Глава 2

Праздничный обед, плавно перетекший в ужин, проходил для меня довольно нервно. Зато гости, кажется, остались всем довольны. Втайне я надеялась, что они быстренько напьются, после чего разъедутся или разойдутся по домам, либо заснут в специально отведенных для этого комнатах, перестав терзать нас с Тайлором Бростоном ненужными поздравлениями и пожеланиями.

Но все неплохо держались, включая моего собственного мужа, который к вину не притрагивался и засыпать тоже не собирался. Вместо этого был бодр, любезен и полон желания общаться с гостями. Отлично держался не только в обществе местных лордов и эсквайров, оккупировавших Бальный Зал, но и без колебаний спускался со мной в яблоневый сад, где под густыми кронами, дававшими убежище от жаркого солнца, были накрыты столы для арендаторов.

В «Высокие Сосны» ненадолго заглянули и монахини со своими воспитанниками. Их посадили отдельно, и они, быстро отобедав, поблагодарили нас за гостеприимство и довольно скоро засобирались восвояси. Провожала я их вместе с Тайлором – три монастырские телеги покатили по подъездной дороге, подпрыгивая на ухабах и поднимая клубы пыли.

После этого мой муж подхватил меня под локоть и повел к гостям. Но по дороге уставился на разбежавшиеся по светло-желтому фасаду «Высоких Сосен» трещины и спросил, почему мой дом нуждается в починке. Уж не потому ли, что приют при монастыре Святой Анны в нем не нуждается?

На это я покачала головой.

– Четыре года назад в Гленншире случилось сильное землетрясение, а за ним пришел разрушительный ураган. Похоже, в то время вы были в Эрхе и ничего из этого не застали. – Он кивнул, подтверждая мои слова. – Крышу мне удалось починить, – правда, не до конца, – а до остального как-то не дошли руки.

– Я это исправлю, – неожиданно заявил он и повел меня в сад.

Но не успели мы дойти до столов, накрытых белоснежными скатертями, как кто-то снова крикнул «Горько!», на что я привычно закатила глаза, позволив Тайлору себя поцеловать – уже в который раз за вечер!..

Но на этот раз я не почувствовала вкуса его поцелуя, потому что последние его слова породили во мне новые, крайне тревожные мысли, отравлявшие и так непростое мое существование. «Высокие Сосны» были моим домом и стали моим приданым вместе с земельными владениями в Гленншире. Теперь же, по проклятому брачному договору, все это – все, вместе со мной! – переходило в собственность к моему мужу.

А теперь это его замечание насчет «исправить»…

Неужели он станет устанавливать здесь свои порядки?! Поднимет арендную плату – сейчас, в третий неурожайный год?! Запретит строительство последних каналов – а ведь мы почти закончили, осталось лишь соединить их с озером Таннер и довести до дальних полей, так отчаянно нуждавшихся в воде? А еще дети в приюте и те, кто проживал в Храме Арату, – неужели они останутся без еды и скромных средств на содержание, которые мне до этого удавалось им выделять?!

Потому что нашему королю не было ни до чего дела. Государственная казна который год была пуста, налоги продолжали расти, несмотря на неурожаи и голод, – его Величество куда сильнее интересовала война далеко от наших границ, чем то, что происходило в страдающей от засухи стране.

– Одри, что-то случилось? Ты побледнела, – встревожился Тайлор Бростон, когда я, погруженная в свои не слишком-то веселые мысли, побрела ко входу в дом.

– Да, что-то случилось! – пробормотала в ответ. Но негромко, чтобы он не услышал. – Так уж случилось, что я вышла замуж!

Но, кажется, он все-таки услышал. Хотел что-то мне сказать, но тут подошла Флоренс, заявив, что гости уже выпили половину припасенного на банкет вина. Доставать ли оставшееся из погребов или стоит немного… гм… притормозить?

Доставать, сказала я, не стоит ничего тормозить. Да, и уже можно подавать жаркое – для гостей как в доме, так и в саду.

– Мне надо проследить, что там на кухне, – заявила собственному мужу, понадеявшись, что компания молодых лордов в Бальном Зале покажется ему куда интереснее, чем общество жены.

Не потащится же он следом за мной? Мне так хотелось хоть немного побыть в одиночестве!

Не потащился, но через полчаса мне все-таки пришлось оставить и кухню. Дольше изображать бурную деятельность среди котлов и жарившейся на вертеле дичи не получилось – на меня стали коситься не только Флоренс с нашей кухаркой, но еще и две приглашенные из « Столетних Дубов» Мортимера служанки.

Вернувшись в дом, обнаружила Тайлора на балконе в компании долговязого эсквайра Натана Мортимера, с которым я была дружна, и он любезно прислал мне слуг на помощь, а еще веснушчатого, страдавшего от избыточного веса лорда Перри Броуветта.

Стояли они с бокалами в руках, и Натан уже был настолько пьян, что едва держался на ногах, бессмысленно улыбаясь всем и никому одновременно. Зато лорд Броуветт оказался вполне бодр и что-то увлеченно рассказывал моему мужу.

И мне это очень и очень не понравилось.

Потому что Перри Броуветт терпеть меня не мог, и я платила ему той же монетой. Началась наша размолвка в прошлом году, когда он стал ко мне клеиться, хотя все в Гленншире знали, что я помолвлена чуть ли не с младенчества. Я старательно его избегала, пока однажды Броуветт не подкараулил меня в Нукке, когда я вышла из дома градоначальника.

Предложил прогуляться с ним по парку, заявив, что у него есть ко мне срочное дело. Я же, воодушевленная недавним разговором с градоначальником, заинтересовавшимся моим проектом, согласилась. Броуветт увлек меня на тенистую дорожку, но вместо того, чтобы обсудить проблему засухи, а затем сказать, что готов вложить свои деньги в доброе дело, потому что это пойдет на пользу всему округу, заявил, что давно уже в меня влюблен. Но так как он тоже помолвлен и скоро собирается жениться, то «наша тайная связь станет убежищем наслаждения для нас двоих».

На это я попросила его оставить меня в покое, а для своего наслаждения подыскать себе кого-нибудь другого.

Он оставил, правда, ненадолго.

Через неделю я отправилась с тетушкой на ярмарку Скаборо, и, когда мы возвращались домой, у нашей коляски сломалось колесо. Вот так, неудачно налетели на камень, оно рассыпалось на части от старости, и даже с помощью магии его было уже не починить.

На беду, с той же самой ярмарки в Нукк возвращался и Перри Броуветт. Остановившись, любезно предложил нас подвезти до «Высоких Сосен». Я согласилась, исключительно ради тетушки, которой пешая прогулка в десять верст по мартовской грязи вряд ли пошла бы на пользу. Тобиаса оставила сторожить коляску, заявив ему, что пришлю подмогу, как только доберусь до поместья.

По дороге тетушка задремала, а Перри перешел к решительным действиям – полез ко мне под юбку. На этом наше дружеское общение закончилось – от простейшего магического заклинания лорд Броуветт вылетел из коляски и угодил в весеннюю лужу. С тех пор затаил на меня обиду – и за то, что я оказалась магичкой, а Перри этого не знал, хотя сам носил в себе зачатки Темного дара. И еще за то, что я, чтобы отвезти тетушку домой, позаимствовала его коляску, а ему пришлось идти пешком до своего поместья: Тобиас пригнал ее только вечером.

С тех пор Броуветт всячески поливал меня грязью, распуская сплетни одна другой интереснее. Например, что я якшаюсь с крестьянами куда более близко, чем позволила ему. Увлеченно придумывал имена моих любовников, не забывая делиться своими фантазиями с теми, кто хотел его слушать. И с каждым месяцем его список становился все более обширным. Вот и сейчас, окинув меня осоловевшим от вина взглядом, спросил у моего мужа: а знает ли он, что у него есть соперники? Причем не в этом зале, а среди простых мужиков – да-да, среди тех, кто сейчас горланит песни в саду, словно это не бракосочетание двух отпрысков знатных семейств, а попойка в местном трактире.

На «попойку» я лишь усмехнулась – в Бальном Зале, судя по хохоту и громким голосам, происходило то же самое, только песни горланили немного другие.

Тут голос подал Тайлор Бростон.

– Я знаю, что у меня есть соперник, – заявил он, взглянув на меня с легкой улыбкой. – Но так даже интереснее.

Хотела было у него поинтересоваться, что в этом интересного, но тут лорд Броуветт снова открыл рот, решив выдать очередную порцию разоблачений.

Правда, не успел, потому что я его опередила.

– Дорогой мой Перри! – улыбнулась ему кровожадно. – Я только что видела вашу скучающую невесту, которая не слишком-то в восторге от общества старого генерала Уилка. Подозреваю, он ей до печенок надоел своими рассказами о боях на стороне Альянса. Думаю, уж не развлечь ли мне ее, как вы развлекаете моего мужа? Аннете будет крайне интересно узнать о вашей любви к длительным пешим прогулкам, – намекнула ему. – Особенно в весеннюю пору.

– Колючка, – возвестил тот, залпом допив бокал. – Желаю вам удачи, лорд Бростон! И она вам несомненно понадобится – с нашей-то леди Одри!.. – И препротивно ухмыльнулся. – Не такая уж это простая задача – укротить неукротимую. – Хотел было уйти, но все-таки не удержался от очередной порции грязи: – А вы в курсе, что ваша жена по утрам предпочитает… гм… разъезжать по округе в мужском седле и в мужской одежде, и посмотреть на это зрелище собираются все крестьяне Гленншира? И даже преподобный Вольтер перенес свою службу на другое время, чтобы к этому времени освободиться и тоже поглядывать на дорогу.

– Преподобному Вольтеру давно уже за восемьдесят лет, – возразила я, – так что его вряд ли интересуют подобного рода развлечения. В отличие от вас, милый лорд Броуветт! – Уж его-то подглядывающим я видела много раз. – А то, что на встречу ко мне приходят арендаторы… К кому им еще приходить, если я давно уже уволила проворовавшегося управляющего? И это мое личное дело, в каком виде я объезжаю свои собственные земли. Кстати, когда вы, лорд Броуветт, последний раз сидели в седле? И в курсе ли вы того, что происходит в ваших владениях?

Я могла бы многое ему рассказать, но не стала. Развернулась и ушла, оставив мужчин наедине. Подумала: ну и пусть… Пусть они и дальше делятся своими секретами! И чем больше Перри Броуветт расскажет обо мне всякой грязи, тем будет даже лучше.

– Что он тебе сделал? – спросил Тайлор, обнаружив меня на дальнем балконе.

Держа в руке бокал с водой, я смотрела на горевшие в саду магические огоньки. Над темными кронами порхали светящиеся бабочки и распускали бутоны магические цветы; причем сотворила их вовсе не я – подобное чудо в ночное небо запустил либо мой муж, или же его друзья-маги.

И сделали они это для моих гостей.

– Броуветт меня терпеть не может, – пожала плечами. – Пытался поцеловать, затем предлагал всякие непотребства, хотя знал, что я помолвлена. Но я его жестоко покарала, и с тех пор он затаил на меня обиду.

– Так я и понял, – кивнул Тайлор. – Сказал ему, что если продолжит в подобном духе, то будет иметь дело со мной. И я покараю его куда более жестоко.

После чего поправил белоснежный манжет, стряхнув с кончиков пальцев Огненные Искры. И я в который раз поймала себя на мысли, что понятия не имею, что это за человек достался мне в мужья, и даже не представляю силу его магического дара. Но снова отвернулась и стала смотреть на танец магических бабочек в ночном саду.

Праздник тем временем набирал силу, и в какой-то момент я поняла, что нам на нем больше не рады. Вернее, гости все настойчивее стали пытаться нас с Тайлором выпроводить, намекая, что дальше продолжат уже без нас.

Потому что у супружеской пары есть куда более интересное занятие в первую брачную ночь.

Но если в Бальном Зале приглашенные вели себя более-менее прилично и их намеки не заставляли меня удушливо краснеть, то в отсутствие монахинь в яблоневом саду царило деревенское веселье. Оттеснив приглашенных мною музыкантов, парни взяли в руки музыкальные инструменты и играли репертуар местного трактира. Затем, завидев нас, принялись выкрикивать такое, что я…

Признаюсь, я порядком смутилась, а Тайлор, усмехнувшись, притянул меня к себе.

– Пожалуй, нам пора идти, – заявил он. – Дальше будет только хуже.

На это я растерянно кивнула, не совсем понимая, где именно для меня будет хуже – остаться на празднике, выслушивая все это, или же отправиться вместе с ним в приготовленную Флоренс спальню на втором этаже.

Потому что этим утром я уже выслушала версии того, что происходит в брачную ночь, и от нее, и от тетушки Лавинии, и они совершенно не совпадали с теми соображениями, которыми поделилась со мной моя подруга Тина из Академии. У той, правда, дальше поцелуев дело не продвинулось, но настроена она была намного более оптимистично, чем тетя или няня.

Зато тетушка пробыла замужем целых три месяца. Ее муж успел подарить ей несколько неприятных моментов, после чего отправился на войну, где и погиб, оставив дома беременную жену. Но памятью моя родственница отличалась отменной.

– О, дитя мое! – заявила она страдальчески, потягивая чай в Цветочном Салоне. – То, что происходит в спальне между мужчиной и женщиной, явно придумано Мужскими Богами. Великой Матери пришлось Им уступить, вот и женщине приходится во всем уступать своему мужу.

– И как же именно ей приходится уступать? – спросила у нее, потому что версия няни Флоренс, озвученная до этого на кухне, показалась мне… совсем ужасной.

А какой она могла быть у той, через чью ферму прошли кембрийские солдаты, убив родителей и изнасиловав ее в шестнадцатилетнем возрасте? С тех пор Флоренс так и не вышла замуж и относилась к мужчинам крайне настороженно.

– Тебе ничего не придется делать. Надо просто лечь в кровать, закрыть глаза и немного потерпеть. – Тетушка кинула на меня жалостливый взгляд. – Но лучше заранее снять с себя сорочку, чтобы твой муж ее не разорвал в порыве… гм… страсти. Она ведь совсем новая!

– Да и денег у нас не так и много, – мрачно добавила я, – чтобы кто-то рвал мои сорочки в порыве страсти.

– Но мужчины быстро утомляются, – со знанием дела заявила Лавиния Штефан. – Твой муж вскоре оставит тебя в покое, и ты сможешь вернуться в свою комнату. Это… довольно неприятно, но вполне можно вынести. Но как только ты зачнешь, дальше свою похоть будет утолять с любовницами. Зато мы с тобой станем растить твое дитя, – и она зажмурилась от удовольствия.

Это была сладкая мечта тети Лавинии – как можно скорее обзавестись внуком или внучкой. Но дело в том, что в мои планы это не входило – ни терпеть, пока незнакомый, не любимый мною мужчина утолит свою похоть, чтобы потом уйти к любовнице, ни воспитывать его ребенка.

Мне хотелось лишь одного – чтобы этот день поскорее закончился и Тайлор Бростон исчез из моей жизни раз и навсегда, «забыв» меня в деревне. И для этого мне нужно было убедить его принять мое предложение.

Наконец, нас с шутками и прибаутками проводили полутемными коридорами «Высоких сосен» до хозяйской спальни, находившейся на втором этаже. Украшена она была цветами и лентами – тут уж кто-то из молоденьких служанок постарался, хотя я просила не переусердствовать. В этой комнате – просторной, с крепкой кроватью, дубовой мебелью и глубокими креслами возле низенького круглого столика – я никогда не ночевала. Спальня была слишком большой и навевала на меня воспоминания об отце, который бросил меня очень и очень давно.

Наконец, выдав напоследок несколько пошлых шуток, гости оставили нас одних, и Тайлор закрыл за ними дверь. Накинул магическое заклинание – я смотрела на его действия крайне внимательно, запоминая и прикидывая, как быстро смогу снять его защиту, если придется спасаться бегством.

Решила, что распутаю – или даже выжгу – за несколько секунд, так как ничего сверхъестественного на двери он не поставил. Вместо этого прошелся вдоль стены, магией зажигая погасшие свечи на комоде и полках. Наконец, повернулся и направился ко мне, расстегивая пуговицы на парадном камзоле, и я уставилась в его красивое лицо, на которое бросали огненно-красные блики множество свечей.

На миг он показался мне чертовски привлекательным, мой собственный муж, но я быстро подавила приступ сумасшествия.

– Одри… – начал было Тайлор, справившись с последней пуговицей на камзоле.