понял, что с Надей пока не поговорить и сосредоточился на дочери.

– Как тебя зовут, принцесса? – спросил он, как учили на тренингах: ласково, доброжелательно и с почти настоящим интересом.

– Я Аня. Только я не принцесса, а княжна! Принцессы в мультиках и за границей, а у нас только княжны и царевны, – терпеливо и обстоятельно, как умеют только пятилетние дети, ответила дочка.

– Прошу простить меня, княжна, меня не предупредили о Вашем титуле, – и он почтительно поклонился. Прилично их дрессируют, однако. И район его не смущает почти – как по-писанному работает, настоящий профи. Аня изобразила на лице что-то, напоминающее: «Я Вас на первый раз прощаю, сударь, но потом непременно велю отрубить голову». Мимика у нее значительно богаче моей, реплика считывалась без слов.

– Какого цвета трон предпочтете, милая княжна?, – не выходя из роли продолжил мастер продаж. Анна задумчиво посмотрела в салон машины – там стояло детское кресло, точно подходящее ей по возрасту. Его покрытие было с синими, в цвет кузова, элементами. Прямо посередине спинки сияла вышитая фирменная звезда, делая стандартное детское кресло дороже раз в пять.

Энергичный подал дочери руку, приглашая следовать за ним. Дочь обернулась, дождалась моего кивка (ну а как же, учим помаленьку), взялась за продажную ладонь и пошла за менеджером, который продолжал что-то ей рассказывать.

Я подошел к Наде и дотронулся до ее плеча. Она подскочила, как будто вместо моей руки почувствовала нежное прикосновение высоковольтных проводов. В глазах у нее стояли слезы, но явно не с тоски-печали. Она крепко обняла меня, поцеловала в щеку и прошептала: «А как с цветом-то угадал!». Блины были отомщены. И тут вскрикнула Аня.

Оказалось, что прямо за подарочной машиной был припаркован черный микроавтобус той же марки. Энергичный открыл задние двери и предоставил дочери на выбор пять совершенно одинаковых детских кресел, отличавшихся лишь цветами и деталями отделки. Выбрать между зеленым, лиловым, синим, розовым и апельсиновым было выше пятилетних сил. Я чуть подтолкнул Надю – дочку надо выручать, а я тут советчик никакой. В мои годы вообще таких кресел не было. И цветовая гамма для меня роли никогда не играла – главное, чтобы крепко и немарко. Нас так с детства учили.

– Э, на! А где моя машина, а?! – раздалось от подъезда. Это вышел сосед с пятого этажа, тот, что вчера попался навстречу с полторашками пива. Казалось, что каждая из них отчетливо была видна на его лице. По одной под глазами и две под подбородком. Вторым. Я припомнил, что, кажется, вчера заходил в подъезд мимо его вчернь тонированной узбекской Шевроле, которой он страшно гордился.

– Уважаемый, Ваш автомобиль мы переставили к соседнему подъезду, вот он, через четыре машины, пойдемте, я покажу, – энергичный возник натурально из ниоткуда. Только что журчал девчатам что-то про то, что означают цвета с точки зрения психологии – и вот уже тут. Профессионал, надо будет ему благодарность какую-то написать. Или как это принято? У Серёги спрошу.

– Чо значит «переставили», ты?! С какого, нах?! Убрал это ведро и вернул мою машину сюда, пи…, – фразу он недоговорил. И так уже лишку сказано. В процессе самораспаления, который обязательно предваряет скандал, мордобой и поножовщину у людей определенного склада, сосед спустился с крыльца, подошел к энергичному и схватил его левой рукой за галстук. Мизинец у него не сгибался: то ли сломан и сросся неудачно, то ли это какой-то пацанский шик – взять оппонента за манишку, оттопырив мизинчик.

Не дав соседу договорить, что он там думал, я подошел сбоку почти вплотную, взял его левой же рукой за гостеприимно торчащий палец и резко вывернул кисть за спину. От такого обращения он едва не боднул менеджера в грудь – росточком был пониже, хоть и значительно шире. Правой рукой, раскрытой ладонью, я прихватил его за голову. Ну, из одежды на нем были только шлепанцы и засаленные шорты, и ничего из этого трогать не хотелось. Получилось удачно: пальцы захватили угол рта, нос, веко и ухо. Наверное, вид у него с той стороны был так себе – как у инопланетного таракана из первой части «Людей в черном», когда тот поправлял на себе сползающий человеческий облик. Я развернул соседа в сторону крыльца, наклонился к свободному уху и негромко сказал требуемое, и наконец-то сообразное ситуации. Команда, маршрут и темп выполнения, если вкратце. Три слова. И говорил я, похоже, тем самым скучным тоном, к которому за два дня стал уже немного привыкать. Для лучшего понимания еще и ускорения придал, в заломленную руку.

Чудом сохраняя шлепанцы, сосед досеменил до крыльца, взлетел на три ступеньки и стал тыкать правой рукой в кнопки домофона. Левую так и держал за спиной. Заклинило его, что ли?

Развернувшись, я увидел испуг на лице жены, восторг в глазах дочери и причудливую смесь того и другого во взгляде менеджера. Сам же пошел перегружать выбранное апельсиновое детское кресло как ни в чем не бывало – типа у нас на районе так принято, не берите в голову. Надя подписала бумаги, получила документы в изящном портмоне под цвет машины и ключ с брелочком-звездой. Надо будет снять, наверное, а то что-то уж слишком много одного и того же логотипа. Хотя, сама решит. С менеджером распрощались, как с другом семьи – Аня на нем почти повисла, когда он подарил ей такую же машину, «как у мамы», только в масштабе 1:18, Надя смеялась над шутками, я взял визитку и крепко пожал руку.

Дома Анюта вооружилась ножницами и занялась распаковкой новой игрушки. Надя раскладывала по местам документы, не выпуская из рук ключа. А я сел у окна на кухне, откуда была видна обновка, и взялся за остывший чай. Сосед вышел из подъезда, осмотрелся и теперь ходил вокруг своей узбекской ласточки, видимо, пытаясь найти хоть одну новую царапину. Почему-то я был уверен, что не найдет. А еще я был уверен, что сегодня надо доехать до Головина на Таганку. И переехать отсюда в ближайшие пару дней. Просто убежден был.

Надя тихонько села рядом, взялась было за чай, но отставила – холодный не любила категорически.

– За машину теперь волнуюсь, – как-то виновато сказала она.

– Хорошая собака, дорогая, – я ответил невпопад внезапно всплывшей строчкой из двусмысленного стихотворения и песни. Старик Фрейд наверняка нашел бы, что мне сказать по поводу того, насколько неожиданно и внезапно возникают в памяти те или иные образы, и почему это происходит. Но я не был настроен поутру на психоанализ. И вообще с сомнением относился к знаменитому австрийцу. Отчасти потому, что знал про его увлечения психоактивными веществами. И еще потому, что не был уверен, что именно мою психику надо анализировать методами сына торговца сукном и шерстью Яши Фройда и Малки Натанзон из Одессы.

– Чего это собака-то? Хорошая машина, – обиделась Надя.

– Да это стишок такой был, как семья дачу купила, потом собаку, чтобы ту дачу охранять. Взяли пса подороже, поэтому переживали потом: «Хорошая собака, дорогая. Ведь украдут же, ясно дураку! Не спит собака – дачу охраняет, и я не сплю – собаку стерегу.». Всё как у нас, – задумчиво проговорил я.

– Этот с пятого этажа поцарапать может, – сбить жену с темы бывает крайне сложно, – или колесо проколоть.

– Этого с пятого этажа тоже можно поцарапать или проколоть, – я не знал, как подойти к главному, думал о другом, поэтому продолжал говорить задумчиво и, что называется, не в кассу.

– А он тогда вообще подожжёт ее!, – обожаю женскую манеру из всех возможных и невозможных вариантов развития событий выбирать самые страшные.

– Тогда мы его самого сожжём. Меня посадят, а тебя с детьми выселят за 101 километр. Квартиры опечатают, а все деньги отнимут, – попробовал я играть по ее правилам.

– Ну что за глупости ты говоришь?! Ничего умнее не мог придумать? – возмутилась Надя. Видимо, озвучивать дурацкие сценарии можно только до какого-то предела, или только девочкам. До сих пор не понимаю, как это работает.

– Надь, смотри, – я отставил кружку и взял в руки ладонь жены, – работать тебе больше не нужно. Ипотеки нет. На ремонт и учебу Антона деньги есть. Ане в школу только через год. И пойти в эту школу она может в любом городе мира. У тебя под окнами новая классная машина, – продолжал я. Если чередовать очевидные вещи с неочевидными, то они все воспринимаются чистой правдой. Так устроен мозг, а продажники и политики этим просто пользуются. Руку Надя не убрала и начала чуть кивать в такт моим словам, а при упоминании машины даже улыбнулась. Пора!

– Нам незачем оставаться в этой квартире. Понятно, что в новой ремонт быстро не сделают, но месяца за два – точно управятся. Жить там будет посвободнее, воздух свежий, квартал новый, люди получше, – я кивнул в окно. Там сосед стоял в кругу похожих на него граждан и что-то эмоционально вещал, временами тыкая пальцем в Надину машину. Хорошо хоть менеджер согласился снять бант и забрать его с собой. Только красной тряпки местным аборигенам сейчас и не хватало, – но когда мы выбирали ту квартиру, у нас было всего меньше: и денег, и детей, и времени. Сейчас комплект полный – всего хватает. Давай вечером съездим в тот район, что между парком и каналом, где таун-хаусы и частные дома. И еще в Куркино – там красиво. Хорошо?

– Но там же…, – и логика предсказуемо загнала Надюху в угол. По идее, надо бы возмутиться, что там очень дорого, но это уже вроде и не аргумент. Главное, чтобы не начала спорить в своей любимой манере – вообще без аргументации, на одних эмоциях. Тут я теряться начну.

– И в Новогорск заедем обязательно. Прокатишь на новой тачке? – да, манипуляция и, возможно, нечестная игра. Но результат должен был перевесить все эти условности.

– А как оттуда Антон будет ездить в институт и Аня в школу? – то есть про переезд мы уже не спорим. И это хорошо.

– Антоха взрослый парень, может пожить самостоятельно, здесь, – я обвел кухню руками. Этот момент был проходной. Покажите мне мать, которая слету согласится, что деточка выросла? – а Ане найдем лучшую школу там, на новом месте.

– Вот еще один он будет жить! Он же ни приготовить, ни убраться нормально не может!

– Решим. Домработницу и водителя мы, если надо, точно потянем, – уверенно отрубил я.

Надя встала и шагнула к той части кухонного гарнитура, где стояла кофеварка. По пути снова задев меня коленкой.

– И кухня наконец-то будет большая, а не то, что этот шкаф-купе, – это был контрольный выстрел, и я его сознательно откладывал на финал. Размер кухни – больная тема для жены, и один из тех самых эмоциональных аргументов, которые обеспечивали ей победу в любом споре. Фразой «и вообще, когда у нас будет большая кухня?!» она ставила окончательную жирную точку в любом разговоре: пришел ли я поздно, заработал ли мало, дети ли плохо себя вели. Получите ответную бандероль. Надя молча кивнула, колдуя над кофейником.

– Я сегодня встречаюсь с одним человеком, вчера рекомендовали. Кстати, про поступление – на следующей неделе будет список вузов и направлений, посмотришь с Антоном, выберешь что-то подходящее. Оксфорды, Кембриджи и прочие Манчестеры сейчас вообще не советуют. Туда-то он улетит, а вот насчет обратно – всякое случалось, – я вкратце рассказал историю Ланевского, без лишней конкретики, но эмоционально. Надя прониклась и даже возмущенно фыркала в нужных местах. – поэтому лучше выбирать с прицелом на Азию, это на ближайшие лет 20-30 самое перспективное направление.

Жена села рядом с дымящейся чашкой кофе и выглянула в окно. Сосед с группой поддержки переместился на лавку возле клумбы, обставившись пивными бутылками и пакетами всякого джанка. Как по заказу, наглядно демонстрируя отрицательные качества локации, специфичный контингент и отсутствие перспектив. Нет, ну, наверное, многих все вполне устраивало. Но по лицу жены было ясно, что не ее. Видеть возле клумбы Антона с бутылкой и чипсами она была точно не готова. Нужно было продолжать.