– Я бы согласилась. Но это я. У нас с тобой разные весовые категории, ты в коленках слабее…

– Ты меня дразнишь или снова обидеть хочешь?

– Прости. Я плохо выразилась. Сонечка, я дышу интригой, это моя стихия. Меня и звать не надо, я сама напрошусь.

– Значит – соглашаться.

– Стремишься чего-то доказать? – слабо усмехнулась Дина. – Тоже мне Дон Кихот выискался. Подумай еще немного…

«Дон Кихот» после «слабых коленок» добил меня окончательно – ну что за мерзкий характер, вечно из меня все наперекор лезет! – и, решительно тяпнув из наполненной Дусей рюмки, подвела итог:

– «Безумству храбрых» – это про меня.

Несколько лет назад в нашем тихом городе построили первую агромадную высотку – двадцать семь этажей из красного кирпича плюс пентхаус, напоминающий снизу плоскую коробку из-под торта «Птичье молоко». С земли пентхаус кажется насквозь стеклянным домиком для игрушек. Эфемерным, несерьезным, лилипутским.

На самом деле современные Карлсоны обустроили свою крышу с пятизвездочным шиком. Отвечаю за каждую звезду, поскольку имею право судить, – меня десатировали непосредственно на крышу. С полным набором «итальянских» чемоданов, вызубренной легендой и толстой тетрадкой в клеточку, в которую я, как всякий путный детектив, собиралась поименно заносить фигурантов, их привычки, несуразности и подозрительные странности. Позже этой тетрадке предполагалось украситься хитроумными схемами, стрелочками и вопросительными знаками. Но в первый день я лишь начертила план жилища. (Дабы детектив не запутался в дверях и коридорах. Не перепутал спальни и не бегал вместо туалета в кладовую.)

Так что следствие я начала с дома.

Пентхаус и весь последний этаж целиком Кутепов выкупил еще три года назад. На крыше он поселился с женой, дочерью, крохотным сыном и его няней. «Подвал», то есть две объеденные трехкомнатные квартиры на двадцать седьмом этаже, отдал родственникам по линии первой жены Елены – семье Стрельцовых. После всех «апрельских» несчастий Михаил Петрович решительно превратил свой дом в неприступную крепость. У жильцов пентхауса имелся отдельный лифт, черная лестница оканчивалась железной дверью на двадцать седьмом этаже, заселенном исключительно доверенными людьми. Еще одну, купленную в расчете на замужество Ренаты двухкомнатную квартиру сдавали знакомым второй жены Михаила Петровича – Хорским.

Побегав по закоулкам «подвала» и крыши и начертив план, я, буквально сразу пришла к мысли: стащить отсюда что-либо, включая пистолет, практически невозможно. Если, конечно, ты не свой.

Придя к такому выводу, я засела за клетчатую тетрадочку и принялась скрупулезно вносить в нее данные.

Итак, хозяин крыши – Михаил Петрович Кутепов. Крупный лысоватый мужчина лет пятидесяти, настоящий полковник. Ретроград. Как подозреваемый – абсолютно бесперспективен.

Его новая жена – Бьянка. Тридцати шести лет (сказать по правде, на вид – все тридцать семь!), жгучая брюнетка, отставная танцовщица фламенко. Средний рост, весьма крепкое телосложение и гладкая прическа из блестящих смоляных волос. Лицо довольно грубой лепки, но положение спасают огромные черные глаза в пушистых ресницах и алая помада.

Рената – дочь Кутепова от первого брака. Темпераментная девица вороной масти с поразительно светлой матовой кожей и голубыми глазами. Красивая. Рост примерно мой – метр семьдесят пять, надменна и вспыльчива.

Рената, как объяснил мне во вторник Туполев, самый богатый человек в семье Кутеповых. За полгода до гибели Елены Михаил Петрович, дабы доказать ей нерушимость брачных уз (он тогда сильно подозревался в шашнях с Бьянкой), перевел на ее имя большую часть своих активов. Елена ведь никак не собиралась умирать в сорок лет и составила завещание в пользу сына и дочери, причем оба они наследовали друг другу. Таким образом, после смерти мамы и брата Рената стала богаче своего отца раза в полтора. А то и больше.

После женитьбы на Бьянке у Михаила Петровича родился еще один ребенок – сын Миша, но о нем я в своей тетрадке ничего не написала, так как подозрений он у меня не вызывал.

Няня Миши-маленького – Светлана. Розовощекая деревенская деваха двадцати двух лет, которую Бьянка присмотрела еще будучи беременной: Светлана приходила в пентхаус с бригадой маляров и очень понравилась будущей мамаше разговорами о детках, – ах, какие карапузики! – и своем многочисленном семействе: я братишек и сестренок кучу вырастила! Пригласив маляра в качестве няни, отставная танцовщица ничуть не прогадала. Няня из Светланы – просто блеск.

Спускаемся ниже. «Подвал» пентхауса. Семья Стрельцовых.

Глава семейства – Георгий Павлович. Полноватый в залысинах субъект с глазами перепуганной лани. Кто напугал? Пожалуй, жизнь в примаках и супружеские обязанности с женщиной, превращающей все в куски льда единым взглядом.

Непосредственно «снегурочка» – Наталья Александровна Стрельцова. Таша. Несгибаемая дама с тростью в руках, домоправительница-экономка семейства Кутеповых. Именно ей, посылая меня на дело, Туполев посвятил небольшой вводный доклад.

Таша была актрисой и родной сестрой Елены Кутеповой. Одиннадцать лет назад ее театр закрылся на реконструкцию, и труппу отправили в длительный отпуск. Наталья Александровна нанялась в офис генерала Кутепова секретарем.

На офис произошло нападение. Бандитам под горячую руку попалась секретарша – родственница владельцев фирмы, и от Таши потребовали назвать шифр замка сейфа. (У налетчиков имелся в офисе наводчик, сообщивший, что Стрельцова шибко осведомленное лицо.) Ташу били, прострелили ей колено, но код замка она не сказала даже под пытками. Бандиты ушли несолоно хлебавши.

Что такое хромота для актрисы, поймет каждый – профнепригодность. Была бы Таша Комиссаржевской или женским воплощением Зиновия Гердта, карьера состоялась бы и при хромоте, но Наталья Александровна не солировала на сцене, а обходилась вторым составом.

Пораженный героическим поведением родственницы генерал пригласил Стрельцову в экономки и объявил самым преданным человеком на веки вечные. Кутепов-младший с этим согласился и, переехав на Большую землю, взял Наталью Александровну с собой.

Сын Натальи Александровны и Георгия Павловича – Митя. Шустрый молодой человек с хорошим аппетитом, приличными способностями и задатками настоящего бизнесмена. Страшно обаятелен, сверкающе остроумен, почему-то не бабник. Дамы на таком Мите должны гроздьями висеть.

Еще один член семьи Стрельцовых – няня Нюся. Милейшее создание. Любит поболтать под чай с плюшками. Сама из себя маленькая, круглая и уютная как любимая диванная подушка. Воспитала еще Георгия Стрельцова, позже приложила руку к воспитанию Дмитрия, сейчас, пока Таша правит крышей, она руководит «подвалом».

Приходящая прислуга дома Кутеповых: повар Сидор Поликарпович (заслуженный кулинарный гений) и горничная Таисия (лет пятидесяти, скромная, непритязательная, неболтливая). Их, как возможных подозреваемых, я практически не рассматривала – мотива нет, типаж не тот.

Далее следует упомянуть чету Хорских – Валерию и Алексея. Друзья Бьянки, танцоры, я их видела издали всего один раз и могу сказать – пара необычайно красива. Двухкомнатную квартиру в «подвале» они сняли на полгода благодаря протекции Бьянки. Кутепов им не доверяет и, кажется, ревнует жену к их обществу.

Заселив два этажа фигурантами – имеется в виду живописная схема в клетчатой тетрадочке, – я попробовала добиться расположения «родственников» и потерпела сокрушительное фиаско. Даже усилия «дяди Миши» Кутепова ни к чему не привели. «Итальянская» племянница на фиг не была нужна современным Карлсонам.

Лебезить я не стала, заняла позицию стороннего наблюдателя и начала рыть землю по порядку.

И если уж рыть по порядку, то стартовать следует от места преступления и знакомства с детективом Андрюшей.

На следующий день после того, как я обосновалась в свободной гостевой спальне пентхауза, ко мне в комнату зашел «дядя Миша» и, обведя помещение, спросил, остановив взгляд на разобранном чемодане:

– Ну, как устроилась?

– Спасибо, хорошо.

– Помощь нужна?

Я пожала плечами:

– Пока расправляюсь только с ручной кладью.

– Вот возьми визитку, – Кутепов протянул картонный прямоугольник, – здесь телефон детектива, занимавшегося расследованием убийства Яши. Его зовут Константин Федорович, он предупрежден о твоем звонке.

Никакой Константин Федорович встречаться со мной не захотел. К назначенному месту вместо себя он отправил помощника. Невысокого, худощавого и очень серьезного паренька.

– Андрей Витальевич, – представился он, – можно просто Андрей.

Парнишка был так молод, что я невольно прозвала его Андрюшей.

Встречались мы в холле гостиницы, где произошло убийство Якова Семеновича Коваленко. Я чувствовала себя неуютно, Андрюша выглядел тоже неубедительно, в своей стихии пребывал только администратор, сопровождавший нас до нужных апартаментов. Он оставил нам ключи на пластмассовой бомбочке с вензелем из трех цифр, с едва заметной усмешкой пожелал успехов и быстро потопал по длинному, укрытому ковровой дорожкой коридору.

– Константин Федорович сегодня очень занят, – оправдал коллегу Андрюша, – но я работал вместе с ним, так что смогу ответить на все ваши вопросы.

Мир мужчин-профессионалов категорически отвергал женщин-сыскарей.

Интересно, в каком качестве им была рекомендована Софья Николаевна? – подумала я, но спрашивать не стала, поскольку сама не любила пустой болтовни, и сразу приступила к делу:

– Расскажите, пожалуйста, обо всем, что здесь произошло.

Андрюша достал блокнот и, сверяясь с записями, начал:

– Коваленко поселился в этом номере одиннадцатого апреля.

Мы бродили по просторному двухкомнатному номеру люкс, состоявшему из спальни и гостиной-кабинета. Спальня меня интересовала мало, а вот комната с письменным столом и комплектом мягкой мебели, расставленной вокруг низкого овального столика, требовала самого внимательного отношения. Как обмолвился раньше Туполев, тело Якова Семеновича было обнаружено именно здесь – в кресле за письменным столом.

– Труп приятеля обнаружил Михаил Петрович Кутепов, явившийся сюда ровно в 18:00 по предварительной договоренности.

– Он не опоздал? – я ходила по комнате, шевелила гардины и чувствовала себя ищейкой, принюхивающейся к старым следам.

– Нет. Он пришел минута в минуту. Медэксперт сказал, что убийство произошло примерно в это время, по словам самого Кутепова, когда он вошел в номер, кровь продолжала вытекала из ран на голове. Вероятно, Коваленко был еще жив.

– Он успел что-то сказать? – быстро спросила я.

– Нет. Точнее, вряд ли. Оба выстрела произведены в голову, лицевые нервы сильно повреждены, так что при всем желании Яков Семенович не сумел бы произнести ничего членораздельного.

– Убийцу кто-нибудь видел? Точнее, кто-нибудь заметил какое-либо подозрительное лицо?

– Нет.

– В гостинице ведется видеонаблюдение?

– Только в холле на первом этаже.

– Запись видеонаблюдения что-нибудь показала?

– Нет. В тот день, в шесть часов вечера, в гостиницу заселялась группа иностранных туристов, и выезжали две группы соотечественников. Там такой бедлам был… – Андрюша махнул рукой. – Все ходили туда-обратно, вносили-выносили вещи…Человек шестьдесят бродили по холлу… бесполезные усилия. А туристы разъехались.

– Но ведь на каждом этаже напротив лифта сидит горничная! Как она могла проглядеть визитера?

– Пойдемте, я вам кое-что покажу, – вяло сказал Андрюша, вывел меня из номера и повернул в сторону, противоположную лифту. Буквально через две двери, коридор заканчивался выходом на пожарную лестницу. – Убийца мог пройти здесь, и хотя горничная утверждает, что никуда не отлучалась со своего места, убийцу она могла просто не заметить. Выход на пожарную лестницу почти не просматривается от ее столика.

– Двери на лестницу всегда открыты? – разглядывая широкие пролеты, спросила я.

– Конечно. Это предусмотрено планом эвакуации людей на случай пожара.

Мы вернулись в номер, я приказала себе быть показательно храброй и невозмутимой, приблизилась к столу и села в кресло, на котором почти месяц назад был обнаружен труп мужчины.

Села, внутренне содрогнулась и поймала в глазах собеседника смешинку.

– Андрей, покажите, пожалуйста, на мне, откуда и как были произведены выстрелы.

Детектив взял с дивана довольно пухлую подушку-думочку – к углу дивана я оказалась почти спиной, – прошел сзади вдоль штор и, приложив подушку пониже скулы, два раза сказал «бах!».

– Вот так или примерно все произошло.

– Я слышала, что наволочка лопнула и засыпала пухом весь номер?

– Да. И благодаря этому с Михаила Петровича сняты все подозрения: пух успел осесть на пол. А когда Кутепов закричал, дежурная по этажу вбежала в номер буквально через пару секунд. Она видела, как гость прошел от лифта до двери, за это время он не успел бы ни избавиться от пистолета, ни, тем более, очистить костюм от перьев.

– Интересно, – пробормотала я, – а почему она не слышала выстрелов?

– Ну, во-первых, рядом с ней на столе всегда тихонько играет радио, а во-вторых, проводился следственный эксперимент – заглушенные подушкой выстрелы можно услышать от ее стола только внимательно прислушиваясь. Коридор-то длинный, звукоизоляция в гостинице хорошая…

– Но появление на этаже Кутепова она точно заметила?

– Конечно. Ее столик стоит напротив дверей лифта.

– А весь коридор до пожарной лестницы она видит плохо…

– Да, – кивнул Андрей и добавил: – Кстати, по словам оперативника из бригады, на столике дежурной лежала раскрытая книга. Она, Софья, в этот момент детектив читала.

Россия продолжает держать лидерство среди самых читающих стран мира? Большинство дамочек-вахтеров на работе не носки вяжут, а книжки в мягких обложках на коленях держат?

– Андрей, вы знаете, кому Михаил Петрович говорил о предстоящем свидании с Коваленко?

– Только своим домашним, – четко ответил парень. – Его племянник Дмитрий Стрельцов заказывал этот номер и встречал Коваленко в Москве в аэропорту.

– Коваленко и Дима были так хорошо знакомы? – тут же заинтересовалась я.

– Конечно. Все семейство хорошо знало Якова Семеновича и было осведомлено о его приезде.

– И все? Больше никаких знакомых Коваленко в нашем городе разыскать не удалось?

– Нет.

– Значит, все-таки свои, – тихо пробормотала я и спросила громче: – Когда пропал пистолет Михаила Петровича?

Андрей картинно почесал в затылке, оглядел номер и, не ответив на вопрос, внес предложение:

– Может, спустимся вниз и поговорим в баре? Смотреть здесь больше нечего, а меня просили быстрее вернуть ключи…

С невыразимым облегчением я вылезла из кресла мертвеца, подхватила сумочку, и мы вышли в коридор.

…В холле гостиницы было многолюдно. На диванах и в креслах сидели постояльцы, везде стояли сумки и чемоданы, бегали дети.

Андрей уверенно обогнул толпу и провел меня в неожиданно пустой бар. Мы попросили кофе и, пока не получили заказ, сидели молча. В баре тихо играла музыка, две скучающие девицы потягивали коктейли у стойки, бармен усердно полировал фужеры.

– Я могу узнать, чьи интересы вы представляете, Софья? – сделав первый глоток кофе, сказал Андрей.

– Я представляю исключительно Михаила Петровича, – ответила я и достала из сумочки сигареты. Андрюша поднес мне горящую зажигалку, и я поблагодарила его кивком головы. – Разве Кутепов вас не предупредил?

– Предупредил, – Андрей мрачно посмотрел на меня. – Но все же странно. Вы задаете мне вопросы, которые могли бы задать и Михаилу Петровичу. Почему?

– Ему больно вспоминать. – Не отводя взгляда, глядя в глаза, ответила я. – Он ежится от любого вопроса. Есть вещи, которые лучше лишний раз не ворошить, тем более, если это касается твоих близких. Вы согласны?

– В принципе… да. Но все же как-то странно. Вы частное лицо?

– Можно сказать и так, но, скорее, я лицо доверенное. Так что там с пистолетом?

Андрей откинулся на спинку стула, побарабанил пальцами по столу и высказался:

– Как доверенному лицу, могу сообщить: за день до приезда Коваленко, то есть одиннадцатого апреля, Кутепов проверял свой пистолет. Предполагаю, что приезд опального компаньона его тревожил, вероятно, с этим и связана проверка оружия. Но после телефонного разговора, состоявшегося между бывшими партнерами поздним вечером одиннадцатого апреля, толи беспокойство улеглось, толи Михаил Петрович попросту не решился взять на встречу пистолет. Иногда люди неожиданно сердятся, теряют голову, и оружие начинает стрелять. Я ясно излагаю? – задавая последний вопрос Андрюша рассматривал потолок над стойкой бара.

– Вполне. И прошу вас, Андрей, спрячьте недовольство. Я не отнимаю у вас кусок хлеба, давайте поговорим нормально. Я ничем вас не обижаю. – Андрюша вздохнул и перевел взгляд на мое лицо. – Напомните мне, пожалуйста, о чем шел последний разговор между Кутеповым и Коваленко?

– Коваленко был весел и обещал удивить Михаила Петровича некими сведениями, – уже не так сухо сказал Андрей. – Но какими именно, даже не намекнул.

– А Михаил Петрович не догадывается, о чем могла идти речь?

– Он уверяет, что нет.

– А вы? Как думаете вы?

Андрей положил локти на стол и какое-то время пристально изучал мою физиономию. Кажется, она ему не нравилась.

– Софья, как много вам известно о семье Кутеповых? – спросил наконец.

Мы были близко, чувствовали дыхание друг друга, и я ответила честно:

– Не многим больше, чем вам, когда вы только начинали расследование. Но у меня есть серьезный источник.

– Но не Михаил Петрович? – поднял брови Андрей.

– Но не Михаил Петрович.

Сыщик снова откинулся на стул, пошевелил губами и с полным недоумением выпалил:

– Тогда мне вообще непонятна ваша роль!

– Давайте не будем углубляться в мою роль, – мягко попросила я. – Достаточно того, что Михаил Петрович лично попросил вас быть со мной откровенным. Или я ошибаюсь?

– Отнюдь. Именно так он и выразился. Но у меня упорно складывается впечатление, что вы представляете третье лицо. Коваленко еще кому-то перешел дорогу?

– Вы очень любопытны, Андрюша, и очень догадливы, – усмехнувшись, вильнула я. – На самом деле я действительно представляю Михаила Петровича, но направило меня, как вы правильно догадались, третье лицо.

– Кто?

– Если б я могла, я б вам сказала.

– Интересно! – фыркнул детектив, достал из кармана пачку сигарет, выудил оттуда одну штуку и долго мял ее в пальцах.

– Вас что-то смущает? – поторопила я.