Но, к моему сожалению, никто не заинтересовался предложенными услугами – ни торговцы на рынке, ни хозяева лавок, хотя я была готова продавать что угодно, кроме себя самой.

Места нигде не было – по крайней мере, мне так говорили. Заодно пару раз прозвучало, что работницы Гильдии Проституток обитают в соседнем квартале – во-он там! – и я могу попытать счастья у них.

– Ну знаете что! – возмущалась я. – С чего вы решили, что мне это интересно?!

На меня снова посмотрели, затем заявили, что в таком виде меня даже в проститутки не возьмут, потому что я вызываю жалость и желание меня накормить.

Заодно намекнули, что мне стоит попытать счастья в ремесленном квартале. Быть может, вышивальщицы примут к себе в подмастерья, они довольно жалостливые. Но с работой в Сирье сейчас так себе. Нет здесь работы, город едва выживает, и из него разбегаются все, кто может разбежаться!..

Затем в бакалейной, расчувствовавшись, меня все же угостили краюхой черного хлеба и дали напиться, хотя я бы не отказалась еще и от места за прилавком. Но работы для меня не было и там, поэтому я потащилась дальше.

Немного перевела дух в тени раскидистого дерева в городском парке – был здесь и такой, в нем росли высоченные деревья, похожие на эвкалипты, с узкими листьями и мощными стволами, уверена, уходившие корнями глубоко под землю.

Так вот, съев половину краюхи и вдохновившись поиском работы подмастерья у вышивальщиц, я отправилась разыскивать ремесленный квартал.

Но заплутала.

Изжарилась на солнце, устала до невозможности, пропылилась и вспотела так, что больше потеть было нечем, только вот ремесленников так и не нашла.

Вместо этого попала в квартал бедняков и насмотрелась на всякие ужасы.

В какой-то момент ужасов стало слишком много, и мне захотелось прилечь под забором, очень сильно зажмуриться и помолиться местным богам, попросив у них, чтобы мне все это только снилось.

Пусть меня переехала машина и я вот-вот выйду из комы в больнице Н-ска! Потому что больше нет никаких сил!..

Но выйти из комы у меня не получалось, поэтому, немного отдохнув, я упрямо потащилась дальше, решив вернуться в центр города.

В какой-то момент поняла, что меня преследуют, и это был не человек.

Грязное и пыльное существо, унылое, с понурой головой, оно было все в комках свалявшейся шерсти. Заодно непонятного рода и племени – но, присмотревшись, я решила, что это здоровенная серая собака.

Именно она давно уже топала за мной следом.

– У меня ничего нет, – не выдержав жалобного взгляда в спину, соврала я.

Хотя у меня оставался кусок хлеба.

Но собака с самым побитым видом продолжала тащиться за мной следом. Вздыхала и останавливалась, когда останавливалась я, после чего снова смотрела на меня печальным взглядом.

В какой-то момент мне показалось, что глаза у нее неправильные – уж больно похожие на змеиные, с вертикальными зрачками. Да и моргнула она как-то по-особенному – внутренними веками.

Но я списала это на жаркое солнце, собственное переутомление, да и в целом на происходившее вокруг меня сумасшествие.

Силы снова закончились в одном из переулков, и я все же уселась на жалкое и пыльное подобие травы. Собака подошла поближе, и я, вытащив согретую телом краюху, откусила немного и протянула…

– Будешь? – спросила у нее.

Вернее, у него, потому что заметила среди свалявшейся на животе шерсти выпирающий фактор. Похоже, это был все-таки мальчик.

– У меня есть только хлеб. Мяса не имеется, и я не уверена, что ты это ешь.

Оказалось, зря я в него не верила – мой товарищ по несчастью не собирался отказываться даже от хлеба. Слопал то, что я протянула, а затем уставился мне в глаза. Я поморгала, почувствовав давление на голову, но, опять же, списала это на жаркое солнце.

– На этом вся наша еда закончилась, – сообщила ему, – а напиться нам с тобой нечем. Здесь нет ни колонки, ни колодца. Вот что я думаю: нужно отсюда выбираться! – это было уже мне самой. – Вернее, я буду и дальше отсюда выбираться, а ты смотри… Хочешь – со мной; хочешь – сам по себе.

Но он выбрал первый вариант и потрусил за мной следом.

Ремесленный квартал я так и не нашла. Вместо этого со своей собакой – пес, по моим наблюдениям, старался по возможности избегать людей, – еще через полчаса блужданий наконец-таки попала в центр города.

По крайней мере, мне казалось, что это был центр – с высокими каменными домами, на первых этажах которых распахнули свои двери магазины, салоны и цирюльни. За ними потянулись ресторации, откуда пахло просто чудесно – вкусной едой, которую я не пробовала, выходило, уже целую неделю.

И вот тогда-то…

Глядя на эти самые дома и еще на скучные темные вывески, а заодно на хмурых зазывал, которые выглядели, словно приговоренные к казни убийцы, а вовсе не как люди, приглашающие клиентов пообедать, я и подумала…

Какая из меня помощница вязальщицы, продавщица мяса или уборщица ночных горшков?!

Моя профессия – журналистика.

К тому же я всегда с удовольствием занималась рекламой.

Именно это я буду делать в новом мире. В стране, которая носит название Андалор, в жарком городе Сирье. Но чтобы с чего-то начать, мне стоило отыскать место, где дела идут так себе, после чего предложить им свои услуги.

Разрекламировать их так, чтобы дела пошли как нужно, потому что именно это я и умела. Тогда-то я найду себе не только занятие по душе, но еще и кров, и пищу…

Ну да, себе и своей собаке, потому что последние пару часов я уже была с утяжелением.

А потом, когда я устроюсь и приработаюсь, можно навестить и архимага Дерна. Отдать ему письмо мессира Густафа и попросить на меня посмотреть – пусть скажет, какой именно у меня магический дар, потому что я ничего об этом не знала и нового в себе не чувствовала.

Такой план пришелся мне по душе, и я решила тотчас же воплотить его в жизнь.

– На центральной улице нам с тобой делать нечего, – говорила я псу, потому что он охотно меня слушал. Заодно я хотела дать ему имя, но в голову ничего путного так и не пришло. – Тут и без нас дела идут неплохо. Нам надо отыскать сложный случай, после чего попытаться сделать из него конфетку.

Но нужного места и подходящего сложного случая мне пока еще не попадалось. Несколько встреченных вариантов я отмела, упрямо зашагала дальше. Решила, что там мною вряд ли заинтересуются.

На одном из перекрестков увидела заведение ломбардщика с закрытыми грязными жалюзи окнами и узкую улицу, тоже грязную, от которой еще и шел довольно неприятный запах.

Странная, химическая вонь, которой я не могла дать объяснения.

Мне почему-то казалось, что это могло быть связано с выделкой шкур, но я не знала наверняка. Решив, что заведения на этой улице могут быть как раз тем самым сложным случаем, я свернула в подворотню.

Метров через пятьдесят заметила на двухэтажном деревянном фасаде вывеску. Едва заметная, выгоревшая на солнце черная надпись на коричневом фоне гласила, что в таверне «Дохлая лошадь» вам всегда нальют того, что покрепче, а заодно и накормят от души.

Все выглядело до ужаса уныло, и я даже подумала, что этот случай слишком уж для меня сложный. Но что-то – возможно, интуиция – не давало мне уйти и вернуться на оживленную улицу.

Внутренний голос твердил, что я уже достаточно находилась. Ноги гудели, голова раскалывалась на части. Во рту пересохло, а от краюхи хлеба остались лишь далекие воспоминания.

– Думаю, нам стоит попытать счастья именно здесь, – сказала я псу. – Подожди меня на улице. Мало ли, вдруг меня сразу же оттуда выгонят… И тогда пойдем искать себе другое место.

Он уставился мне в глаза – кажется, до сих пор не мог поверить в то, что кто-то с ним разговаривал, что он мне небезразличен. Затем негромко взвизгнул, вильнул то ли задом, то ли хвостом – под зарослями шерсти не разобрать, – после чего моргнул неправильными, змеиными глазами.

Вздохнув, я толкнула дверь в «Дохлую лошадь». И пусть это было первое место, которое я выбрала, но мне очень хотелось верить в то, что оно было тем самым.

Верным.

***

Лорд Маркус Корвин, цитадель Сирьи

– Она сбежала, мой лорд! – расстроенным голосом сообщил ему Юсуп, и Маркус неожиданно подумал, что у его заместителя, похоже, имелись собственные виды на девушку.

Но Юсуп, как и он, дожидался полного ее выздоровления.

При этом заместитель, в отличие от Маркуса, не пытался избавиться от этого чувства. Не старался выкинуть спасенную ими девушку из головы, как делал это Маркус все последние дни.

Но у него так ничего и не вышло.

Элиз Данн.

Необычное имя и удивительная красота – пусть девушка выглядела трогательной и хрупкой, но при этом она оказалась невероятно сильной и выносливой.

Потому что ей удалось побороть яд Темного паука, от укуса которого погибали даже драконы. Не так быстро, как люди, но все равно умирали в страшных муках.

За время службы в Южной провинции Маркус присутствовал на похоронах троих из Пустынного Патруля. Мысленно корил себя за их гибель, хотя прекрасно осознавал, что прямой вины за ним нет. Они добровольно выбрали эту стезю, а Сирья всегда была и оставалась одним из самых неспокойных мест в Андалоре.

Конечно же, из-за ее близости к Граням. И еще к Хордвику – месту, где все и началось.

Пустынный Патруль следил за разломами в Гранях и еще за тем, чтобы выбиравшиеся оттуда твари не попадали в Сирью, а заодно не добирались до окрестных деревушек. Или, не дай Боги, не выползали на дороги, отправляясь по ним дальше, в центральный Андалор, где и без того хватало своих забот.

Впрочем, Темные упорно гнездились в Хордвике, куда Пустынный Патруль являлся раз в неделю и постоянно находил там проблемы.

В последний свой прилет они обнаружили в Хордвике еще и Элиз Данн. Разграбленный караван из Дентрии тоже отыскали, но вот найти тех, кто совершил подобное злодеяние, Маркусу так и не удалось.

Горы, к сожалению, умели хранить свои секреты, а людей, чтобы отправиться туда с зачисткой и покончить с разбойниками и поселениями фанатиков раз и навсегда, у Маркуса в достаточности не имелось. Напрасно он отправлял письмо за письмом королю – все, что ему удалось добиться, – это усилить гарнизон Сирьи и доукомплектовать второй Пустынный Патруль.

Но в их обязанности, как ему сообщали в ответах из столицы, «входит следить за разломами в Гранях и контролировать ситуацию в Хордвике».

И больше ничего.

Ну что же, со своей задачей они справлялись, а то, что происходило в горах неподалеку от Сирьи, по королевскому распоряжению касаться их было не должно.

Зато Хордвик был в сфере ответственности Пустынного Патруля, и Элиз Данн, выходило, тоже.

Расспросить ее о произошедшем из-за болезни так и не удалось, но Маркус предполагал, что Элиз вырвалась и сбежала, когда фанатики пытались принести в жертву Аль Бенгази. Да, на главной площади Хордвика, на месте совершенного пять столетий назад страшного ритуала.

Ей единственной удалось спастись, тогда как фанатиков либо сожрали фоморы, либо утащили в свое логово пауки. И сожрали уже там.

Теперь же, получалось, Элиз Данн улизнула еще и из цитадели.

– Как такое вышло, если она едва оправилась после болезни? – повернулся он к Юсупу. – Кто ее выпустил – без документов и без моего разрешения?!

– Стража на воротах, – хмурым голосом сообщил ему заместитель, как оказалось, уже успевший провести собственное расследование. – Элиз Данн сказала им, что помогает на кухне. У нее якобы поручение от поваров, поэтому ей срочно нужно в город. Вот они ее и…

– На стали проверять, – закончил Маркус. – Поверили на слово.

– Да, мой лорд! – кивнул Юсуп.

Его взгляд остановился на письменном столе.

– Похоже, Элиз Данн оставила вам записку, милорд! – и голос Юсупа дрогнул.

Маркус уставился на лежащее в нише послание. Неужели от Элиз?..

Внезапно ему захотелось прочесть письмо самому, вдали от любопытных и ревнивых глаз его заместителя.

К тому же в этой комнате были еще одни глаза – красные и воспаленные – Торреса из Песчаного Патруля, который, по его словам, решил проведать спасенную девушку, так как проникся к ней искренней жалостью.

Но она неправильно все поняла. Сочла его поступок дерзостью и вместо слов благодарности бросила ему в глаза порошок красного жгучего перца.

С этой историей тоже следовало разобраться, а заодно отыскать и вернуть Элиз в цитадель. Маркус до конца не понимал, зачем ему это делать и что именно им движет, но ему хотелось, чтобы девушка была поблизости.

Рядом с ним, и ей бы ничего не угрожало.

А потом он разберется, что именно в ней так сильно его тревожило, а заодно и притягивало. Потому что тянуть его не могло, а тревожить не должно было.

Обычная девушка без примеси драконьей крови и второй ипостаси – вот кем была Элиз Данн, и Маркус прекрасно это понимал.

Да, у нее имелся магический дар, но это не меняло сути дела.

Все просто – Элиз Данн не была драконом. Значит, говорил он сам себе, эта странная привязанность существовала лишь на уровне интереса и его желания.

Возможно, у него слишком долго не было женщин – Сирья и нынешний образ жизни к такому не располагали.

Хотя Маркусу казалось, что в случае с Элиз с ним случилось нечто иное. Отличное от обычного мужского интереса к красивой девушке.

Все было намного сильнее и крепче – потому что оно хватало его за горло и сжимало грудь каждый раз, стоило лишь подумать, что ей может угрожать опасность.

Все началось в тот день, когда он понял, что Элиз выживет. Именно тогда, сидя в ее комнате и сжимая безвольную руку спящей девушки, Маркус испытал это в первый раз.

Растерялся, затем попытался самоустраниться. Запретил себе ее навещать и перестал это делать, когда Элиз пошла на поправку.

Ничего путного у него не вышло. Наоборот, он ее потерял.

Но собирался вернуть как можно скорее.

«Милорд», – писала ему Элиз нетвердой рукой. Делала грамматические ошибки, но с каждым словом, как ему казалось, почерк становился все увереннее.

«Я мечтаю искренне и от всей души поблагодарить вас за собственное спасение. И еще за то, что вы столь щедро делились со мной магией.

Возможно, вам казалось, что я пребывала без сознания, но я запомнила все те разы, когда вы приходили в мою комнату и расспрашивали у мессира Густафа о моем здоровье. И еще когда ваша рука касалась моей.

Ваша магия и ваше присутствие всегда приносили мне облегчение и успокоение. Вы снимали мою боль и помогали вернуть силы.

Сейчас я чувствую себя почти полностью здоровой и искренне мечтаю сказать вам…»

В этом месте письмо обрывалось, и сердце Маркуса внезапно заныло. Он хотел знать, что именно собиралась сообщить ему Элиз.

– Разыщи ее! – отрывисто приказал он Юсупу. – Она все еще слаба, и мне не хочется, чтобы та, которую мы спасли всем патрулем, а потом стараниями мессира Густафа она выжила после укуса паука, сгинула бы где-нибудь в Сирье.

Потому что в этом городе было слишком много мест, где мог сгинуть любой, даже закаленный в боях солдат. Левый берег, за исключением нескольких кварталов, казался Маркусу настоящей клоакой.

– Конечно, милорд! – кивнул Юсуп. – Мы непременно ее отыщем и сделаем это в самом скором времени.

Юсуп поклонился и вышел, отправившись выполнять его поручение, а Маркус остался в маленькой келье, все еще сжимая в руках недописанное письмо. Затем повернулся к тому, кто до сих пор украдкой тер красные глаза.

Взмах руки, и дверь в комнату закрылась.

– Итак, – вкрадчиво начал Маркус, – ты явился, чтобы поинтересоваться здоровьем Элиз Данн. Не так ли, Торрес? Но в твоем рассказе явно что-то не сходится, и ты отсюда не выйдешь, пока я не узнаю всей правды.