Вокруг расстилалась перекопанная прошедшими по ней легионами равнина с выбоинами, полными грязной воды. Там и сям виднеются темные холмики – трупы воинов, которым не суждено вернуться из-под Демсварта. Приблизительно в трех перестрелах Дана заметила неведомо откуда выскочивший большой отряд под стягом с драконом Немедии, вроде бы устремляющийся на подмогу осаждающим. Эскен Клеве рассчитывал на суматоху и быстроту отдохнувших лошадей, надеясь проскользнуть незамеченным, но ему не повезло. Как раз сейчас эта часть равнины оказалась пустынной и открытой всем взглядам.

Второй удар со всей неопровержимостью доказал Долиане Эрде, что мастерство частенько берет верх над неразумной силой. Замыкающих цепочку кавалеристов Клеве буквально размазало по мокрой земле, а она ничего не успела предпринять. Только смотрела, холодея и понимая: она опять допустила промах! Забыла о необходимости следить за ксальтоуном! Теперь ей придется расплачиваться, ибо маг со своей охраной оказался непозволительно близко от ее соратников, и вряд ли позволит им безнаказанно проскочить мимо.

– Эскен! Эскен, гони! – Дана обрела голос и завизжала так, что привычный ко всему боевой конь недовольно всхрапнул. – Там ксальтоун! Уходим! Бежим!

Хвала богам, сколько их ни есть, ее услышали. Клеве поднял отряд в галоп, пытаясь как можно быстрее проскочить опасную низину и приблизиться к склону холма, где у всадников имелся шанс смешаться с другими сражающимися и, может быть, укрыться в лагере Ольтена.

Ксальтоун, разумеется, не собирался упускать драгоценную добычу, которая по неосторожности сама шла ему в руки. Оглянувшись через плечо, Дана заметила, что большая часть сопровождавших мага верховых бросилась в погоню за людьми Эскена. Прочие рассыпались по равнине: кто помчался к лагерю Тараска, наверняка за помощью, кто – к охваченной битвой возвышенности.

Попытка на скаку обратиться к помощи магии Камня оказалась сравнительно успешной. Девушка вовремя перехватила направленный на отряд вихрь, отшвырнув его в сторону и удачно направив в сторону появившейся справа и нацеливавшейся на перехват беглецов конной полусотни. Следующим подарком ксальтоуна стала разжижающаяся грязь, в которой немедленно увязли лошади. С досадным изменением почвы Дана управилась, зато вспыхнувший на высоте десятка локтей огненный шар пропустила, отчего два десятка всадников превратились в живые факелы, выбыв из боя.

Безжалостно нахлестывая коня, Дана поравнялась с Эскеном.

– Нас заметили! – Клеве ткнул в сторону холма. Девушка не поняла, отчего барон Эскен вывел такое умозаключение, просто глянула в указанном направлении. Там по-прежнему царило столпотворение, однако она заметила, что накал сражения переместился ниже по склону, а число немедийских вымпелов с оскаленной драконьей головой значительно уменьшилось. Неужели Ольтену удалось отбросить тяжелую пехоту Тараска? – Добраться бы до подножия холма, а там мы спасены!

Долиана ничего не ответила, положившись на воинский опыт фон Клеве. На какое-то время окружающий ее мир превратился в непрерывный обмен колдовскими ударами с магом, от которых у нее звенело в голове, а в крови возникали обжигающе холодные льдинки. Бдевшая часть разума герцогини Эрде-младшей отметила, что изрядно поредевший отряд, численность коего теперь составляла не более полусотни человек, больше не скачет по прямой, а совершает быстрые повороты то вправо, то влево, пытаясь избежать столкновений с нападающими со всех сторон противниками, и вместо того, чтобы приближаться к лагерю мятежников, напротив, отдаляется от него.

– Рейе! – гуль, азартно пластавший длинным спадоном направо и налево, расслышал племянницу и пробился ближе. – Рейе, почему мы петляем?

– Потому что угодили в мешок, – Рейениру, несмотря на пресловутую гульскую ловкость, изрядно досталось – вражеское копье удачно ткнуло его в бок, разодрав доспех. – Сдается мне, Дана, поблизости шляется некто, желающий заполучить тебя и твое сокровище. Держись поблизости и не отставай, рискнем пробиться…

Рейе пнул усталого коня, направив его в сторону быстро сужающегося выхода из окружения. Послушно следовавшая за ним Долиана вытащила меч из ножен, бросила взгляд по сторонам, убедившись, что дядюшка прав. Отряд из Демсварта намертво увяз в стремительно растущей толпе пеших щитников и тяжелых рыцарей, среди которых преобладали воины, носившие на плащах странный герб – летучая мышь серого цвета.

Дане уже приходилось встречать этот символ раньше. Любимое и опасное детище ее отца, «Летучие мыши», гвардия Вертрауэна! Откуда они здесь? Или… Или они караулили ее? Поджидали, пока она сама примчится к ним в руки?

Что-то звонко щелкнуло в ее голове. Кусочки головоломки встали на свои места. Ловушка. Простая и незамысловатая западня. Кусочек сыра – гонец с известием о якобы сломанной обороне Ольтена. Глупая мышка – она сама. Подлинная добыча – Каримэнон. Кто наживил приманку – догадаться нетрудно.

Она попыталась ударить Огненным Копьем, заклинанием, получавшимся у нее наиболее действенным. Горящие капли брызнули во все стороны, равно поражая сторонников и противников. Через миг ее жалкие усилия захлебнулись, подавленные умелыми действиями ксальтоуна. Оставалось только сражаться обычным оружием, подобно тем, кто последовал за ней на верную смерть.

Всадники Клеве гибли один за другим. Долиана успела увидеть, как никнет подрубленное древко стяга с белой звездой, как вскидывается на дыбы и грузно заваливается набок конь Эскена, увлекая за собой хозяина… Откуда-то высунулось длинное жало копья, девушка наотмашь рубанула по нему клинком, рукоять провернулась и едва не выскочила из ладони. Острие копья задело конскую шею. Темная шерсть скакуна немедленно окрасилась в бурый цвет и стала липкой. Конь заскакал боком, не слушаясь поводьев и пошатываясь.

Расстановка сил возле осаждаемого холма в корне изменилась. Воины Тараска отступали, мятежники отбросили их от укрепления и гнали вниз по склону. На мгновение Дана решила, будто различает в людском водовороте движущийся к ней белый плащ Ольтена, но, скорее всего, она пыталась обмануть сама себя. У принца должно хватить сообразительности не предпринимать вылазку, ввязываясь в бой с заведомо превосходящими силами, тем более – с отрядом непобедимых Летучих Мышей, ради призрачной надежды спасти угодившую в ловушку кавалерию и магичку-неудачницу. На ком, спрашивается, лежит вина за гибель засадного отряда из Демсварта? Верно, на ней, Долиане Эрде! Она могла приказать Эскену не трогаться из крепости, но вместо этого сама поскакала в первых рядах! Зачем? Ради чего?

Сквозь царивший вокруг грохот, скрежет сшибающегося оружия и тоскливое конское ржание пробился отчетливо расслышанный Даной приказ, выкрикнутый смутно знакомым голосом – низким и повелительным:

– Девчонку взять живой! Слышите, живой!

«Ксальтоун, – равнодушно подумала Долиана Эрде. – Вот и конец. Если меня схватят, Ольтену не победить. Меня непременно схватят, раньше или позже. Я проиграла. До чего нелепо…»

Прикрывавший ее слева всадник вдруг беззвучно вскрикнул, резко дернувшись назад и мешком свалился с лошади. Дана не успела заметить, что произошло, просто явившийся из неведомых краев сородич, Рейенир Морадо да Кадена, только что был рядом с ней, а теперь его не стало. Спустя миг нечто тяжелое дважды ударило ее саму, надсадно лязгнув по чеканному металлу доспеха. Одна из арбалетных стрел соскользнула и прошла мимо, вторая чиркнула по незащищенному правому предплечью, с легкостью прорвав толстую кожаную куртку и выдрав изрядный клок плоти. Дана уронила меч, зарывшийся в землю, недоумевая, отчего правая рука мгновенно стала тяжелой и горячей.

Окончательно выбившийся из сил конь осел на задние ноги и, хрипя, тяжеловесно рухнул. Дана успела бросить стремена и покатилась по хлюпающей грязи, не осознавая, что пронзительно кричит. От боли, разочарования, злости, ненависти и неутоленной жажды мести.

Далеко-далеко, за толпой окруживших ее врагов, кто-то надсадно и тревожно звал: «Дана! Долиана Эрде! Дана, где ты?!»

Она сумела подняться, утвердившись на одном колене. Не ведавшие страха Летучие Мыши почему-то опасались приближаться – толкающееся, вонючее, безликое месиво, пялившееся на нее тысячей лишенных разума глаз, закованное в железо, держалось шагах в пяти, образовав тесный, колеблющийся круг. Через него, словно корабль по бурному морю, безжалостно прокладывал себе путь конный отряд, возглавляемый высоким человеком в потускневших от пыли, некогда ярко-алых одеждах. Дана без труда узнала его: надменно вскинутая голова, наголо выбритая по обычаю стигийских волшебников, лицо с жесткими чертами и неожиданно ярко блестящие на солнце тяжелые серебряные серьги.

Ксальтоун Менхотеп шел, дабы завладеть своей добычей – драгоценным Талисманом.

Правая рука висела плетью, но левая действовала. Герцогиня Эрде-младшая вцепилась в висевший на шее Камень, рванула из последних отчаянных сил, мимолетно поразившись тому, как ей удалось одолеть толстую золотую цепочку и продетый сквозь нее кожаный шнур. Каримэнон лежал у нее в ладони, холодный, блистающий тысячами граней, совершенный, как мечта безумца.

– Остановите ее! Стреляйте! – ксальтоуна и Дану разделяло не больше десяти локтей, но, чтобы преодолеть это малое расстояние, следовало прорваться сквозь плотный людской строй. Кто-то вскинул арбалет, скрипнул поворотный рычаг, однако щелчка не последовало. Духу не хватило или побоялся?

– Цена, – невнятно пробормотала Долиана. Осторожно подняла тяжелый Камень, провела им по правому рукаву, ставшему влажным от крови. Талисман, вместо того, чтобы испачкаться и помутнеть, засверкал еще ярче. Маг не получит его. Никто не станет обладателем Каримэнона, никто не уйдет с этой равнины. Такое уже случалось. Она помнила. Нужно только заплатить. Ей известны древние слова, способные разбудить подлинную мощь, дремлющую в Камне. Наплевать, что будет потом. Кровь за кровь, жизнь за жизнь. Неважно, умрет она сегодня или нет.

– Власть над стихиями бури – во мне. Вечная жажда подземного мира, холод и пламя – мои. Придите! Я указываю вам путь!

– Прекрати! – даже не закричал, бешено завыл ксальтоун. Столпившиеся вокруг Даны Эрде воины из «Летучих мышей» вовремя сообразили, что вот-вот стрясется нечто ужасное и начали пятиться, закрывая дорогу волшебнику в алом. – Ты не понимаешь, что творишь!

«Ты не понимаешь, не понимаешь! Ты убиваешь не только себя, но и этот мир! – в уставшем и гаснувшем рассудке Даны тревожно забились чужие, незнакомые голоса. – Остановись, пока еще не поздно!»

– Силою жизни своей и властью Камня призываю Сущих. Кровь, пролившись, станет ценою… Двери открыты…

Ее отшвырнуло в сторону, с размаху припечатав о влажно чавкнувшую глину. В плече противно хрустнуло – должно быть, сломалась ключица. Камень Дана не выпустила, вцепившись в него так, что пальцы намертво вдавились в острые грани и смяли золотую оправу. Она лежала на спине, постепенно теряя сознание, не слыша, как над полем битвы прокатывается нарастающий пронзительный вой – торжествующий и ужасающий, не видя, как трескается разбитая ею хрупкая грань между Зримым и Незримым мирами, сквозь которую на свободу рвется Нечто, чему положено навсегда пребывать в заточении, не понимая, что нарушенное ею Равновесие мира колеблется, сопротивляясь наступлению Хаоса.

Призрачные тени стремительно взмыли во внезапно потемневшее небо и рухнули вниз, на беззащитную добычу. Шелестящая корка синеватого инея расползалась по полю, сковывая землю, течение реки, упавших людей, бьющихся в агонии коней и торопливо настигая все живое. Битва затихла сама собой, превращаясь в повальное бегство.

Осколок Пятый: Поражение.

27 день Второй весенней луны.

Кто-то бесцеремонно и резко дергал ее за плечо, пробуждая от темного забытья. Рядом громко разговаривали, топали, лязгали доспехами. Навалившаяся на ноги неподъемная тяжесть вдруг перекатилась куда-то вбок и пропала. Скрипнул нож, разрезая сначала ремешки на кирасе, затем – пропитавшийся кровью и отвердевший правый рукав.

– Она? Или нет?

– Конечно, она. Других-то девиц на поле боя не околачивалось. И место вроде то самое.

– Дышит? С виду на покойницу смахивает.

– Не, живая. Подраненная, а так – цела.

«Кто я? Почему холодно?»

Чьи-то руки небрежно перетягивают раненое предплечье, заодно проворно обшаривая карманы. Быстрые, настойчивые рывки – кто-то пытается содрать с пальца золотое кольцо, однако перстень сидит слишком плотно, и грабитель отступается, удовлетворившись найденным на поясе кошелем.

«Меня зовут Дана. Я умерла».

Глухие удары приближающихся копыт. Низкий раздраженный голос, привыкший отдавать распоряжения, отрывисто бросает:

– Нашли?

– Извольте видеть, ваша милость! – бодро откликаются незнакомцы.

– Покажите, – требует всадник и спрыгивает с лошади.

Суетливая возня. Вытащенную из-под трупов добычу удается с горем пополам поставить на подкашивающиеся ноги. Ее удерживают с двух сторон, пока ксальтоун Менхотеп (а прибыл именно он) разглядывает проигравшую соперницу. Девчонка шатается взад-вперед, подавая слабые признаки жизни. Маг вытягивает руку, брезгливо поднимает голову девушки за подбородок, смотрит на посиневшее от холода, выцветшее лицо в потеках крови и грязи.

– Где Камень? – тихо спрашивает маг. Как ни странно, девчонка слышит его вопрос и с трудом приоткрывает бессмысленные глаза. – Где Каримэнон? Куда ты его дела?

Бесполезно. Дана Эрде вновь теряет сознание.

– Тащите к повозке, – распоряжается ксальтоун. Оглядывается, жестом подзывает начальника своей охраны, приказывая: – Живую цепь на сотню шагов вокруг. Никого не подпускать. Перекопать все. Она не могла никому передать Камень, значит, он должен быть где-то здесь! Ищите!

Стражник отдает честь на немедийский манер и бежит к ждущему в отдалении конному отряду. Бежит мимо огромной ямы, шагов пятидесяти в поперечнике, уходящей глубоко в недра земли. На краю этой бездны на следующее утро после битвы обнаружили полумертвую Долиану Эрде. Гвардейцу даже думать не хочется о том, что драгоценный Алый Камень, столь необходимый Его величеству Тараску и его придворному магу, мог скатиться на дно жуткого провала. Гвардейцу вообще не хочется ни о чем думать. Битва выиграна, что еще? Он, подобно уцелевшим участникам сражения при Демсварте, постарается как можно скорее забыть и столб фиолетового огня, пронзавший облака, и сотканных из пламени и льда безжалостных призраков. Об этой битве не сложат легенд, а если сложат, то будут рассказывать их украдкой, оглядываясь через плечо. Людям не годится видеть и знать такие вещи. Лучше прогнать пугающие воспоминания из памяти. Как можно скорее.