– Не считал, – несколько грубовато ответил я, полагая, что точный ответ уголовники примут за попытку похвастать.

– А попался как? – не прекращал допрос Квер.

– По глупости. На одном деле засветился изрядно, а сегодня не на тот постоялый двор ночевать отправился.

– Гус сдал, что ли? – уточнил смотрящий.

– Он, гад! – кивнул я и подумал, что этот стукач в уголовной среде довольно известен. Интересно, как его не прибили до сих пор?

– Так ты не местный? – протянул Квер и беззлобно рассмеялся.

Вот вам и разгадка! Это только ничего не подозревающие приезжие регулярно приносят Гусу несколько лишних монет, а все находящиеся в розыске ирхонские преступники заведение «барабанщика» десятой дорогой обходят. Хотя мстить не решаются – видимо, хозяин постоялого двора имеет нехилую «крышу» в лице городской стражи или кого покруче.

– И откуда ты? – миролюбивым тоном поинтересовался уголовник.

– Издалека.

– Значит, рассказывать, под кем раньше ходил, не станешь, – полувопросительно произнес смотрящий.

Вот те раз! Похоже, он принял меня за матерого убийцу-профессионала, члена соответствующей нелегальной имперской гильдии. С одной стороны – хорошо, проблем меньше, но с другой – я легко могу спалиться на мелочах, а последствия подобного провала будут намного хуже.

К сожалению, уголовник не дал мне времени объясниться:

– Дело твое. Только скажи, ты Вашута… насовсем успокоил?

– Дураков не убиваю, – ответил я. – Скоро очнется.

– Добро, – кивнул Квер и приказал своему соседу поднять валявшегося на полу приятеля.

Фока приказ выполнил быстро, но положил бесчувственное тело не рядом со мной, а на лавку у противоположной стены, согнав с нее какого-то мужичка. Наблюдая за сокамерниками, я понял, что напрасно отнес всех шестерых к одной категории. Нет, «воров в законе» здесь сидело всего трое, а остальные были либо мелкими сошками, либо простыми жителями Ирхона, у которых возник конфликт с властями, и особой угрозы для меня не представляли. В общем, я довольно удачно попал. В противном случае мне бы не дали и слова сказать – отпинали бы за милую душу. Сейчас я это понимал и видел, насколько авантюрным был мой план, но, как говорится, задним умом все крепки.

Вскоре Вашут очнулся. Он порывался отомстить обидчику, но после начальственного рыка Квера уселся на лавке и принялся растирать шею, куда пришелся мой удар. Фока шепотом пояснил товарищу, что я «свой», работаю на чьего-то отца (если я правильно расслышал), поэтому лучше меня оставить в покое. Да, мои догадки подтвердились – уголовники решили, будто я был наемным убийцей. Чем это недоразумение обернется в будущем – неизвестно, однако сейчас мне можно было расслабиться.

Вытянувшись на лавке, я какое-то время следил за сокамерниками сквозь полуприкрытые веки, а потом незаметно для себя погрузился в сон. На сей раз это был кошмар, который вымотал меня похлеще суточного перехода по Проклятым землям. В нем я был киллером, вначале охотился на кого-то, а затем бегал по всему Ирхону от вездесущей стражи – в общем, редкостная хрень. Когда же сотне откуда-то появившихся арбалетчиков удалось загнать меня в тупик и хладнокровно расстрелять, я наконец-то проснулся и обнаружил, что на улице уже светло, а моя рубашка насквозь пропитана липким холодным потом. Сев на лавке, я провел по лицу ладонью и наткнулся на ироничный взгляд Квера.

– Как спалось? – полюбопытствовал смотрящий.

А то по моей помятой роже не видно!

– Отвратительно, – буркнул я, поднимаясь, и для поддержания «легенды» добавил: – Снова покойники приходили.

Подойдя к отхожему углу, я проверил работоспособность здешней канализации и вернулся на место, гадая, долго ли еще придется тут сидеть. Квер попытался завязать разговор, но я отвечал односложно, некоторые вопросы вообще игнорировал, опасаясь ляпнуть что-нибудь не то, поэтому уголовник быстро от меня отстал. И потянулось ожидание. Томительное, пугающее неизвестностью. Немного помогло, когда Вашут заставил одного из сокамерников – ткача, непонятно за что очутившегося в остроге – рассказывать байки из своей бурной молодости. Однако спустя час приелись и они. Причем не только мне, но и остальным, поэтому ткач получил приказ заткнуться.

Вскоре после этого за дверью послышались шаги. Я надеялся, что это пришли за мной, но нет. После долгого скрежетания замка тюремщики втолкнули в камеру парня лет четырнадцати, невысокого роста, худощавого, с настороженным взглядом, и снова заперли дверь.

– Гляди, Фока, это же гном! – воскликнул Вашут.

– Вот это да! Неужто сынок Нарима умудрился в острог угодить? – отозвался уголовник, разглядывая новичка. – Воистину, Хинэль ко мне благосклонна! Помнишь, Квер, я рассказывал, что его папаша за перековку кинжала двойную цену с меня затребовал и отказался за поврежденные руны платить? Эх, жаль, его самого нет с нами… но его отродью придется отработать за все сполна! Эй, нелюдь, живо ко мне!

Паренек не двинулся с места, исподлобья разглядывая преступников.

– Ты что, языка человеческого не понимаешь? Подойди сюда! – рявкнул Вашут.

Я с интересом наблюдал за развитием ситуации, гадая, обладает ли парень навыками рукопашного боя или нет. Во втором случае у него не было ни шанса – с такой-то комплекцией.

– Действительно не понимает. Ничего, это я быстро исправлю! – заявил Фока и решительно поднялся с лавки.

Гном отступил к двери и с обреченной решимостью сжал кулаки. Уголовника это не остановило. Отбив первый неумелый удар парня, он схватил его за шею и уже заносил руку, намереваясь превратить лицо гнома в отбивную, но тут вмешался я:

– Фока, оставь его!

– Это почему еще? – возмутился уголовник, не разжимая хватки на горле отчаянно пытавшегося освободиться парня.

– Я прошу, – твердо сказал я.

Фока поглядел на меня, затем переглянулся с Квером и после его кивка отпустил гнома. Тот рухнул на колени и принялся кашлять, а лишившийся развлечения уголовник скорчил недовольную гримасу и вернулся на свое место.

– Ты как? – на гномьем поинтересовался я у парня.

– Вы говорите на нашем языке? – удивился тот и поднялся с колен, потирая горло.

– Садись, – кивнул я на свою лавку. – Никто тебе ничего не сделает… Во всяком случае, пока я рядом.

Гном осторожно умостился на краешек и поинтересовался:

– А вы кто?

– Просто странник. Зовут Ником.

– Спасибо за помощь, Ник. Теперь я ваш должник!

– Не стоит благодарности. И, кстати, не нужно так опрометчиво записываться в должники к первому встречному. Ведь с таким же успехом я мог бы оказаться главарем этих заключенных и специально устроить представление, надеясь завоевать твое доверие.

Ух, какое же зубодробительное гномье наречие! У меня после пяти фраз уже язык неметь начал. Но придется потерпеть, ведь парня я спасал не просто так. Сейчас мне очень нужна информация, которую, по понятным причинам, от сокамерников получить не удастся. Ведь те мигом раскроют обман, начни я расспрашивать о местных законах или работе судебной системы, поскольку наемному убийце со стажем знать об этом по статусу положено. Так что сидевший рядом гном – единственная возможность выяснить, что меня могло ожидать на суде.

Услышав совет, парень окинул взглядом недовольных уголовников, а затем посмотрел на меня. Видимо, результат сравнения оказался все-таки в мою пользу, поскольку гном тряхнул головой и решительно сказал:

– Прошу прощения, я забыл представиться. Глимин, сын Нарима, из рода Говорящих с металлом.

Это прозвучало с таким достоинством, что мне наверняка полагалось испытать благоговение перед этим представителем «говорящего» рода. Разумеется, ничего похожего я в себе не обнаружил, дружелюбно кивнул собрату по несчастью и продолжил непринужденную беседу:

– По какому поводу очутился в остроге?

– Да так… – Глимин замялся.

– За «так» сюда не попадают, – подбодрил его я.

– Я избил сына графа, – признался гном.

– Сильно? До смерти?

– Нет. Успел только пару раз по роже съездить.

– И по какой же причине вы с ним поцапались?

Дальнейшие расспросы привели к тому, что паренек постепенно разговорился и поведал нехитрую историю. Приехал в Ирхон дней пять назад сынок одного имперского графа с труднопроизносимым именем. То ли развеяться захотел, то ли нервишки пощекотать на Проклятых землях. Как водится, перед первым выходом решил он заказать себе оружие. Да не простое, а по своему собственному чертежу изготовленное, для чего и пришел в кузню к Нариму, который своими изделиями славился далеко за пределами Пограничья.

Тогда у гномов начались первые проблемы. «Графин» этот в оружии совершенно не разбирался, а чертеж состряпал на основе советов своих приятелей, знавших о нем еще меньше. Едва взглянув на рисунок, отец и сын в один голос заявили – изготовленным клинком работать будет невозможно. Но заказчик уперся, ничего менять в чертеже не пожелал, и гномы решили – хрен с ним, нервы дороже! Взяли заказ, потребовав половину оплаты авансом.

Четверо суток в кузне кипела работа, поскольку сталь графский сынок потребовал самую лучшую, а халтуры Нарим с Глимином никогда не гнали. В результате сегодняшней ночью клинок был воплощен в металле, окончательно отшлифован и снабжен прочной рукоятью. Наутро явился заказчик, оглядел выдуманное им оружие, но не то что взмахнуть, даже поднять железяку не смог. И немудрено – по словам парня, она являлась причудливым гибридом двуручника и боевого гномьего топора, увеличенного раза в два, поэтому весила немало.

Само собой, сынок графа разозлился и потребовал деньги назад. В ответ гномы предъявили чертеж и невозмутимо попросили оплатить выполненную работу. Тут горе-выдумщик принялся вопить, что такого не заказывал, что кузнецы его обманули, подсунув сталь плохого качества, что это не изделие, а полное… В общем, Глимин не сдержался. Что поделаешь, он всегда отличался вспыльчивостью, хотя уже вышел из подросткового возраста. Да, парню шел двадцать третий год, он давно получил ранг мастера-оружейника и право ставить на изделиях собственное клеймо, но с эмоциями справляться еще не научился. Вот и расквасил графскому сынку нос. Тот, размазывая по лицу розовые сопли, покинул кузню, а через полчаса вернулся с нарядом стражи, которая схватила гнома и доставила в острог. Посидеть немного, пока дежурный дознаватель опрашивает свидетелей и разбирается в случившемся.

Само собой, я поинтересовался, что теперь грозит парню, и выяснил – Глимину крупно повезло. Ведь в вольном городе Ирхоне действуют свои законы. Здесь за нападение на дворянина полагался всего лишь крупный штраф либо большой срок на общественных работах, тогда как в Империи дело могло дойти даже до показательной казни. В общем, сразу после суда гном наверняка получит свободу, поскольку деньги у его семьи имелись, и отрабатывать наказание, убирая улицы города, вычищая сточные канавы или занимаясь другой малоприятной работой, парню не придется.

После этого я осторожно свернул на интересующую меня тему и узнал принцип работы здешних судов. Оказалось, процедура была очень похожей на земную – имеются обвинитель в лице дознавателя, судья в трех лицах – градоначальник, глава местного отделения гильдии искателей и аналогичная часть тела гильдии магов, – а также писарь, свидетели, пострадавшие и прочие причастные к совершенному преступлению. Не было только посторонней публики, присяжных да адвоката – роль последнего отводилась обвиняемому, поскольку предполагалось, что дознаватели будут беспристрастными.

В теории, после выступления свидетелей, потерпевших и самого «виновника торжества», судьи совещаются и выносят приговор, не выходящий за рамки прописанного в законах наказания. Однако на практике не все было так четко и гладко. По словам Глимина, на решение судей могла повлиять любая мелочь, даже плохое настроение, а отменить его невозможно. Так, если, к примеру, главы гильдий встанут не с той ноги, безобидный пьянчужка, свинтивший светляк со стены дома, может угодить на каменоломни до конца жизни, а если им отчего-то придется по нраву поведение насильника, тот может отделаться легким испугом.

Нет, об игнорировании законов речь не шла. Просто насильнику можно дать возможность выкрутиться, исключив обвинение в нанесении легких телесных повреждений (все равно фиг докажешь, что синяк на лице у потерпевшей появился от кулака подозреваемого, а не сама она с лестницы навернулась!), а пьянице кроме самого факта кражи добавить обвинения в умышленном нанесении ущерба городской казне, сопротивлении при задержании и так далее (насколько хватит фантазии). «Но как же амулет правды?» – спросите вы. А никак! Он может использоваться в процессе слушания, но лишь по желанию судей, а те чаще всего не усложняют себе жизнь лишней процедурой, отнимающей немало времени и сил дежурного мага.

Больше полезной информации из гнома вытянуть не удалось. Нет, он сообщил несколько малозначительных деталей, рассказал интересные судебные случаи, о которых знал весь Ирхон, но на этом иссяк. Просто до этого Глимин в острог не попадал и с судьями лично не был знаком, поэтому даже не мог посоветовать, как мне нужно себя вести. Знатоком местных законов парень также не являлся, и мои надежды обнаружить альтернативный штрафу выход из положения почили в бозе. Потеряв интерес к разговору, я перевел его на оружейную тематику и погрузился в свои мысли, краем уха слушая болтовню влюбленного в профессию парня.

Глимин успел поведать о том, что уже два года живет в Ирхоне и берет заказы только у состоятельных людей, которые приезжают к нему со всей округи, перечислить поименно, каким графам и баронам он сделал клинки, посетовать на трудности работы, наглых конкурентов из гильдии искателей, которые скупают весь материал с Проклятых земель, а гонят один ширпотреб. Напоследок даже пообещал, если вдруг мне посчастливится добыть чешую хашана, выкупить ее по хорошей цене, поскольку она является основным компонентом какой-то суперпрочной стали, из-за которой гномье семейство и переселилось в Пограничье.

От дальнейшего рассказа меня избавили конвоиры, которые увели парня на суд. Видимо, жалобы графских сынков в Ирхоне было принято рассматривать вне очереди. Когда шаги за дверью стихли, подал голос смотрящий:

– Ну и зачем тебе понадобился этот гном? И о чем вы тут целый час трепались?

Усмехнувшись, я многозначительно ответил:

– Квер, уж ты-то должен был догадаться, для чего мне налаживать контакт с талантливым мастером-оружейником, принимающим эксклюзивные заказы у богатых и влиятельных персон.

– Забери меня хруг, я так и знал, что ты в остроге не задержишься! – воскликнул уголовник, от избытка чувств стукнув кулаком по лавке.

Я улегся на лавку и закрыл глаза, демонстрируя нежелание развивать тему, но Квер поднялся и подошел ко мне. Присев на краешек моей лежанки, он осторожно поинтересовался:

– Друг, ты не мог бы мне помочь? – Приняв мое молчание за согласие, смотрящий перешел к делу: – Мне здесь еще четыре дня париться, а ты, я так думаю, уже сегодня выйдешь на свободу. Окажи услугу – передай весточку моим коллегам. Обещаю, в долгу не останусь!

– Говори.

Ну а что мне еще оставалось?

Смотрящий наклонился к самому моему уху, прошептал фразу и пояснил, что ее я должен передать хозяину трактира на улице Героев. Эта фраза не имела зашифрованного смысла. Просто Квер просил сообщить, чтобы какое-то «дело» начинали без него, поскольку «клиент» надумал вернуться домой.

– Хорошо, передам, – пообещал я.

– Спасибо, друг! – уголовник растянул губы в улыбке и таки соизволил оставить меня в покое.

Еще четверть часа прошло глупо и бестолково. Я раскладывал по полочкам те немногие факты, которые удалось узнать, размышлял, правильно ли поступил, признав свою вину, прикидывал, как следует вести себя перед судьями… Короче, занимался переливанием из пустого в порожнее. А потом за мной пришли. Конвоиры, с громким скрежетом отперев в очередной раз дверь камеры, приказали мне поднимать задницу с лавки и шагать на выход. Связав мне руки с ловкостью, говорившей о многолетней практике, они повели меня куда-то наверх.

По пути нам навстречу попался радостный Глимин в компании крепкого мужика невысокого роста с аккуратной черной бородкой. Отметив сходные черты лиц, я решил, что это его отец. Увидев меня, парень остановился и поинтересовался, не нужен ли мне поручитель. Подобного предложения я не ожидал и весьма удивился – вроде бы гном не показался мне чересчур доверчивым, но предложил помощь, даже толком не узнав, в чем меня обвиняют. Отец молодого мастера тоже не остался равнодушным. Заметив, как вытянулась его физиономия, я поспешил ответить:

– Благодарю за предложение, у меня уже есть один.

Парень немного огорчился (а его папаша, наоборот, просто расцвел от счастья) и пожелал мне удачи. В следующий миг конвоиры, раздосадованные задержкой, потащили меня за собой, даже не дав толком попрощаться с новым знакомым. А вскоре до меня донесся звук, очень напоминавший крепкий подзатыльник. Видимо, батя Глимина решил не откладывать воспитательные меры в долгий ящик.