Мы с Крисом познакомились еще в школе на занятиях по гитаре. Как-то незаметно мы начали общаться, а потом и дружить. Но для меня это была не просто дружба. Не знаю, как такое произошло, но я полюбила его, полюбила так, как не любила еще никого в этой жизни. Словно яркое пылающее солнце, он разогнал серые облака, покрывающие мою жизнь, показал красочность окружающего мира, а самое главное, придал смысл тому унылому существованию, которое я влачила до этого. Моя любовь была невзаимной, но это меня не остановило. Именно вслед за Крисом я полетела в космос и увидела этот чудесный мир. Я могла бы провести вечность, просто находясь рядом с ним и радуясь тому, что могу время от времени его коснуться… Но началась война с гармонианцами, которую теперь официально называют Световой войной. Я со своими друзьями собралась лететь на Дору, чтобы найти оружие, способное остановить этих существ, но… Мы с Крисом были не совсем людьми. В нас сидели древние существа, магнуры, они состояли из чистой энергии и могли воспринимать то, что осталось от когда-то существовавшего на месте нашей Вселенной мира Вечности. Я долгое время думала, что мой магнур погиб на Тиморе, но насчет того, что то же самое произошло с магнуром Криса, у меня уверенности не было. А значит, гармонианцы, которые были следующей ступенью эволюции после магнуров, могли как-то им воспользоваться и причинить ему вред, а то и убить. А я не могла этого допустить, поэтому попросила Меридиану, получеловека-полуадаморта, обладающую большой психической силой, с которой у Криса был роман в Ауктории, заставить его поверить в то, что он так сильно ее любит, что не может оставить. Это и так было правдой, так что ей почти не пришлось стараться. Мы оставили Криса на Кристаллисе, а сами отправились на войну.

Мне было жутко больно в разлуке с ним, и вскоре я поняла, что начинаю испытывать симпатию к Локи. У этого парня тоже тяжелая судьба: когда он был маленьким, его мать погибла в автокатастрофе на Земле, после чего брат Эрик возненавидел его, несправедливо обвиняя в ее смерти, а отец отдалился. Единственным его другом был парень по имени Стив. Когда Эрик отправился в тур «Новая жизнь», Локи вздохнул с облегчением. Он не был злопамятным, и через некоторое время начал мечтать о том, как тоже полетит в космос, встретится с Эриком, и дальнейшая его жизнь будет чудесной. Однако не тут-то было.

На Тиморе его бросили аж две девушки, и он впал в депрессию. Из-за этого на Кристаллисе он связался с наркотиками, что чуть его не погубило. На Доре он постарался направить свою боль на достижение нашей цели, как поступила и я, и вскоре мы стали лучшими учениками по боевым искусствам и навыкам выживания. Плюс ко всему он начал мне напоминать Криса тем, как он не думая бросался к опасности. Я ощутила симпатию к Локи, а он ощутил симпатию ко мне. Я долго считала себя предательницей любви к Крису и не могла понять, чего же на самом деле хочу, а потом прочитала в кибернете, что Крис женится на Меридиане. Разрушать его счастье мне не хотелось, и я согласилась встречаться с Локи. Мы с друзьями улетели в систему Барнарда, и с тех пор он официально числился моим парнем. Все было прекрасно, пока страсть, которая нас и свела, не исчезла.

И вот, вместо того, чтобы переписываться с Локи, которого я не видела вживую шесть месяцев, я смотрела на фотографию Криса, а в моих глазах закипали слезы. Я не видела своего любимого уже два субъективных года, а для него и вовсе прошло семь лет. За все это время он мне ни разу не написал, и я тоже не решалась его побеспокоить. Наверное, он забыл меня. Мне тоже следовало бы двинуться дальше, и я думала, что смогу сделать это с Локи. Однако прошло уже два года с начала наших отношений, а я по-прежнему не могу сказать ему «люблю».

До моих ушей донесся звук сдвигаемой входной двери. Ворвавшийся в окно неожиданно холодный ветер высушил мои слезы, и я быстро свернула браузер и схватила вилку. Кто бы ни пришел, ему совершенно ни к чему знать, что я по-прежнему люблю Криса, в то время как мой парень летает с туром по всей планете. Я запихнула в рот кусок остывшего ролла, практически не ощущая вкуса, и в этот момент на кухне появился единственный человек, вернее, доран, чье присутствие меня по-настоящему радовало.

– Теки! – улыбнулась я и осеклась, увидев нахмуренные брови мальчика.

Текодор был братом Формадоры и, в отличие от своей сестры, относился ко мне хорошо. Наверное, это неудивительно, ведь в нем тоже сидел магнур, что несколько роднило нас. Да и к тому же это вместе с ним мы спасли мир на Гармонии. После такого невозможно не стать друзьями. Теки был очень жизнерадостным мальчиком, которого интересовал мир вокруг, и чаще всего его можно было увидеть с улыбкой до ушей и задорно взъерошенными зелеными волосами. Однако сейчас он хмурился, а в фиолетовых глазах застыл весь возраст носимого внутри него существа, который исчислялся не одной вечностью. По моей коже пробежались мурашки, и я поняла, что наши магнуры уже успели пообщаться, и происходящее их ужасало. Жаль, что я не могла их понять. Отложив еду, я спросила:

– Что случилось?

Вместо ответа мальчик достал из своего кармана палм (сестра не разрешала ему установить себе нанопейджер, заявляя, что хватит того, что внутри него есть энергетическое существо) и протянул его мне. Я осторожно его приняла и посмотрела на страницу, отображающуюся на экране. «Карантин на Малонии» – гласил заголовок. Я быстро пробежалась глазами по тексту, в котором говорилось, что на самой большой планете нашей системы началась эпидемия, и теперь ее закрыли для туристов, но внутреннее чутье как будто видело за этими словами скрытый смысл. И этот смысл был очень и очень нехорошим.

– Что ты чувствуешь, когда читаешь это? – спросил Теки.

Я облизнула пересохшие губы, и повторила возникшие у меня в голове слова:

– Что это вовсе не карантин. И что я должна быть там и помочь, иначе случится нечто ужасное, – только закончив предложение, я поняла, что произнесла его синхронно с Теки.

Звучащие в унисон голоса были не нашими. Это произнесли наши магнуры, а мы всего лишь их озвучили. Понятия не имею, как мы поняли их на планете, где не осталось энергии, но они нашли способ до нас достучаться. И они предупреждали об опасности.

С другой стороны планеты царила ночь. Темное небо сияло далекими светящимися точками звезд, которые притягивали взгляд, словно маяки корабли. Со стороны города доносились звуки музыки. Но здесь, на пляже, только мягкий шум волн нарушал окутавшую местность безмолвность. Редкие компании затихали, глядя в бескрайнюю даль. Выбежавшие на все еще теплый после жаркого дня песок зверьки с тонкими лапками и множеством глаз тихо бродили по пляжу. Казалось, сама Вселенная замерла в ожидании чего-то. Но в ожидании чего?

Этой почти бессонной ночью Фроуд, тридцатитрехлетний морской биолог из местного исследовательского института, отправился на пляж, чтобы собрать полоски странного вида водорослей, выносимые на берег волнами. Они могли ему пригодиться в одном эксперименте, который он планировал провести завтра вместе со своими коллегами. Однако это была не главная причина, почему он прошел столь долгий путь. На самом деле он хотел увидеть Маривонн.

Он ступил на освещенный белыми фонарями розовый песок, окинул взглядом пляж и замер. Маленькая девушка, казавшаяся обманчиво хрупкой, сидела на песке, скрестив ноги, и смотрела вдаль. Ночной ветер развевал ее длинную копну черных волос, они окутывали ее, подобно мантии. Фроуд затаил дыхание и осторожно приблизился к ней.

– Здравствуй, – произнес он своим низким и глубоким голосом, поразившись тому, насколько неуместно он прозвучал в такой обстановке. Совсем как если бы кто-то в оркестре, до сих пор исполняющем прекрасную симфонию, нажал неправильную ноту. Резкая смена гармонии резала слух, но не похоже, чтобы Маривонн это взволновало.

На него поднялись глаза глубокого карего цвета. По телу Фроуда пробежала дрожь, что всегда происходило, когда он видел ее лицо. Молодая и чистая кожа без единой морщинки столь резко контрастировала с практически вековой мудростью в глазах, что это казалось неестественным. Разумеется, Фроуд знал, что в ней больше не было гармонианцев, однако они оставили свой след в ее душе, как следует истерзав перед тем, как сгинуть навсегда. И этот след проступал на сетчатке глаз, как будто она специально установила какой-то эффект нанопейджером. Но Маривонн не устанавливала себе этот прибор.

Девушка еле заметно нахмурила изящно изогнутые брови и спросила:

– Опять за водорослями?

– Да. А ты… снова тот сон?

Маривонн не ответила, лишь перевела взгляд на далекую линию горизонта. Фроуд тоже посмотрел в ту сторону, но ничего необычного не заметил.

– Я сидела на пляже, – медленно начала Маривонн. – Барни мягко припекал мою голову, прикрытую белой шляпой. Вокруг меня были люди, тимилты, виталы и другие существа. Все радовались теплому дню и плескались в волнах. Казалось бы, все чудесно. Но это было не так.

Девушка вытянула руку с короткими ногтями без малейших признаков маникюра вперед и указала на море. Мимо нее пробежал один из зверьков, моргнул всеми своими глазами и застыл, словно жест Маривонн заставил его остановиться. Насколько Фроуд помнил, эти создания не были разумными, однако сейчас существо вело себя так, как будто прекрасно понимало, о чем речь.

– Оттуда что-то приближалось, – тем временем продолжала девушка. – Я не видела, что это, и никто не мог увидеть. Однако оно приближалось. Что-то, от чего каждый волосок на моей коже встал дыбом. Мне казалось, что еще немного, и я пойму, что именно происходит. Но потом я проснулась. Так происходит каждую ночь, и я все надеюсь, что однажды мне удастся узнать разгадку этого сна… но пока не удается.

Потом Маривонн сгорбилась и несколько испуганно посмотрела на Фроуда:

– Я схожу с ума, да? – она вздохнула. – Определенно схожу. Впрочем, ничего в этом удивительного нет. Нельзя пережить то, что я пережила, и остаться в здравом рассудке.

Биологу такое суждение о психическом здоровье этой странно чарующей девушки не понравилось. Конечно, он не был специалистом по людским душевным болезням, но ему вовсе не казалось, что с ней что-то не в порядке. Наоборот, она казалась ему непостижимо мудрой. Хотя Фроуд был старше, он чувствовал себя рядом с ней маленьким ребенком. Ему и не снилось то, что она пережила.

– Маривонн, когда-то в тебе находились миллионы созданий Вечности, – решительно сказал мужчина. – Я знаю, что сейчас их уже нет. Однако, как мне кажется, в тебе осталась какая-то частица их знаний. И именно она сейчас подсказывает тебе что-то, – он снова посмотрел на прилив волны. – Я думаю, что все мы в большой опасности. Что-то происходит, и, раз ты показываешь на море – значит, именно оттуда идет беда.

– Из моря? – Маривонн нахмурилась. – Вот ты, как морской биолог, скажи, какая опасность может таиться в море?

Фроуд пожал плечами:

– Да мало ли какая. Многие думают, что Марен – это тихая и мирная планета. Якобы ее население находится в вечном состоянии праздника, живет под ярким светом Барни и не сгорает. А море ежедневно радует водой, в которой можно плавать – так все говорят. Но ведь изначально эта планета полностью состояла из воды. И под всеми этими зелеными толщами находились тысячи живых существ. Конечно, в зоне искусственных островов не водится никого опасного, поэтому дайверы могут спокойно плавать и изучать глубины. Но чем дальше от острова, тем больше вероятность встретить силаса, к примеру. Это существо чем-то похоже на земных акул, только его тело имеет ромбовидное строение. Они очень опасны, и мало кто уходил от них живым. Но что-то мне подсказывает, что опасность, о которой ты говоришь – это не какие-то хищные морские существа.

– Да, наверное, – согласилась девушка.

– Жаль, что в тебе осталась лишь доля знаний этих великих существ, – с сожалением произнес Фроуд. – Будь они до сих пор живы, мы могли бы понять, о чем идет речь.

На этих словах Маривонн резко выпрямилась, а глаза ее сузились:

– Будь они до сих пор живы, ты был бы уже или мертв в лучшем случае, или порабощен и не имел своей воли. Они заставили бы тебя делать ужасные поступки, и ты бы даже не понял, насколько это бесчеловечно!

Фроуд ошеломленно приоткрыл рот. Он и сам понял, что сморозил глупость, однако такая реакция на его слова заставила опешить. Прежде чем он придумал, как успокоить девушку, она уже поднялась с песка, отряхнула платье и пошла прочь с пляжа.

Мужчине хотелось за ней побежать, но, поразмыслив, он решил этого не делать. Прикасаться к Маривонн было все равно, что прикасаться к человеку, каждый дюйм кожи которого обожжен. Она резко отпрыгивала и не позволяла помочь, пока боль немного не утихала. Ученый испытывал к ней жалость. Нет, он не сомневался во внутренней силе этой девушки. После всего того, через что она прошла, она все еще продолжала жить, хоть ей и приходилось бороться с собой, убеждая себя в том, что у нее есть на это право. Однако эти два субъективных года не излечили ее душу. Ему отчаянно хотелось ей помочь, но он понятия не имел, как это сделать.

Покачав головой, Фроуд двинулся к морю. Раз уж он пришел сюда, нужно собрать водоросли. Подбирая тонкие скользкие полоски и складывая в специальный контейнер, он не мог не поглядывать время от времени на горизонт и не гадать, в чем же та большая опасность, которая грядет.

Для Палы теплая погода, вечно царившая на Марене, была настоящим мучением. Не высыпаться всегда неприятно, но когда на твои словно посыпанные песком глаза падает яркий луч света, хочется чего угодно, только не сидеть за прилавком, проверяя, как работает прибор выдачи продуктов.

Работа была до омерзения легкая, и от девушки ничего не требовалась. Она просто сидела на простеньком стуле, и воевала с системой жизнеобеспечения, которая почему-то никогда не работала как надо. Жара сменялась ледяными порывами ветра. На сетчатке глаза то и дело вспыхивали сообщения о том, какой товар взяли, и была ли у этого человека лицензия. Время от времени она запускала дополнительную проверку, чтобы убедиться, что никто не обдурил систему. Это было трудно, ведь пульсирующий от боли не высыпания мозг никак не хотел входить в контакт с ее нанопейджером. Девушка откидывалась на спинку, надеясь достичь расслабления, но у нее ничего не получалось. Данные на сетчатке мигали и размывались, и Пала злилась, отчаянно надеясь, что никто не заметит, как плохо она выполняет свою простую работу.

Чем дальше продвигался Барни по небу, тем сильнее болели ее глаза. Пала то и дело проверяла время, отсчитывая минуты до того момента, когда ее смена, наконец, закончится, и она сможет вернуться домой. Секунды тянулись мучительно медленно.

Неповторимая скука еще больше навевала сон. Кто знает, может, Пала бы и отключилась, не зазвони ее нанопейджер. Услышав в голове протяжное гудение, она послала сигнал, чтобы ответить, и в страхе сжалась, ожидая услышать кого-то из начальства. Однако вместо этого раздался хриплый голос, и девушка словно ощутила запах перегара.

– Сис, этот чертов кибернет не впускает меня в магазин, – проворчал Йохан, ее брат и самая главная головная боль ее жизни.

– А с какой стати ему тебя пускать? – недовольно спросила Пала. – Ты нигде не работаешь, и лицензии у тебя нет. Ты не имеешь права ничего приобретать.

– А этой хреновине не приходило в голову или что там у нее вместо этого, что я хочу увидеться со своей сестрой?

Пала подозрительно нахмурилась:

– Прямо-таки и увидеться? Где ж тебя всю ночь мотало, если ты так по мне скучал?

– Ой, мы с Эриком с такими классными девушками познакомились…, – оживленно начал Йохан.