Он пообещал мне не появляться ни в Церкви Великой Матери, ни в «Высоких Соснах», где готовили пышный банкет. На него я пригласила не только соседей – лордов и эсквайров Гленншира, – но еще и своих арендаторов, наплевав на то, что подумает обо мне мой муж. Решила, что если Тайлору Бростону с его столичными друзьями это не придется по душе, то даже к лучшему: вот и пусть катится в свой Бростон-Холл, но уже без меня!..

Никлас Обрайн был сыном одного из моих арендаторов, моим лучшим другом и старшим товарищем. С ним я росла и играла, хотя многие в Гленншире сказали бы, что это не самая подходящая компания для дочери генерала Нейтона. Вернее, его компания мне совершенно не подходила.

Но так уж вышло, что отец доверил мое воспитание тетушке – единственной из наших родственников, переживших первый Темный Бунт, а потом эпидемию Красной Лихорадки. Правда, она немного повредилась умом после смерти дочери и мужа, но такие мелочи папу не волновали: к этому времени он был далеко от Валора.

Тетушка же по доброте своей позволяла мне делать все, что я захочу. И я росла, словно вольный ветер, гулявший по лугам и полям Гленншира. Постоянно водилась с детьми арендаторов и почти никогда с детьми местной знати, потому что Лавинию Штефан высшее общество Гленншира не воспринимало всерьез. Вернее, оно вообще ее не воспринимало, справедливо рассудив, что ум у тетушки слаб и от нее можно ожидать любых выходок.

Так же, как и от меня.

Впрочем, в последнюю пару лет меня стали приглашать на дни рождения и торжественные мероприятия, которые я посещала довольно редко. Мне никогда не хватало времени на праздные забавы, потому что в моей жизни, помимо брачного договора, отравлявшего мое существование, был еще один серьезный запрет.

Отец не хотел, чтобы я имела какое-либо дело с магией, несмотря на то, что я унаследовала от мамы довольно сильный Огненный Дар. Потому что этот самый Дар однажды ее и сгубил – один из экспериментов в лаборатории «Высоких Сосен» вышел из-под контроля, и она не справилась с Первозданной Стихией.

Но, несмотря на папин запрет, я очень хотела обучаться этой самой магии. Чувствовала ее с раннего детства, ощущала, как она льнет к моим рукам – послушная, угодливая, ждущая моих приказаний. Но не могла его ослушаться, пока…

Выход из этой ситуации мне подсказал Никлас.

Именно с его подачи я начала вести двойную жизнь – одну как дочь генерала Нейтона, с младенчества помолвленную с Тайлором Бростоном, иногда приезжавшую на праздники в имения своих соседей, где я чувствовала себя не в своей тарелке.

Вторую – как Оливия Штефан, дочь Лавинии Штефан. Тетушка охотно восстановила мне документы взамен «утерянных», так ничего и не поняв, а в столичной ратуше никто копаться в архивах не стал. Стрясли приличную сумму, пожурили за утерю, и я получила новый паспорт!.. Затем под чужим именем четыре года назад вполне уверенно поступила в столичную Академию Магии, расположенную в Скоборо – университетском городке в паре часов езды от «Высоких Сосен». Столько же было, если повернуть в другую сторону, и от столицы.

Правда, ежедневно посещать занятия у меня не выходило: было слишком много дел в поместье. Но декан факультета Стихийной Магии оказался несказанно добр. Впечатленный то ли моим магическим даром, то ли жалостливой историей о больной матушке – причем я не особо-то и врала, тетушка Лавиния приходилась родной матерью Оливии Штефан, – разрешил посещать мне лишь часть занятий. Но заявил, что на экзаменах с меня спросят вдвойне.

Спрашивали, но это не помешало мне с отличием закончить три курса, а сейчас пытаться сдать экзамены за четвертый, чтобы перейти к изучению Высшей Магии.

И Никлас старательно поддерживал меня все эти годы, был моим лучшим другом, советчиком и защитником. Тем, на чьем плече могла поплакать, когда становилось совсем невмоготу, или же спросить совета, потому что давно уволила проворовавшегося управляющего и занималась делами сама. Тем, кто научил меня скакать на лошади без седла и всегда носить с собой кинжал, не полагаясь только на свой магический Дар…

Правда, перед самой моей свадьбой у нас с ним вышел крайне неприятный разговор. Придя в мой дом, он заявил, что никому меня не отдаст. И уж тем более спесивому лорду Бростону, брату нового министра финансов, мерзкому богачу из столицы!..

Я принадлежу ему, и ни о какой свадьбе речи идти не может.

На это я лишь покачала головой. Похожий разговор у нас с ним возникал много раз, и Никласа порой заносило на поворотах. Он даже пытался меня поцеловать, несмотря на то, что я постоянно ему твердила, что ничего путного не выйдет. Но сдаваться на этот раз он не собирался, заявив, что мы должны бежать. Покинуть Валор и отправиться в Эгру. Он – Темный Маг, я – Светлая, Огненная, и вместе мы найдем свое место под солнцем.

Мы будем счастливы вместе.

Но я отказалась. Сказала ему, что собираюсь выполнить дочерний долг и не опозорю свою семью, нарушив обязательства. Тогда Никлас снова набросился на меня с поцелуями, но я не далась. Заявила ему, что он забывается. Он должен помнить, кто я, а кто он!..

И пусть в тот момент я ненавидела себя за подобные слова, но мне нужно было охладить его пыл.

– Ах, значит вот так! – произнес Никлас, сверкнув черными глазами. Он был донельзя привлекателен. Тоже учился в Академии – правда, выходило так себе, – и по нему сохли как Темные, так и Светлые адептки. Черноволосый, плечистый, и его мужская красота была властной, тяжелой. – Подобное притягивает подобное, не так ли? – заявил мне, давя взглядом. – И юная леди Нейтон решила выйти за лорда Бростона, потому что он для нее ровня. А я… Кто я для тебя, Одри?!

Я смотрела на своего друга детства, на его добротную, но поношенную одежду. Чувствовала, как пульсирует, змеится в нем Темная Магия, видела, как он сжимает натруженные работой в поле кулаки – Никлас не только пытался учиться, но еще и помогал отцу на ферме.

Глядела на него и чувствовала, что мое сердце разрывается.

Нет, не от любви – я всегда относилась к нему как другу, – а от понимания того, что прежняя наша жизнь уходит безвозвратно. Мы с ним безнадежно выросли, пора детских игр и забав прошла, и пришло время платить по своим счетам.

– Завтра я выхожу замуж за Тайлора Бростона, – сказала ему твердо. – Этого уже не изменить.

– Как ты не понимаешь, Одри?! Он получит тебя в полное свое распоряжение! – заявил Никлас с едва сдерживаемой ненавистью. – Думаешь, он будет любить тебя так же сильно, как я? Желать тебя так безудержно, как желаю я? Будет ли он с тобой так нежен, как я, согласись ты бежать со мной из страны?

– Никлас, прекрати! – покачала я головой. – Ты мучаешь и себя, и меня. Поверь, мне тоже тошно, но я ничего не могу с этим поделать.

Но он и не думал прекращать.

– Или же ты думаешь, по ночам он будет читать тебе светскую хронику, обсуждая, что именно подавали на завтрак нашему королю? – спросил у меня язвительно. – Он сделает с тобой все, Одри! Все, что мужчина делает с женщиной!

– Хватит! – не выдержав, я подскочила с софы, на которой мы сидели. – Ты должен сейчас же остановиться! Или же… Лучше уходи, Никлас! Прошу тебя, уходи и завтра тоже не появляйся – ни в церкви, ни в поместье. Ты сделаешь только хуже!

– Ты принадлежишь мне, – заявил он, поднимаясь. – Я тебя услышал, Одри, и я исполню твою просьбу. Не буду омрачать своим присутствием день твоей свадьбы, а своими пожеланиями – настроение твоему мужу. Но однажды я вернусь… Приду за тобой, но уже другим, и возьму себе то, что всегда было моим. Тебя, Одри! Потому что именно ты предназначена мне Богами.

– Я тоже тебя услышала, Никлас Обрайн, – сказала ему. – А сейчас уходи. Но знай, я никогда… Никогда не буду принадлежать кому-то без любви. Никогда, клянусь!

Он усмехнулся.

– Зная тебя, Одри… Ну что же, твоего мужа ждут сложные времена. И это радует, потому что у меня все еще есть шанс.

А потом он взял и ушел. Протопал сапогами по ковру в Цветочном Салоне и хлопнул дверью так, что тетушка Лавиния, задремавшая за вязанием – маленькие пинетки своим внукам, – вздрогнув, очнулась и обвела комнату осоловевшим взглядом.

А я… Я долго смотрела на закрывшуюся дверь и размышляла, как мне жить дальше, если у меня вот-вот появился муж, которого ждут сложные времена. А еще – согласится ли Тайлор Бростон на сделку, которую я собиралась ему предложить? Или же благополучно сбежит от меня сам – причем у алтаря, – поняв, насколько мы разные?

Было бы, конечно, лучше, если бы он вообще не приезжал…

Но на венчание лорд Тайлор Бростон, к моему величайшему сожалению, явился вовремя. Прикатил в черной карете с коршуном на боку, вынес церемонию вполне терпеливо и даже после некоторых колебаний поцеловал свою жену возле алтаря. И затем тоже не сбежал, несмотря на некоторые… гм… пожелания, с которыми к нему подходили мои арендаторы.

– Вы уж смотрите, лорд Бростон, чтобы наша леди Одри была счастлива! – заявил ему здоровенный детина Бренн Диглди. Я приняла всех его трех детей и помогала чем могла, когда его жена отходила от последних родов. – Но если леди Одри будет несчастлива, то… – он сжал огромные кулачищи. Уставился на них с задумчивым видом, затем перевел взгляд на моего мужа. – Со стрелой во лбу сложно выжить даже городскому магу, – добавил многозначительно.

– Бренн, прошу тебя! – отозвалась я страдальчески, потому что до этого похожие многозначительные пожелания уже высказала пара человек.

– Счастья вам, леди Одри! – добавил Бренн, шагнув в сторону, потому что его теснила толпа моих арендаторов с женами и детьми, из которой кто-то выкрикнул: – Надо было выходить за Никласа Обрайна!

И я догадывалась, кто именно. Уверена, это был Бенжамин Сталлер, один из друзей Никласа. Кинула быстрый взгляд на Тайлора Бростона, но тот отнесся к сказанному так же спокойно, как и к стреле во лбу. Лишь резонно возразил, что я вышла все-таки за него. Но затем, когда ему еще пару раз пожелали не ездить темными дорогами – если леди Одри вдруг окажется несчастлива в браке! – а то ведь можно очнуться в канаве с вилами в боку, я все-таки не выдержала.

– Пойдемте! – сказала своему мужу. – Давайте уже вернемся в поместье!

– Ну почему же? – отозвался он с легкой улыбкой. – Я еще не выслушал всех пожеланий. Мне все же хочется узнать, какой смертью я умру, если моя жена вдруг окажется со мной несчастлива.

– Засуха, – заявила ему нервно. – Дожди идут крайне редко, несмотря на наши молитвы. Вернее, они вообще не идут вот уже третье лето, и это беда всего Валора. Урожаи гибнут, люди голодают. Им нечем платить налоги, им нечем платить за землю, вот они и… Немного озлоблены.

– Судя по всему, леди Одри пошла своим арендаторам навстречу и тем самым заслужила всенародную любовь.

Я кивнула.

– Да, – сказала ему. – Я пошла им навстречу, снизив плату за землю на время засухи. Вернее, они платят мне столько, сколько могут, потому что я не хочу, чтобы на моих землях умирали от голода только для того, чтобы мой стол ломился от еды. К тому же в прошлом году мы начали строить систему оросительных каналов. Я наняла рабочих, и они провели к ближайшим полям воду из реки, остальные же соединяют с озером. Но и это не решило всех наших проблем. Этот год еще более засушливый и жаркий, чем прошлый, и народ во всем винит…

– Особенно сильно достается магам и нашему королю, – кивнул Тайлор Бростон. – Хотя, видит Боги, мы так же страдаем от жары, как и остальные.

Неожиданно он уставился на мою грудь, и я порядком занервничала. На что ему там смотреть, если там особо и смотреть не на что?! Наконец, догадалась. Нервно коснулась нитки жемчуга, единственной из не проданных мною в столице украшений.

Попытка сохранить урожаи и спасти людей от голода далась мне довольно дорого.

– Значит, моя жена построила на своих землях систему оросительных каналов, – произнес он. – Я бы не отказался об этом послушать!

Подхватил меня за руку, и мы двинулись к выходу из церкви. Пробирались через толпу, кивая на поздравления и пожелания, пока, наконец, не вышли через распахнутые двери наружу. Но, как оказалось, на этом все не закончилось. На ступенях нас поджидали дети – много детей, и все приютские. Смеясь, кинулись ко мне, и я распахнула руки, счастливо улыбаясь, сжимая их в объятиях. Чуть поодаль стояли довольные монахини, которые и привезли своих воспитанников.

А я и не ожидала, что мне сделают такой сюрприз!

Затем дети принялись кидать нам под ноги лепестки цветов и зеленые листья – вообще-то, должны были быть мелкие монеты, но откуда им взяться, если простой народ был на грани голода?! Кричали «Ура!», а еще почему-то «Горько!», на что я страдальчески вздыхала, потому что Тайлор Бростон вполне охотно целовал меня на каждой ступени, пока я не зашипела на него, что уже хватит.

Ну сколько можно?!

Наконец, добрались до кареты, на которой собирались отправляться в поместье, но возле нее нас поджидало очередное препятствие – пожилой священник в черной рясе с символом Темного Бога на груди – спиралью, заключенной в треугольник. Оказалось, преподобный Вальтер, служитель Культа Арату, чей Храм пять лет назад вырос на королевских землях неподалеку от выезда из Нукка, тоже пожелал нас благословить.

Я была с ним неплохо знакома – пару лет назад он явился в «Высокие Сосны», заявив, что ему больше не к кому идти. Все гонят его прочь – либо не хотят иметь дело со служителем Темного Бога, либо, когда узнают, что он пришел просить деньги, сразу же указывают на дверь. Но он наслышан, что леди Одри крайне добра как к Светлым, так и к Темным.

– У вас что-то случилось, святой отец? – спросила у него.

Оказалось, случилось. При Храме Арату жило несколько детей, сбежавших из приюта, и ему нечем их кормить.

– Но почему же они сбежали? – растерялась я.

Подлила в его кружку травяной чай и подвинула блюдо с выпечкой, прикидывая, что именно могу отвезти уже сегодня.

– Потому что они носят в себе Темный Дар, – произнес он, с удовольствием отведав овсяное печенье Флоренс. От него не отказывались даже те, кто пребывал на смертном одре. – Это не делает их хуже в глазах Богов или Великой Богини, но из-за своей магии они стали изгоями среди остальных детей. Их обижали в монастыре, поэтому я приютил их у себя. Мне многого не надо – хватает и скромных пожертвований на нужды храма, но дети…

И я покивала, потому что по Никласу знала, как порой непросто бывает носителям Темной магии в Валоре, однажды уже пережившем Темный Бунт. С тех пор поддерживала с преподобным Вальтером дружеские отношения, раз в месяц отправляя ему небольшую сумму и отвозя продукты – либо отправлялась сама, либо посылала Тобиаса, нашего кузнеца и моего охранника, – тщетно пытаясь уговорить детишек вернуться в приют. Иногда Вальтер приезжал ко мне на чай в «Высокие Сосны», и мы долго разговаривали обо всем на свете, вполне довольные друг другом.

Вот и сейчас священник смотрел на меня с улыбкой на старческом лице. И я пошла к нему, протянув руки, несмотря на тяжелый взгляд мужа, впившийся мне в затылок.

– Рада вас видеть, преподобный! – заявила старику. – Он всего лишь собирается нас благословить, – повернувшись, сказала лорду Бростону. – Это от чистого сердца!

Впрочем, и благословение служителя Темного культа мой муж выдержал вполне стоически, лишь нахмурился, когда преподобный Вольтер коснулся моего лба, оставив на нем красную полосу.

– Охра, не кровь, – сказала я Тайлору Бростону. – Спасибо вам, святой отец! – поблагодарила священника, немного смущенная тем, что мой муж так и не позволил к себе прикоснуться.

Впрочем, преподобный отнесся к этому с пониманием. Культ Арату в Валоре пришелся по душе лишь носителям Темной Магии и простым людям, тогда как обладатели Светлого Дара не особо его жаловали.

Вот и сейчас Тайлор Бростон подхватил меня под локоть, увлекая к карете – подальше от старческой фигуры в черной мантии. Помог усесться, после чего захлопнул дверь, отрезая нас от остального мира. Устроился на бархатном сидении напротив меня, вытянув длинные ноги в темных штанах. Расстегнул позолоченные пуговицы камзола, затем с явным облегчением его скинул, оставшись в белоснежной рубахе, сквозь которую просвечивало мускулистое, крепкое тело. Ослабил застежки на вороте и манжетах своей рубашки, и на миг я с легким ужасом подумала, что сейчас он снимет и ее.

Но подавила приступ паники – не станет же он, раздевшись, набрасываться на меня в карете?! Хотя… Поди их еще разбери, этих столичных магов!

Впрочем, больше ничего снимать с себя он не стал.

– Чертовски жарко, – заявил мне. – Адское пекло, а ведь только начало июня!

Я тоже чувствовала этот самый жар. Правда, мне казалось, что он шел вовсе не от раскаленного солнца на привычно безоблачном небе, а от разгоряченного мужского тела, смешиваясь с терпким запахом его парфюма. Внезапно у меня закружилась голова, и я вжалась в угол, пытаясь прийти в себя.

– Трогай! – тем временем приказал мой муж кучеру.

– Но моя тетя… – прошептала я в ужасе, вспомнив, что из-за суматохи на ступенях церкви забыла проследить, чтобы тетушка Лавиния отбыла домой в целости и сохранности. – Она же будет волноваться! А когда она волнуется, она… Она становится полностью невменяемой!

И тут же осеклась, подумав, что зря это сказала. Моему новоиспеченному мужу может не понравиться наличие неадекватной родственницы, а там и до столичного сумасшедшего дома недалеко!..

– Уверен, с вашей тетушкой все будет хорошо. Мои друзья за этим проследят, – отозвался он любезно. – Нам же с тобой стоит серьезно поговорить.

– Ну раз стоит, то давайте поговорим, – вздохнула я, с тоской уставившись в окно, за которым исчезала махавшая нам на прощание толпа.

Тетушки Лавинии нигде не было видно, лишь несколько приютских мальчишек бежали вслед за каретой, все еще крича: «Счастья вам, леди Одри!». На это я, слабо улыбнувшись, покачала головой. Потому что счастливой себя не ощущала, а им следовало поскорее вернуться под присмотр монахинь.

– Мне хочется многое у тебя спросить, Одри! – произнес Тайлор Бростон.

– Спрашивайте, – разрешила ему, но поворачиваться не спешила.

Рассматривала липовую аллею на выезде из Нукка, вековые стволы и огромные кроны, а еще видневшиеся вдали мои оросительные каналы. Только вот воды все равно не хватало, потому что Росса стремительно мельчала. Правда, было еще озеро, от которого мы только начали копать…

Но вместо того, чтобы решать все эти проблемы, я вышла замуж, и мне достался излишне любопытный муж!

– Расскажи мне о привезенном в столицу портрете, – произнес он. – Вернее, о причине, по которой он столь разительно отличается от оригинала.

На это я лишь пожала плечами.

– Я-то тут при чем? Вам стоит поинтересоваться об этом у вашего художника, раз уж вам кажется, что тот оказался не на высоте.

– Мэтр Мастерсон, лучший портретист столицы? – усмехнулся Тайлор Бростон. – Интересно, что с ним случилось в «Высоких Соснах», раз уж его настолько подвели таланты?

– Вполне возможно, с ним случилась рябиновая настойка няни Флоренс. За три дня своего визита он истребил чуть ли не все ее запасы.

Сказав это, снова отвернулась к окну. Тобиас по моей просьбе старательно спаивал столичного мэтра, но тот не слишком-то и сопротивлялся…

Некоторое время мы ехали в молчании, пока Тайлор Бростон не произнес:

– Жители Нукка, градоначальник, твои арендаторы, дети, монахини, даже священник Темного Культа… Похоже, весь округ Гленншир желает счастья леди Одри. Что я еще не знаю о своей жене?

На это я промолчала. Потому что он не знал обо мне ровным счетом ничего.

– Расскажи мне, – попросил Тайлор Бростон. – Поговори со мной, Одри!

Но я не стала. Вместо этого продолжала смотреть в окно, за которым уже потянулась моя родная земля, потому что карета, подпрыгивая на ухабах, наконец-таки достигла владений Нейтонов. Это была моя земля, обработанная и засеянная, но все равно страдающая от засухи, несмотря на то, что ко многим полям мы подвели воду.

…Нам нужен был дождь. Настоящий летний ливень, который напитал бы истосковавшуюся по влаге землю.

А еще я втайне радовалась тому, что очень скоро мы доедем до «Высоких Сосен» и я смогу затеряться среди гостей, привычно взяв на себя обязанности хозяйки, а вечером предложу Тайлору Бростону сделку, от которой он не сможет отказаться.

Вернее, не станет, потому что был явно не дурак.