ГЛАВА ВТОРАЯ

– А как я тебя оттуда вытащу-то? – озадаченно пробормотал Конан. Варвару, конечно, не составило бы особого труда сбить массивный навесной замок, запиравший клетку, однако такие действия означали грохот и неизбежное явление хозяев дома. Киммерийцу вовсе не хотелось отвечать на вопросы о том, кто он такой и что здесь делает. Может, попробовать разогнуть прутья? Не оставлять же этого несчастного мучиться дальше… Интересно, за что его посадили за решетку?

– Ключ, – отчетливо выговорил человек в клетке, догадавшись о возникших затруднениях. – Слева от тебя. На стене.

Длинный бронзовый ключ с резной ручкой действительно висел на вбитом в стену медном гвозде. Повесили его с расчетом – пленник хорошо видел вещь, открывающую путь к свободе, но дотянуться до нее совершенно не мог.

Замок, к счастью, оказался хорошо смазанным, и после двух поворотов ключа в скважине тихо щелкнул. Маленькая дверца с едва слышным скрипом отошла в сторону и человек на четвереньках выбрался наружу. Похоже, внутри клетки было настолько мало места, что ее обитателю приходилось постоянно сидеть, согнувшись в три погибели. Теперь он мучительно пытался выпрямиться, цепляясь за стену и тихонько постанывая.

«Да провалиться мне на месте, это женщина!»

Человек наконец встал во весь рост и замотал головой, пытаясь отбросить назад лохматые пряди длинных волос. Конан не ошибся – это действительно была женщина, маленькая сгорбленная женщина с тихим хриплым голосом. Киммериец даже не сразу понял, что она спрашивает.

– Повтори, – попросил Конан.

– Тебе нужно золото? – спросила незнакомка, пошатываясь и не отрывая рук от решетки, за которую крепко держалась. – Я знаю, где оно хранится, только выведи меня отсюда. Вон там, на стене, видишь?

– Ну, тарелка, – в стороне, куда указывала женщина, было укреплено большое серебряное блюдо, покрытое чеканкой.

– Сними его. Там крючок, надо резко потянуть на себя и отпустить.

Продолжая ломать голову над тем, какой подарочек преподнесла ему судьба на сей раз, киммериец выполнил указания загадочной обитательницы клетки. В казавшейся цельной каменной стене открылась дверца, скрывавшая за собой маленький тайник, плотно набитый мешочками из мягкой кожи. Вспомнив про захваченный с собой вместительный мешок и похвалив себя за предусмотрительность, северянин быстрыми движениями переместил туда содержимое тайника. Несколько мешочков он, впрочем, оставил – хозяевам на бедность.

– Все, пошли, – Конан захлопнул дверцу, повесил блюдо на место и огляделся. Женщина сумела перебраться к распахнутому окну, перевесилась через край рамы, но тут же отпрянула назад.

– Высоко… – еле слышно сказала она. – Мне не спрыгнуть.

– Ерунда. Держи крепко, – Конан сунул ей тяжелый мешок, одним мягким прыжком выскочил из окна и приземлился на потрескавшуюся землю двора. – Теперь кидай и прыгай сама.

Женщина послушно бросила вниз мешок, затем медленно и осторожно уселась на окно, свесив ноги наружу. Поколебалась и неловко прыгнула. Конан поймал ее на лету.

– Слушай, что они с тобой делали? – озадаченно спросил киммериец, поставив дополнение к своей добыче на землю. – Голодом морили?

Она робко кивнула, а северянин пообещал себе, что непременно разузнает, кто владелец дома, подстережет ублюдка где-нибудь на темной улочке и подробно растолкует, как надо обращаться с женщинами, пусть даже и рабынями. А ежели после объяснения хозяин тихого домика случайно отправится на Серые Равнины, то туда ему и дорога. У незнакомки все кости торчали наружу, будто у ожившего скелета.

Женщина, ни о чем не спрашивая, шла рядом с Конаном. Ее слегка пошатывало, однако она стойко молчала, не прося о помощи. Похоже, ей очень хотелось убраться подальше от зловещего места, где ее, словно дикое животное, держали в клетке.

Сил у неизвестной хватило ненадолго. Примерно на полпути до постоялого двора она резко качнулась в сторону, начала задыхаться и, точно подломившись в коленях, упала на пыльную мостовую.

– Эй, ты что? – киммериец наклонился над ней, пытаясь определить, жива она или нет. Женщина дышала, но в сознание не приходила. – А пожалуй, так оно и лучше…

Остаток пути варвар проделал бегом, с бесчувственно обвисшим телом незнакомки на руках. Уже войдя в известный двор позади «Подковы», он сообразил, что не сможет забраться в свое окно, находящееся на втором этаже, одновременно удерживая женщину. Пришлось усадить спасенную возле стены – она тут же завалилась набок – и отправляться искать лестницу.

Столь необходимый предмет домашнего хозяйства, примеченный на всякий случай еще утром, по-прежнему валялся у покосившегося забора и был немедленно позаимствован. Приставив лестницу к стене и убедившись, что верхние перекладины как раз достают до окна, Конан снова поднял женщину, больше похожую на мешок с костями, и вскарабкался по прогибающимся ступенькам наверх.

«Интересно, сколько ей лет – сто или двести? Что ж такого могла натворить бедная старушка? Да, и как мне завтра растолковать хозяину, кто она такая и откуда взялась? И что с ней делать? Отдать половину золота и сказать – ступай на все четыре стороны?»

С этими мыслями киммериец уложил незнакомку на бывшую кровать Мораддина. Дышала она вроде спокойно, и, казалось, крепко заснула. Ладно, проспится – сообразим, что к чему.

Конан не стал пересчитывать количество денег в мешочках, решив, что это приятное занятие тоже может потерпеть до грядущего утра. Свернул мешок, обмотал подвернувшейся под руку тряпкой, пристроил получившийся сверток у себя под головой и решил, что на сегодня с него хватит.

Варвар ошибся. Женщина неожиданно зашевелилась и поднялась на ноги. Конан почти не видел ее в темноте комнаты, однако слышал приглушенное дыхание, затем скрип половиц, и догадался, что она бродит по комнате, стараясь не шуметь. Спасенная встала совсем рядом, наклонилась, чутко прислушиваясь – спит Конан или нет. Решив, что спит, решительно подошла к окну, став на миг четким черным силуэтом, и с трудом вылезла наружу.

«Чего это ей там вдруг понадобилось? – от удивления киммериец сел, озадаченно глядя на темный проем окна. – Не назад же побежала! В конце концов, может человеку приспичить… Только вот что непонятно – то она в обморок падает, а то скачет, ровно козочка…»

Он улегся обратно и уже почти задремал, когда снаружи раздалось осторожное поскрипывание. Затем в окне мелькнули две руки, цепко ухватившиеся за края, между ними появилась взлохмаченная голова и незнакомка с неожиданной легкостью впрыгнула в комнату. Постояла, прислушиваясь, на цыпочках прошлась по скрипучим доскам и улеглась на место. Вскоре до засыпающего варвара донеслось ровное спокойное посапывание.

* * *

Вопреки сложившейся привычке, Конан проснулся довольно поздно. Судя по ярко-золотистому квадрату солнечного света на давно немытом полу комнаты, было уже далеко за полдень.

Драгоценный мешок за ночь никуда не делся. Незнакомка с привычкой разгуливать неизвестно где – тоже. Грязная тряпка, выполнявшая роль полога при кровати, теперь была задернута, но складки ткани колебались, выдавая присутствие человека.

– Доброе утро, – негромко сказали из-за полога. За ночь надрывные нотки в интонациях голоса женщины куда-то пропали, и звучавший теперь голосок оказался довольно приятным и мелодичным, явно не принадлежащим старухе.

– Привет, – отозвался киммериец, садясь. – Ты как?

– Почти хорошо, – сразу отозвалась женщина. Помолчала и неуверенно добавила: – Ты… Ты не мог бы для меня кое-что сделать?

«Вот они, неизбежные последствия любого необдуманного поступка! Всегда не любил благотворительность, – хмыкнув, подумал варвар. – Ну, и чего именно ей сейчас захочется?»

– Что сделать? – с интересом спросил он.

– Я очень есть хочу, – смущенно призналась женщина за занавеской. – И… И переодеться.

– А больше тебе ничего не надо? – на всякий случай уточнил Конан. Обе просьбы выглядели вполне понятными и выполнимыми.

– Большой бассейн с горячей водой, залезть в него и целый день не вылезать, – донеслось в ответ. После некоторого раздумья незнакомка тяжело вздохнула и с нескрываемым сожалением признала: – Только вряд ли это осуществимо.

– Бассейна не обещаю, все остальное будет.

Похоже, новая знакомая киммерийца принадлежала к числу тех редко встречающихся женщин, что умудряются не падать духом в любых переделках…

Оставалось еще решить, как поступить с набитым золотом мешком. Таскать его с собой? Слишком тяжелый и бросается в глаза. Оставить здесь? А вдруг незнакомке опять придет в голову мысль пойти прогуляться, а заодно прихватить с собой украденное золото? Или ее невовремя совесть замучает? Но она должна прекрасно понимать, что стоит ей высунуться на улицу, как любой прохожий заподозрит неладное и далеко она не уйдет. К тому же ее бывший хозяин наверняка принял меры по срочному отысканию своей беглой собственности. Если она сообразительная женщина, то быстро догадается – самое безопасное убежище для нее сейчас здесь, в крохотной комнатушке на захудалом постоялом дворе.

Мешок, тщательно прикрытый тряпками, остался лежать на прежнем месте. Конан лишь прихватил с собой несколько первых подвернувшихся под руку монет. Почему-то все они оказались немедийской чеканки. Впрочем, происхождение денег не имело особого значения – хозяева постоялых дворов в любой стране не имели ничего против золота или серебра, привезенного от соседей. Лишь бы не фальшивые, а что там на них выбито, аквилонские львы, немедийские орлы или змеи Стигии – не суть важно.

Спускаясь по скрипучей и шатающейся лестнице в нижний зал, киммериец задумался над неожиданно возникшим и вроде очень простым вопросом: а где, собственно, он собирается достать одежду для своей спутницы? Не самому же в лавку идти, да и кто знает, что именно ей нужно?..

– Привет, красавчик!

Веселый голосок долетел сверху, и северянин моментально узнал, кому он принадлежал. Одной из трех служанок в «Подкове», разбитной толстушке, которую иначе как Киской Ви, никто не называл. С того дня, как двое наемников поселились в гостинице, Киска напропалую строила им глазки (чем неизменно вгоняла в краску Мораддина), а каждый вечер оказывалась в подозрительной близости от их комнаты. При этом на ее обычно жизнерадостной мордашке появлялось холодное выражение целомудренной добродетели, чему никто, впрочем, не верил. Трактирная служанка и неприступность были понятиями столь же несовместимыми, как огонь и вода. Пока все старания Киски пропадали даром, но надежды местная гроза мужских сердец явно не теряла.

– Привет, привет, – отозвался Конан, подумав, что обстоятельства, как всегда, складываются в его пользу. – Эй, моя радость, хочешь получить вот такую красивую штучку?

Золотая монетка блеснула едва ли не ярче загоревшихся глазок Киски.

– А как же! – Ви мгновенно сбежала вниз по лестнице («Интересно, почему ступеньки под ней почти не скрипят?» – подумал вдруг варвар) и преданным взглядом уставилась на заманчиво сияющий кругляшок. – Что угодно господину?

– Иди сюда, – киммериец легонько подтолкнул ее в закуток возле лестницы и Киска немедленно игриво захихикала. – Погоди ты смеяться! У меня в комнате женщина…

– У-у, – разочарованно протянула Ви, но тут же оживилась, ехидно поинтересовавшись: – И что она там делает?

– Не твое дело, моя прелесть. Поднимись наверх, спроси у этой женщины, что ей нужно, и раздобудь все, что она попросит. Держи, это тебе за труды.

Киска Ви крепко зажала полученную монетку в ладони, и, не удержавшись от приступа любопытства, осторожно спросила:

– А она кто?

– Моя сестренка, – отрезал северянин. – Так что будь с ней повежливее.

– Понятно, – вздохнула Ви и резво побежала наверх, так старательно виляя обширным задом, что было удивительно, как она держится на ногах и не падает.

Конан неторопливо позавтракал, прислушиваясь к разговорам немногочисленных постояльцев «Медной подковы» и горожан, заглянувших пропустить с утра кружечку-другую. В маленьких городах сплетни распространяются едва ли не быстрее случившегося события, однако никто не проронил ни слова про совершенное нынешней ночью ограбление в предместье. То ли подобное было привычным делом, не стоящим обсуждения, то ли о нем еще не стало известно властям и простым обывателям.

Почтенный Барракс, донельзя изумленный приличным поведением варвара, с опаской ожидал, не окажется ли эта внезапная тишина затишьем перед бурей. Однако на хозяина постоялого двора нынче свалились другие заботы, и ему было не до непредсказуемого постояльца. До киммерийца, убедившегося, что о его ночных проделках в разговорах горожан не проскочило и словечка, долетел жалобно-возмущенный голос Барракса, оживленно делившимся описанием своих бедствий с кем-то из приятелей. Оказалось, что ночью, некие, полностью лишенные соображения и совести недоумки, забрались на скотный двор «Подковы» и с неведомой целью прикончили лучшую из обитавших там телок. Перерезав несчастной животине горло, злоумышленники скрылись в неизвестном направлении.

«Действительно, напрочь идиотский поступок, – мысленно согласился Конан. – Если бы корову украли – тогда понятно, но зарезать просто так? Зачем? Может, кому-то захотелось сделать небольшую пакость нашему почтенному хозяину? Глупая выходка…»

С мысли о свалившемся на Барракса несчастье киммериец перескочил на подозрение, что неведомые ночные гости могли заметить его самого, влезающего вместе с незнакомкой в окно. Это обстоятельство наводило на нехорошие размышления… особенно если вспомнить о лестнице на заднем дворе, так и оставшейся, по недосмотру, стоять прислоненной к стене. Задний двор – не слишком посещаемое место, однако будет лучше, если лестница как можно скорее вернется туда, где ее взяли.

«Никогда не оставляйте за собой следов,» – вот первое правило, твердо усвоенное начинающими воришками в Шадизаре, и забывать о нем не следует. Особенно если вы после долгого перерыва вновь вернулись к сему непростому и трудному ремеслу.