– Все так думают? – спросил он. – Да? Тогда я даю тягу. Приготовились, господа астронавты. Сейчас кому-то порвут его красную жопу…

Двадцатью минутами позже Эссекс через пробоину в обшивке прыгнул в космос, сложился пополам, зажал между колен маневровый пистолет и надавил гашетку. «Роканнон» выглядел настоящим решетом, и Эссекс, удаляясь от своего корабля, чуть не плакал от обиды. На его глазах прямо в боевую рубку ударил импульс главного калибра, и взрывом разнесло в клочья двоих, отчего-то застрявших поблизости. Эссекс кричал и ругался, не помня себя. А потом он провалился в странное забытье, началась постстрессовая апатия, и на борт «фон Рея» капитана втащили в бесчувственном состоянии. Он все-таки уничтожил еще один дестроер и основательно повредил второй. Еще одного марсианина походя зашиб Успенский, а оставшиеся двое отвернули от Ред-Сити к Поясу и затерялись в нем.

Это была чистая победа и настоящий подвиг. Фотография капитана Эссекса красовалась во всех сводках новостей и была навечно зафиксирована в анналах Сети. Земля гордилась своим воином и осыпала его почестями. Но сам Эссекс что-то очень важное оставил на марсианской орбите среди обломков «Роканнона».

Психологическое кондиционирование он прошел за два месяца, и был признан годным к летной службе. «Роканнон-2» уже готовился к ходовым испытаниям. А Эссекс изменился до неузнаваемости. Он стал медлителен и задумчив. В его душе поселилась тоска. Эссекс не хотел быть героем и совершать подвиги. Еще в училище ему объяснили, что героическим личностям в космосе не место. Слишком дорого стоят боевые корабли для того, чтобы проявлять на них чудеса храбрости. Группа F даже в лучшие времена насчитывала не более пятидесяти судов, включая мелюзгу, и ходили на них люди благоразумные, военные в лучшем смысле этого слова. То есть, способные рисковать, но всегда четко знающие допустимую границу риска. И старающиеся не переступать ее.

Земля воевала с бывшими колониями методично и аккуратно. Искала бреши в чужой стратегии и била туда. Но как говорил капитан Успенский (и был за это многократно наказан), «против второго принципа термодинамики не попрешь». Сто раз Эссекс видел, как другие офицеры расплачиваются за чужие ошибки. И надеялся, что ничего подобного с ним не случится. Но вот – случилось. Эссекс выбрался из безнадежной ситуации. И понял вдруг, что еще раз у него такой фокус не получится.

А главное – он потерял веру в благоразумие своих коллег. Оглядываясь назад, он там и сям видел пробелы в стратегическом планировании, стыдные тактические ошибки и хронический недосмотр по мелочам. Раньше он этого почему-то не замечал. А теперь любая нечеткость резала ему глаз. Эссекс всех и вся подозревал в разгильдяйстве и недомыслии, и подозрительность его стала приобретать маниакальный характер.

Нечеловеческим усилием воли он снял «Роканнон-2» с земной орбиты и повел его к Марсу. Но в строй Второго крыла прикрытия дестроер поставил старпом. А Эссекс заперся в каюте, вызвал Успенского и рассказал ему о своей проблеме, запинаясь и пряча глаза.

– А ты не нервничай, Фил, – посоветовал Успенский. – Во-первых, война кончается. А во-вторых… До тебя просто еще слухи не дошли. Нашему крылу нужен молодой и толковый начальник штаба. Кандидатур на сегодня две. Я отбрыкиваюсь, как могу. А ты согласись. И все. Как раз для тебя должность. Засядешь на бэттлшипе, и никаких проблем. Главное – психологам ни слова. А то мигом вниз загремишь.

– Не знаю… – пробормотал Эссекс в замешательстве. – Понимаешь, Алекс, я страшно боюсь ошибок. Любых. И своих в том числе.

– Главное, психологам об этом не говори, – повторил Успенский.

– Слушай, Алекс, неужели я заболел? – в ужасе выдавил из себя Эссекс.

Успенский рассмеялся.

– По-моему, Фил, ты просто вырос, – сказал он. – Ничего, привыкнешь. А за совет с тебя причитается.

Через неделю Эссекс перешел на штабную работу, и с этого момента ни разу не управлял кораблем лично. И действительно успокоился. Потом его выдвинули в командиры Второго крыла. Потом – в начальники штаба группы F. В этой должности он прошел еще одну войну, точнее полторы, если считать рейд устрашения на Венеру. Он стал опытным штабным офицером и редкостной сволочью. Но группа F его терпела. В конце концов, адмирал Рашен мог быть при желании таким зверем, что Эссекс на его фоне просто терялся. И все признавали: оба этих незаурядных человека заслужили право вести себя так, как им хочется. Зато с ними не пропадешь…

…Сейчас две незаурядных личности неспешно шагали по бетонному плацу к зданию Адмиралтейства. Рашен сделал легкое движение рукой, и охрана почтительно отошла подальше. Эссекс поежился: он без охраны чувствовал себя неуютно. Рашен, наоборот, телохранителей на дух не переносил. Он всегда говорил, что телохранители отчего-то слишком долго живут, а вот охраняемые ими тела – наоборот.

– А вас, что, команда не касается? – бросил Рашен через плечо адьютантам.

Мейер и Мозер очень похоже сморщились и немного приотстали.

– Ну? – спросил Эссекс. – Есть идеи?

– Ты бухгалтерию подчистил?

– Успел.

– Значит, ты ничего не знаешь. Все на меня вали. Я на «Рипли» ездил? Ездил. С Абрамом имел конфиденциальную беседу? Да. А больше тебе ничего не известно.

– Как скажешь, Алекс.

– И запомни. Есть только один тип вооружения, которым можно подбить наши суда с Земли. Это решения Собрания Акционеров. Пока Собрания не было, мы потенциально сильнее всех.

– Ага, – уныло кивнул Эссекс.

– Я этих идиотов буду защищать, даже если они мне это запретят в приказе, – неожиданно зло прошипел Рашен. – Если Абрам найдет следы чужих…

– Угу, – поддакнул Эссекс.

– Может ведь такое быть, правда, Фил?

– А то, – снова кивнул Эссекс и покосился на своих охранников.

– Да что ты все озираешься?

– Отвык, – смутился контр-адмирал. – Как-то здесь очень неуютно. Ветер… И все такое.

– Потолка нет? – спросил Рашен язвительно. – Жопу спрятать некуда?! Кр-р-рыса штабная…

– Ты чего? – обиделся Эссекс. – Совсем уже… Того.

– И как я с тобой воевать буду? – пробормотал Рашен, глядя в хмурое небо. – Одно слово – Задница. Эссекс, смени фамилию.

Эссекс протянул руку и крепко взял адмирала за локоть.

– Не психуй, Алекс, – попросил он. – Отобьемся как-нибудь.

* * *

На большой дисплей, занимавший целую стену в кабинете адмирала флота, была выведена карта Марса. Ничего подобного Рашен увидеть не ожидал и удивленно на карту вытаращился. Эссекс, оказавшись в закрытом помещении, сразу повеселел, расправил плечи и ел взглядом начальство.

– Здравствуйте, молодые люди, – сказал адмирал флота Кёниг, отмахиваясь от положенного по уставу салюта. – Прошу садиться. Как самочувствие? Настроение? Что группа F?

– Самочувствие в норме, вверенная мне группа без происшествий, ожидаю приказаний, – доложил Рашен, усаживаясь в кресло.

– Настроение боевое, – соврал Эссекс, садясь так, чтобы Рашен хотя бы отчасти прикрыл его от Кёнига.

– Работать готовы? – спросил Кёниг.

Рашен и Эссекс переглянулись.

– Так точно, сэр, – сказал Рашен, но интонация его была скорее вопросительная.

– Сейчас объясню, – улыбнулся Кёниг. На флоте его за глаза обзывали «Дядя Гуннар». С такой вот дружелюбной улыбкой Кёниг приказывал бомбить заведомо гражданские объекты или намекал, что десанту следует быть пожестче при захвате марсианских городов. А на Венере Кёниг устроил форменное побоище. Рашен шефа не винил. Дядя Гуннар подчинялся Директорам, а земное правительство очень хотело запугать сепаратистов так, чтобы и внукам заказали ссориться с метрополией. Увы, результаты были получены с точностью до наоборот. Население Земли по-прежнему не дотягивало до ста миллионов, и бескрайние просторы, ждущие умелых рук, лежали в запустении. А свежая кровь, застоявшаяся на планетах-колониях, не спешила влиться в жилы земной цивилизации, страдающей бесплодием и генетическими сбоями. Сепаратисты предпочитали с чудовищными трудностями обживать свои жестокие миры, а Землю обзывали колыбелью вселенского зла. Их тоже можно было понять. Со времен страшной Полуночи, убившей девяносто восемь землян из ста, едва минул век, и тем не менее, за это столетие Земля умудрилась развязать две межпланетных войны.

– Итак, господа, – сказал Кёниг. – Есть для вас халтура. Причем ее хорошо оплатят. Сделка бартерная, но очень выгодная для Земли.

– Опять Марс, – тоскливо кивнул Рашен.

– Опять, – согласился Кёниг. – Но он сам просит о содействии. Официальный заказ правительства Республики. В порядке, так сказать, оказания помощи согласно договору о сотрудничестве, дружбе и ненападении. Смотрите, господа.

Карта за спиной Кёнига сменила масштаб, и наметанный глаз Рашена тут же опознал участок марсианской поверхности недалеко от южного полюса.

– Так, – сказал Эссекс, подавшись вперед. – Знаю это место.

– И как оно вам? – поинтересовался Кёниг.

– Пустыня, – коротко ответил контр-адмирал.

– Если бы! – усмехнулся Кёниг. – Дали мы промашку. Стоило нам это местечко основательно прочесать. А мы ограничились поверхностным осмотром… Это, кстати, в ваш огород камешек, господин начальник штаба группы.

– Мы искали военные объекты, – вступился за своего подчиненного Рашен. – Мы все-таки не геологи, а группа F.

– Геологи? – хитро прищурился Кёниг. – Вы схватываете на лету, господин Успенский. – Жаль, что вы не геолог. А то бы у нас давно стояла в этой точке хорошо укрепленная база.

– Уран, – сказал Рашен утвердительно. – И близко к поверхности.

– Не быть вам, дорогой Алекс, адмиралом флота, – заметил Кёниг.

– Что, слишком умный?

– Опасно умный. Опасно, друг мой.

– А кто тогда?… – невоспитанно ляпнул Рашен. Все знали, что Дяде Гуннару осталось несколько месяцев до пенсии.

– Да никто, – мрачно сказал Кёниг. – Я полагаю, это будет ваш последний боевой поход.

Услышав слово «последний», Рашен поежился. Эссекс тоже. Как все практикующие астронавты, они были немного суеверны и предпочитали выражение «еще разок». А то, не ровен час, сглазишь, и поход окажется действительно последним в твоей жизни.

– Так что можете не жалеть технику, – продолжал Кёниг. – Вырабатывайте ее до упора. До конца. Хоть об поверхность колотите.

– У нас техника и без того на нуле, – вставил Эссекс. – На таких гробах ходим, просто ужас.

– А почему вдруг мы? – спросил Рашен. – Почему не полиция?

– У полицейских свои задачи. Они сейчас Пояс наизнанку выворачивают. А ваше дело – уничтожать противника. Вот и будете уничтожать. Знаете, молодые люди, вы меня не уводите от темы. За ужином поболтаем.

– Виноват, сэр.

– Постыдились бы, Успенский, такое вслух говорить, – неожиданно вспомнил старое Кёниг. – У вас на лице написано, что виноваты. Грубость и нетактичное поведение – это ваш образ жизни. А еще целый адмирал. Даром что русский.

– Какой есть, – гордо сказал Рашен.

– За это и ценю. Значит, так, – Кёниг провел рукой по контактам, и карта увеличилась еще. – Вот, смотрите. Здесь марсиане наметили разработку еще полвека назад. Тогда у них не было для этого мощностей. Сейчас есть. Они двинули на эту точку людей и технику, все исчезло. Посмотрели со спутника – никаких следов. Отправили спасательную группу – опять с концами. Мимо шел наш полицейский скаут, попросили глянуть, что такое. Прежде, чем его сбили, полицейский засек несколько пусков. В общем, на месторождении кто-то вовсю копает и вывозит уран. Когда мимо проходит спутник, жизнь на точке замирает. Вот так. Ковыряются они там не меньше года и успели хорошо закрепиться. Марсианам такая база не по зубам. А вам – в самый раз.

Рашен через плечо бросил взгляд на Эссекса. Тот неопределенно шевельнул бровью. Рашен брезгливо покосился на карту и уже собирался открыть рот, когда его перебили.

– Только не надо! – попросил Кёниг. – Вот только этого не надо! Вы за кого меня принимаете? Десантник с вами будет, разумеется! Но вы подойдете на точку первыми. Уничтожите все наземные вооружения и собьете все, что попытается взлететь. А потом уже подвалит десантник и произведет высадку под вашим прикрытием. И все, больше от вас ничего не требуется. Останетесь чистенькими. Рыцари, вашу мать!

– Понял, сэр, – кротко сказал Рашен. – Какие еще будут указания?

– Все детали я отошлю вам наверх через несколько часов. Вместе с приказом. Отходите через сутки. Хватит вам суток? С марсианами в контакты не вступать. Делаете свою работу, и все. Ясно?

– Сколько готовить кораблей? – спросил Рашен. – Одного ударного крыла хватит?

– Все готовьте, – отрезал Кёниг. – Всю группу. Десантник с вами пойдет «Декард-2». В общем, ознакомитесь с приказом – разберетесь.

– Зачем всю группу? – удивился Рашен. – Сорок восемь единиц! Это же бешеные деньги!

– Денег нам дают немерено, – хмуро сказал Кёниг. – А вот данных о том, что творится над южным полюсом Марса ни хрена нету.

Рашен снова оглянулся на Эссекса. Тот опять двинул бровью.

– Несчастливое имя – «Декард», – сообщил он.

– Это вы к чему? – не понял адмирал флота.

– К тому, сэр, что с нами второй «Декард» пойдет. Имя несчастливое.

– Час от часу не легче! – взорвался Кёниг. – Имя ему не подходит, видите ли! Десантник ему другой подавай! Всей группой не хотят идти! Знаете, куда бы я вас послал, будь моя воля?!

– И все-таки, сэр, почему нужна вся группа? – спросил Рашен.

– В Поясе урана мало, – сказал Кёниг. – А вот пиратских круизеров не меньше десятка. И минимум один бэттлшип. И не забудьте, что любой буксир контрабандистов это переоборудованный дестроер.

– И все они тут же бросятся отбивать свои шахты, – саркастически заметил Рашен.

– Запросто, – сказал Кёниг.

– Вы что-нибудь понимаете, контр-адмирал? – спросил Рашен через плечо.

Эссекс покрутил носом и выпятил челюсть.

– Я тоже не понимаю, – кивнул Рашен. – Господин адмирал флота, разрешите?…

– Ну?

– Почему я не могу для начала провести разведку? Сходит туда-сюда пара скаутов… Моих-то не собьют. Определим необходимый состав ударных сил, и тогда уж аккуратненько…

– Сколько вам на это времени понадобится, Успенский? – спросил устало Кёниг.

– Вплоть до высадки десанта – месяц.

– Вы на какой планете живете, Успенский?! – почти застонал Кёниг. – Не будет у Земли через месяц никаких десантников. Хилые полицейские силы останутся. И все. Нет у нас времени, господа. Пока есть нормальный флот, пока есть группа F, мы должны все хвосты подчистить. И со спокойной душой – в отставку.

– Почему так скоро? – опешил Рашен. – Почему через месяц?

– Подарок Директоров к Собранию Акционеров, – процедил Кёниг. – А также акт доброй воли и признания своей вины перед суверенными народами Марса и Венеры. В Солнечной больше никто и ни с кем не будет воевать. Все, господа. Поздравляю. Демилитаризация, бля!

За спиной Рашена шумно вздохнул Эссекс.

– Свободны, – приказал Кёниг и отвернулся.

Рашен сунул палец за воротник и покрутил шеей.

– Свободны, – повторил адмирал флота очень тихо. – Валите отсюда. Не будет вам никакого ужина. И видеть больше вас не желаю.

Командование группы F тяжело поднялось на ноги и вышло из кабинета, не прощаясь. А Кёниг сгорбился в кресле и закрыл лицо руками.

На улице Эссекс толкнул Рашена локтем.

– Понял хоть что-нибудь? – спросил он.

– Наше присутствие в околоземном пространстве крайне нежелательно, – сухо ответил Рашен.

– По-моему, нас убить хотят, – предположил начальник штаба. – Или, как минимум, подставить. Чего это он сказал – «последний»? Может, предупредить решил?

– По сведениям из конфиденциальных источников, корпоративная солидарность не харатерна для господина адмирала флота, – пробубнил Рашен.

– Очнись, Алекс! – попросил Эссекс.

– А ты попридержи свою манию преследования, – парировал тот. – Отстань. Занят я. Думаю.

– Господин адмирал, сэр! – позвал сзади Мозер. – Хотите, я внизу задержусь? До вечера. Поговорю с народом, может, выясню что-нибудь.

– Ничего ты не выяснишь, – помотал головой Рашен. – Нас точно продали. Но кто, за сколько и кому… Готов поспорить, этого не знает даже Кёниг.

– И что же нам теперь делать? – осторожно спросил Эссекс, втайне надеясь, что у командира есть идеи.

– Выполнять приказ, – вздохнул Рашен.

Налетевшим порывом ветра с головы Эссекса сбило фуражку и покатило через плац. Изя Мейер бросился за головным убором вдогонку.

– Еще одна дурная примета, – только и сказал Эсекс, глядя, как Изя бегает за скачущей по бетону фуражкой, а та от него уворачивается, будто живая. – Заболеть, что ли?

– Даже если мы упремся, а нас за это разжалуют и посадят, – неожиданно заявил Рашен, – группа все равно уйдет к Марсу. Только мы с тобой утратим за ней контроль. Вот и вся разница.

– Что за пораженческие настроения, Алекс! – возмутился начштаба. – Нам группу бросать нельзя. С тех пор, как сократили заместителей…

– И это тоже было сделано нарочно! – выпалил Рашен.

Эссекс принял у запыхавшегося Мейера фуражку, критически ее оглядел и решил на голову не надевать.

– Изя, – сказал он. – Дуй за выпивкой. И возьми-ка ты не ящик, а два. Кто его знает…

– Шеф, а нам? – спросил Рашена Мозер.

– Не хочу, – отрезал тот. – Надоело.

– Пожалеете еще, – упрекнул его адьютант.

Рашен одарил Мозера свирепым взглядом через плечо, тяжело вздохнул и полез в карман за бумажником.

* * *

В тесную библиотеку «Тушканчика» помимо двух соревнующихся вахт набилось еще человек сорок. Люди сидели на столах и в проходах, многие стояли. Фокс, важно разгуливая за спинами навигаторов и оттирая животом болельщиков, принимал ставки. Ива с трудом протолкалась к своему месту и через плечо Фокса посмотрела на его мобильный терминал.

– Почему так мало? – удивилась она. – Чтобы за моих – и всего один к двум?!

– Да, – согласился Фокс. – Ставят помногу, но коэффициент неважный. Это потому что у тебя Кристоф поведет. Молодой он еще. А если все-таки Марго явится, коэффициент опять изменится. Уж она-то против тебя годовой заработок ухнет, не пожалеет.

– Почему так мало за вахту Кендалл, сволочи?! – крикнула Ива, оборачиваясь к болельщикам.

– Ты не дави на общество, капитан, – посоветовала из толпы Линда. – А дави на кнопку и береги попку. Сейчас люфтваффе покажет твоему французику, как водят корабли.

– От винта! Асы в воздухе! – заорали вразнобой молодые голоса из задних рядов. – Дойч-ланд, Дойч-ланд!

– Вот ща как дам по толстой фашистской заднице! – пробасил кто-то, и голоса стихли.

– И вообще, лучше всех корабли водят евреи! – сообщили от дверей.

– Ого! Капитан Джозеф Мейер, какими судьбами? Здрасте, а я вас и не заметил…

– В гости зашел. Привет.

– Изя! Здорово, солнышко! Как жизнь половая?!

– Спасибо, Линда, хорошо. Только очень пассивно. То есть, наш славный начальник штаба имеет меня каждый день во все дырки…

– Ну да, тебя поимеешь! Ты сам натянешь кого угодно… – снова вступил непререкаемый бас.

– Разрешите пройти, господин капитан?

– Заходи. Эй! Постой! Вернер! Ты, что ли?!

– Ну, я. С кем имею честь?.. – хмуро спросил Вернер, осторожно проталкиваясь в дверь мимо увешанного парадными аксессуарами Мейера. Эндрю был в инструментальном нагруднике, из которого торчало железо, и он уже чем-то за Мейера зацепился.

– Да это же Изя!!! – хором объяснили со всех сторон.

– Да хоть Мойша. Капитан, только не шевелитесь, а то я вам сейчас все побрякушки оборву.

– Да хрен с ними! Энди! Ты что, не узнал меня? Я Изя Мейер с навигационного!

Эндрю выдернул из мейеровских нашивок и орденов два зажима – «крокодила», аккуратно снял с пуговицы адьютанта намотавшийся провод и смог наконец-то поднять глаза.

– Изя? – удивился он. – Быть не может… Точно, Изя. Ну и ну! А я думал, тебя на «Скайуокере» того… – Эндрю заметно побледнел. Стоящие вокруг астронавты начали переглядываться.

– Цыц! – сказал Изя громким шепотом. – И ничего не «того». Ну, здорово!

– Здравствуй, – медленно произнес Эндрю, разглядывая Изю с непонятным для окружающих замешательством. – Ты извини, я тут должен… Ты меня найди после, ладно?

– Обязательно. Слушай, Энди, а ты почему всего лейтенант?

– Потом расскажу, – пообещал Эндрю, продираясь сквозь толпу к линии терминалов. Вид у него был по-прежнему довольно обескураженный. Добравшись до кресла Ивы, Эндрю схватился за его спинку и остановился, переводя дух. Ива заметила, как побелели его пальцы, намертво вцепившиеся в мягкий пластик.