Король Карл Двенадцатый стоит на коленях вместе с верными каролинерами. На нем солдатская сине-желтая форма без знаков различия, в нескольких местах видны заштопанные следы от пуль и ядерных осколков, грубые сапоги с высокими голенищами и черная треуголка. На боку длинная шпага. На лице умиление и готовность во всем следовать советам церкви. Солдаты изредка поглядывают на обожаемого короля. В начале сражения он появлялся перед ними и с именем бога на устах и со шпагою в руках первым бросался на неприятеля, увлекая войска за собой. Как не боготворить такого короля? Счастливая звезда ведет его от победы к победе и, стало быть, и всю Швецию!

Проповедь закончилась. Грубые голоса поплыли над лагерем, придавая уверенности и сил каждому солдату.

«Господь, небо и землю создавший, поможет нам и утешит нас». Король поет псалом вместе со всеми. Воистину с таким королем, славное традициями побед шведское войско разве не опрокинет жалкую кучку дикарей?

По открытому пространству между лесами шведские колонны шумно и торжественно ползли по ковру из свежей травы к позициям русской армии, оружие грозно блистало на солнце, торжественно грохотали барабаны. Король Карл, подняв нос, сжал зубы и горделиво приосанился. «Как идут! Упоительная сцена! Это железные люди! Их можно перебить, но разбить невозможно! Шведы вновь покажут миру силу!»

Карл и его опытные генералы были убеждены что русские перед лицом лучшей армии Европы станут в оборону. Некоторое превосходство русских в силах: у шведов десять тысяч пехотинцев и тысяча драгун и рейтар на тяжелых мощных голштинских лошадях, выносливых и прекрасно объезженных при сорока орудиях против русских пятнадцати тысячах пехоты, двух тысячах драгун и трех – казаков на мелких степных лошадках, делающих их не соперниками при лобовом столкновении с шведами и при сто двух орудиях их не смущало. Они верили в силу непобедимого шведского оружия. Несмотря на оглушительную победу над турками и татарами русскую армию они считали из слабейших в Европе и не воспринимали Петра всерьез.

В области тактики шведская армия традиционно придерживалась линейных боевых порядков. Пехота строилась на поле боя в 2-3 линиях, кавалерийские полки располагались уступами на флангах пехотных соединений. Удара стойкой и храброй шведской пехоты неприятель обычно не выдерживал, а натиск кавалерии довершал разгром, но в этот раз Карл решил действовать с учетом знаний, принесенных перебежчиком из Мастерграда и вооружения обоих противников штуцерами с пулей Минье. Навязчивые атаки русских cossack не дали вовремя обнаружить армию Петра. Теперь пытаться зайти с фланга не получится, под угрозу попадет собственный армейский обоз. Значит атакуем с фронта! Оценив преимущества позиции на нешироком дефиле между двумя лесами, выбранном русскими для сражения, король сразу увидел то, что упустил Петр и его генералы. Безупречная позиция русских имела критический недостаток. Стоило противнику прорвать линию фронта и блокировать дорогу на Ригу она превращалась в смертельную ловушку. Упустить такой шанс Карл, которого уже почитали как одного из лучших тактиков Европы никак не мог. Смелый план, разработанный Карлом и генералом Реншельдом, включал два этапа. Ранним утром шведская пехота, построенная косым строем, наступает на правый фланг русских, где оборонялись новобранцы и опрокинет его. После прорыва укреплений конница при поддержке артиллерии и пехоты стремительно атакует русских драгун и казаков. На втором этапе пехота штурмует вагенбург, а конница перехватывает дорогу на Ригу, что должно привести к полному разгрому русских.

Вагенбург – передвижное полевое укрепление из повозок в XV—XVIII веках.

– Слишком сильный ветер – обратился Карл к верному генералу Реншельду, – не пошлешь на moskovit воздушные корабли. Их создатель Кристофер Польхем настойчиво работал над установкой на них паровой машины, но пока ничего не получалось. Двигатель выходил слишком тяжелым… Офицер учтиво наклонил голову в знак согласия и вновь повернулся к полю боя. Успех атаки дирижаблей в сражении при деревне Клишове вдохновлял шведов к как можно более широкому их применению, но погода не позволяла. Жаль…

Кристофер Польхем (18 декабря 1661 год – 30 августа 1751 год) – шведский учёный, изобретатель и промышленник, фамилию он взял после получения дворянского титула.

Рядом с опушкой, там, где расположился король со свитой, из земли стремительно вырос огненный цветок разрыва.

– Бабах! – оглушительно ударило по ушам. Свитские заволновались, опасно и непонятно как на такое расстояние русские смогли добросить гранату? Лишь король не повел и бровью. Для северного храбреца, нового Александра Македонского что такое какая-то граната? Еще с отроческого возраста он считал себя предназначенным совершить великие подвиги. В качестве проверки в пятнадцать лет Карл в одиночку пошел на медведя, вооруженный только копьем и ножом. Завалив зверя, доказал сам себе, что он может и что он лучший. С этих пор желание быть лучшим и первым никогда не покидало его. Карл был уверен в своем гении и в собственной великой судьбе и никогда не упускал случая проверить ее, хранит ли она его, и судьба его хранила. Полковник Крейц бросил отчаянный взгляд на короля:

– Ваше Величество, здесь опасно, будет благоразумно отойти в лес…

Король, не отводя взгляд желтоватых глаз от поля боя бросил сквозь зубы:

– Пустое… не вылита еще та пуля что остановит меня…

Следующий взрыв расцвел гораздо ближе. Двое придворных ахнули, обливаясь кровью упали с коней на землю. Лошадь под королем с ужасным ржанием рухнула наземь, придавив ему ногу. Когда двое драбантов, каждый ростом на голову выше Карла, освободили короля, он был без сознания. Кровь из порванного осколком уха обильно залила лицо. Подхватив короля под мышки, бегом понесли к близкой опушке. Через несколько мгновений повелитель шведов пришел в себя. Бранные слова, извергаемые взбешенным королем, свитские, бежавшие следом, даже не слышали, но верные телохранители были неумолимы. До ближайших деревьев оставалось всего несколько шагов, когда на месте, где считанные мгновения тому назад располагалась ставка Карла Двенадцатого, поднялся очередной взрыв, разбросав тела несчастных раненых и погибших. Один из телохранителей странно вздрогнул, лицо болезненно сморщилось, но продолжал нести своего короля. Лишь когда они скрылись под защитой деревьев и Карла опустили на усыпанную прошлогодними иголками землю, он как-то странно вздохнул и молча рухнул вниз. На спине, напротив сердца виднелась огромная окровавленная рана, драбант был мертв.

Драбант, – представитель категории военнослужащих Швеции, в обязанности которых входило сопровождение, охрана или прислуживание.

Наблюдавший работу минометчиков Александр Петелин опустил бинокль и досадливо закусил губу. Карл Двенадцатый ушел из-под обстрела. В лучшем случае его ранили. Так что мины израсходовали зря.

– Прекратить огонь, – бросил он минометчикам, снарядов было всего по два десятка на ствол, их нужно было экономить.

Небольшой отряд, который он взял с собой включал стрелков, двух огнеметчиков и минометную батарею. Гаубицы оставили в крепости.

Шведы двигались по широкому поле, перерезанному почти пополам утоптанной дорогой. В полуверсте от русских позиций вражеские колонны повинуясь неслышному приказу рассыпались несколькими густыми черно-синими цепями. Передовое шведское войско под начальством генерал-майора Горна начало атаку. Слева пять линий, справа и в центре по две. Конница продолжала держаться позади левого фланга. Ее время придет, когда сшибут русских с бруствера. Технический уровень противостоящих армий был приблизительно равным и те, и те использовали штуцера с пулями Минье. Только у русских оружие за счет более качественной мастерградской выделки стреляло немного точнее и дальше, чем у шведов, так что исход предстоящего сражения должны решить талант полководца, стойкость и смелость рядового солдата и офицера.

Свежий ветерок неприятно холодил тело, в утренней полутьме далекий лес впереди казался угрюмой громадой. Русские полки заняли позиции за бруствером. Страшный бой шведских барабанов долетал до Ильи, но музыки еще не слышно. Холодный ветер развевал знамена полков, тяжелая туча, наплывавшая со стороны моря, быстро накрывала утреннее небо. Правильные, словно двигаются не люди, а механизмы, цепи шведов, колыхаясь черно-синими рядами надвигались на перечеркнувшую поле тонкую линию бруствера.

– Без приказа не стрелять! – пробежался вдоль цепи взводный командир и, наверное, для внушительности погрозил кулаком.

– Словно и не люди, а механизмы какие, – тихо прошептал сосед, парень с другого взвода, кажется, то же из Москвы, в глазах смертная тоска. Илья зябко поежился то ли от этих слов то ли от ветра, он почувствовал, что его пробил озноб. И правда стало гораздо холоднее. Большинство вокруг такие же как он первогодки, в прошлом году завербовавшиеся в Московский полк. Стоящий слева дядька Иван глухо откашлялся, привлекая внимание мальчишек своего отделения:

– Что носы повесили? Думаете шведу не страшно? Ему куда страшнее, он по полю идет, где никуда не спрячешься от пули! Не боись, выстоим!

Шведы подошли поближе, ветер стал доносить пронзительные звуки гобоев. Три орудийные запряжки аллюром подскакали шагов на пятьсот напротив места, где занял оборону взвод Ильи. Завернули сходу. Пушкари в темно-синих мундирах, соскочили, с передков, стремительно зарядили орудия. Липкий, противный пот выступил на ладонях. Илья по очереди вытер их об куртку, покрепче перехватил штуцер и повернулся в сторону нашей батареи. «Ну же… Скорее стреляйте».

Наконец тяжело рвануло уши. «Бабах!» рявкнули русские орудия. Комья земли полетели за полсотни шагов до шведов. Недолет… Илья разочарованно вздохнул, чувствуя себя обманутым. «Стрелять не умеют!..» Выскочивший впереди батареи шведский офицер поднял вверх шпагу и тут же упал словно подкошенный. Кто его подстрелил? Расстояние еще слишком велико, чтобы стрелять!? Шведские орудия плюнули в ответ огнем. Ядра свирепо просвистели, казалось, над самой головой, заставив непроизвольно присесть. Темно-синие цепи пехотинцев прошли позиции батареи и Илье стало не до наблюдений за артиллеристами. Еще немного, еще чуть-чуть и можно будет стрелять. Время для размышлений и страхов закончилось…

– Целься! – прокричал взводный. Илья поднял фузею, привычно поймал фигурку идущего быстрым шагом шведа, – Пли!

«Бах! Бах! Бах!» бруствер укутало серым пороховым дымом. Илья не глядя передал штуцер назад, в руку вложили уже заряженный.

– Целься! – и через пять ударов сердца, – Пли!

Десяток человек выпало из шведской цепи, оставшись неподвижно лежать на земле. Пехотинцы в синих мундирах с желтыми поясами по неслышному приказу подняли мушкеты, окутались серым дымом. Стреляют в ответ, понял Илья. Сосед покачнулся, молча рухнул вниз. Он лежал навзничь, повернув к Илье белое лица с широко открытыми глазами. В них навечно застыло выражение удивления. Форменная рубаха быстро темнела от крови. Все отвоевался, спаси Господь твою душу…

Каждые несколько секунд линия бруствера окутывалась новыми клубами порохового дыма. Каролинеры, презирая смерть, шагали навстречу ей. Ядра за одно попадание вырывали из цепей по несколько человек, картечь разрывала людей и коней на куски, пули собирали обильную жатву. Строй шведов редел, они рушились на землю, но только упрямо крепче смыкали ряды. Вот уже видны под треуголками безусые, усатые, яростно оскаленные лица. Сталью горят до блеска начищенные граненые штыки.

Карл, успевший оправиться от пустяшного ранения, внял настоятельным просьбам свитских генералов не подставляться под выстрелы мастерградской артиллерии и не стал выезжать из леса. То, что пока не стреляют говорит лишь об экономии припасов, но на такую цель как вражеское руководство всегда найдут пару сэкономленных выстрелов. А это очень опасно. Карлу плевать на риск, но боязнь обезглавить войско в самый ответственный момент заставила проявить благоразумие. Он остановился на опушке, откуда можно видеть все поле боя. Сжав зубы, Карл смотрел на затянутое пороховым дымом поле сражения и слушал упоительные звуки боя. Линии шведов в центре и на правом фланге остановились, обмениваются залпами с русскими гвардейцами, на левом уже сблизились с русскими, всею фурией бросились в атаку, лишь неглубокий ров перед бруствером препятствует продвижению. Подскакавший адъютант генерала Горна браво отрапортовал: его гренадеры бьются с русскими на бруствере. Карл одобрительно кивнул и приказал передать что король доволен им. Губы Карла Двенадцатого начали старательно, хотя и неумело насвистывать мелодию приступа: «Живее коли, руби и бей во славу божью». Первый удар приняли на себя необстрелянные вновь сформированные полки, Карл прекрасно понимал, по кому стоит ударить прежде всего.

На земляном банкете рядом с Ильей ворочался, стонал, прижимая ладошку к окровавленному боку, давешний земляк из другого взвода. Видимо, когда шведское ядро прилетело в ограждение, ему досталось осколком.

Послышалась густая барабанная дробь. Шведы добежали. Дикие крики второпях наступивших на чеснок, разбрасывая в стороны сложенные в еж колья, бешено кинулись на штурм. Вязанки хвороста с ходу полетели в ров по ним без лестниц молниеносно и густо полезли на бруствер. Часть осталось внизу, выцеливать русских и забрасывать гранатами. Обращенная к шведам сторона бруствера полыхнула пламенем и окуталась дымом. Ров мгновенно заполнился изуродованными трупами и агонизирующими телами в синих и серых мундирах, но это не остановило доблестных неркенцев и енчепингцев. «Бабах!» – ударило по ушам близким разрывом. Десятки глиняных осколков тонко просвистели совсем рядом с Ильей. На несколько мгновений его оглушило. Фузея выпала из ослабевших рук. На бруствере показался швед, в левой руке хищно блестит шпага, в другой фузея. Лицо бешенное, сам громадный, страшный как кузнец Ждан в родной деревне, когда перепьет. Хватая пересохшим ртом наполненный запахами сгоревшего пороха, человеческих выделений и людского мяса воздух растерянный Илья попятился, забыл про оружие.

Ступенька, примыкающая к внутренней крутости бруствера, на которой помещаются стрелки, называется банкетом.

Чеснок – военное заграждение. Состоит из нескольких соединенных звездообразно острых стальных штырей, направленных в разные стороны. Если его бросить на землю, то один шип всегда будет направлен вверх, а остальные составят опору.

Выручил дядька Иван. С коротким выдохом, какой вырывается у мясников, разделывающих топором тушу, вонзил штык шведу в низ живота и тут же продернул снизу-вверх, словно поднимал вилами пук соломы. Что-то серо-сизое выпало из раны, оружие упало из ослабевших рук. Гренадер прижал руки к животу, словно хотел удержать то, что из него выпало, качнулся и рухнул вниз.

– Не зевай! – бешено рыкнул дядька Иван. Лицо фиолетово-синее от ярости, наклонился над бруствером.

Этого хватило, чтобы Илья опомнился. Подхватив фузею, бросился вперед, наклонился вниз. Новый швед торопливо лезет по лестнице вверх. Илья дико завизжал, изо всех сил ткнул штыком в треуголку, шведа смело вниз как картонный манекен в переполненный мертвыми и живыми солдатами ров. Вскоре уже все дрались холодным оружием, времени на перезарядку не было. Упорство казавшихся легкой добычей необстрелянных солдат еще больше разъярило шведов, они рубили и кололи без пощады, сея смерть направо и налево. Король перед битвой приказал не давать пардону. Впрочем, его никто и не просил.

Битва превратилась в резню насмерть, где и безоружным не давали пощады. Вот русский и шведский солдаты упали на землю, грызя друг друга зубами сплелись в яростной драке. Подсочивший гренадер с хеканьем всадил штык в ребра русского. Ошеломленный швед пытается разжать намертво сжатые на горле руки.

Опыт и мастерство в рукопашной схватке взяли свое, шведы вышибли Московский и Казанский полки с бруствера. Испытанная временем шведская тактика – энергичная атака холодным оружием и высокий боевой дух солдат, принесли успех.

У заваленных ворот русского укрепления замахали лопатами, торопясь разрыть их и впустить внутрь кавалерию.

В русской обороне образовалась громадная дыра, которую заполняли новые сотни шведов. Тяжело дыша, Илья вместе с немногими вырвавшимися из занятого шведом бруствера пятился назад. Он колол, увертывался от вражеских штыков и снова колол, чувствуя, как граненый штык пронзает хрупкие тела. Ярость горячей волной смыло все человеческие чувства. Ни мыслей, ни страха не было, не осталось ничего, кроме желания «урыть паскуд». Русские солдаты отходили, но все же их боевой дух не был поколеблен. Опасность для армии Петра увеличивалась с каждой минутой…

Протрубил шведский горнист. Эхо еще металось по заваленному телами раненых и окровавленными трупами полю, когда повинуясь приказу прорвавшие русский строй батальоны правого фланга остановились. Их командующий решил подождать пока подтянутся остальные и занять оборонительную позицию. В поле перед вагенбургом шведов поджидала многочисленная кавалерия, да и центр с левым флангом русских держались стойко. Теоретически пехота может противостоять всадникам, но для этого она должна быть безупречно выстроена, на данный момент шведский строй разорван, и к тому же штурм нанес ей ощутимый урон. Следовало выстроить войска и подождать пока шведская кавалерия переберется через бруствер. Возможно, это было ошибкой, но генерал Горн не желал рисковать. Тем временем все больше батальонов выходило на равнину. Вскоре сильно потрепанная пехота, пользуясь передышкой, восстановила порядок. На росистой траве за разбитыми брустверами образовалась монолитная линия. Ротные знамена, красные с двумя перекрещенными стрелами в середине полотнища, встали впереди строя. Ворота открыли. Кавалерия наконец преодолела препятствие и начала строиться в две шеренги поротно. Семь часов утра. Наступил критический момент боя. Не без накладок, но план короля Карла исполнялся. Теперь следовало перейти к выполнению второй части, но шведы не успели.

Хмурое небо наконец разродилось дождем. Сначала редкие капли, потом все более частые забарабанили по свежей траве, появились первые лужи. Стрельба понемногу затихла. Дульнозарядные штуцера и открытый порох невозможно использовать при дожде. Огнестрельное оружие, по крайней мере большая его часть выведено из строя. Преображенцы находились в резерве за центром русского расположения. Стальные щиты подняты кверху, по возможности оберегают оружие от воды. Отсюда было мало что понятно, но то, что можно было увидеть, не радовало. Похоже шведы прорвали левый фланг, хотя центр и правый, стойко держались. Хмурые ветераны азовского и крымского похода вполголоса переговаривались. «Помочь надо, не сдюжили против шведа «молодые» полки, но приказа все не было.

Царь мучительно колебался, он высоко оценивал шведов и боялся, что при массированной атаке армия не выдержит и побежит. После совета с генералами, в котором участвовал и Александр, решился. Короткая кавалькада всадников вылетела перед строем одетых сверкающих металлом доспехов батальонов. Впереди в зеленом полковничьем мундире любимых преображенцев царь. Внешне он спокоен. Посредине пехотного строя остановил коня, загорцевал.

– Воины! – во всю глотку закричал, но до крайних батальонов его голос почти не доходил. Слышались лишь отдельные слова, – не за Петра, а за Отечество наше…А обо мне ведайте, что жизнь мне не дорога, лишь бы Россия жила!

«Ура!» – грозно прогремело в ответ.

Словно выполняя собственные слова царь спешился и отдал поводья ординарцу. Сам в окружении телохранителей встал во главе одного из батальонов второй линии.