Читать книгу «Куда изгибается лоза» онлайн полностью📖 — Оксаны Есиповой — MyBook.
image

Глава 5. Диковины

В лицо ударил шаловливый солнечный луч. Я часто заморгал и с усилием открыл глаза. Яркий солнечный свет обильно заливал комнату через широкое резное окно в пол, перед моими глазами рябили разноцветные всполохи, а потому толком разглядеть ничего не удавалось. Внезапно я вспомнил кнут, алые злые глаза в темноте, огромную мохнатую лапу с длинными когтями и чудовищную, невыносимую боль в спине.

Вот только сейчас у меня ничего не болело. Замирая от страха, я перевернулся на живот и осторожно исследовал спину. Спина как спина. Руки не нащупали ни повязок, ни ран, ни даже оставшихся шрамов. Что же это было? Кошмарный сон? Страшное видение? Чьё-то предупреждение?

Но если это так, то откуда эта невероятная слабость и ощущение, что я провёл в постели долгое время?

Скрипнула дверь, и я увидел приближающуюся ко мне Оулини. Распущенные длинные волосы сверкали на солнце и богато отливали золотом, а не серебром, как раньше. Простое льняное тонкой выделки платье в пол не скрывало соблазнительные изгибы фигуры. В руках Всадница держала поднос, на котором стояли изящный серебряный кувшин и простая глубокая глиняная миска. Я моргнул и решил, что всё-таки сплю: это объяснило бы и отсутствие ран на спине, и странный вид Оулини. Девушка заметила мои открытые глаза и просияла от радости, что опять же, могло быть только в сновидении.

– Милый Эллари, ты очнулся! – Оулини поставила поднос на небольшой столик и поспешно присела на кровать рядом со мной.

Я решил сполна воспользоваться столь реалистичным сном и протянул руки с твердым намерением заключить простоволосую Всадницу в полупрозрачном платье в свои объятия. Но едва мои пальцы даже не дотронулись, а приблизились к талии Всадницы на непочтительно близкое расстояние, в меня словно ударила небольшая молния. Из глаз полетели искры, а тело забилось в судорогах. Словно много маленьких, но невероятно дерзких боевых ежей прыгнули на меня с разбега, вонзая свои иголки в самые укромные и нежные места.

Я ошалело замотал головой, а Оулини весело рассмеялась. От её смеха все неприятные ощущения тут же испарились. Всадница продолжала покатываться со смеху, что опять же никак не вязалось с её прежним поведением. Делала она это так заразительно, что я присоединился к ней, хотя с досадой понимал, что хохочу сам над собой. Вдоволь насмеявшись, Оулини лукаво произнесла:

– Бьюсь об заклад, Эллари, ты решил, что это сон. Или ты ещё под воздействием хмельного нуонорфия, которым я протирала твоё лицо и грудь долгие три недели, пока ты спал богатырским сном.

Я во все глаза смотрел на Великую, которая потянулась к столику, отчего лёгкое платье соблазнительно облепило её тонкий стан, а я судорожно сглотнул; ловко подхватила кувшин и от души плеснула в миску прозрачной жидкости, отдающей изумрудным блеском. В комнате запахло мятой, полынью и ещё какой-то завораживающей горечью. Оулини погрузила в миску кусок тряпицы из чистого полотна, хорошенько смочила, выжала и протянула мне:

– Будет лучше, Эллари, если сегодня ты оботрёшь лицо и грудь сам.

Я уже давно привстал и теперь сидел на кровати, как тупой пень, непонимающе глядя на влажный кусок ткани, который протягивала мне Оулини. Тогда Всадница рассмеялась ещё задорнее и веселее, и слегка толкнула меня в грудь, отчего я понятливо упал обратно на мягкую подушку, самую мягкую, какая только была в моей жизни. Девушка живо склонилась надо мной и начала умело, нежно и аккуратно протирать моё лицо. Странный запах, в котором теперь в равных пропорциях смешались горечь и сладость, усилился и заставил меня непочтительно чихнуть.

Чувствуя, как кровь прилила к моим щекам, я сбивчиво попросил прощения, на что Оулини только улыбнулась. Замерев, я боялся пошевелиться. Всадница внимательно посмотрела на меня и начала расстегивать чужую белоснежную рубашку, в которой я почему-то спал. И вот девушка уже протирала мою грудь, не забывая окунать тряпицу в миску.

– Это нуонорфий, – насмешливо объяснила Великая, кидая кусок полотна на поднос и вставая. – В вашем мире это средство усмиряет боль и дарует красочные видения. Те, кому однажды довелось им насладиться, подсаживаются на хмельное чудо. Обычно хватает щепотки порошка, нанесенной на слизистую носа. Но самые отчаянные и настырные разводят нуонорфий, чтобы вколоть в вену. Эффект превосходит ожидания. Средство редкое и дорогое. В попытках достать дозу люди отдают всё, чем владеют. А когда предложить уже нечего, бросают на алтарь свою жизнь. Для всех, кто дерзнул открыть для себя мир нуонорфия, обратной дороги нет. Он не отпускает своих жертв, досуха выпивая их жизненные соки, оставляя после себя ничтожную труху, что рассыпается в прах. Но ты не должен беспокоиться, Эллари. Тебя это не коснётся. В моих руках нуонорфий творит совсем другие чудеса. Теперь ты полностью здоров, Эллари.

– Благодарю, Великая, – я почтительно склонил голову, поспешно застегивая пуговицы на рубашке под насмешливым взглядом Оулини. – Но что со мной произошло? Последнее, что я помню: громкие хлопки, ваше исчезновение, а затем появилось лохматое существо с красными глазами, которое исхлестало меня кнутом до полусмерти.

– Всё так, – теперь Всадница смотрела на меня внимательно и серьёзно.

– Но спина моя вроде бы здорова, я не нащупываю даже рубцы.

– Нуонорфий, Эллари, нуонорфий. В моих руках он творит ещё не такие чудеса. Но твоему телу пришлось три недели восстанавливать себя под моим неусыпным контролем.

– О, Великая, вы лично, своими руками протирали мою спину нуонорфием? И давали принимать внутрь?

– Ты невнимателен, Эллари. Я только что сказала, что протирала тебе лицо и грудь.

– На моей спине не было ран?

– Были. И ещё какие, Эллари, ещё какие. Не хочу пугать, но твой хребет был переломан.

Я вскочил с кровати и бросился на колени перед Оулини, целуя край её платья:

– Вы спасли меня, о, Великая, и с этих пор я вдвойне ваш раб. Буду смиренно ждать момента, когда смогу отдать за вас свою жизнь. Но я ничего не понимаю. С тех пор, как у вас в услужении, понимаю всё меньше и меньше. Дозвольте испить хотя бы каплю эликсира истины своему ничтожному рабу, пока он не издох от жажды.

– Да ты поэт, Эллари, – снова насмешливо пропела Оулини. – Вставай же скорее, ты ещё слишком слаб. Ну же, в постель. Уж не хочешь ли ты, чтобы мои труды пропали даром?

– Я не посмею, Великая. Позвольте же мне узреть истину…

– Эллари! Быстро в постель. И смени свой высокопарный тон на человеческий, хорошо?

Глаза Всадницы заметали молнии, а потому я сметливо поднялся с колен, с сожалением отпустил край платья, который Оулини у меня не отнимала, и юркнул обратно в кровать. Великая тут же сменила гнев на милость и снова присела рядом со мной. Она протянула руку и взлохматила мои отросшие кудри.

– Сколько лет тебе, настойчивый Эллари?

– Двадцать три, Великая.

Оулини нахмурилась:

– Говори правду, юный отрок.

– В сентябре исполнится девятнадцать.

Это тоже не было правдой, но вроде бы устроило Всадницу. На вид ей самой было не больше восемнадцати, но Оулини обычно вела себя так, словно годилась мне в матери или… повелительницы. Впрочем, так и было: Всадница была моей хозяйкой. Сегодняшнюю перемену во внешнем виде и поведении Великой я объяснил себе тем, что она не ожидала найти меня в сознании. Ухаживая за мной лично три недели, Оулини расслабилась.

Лично, но почему же лично?

Между тем девушка откинулась назад так, словно хотела рассмотреть меня получше. Затем внезапно подалась вперёд, потянулась ко мне, очень медленно и нежно провела рукой по лбу, носу, губам, подбородку. Трепетными пальцами пробежалась по шее вниз до яремной ямки. Моя бедная голова пошла кругом, сердце бешено застучало в груди, а когда Оулини вновь провела тонким пальчиком по моим обветренным губам, я едва не потерял сознание.

Не может быть, чтобы Великая так запросто дотрагивалась до своего ничтожного слуги. Быть может, ей не подходит мой возраст? Сейчас она насильно раскроет мой рот и заставит проглотить яд. Что ж, даже не буду сопротивляться. Сквозь платье Оулини просвечивала упругая грудь, я мог поклясться, что чувствовал свежее дыхание девушки рядом со своим лицом, особенный, сладкий запах юного тела.

Если бы сейчас передо мной поставили Лиету и Оулини, то… Суровое Незыблемое меня храни, о чём я думаю. Оулини – моя бессмертная госпожа. Лиета – мечта. В изнеможении закрыл глаза, начиная подозревать, что всё происходящее – продолжение пытки кнутом, только более изощрённое.

– Эллари, милый Эллари, как ты молод, – прошептала задумчиво Всадница, – как восхитительно красив, как совершенно твоё тело. Ты сложен так, что придворный живописец самого Возвышающегося отдал бы всё, чтобы иметь возможность запечатлеть твой обнажённый образ на холсте.

Произнеся эти неслыханные комплименты, Оулини бесстыдно пробежалась взглядом по моему телу, особенно задерживаясь там, куда в приличном обществе смотреть не принято. Мне даже показалось, что сейчас она снова дотронется до меня, но уже в тех местах, что мне придётся возражать. А то и заставит раздеться, чтобы убедиться в своём предположении.

На мгновение мне стало страшно. Что делали со мной в то время, пока я был без сознания или крепко спал? Как минимум, меня точно переодели. Вряд ли Великая занималась мною самолично, но вполне могла присутствовать.

Оулини и правда протянула руку и провела тыльной стороной ладони по моему бедру, но, как видно, заметив мой растерянный затравленный взгляд, с сожалением отдёрнула руку.

Я же был уверен: если Всадница решит использовать меня подобным неприличным образом, мне конец. Отказать я не посмею. Но узнав обо всём, Глед и Эгон Дайк меня точно прикончат.

Между тем Оулини продолжала:

– Ты создан на погибель всему женскому полу. Наверняка все девицы, которым посчастливилось увидеть тебя хотя бы единожды, втайне вздыхают о тебе. Те же несчастные, что знали тебя ближе, теперь и вовсе места себе не находят от волнения, ломая голову, куда ты пропал. Линия твоего носа так аккуратна и тонка, словно ты из рода самого Возвышающегося. Подобные профили я видела только у мраморных статуй в Безымянном саду Молчания. А глаза… Идеальная форма, волнующий разрез. Редкого изумрудного цвета. Умные, смелые, дерзкие. Я уже молчу о твоих губах. Какие они всё-таки… Они завораживают. Притягивают. Возбуждают. Кстати, Эллари. Ты можешь звать меня просто Оулини, когда мы наедине.

Незыблемый меня храни, она мстит мне за то, что я посмел потянуться к ней, принимая реальность за сон, наконец-то догадался я. Болван. Дурак. Идиот!

– Не смею, госпожа.

Оулини нахмурилась:

– Кажется, я не давала разрешения оспаривать мои приказы. Повтори: «Оулини».

– Оулини, – послушно повторил я, напрягаясь всё больше и больше.

Сейчас откуда-нибудь выскочит карлик и прикончит меня своей кувалдой.

– Хорошо, Эллари, хорошо. Теперь скажи: «Милая Оулини».

– Госпожа!

– Дерзкий Эллари, ты смеешь мне возражать?

Да что там Глед, сейчас появится Эгон Дайк и разорвёт меня на тысячу маленьких Эллари. Причём в любом случае. Что бы я не сказал, это уже не будет иметь значения. Я не могу ослушаться госпожу, так же, как и не могу непочтительно назвать её милой.

– Милая Оулини, – прошептал я помертвевшими губами, прощаясь с жизнью.

Но ничего не произошло. Всадница немного помолчала, потом встала и прохладно произнесла:

– Хорошо, Эллари. Впредь мне не перечь. Достаточно будет звать меня по имени… пока я не прикажу иначе. И помни: только когда мы наедине. А теперь спи. Завтра приду снова. Ты должен мне многое рассказать.

– Но я не устал, – возразил я и тут же ощутил, что усталость обрушилась на меня, словно жрецы на ведающих магов, не успевших сбежать из Амаги в заморские страны.

– Снова споришь? – усмехнулась Великая.

– Не смею, госпожа.

– Оулини!

– Не смею спорить с вами, Оулини.

– С тобой!

– Не смею спорить с тобой, Оулини. Но что же я могу рассказать?

– Ты должен объяснить, как узнал дату, время и место нашего появления.

С этими словами Великая подхватила поднос и была такова. Глаза мои закрылись, словно по волшебству, и я провалился в сон.

***

Мягкий лунный свет серебрил немногочисленные предметы в комнате, несмело скользил по одеялу, обволакивал руки, которые со сна показались мне чужими. Почудилось, что схожу с ума, будто очнулся в чужом теле в незнакомом месте. Стоило только допустить эту странную мысль, как полный диск Луны неистово закачался из стороны в сторону, стал пугающе увеличиваться в размере, а затем и вовсе сорвался с небесного свода и помчался прямо в открытое по случаю духоты окно. Вскипающий Лунный свет пожирал предметы, и совсем скоро всё заполонил собой его неестественно белый свет, в котором уже ничего нельзя было различить.

Как заворожённый, я протянул к нему руки, и он стал затягивать меня в бушующую лунную воронку. Внезапно понял, что снова лечу в зрачок Эгона Дайка, резко поменявшего цвет с чёрного на белый.

Я вздрогнул и проснулся окончательно. Высоко в небе болезненно и одиноко светила полная Луна. Выровняв дыхание, с усмешкой помахал ей, и тотчас Лунный диск мигнул, отвечая мне тем же. Моментально покрывшись холодным потом, я поспешно слез с кровати и прикрыл окно.

Интересно, который час? Что разбудило меня? Молодой выздоравливающий организм отоспался за три недели? Закончилось действие нуонорфия? Или спали чары недавно посетившей меня «милой Оулини», которая вела себя предельно странно? Почему-то мне казалось, что у моего пробуждения должна быть причина. Впрочем, за время моей службы Всадникам я стал искать причины любых, даже самых мелких событий.

Лунный диск небрежно плыл по ночному небу, укоризненно посматривая в сторону закрытого мной окна. Но меня уже перестала интересовать метафизика. Есть более насущные вопросы.

Где я сейчас нахожусь? Что произошло? Что за существо напало на меня? Как можно вылечить перебитый хребет, протирая лицо и грудь нуонорфием? На самом ли деле мой позвоночник пострадал так серьёзно? Куда исчезли Всадники? Почему они не взяли меня с собой, не защитили? Где сейчас Эгон Дайк и Глед? Что за странную игру затеяла Оулини?

Время действовать. Прежде всего проверил дверь: она оказалось заперта. Этому я не удивился и особенно не расстроился. Что ж, исследуем то, что возможно. Площадь моей комнаты на первый взгляд составляла около пятнадцати квадратных метров, в ней кроме кровати и небольшого столика находился огромный сундук. Открыть его также не удалось. Тогда я подскочил к широкому резному окну в пол и выглянул наружу. Оказалось, что подобно сказочной принцессе я заперт на одном из верхних этажей высокого замка. На этом сходство с волшебной сказкой заканчивалось: сторожевые драконы во дворе не летали, злая мачеха вверх не посматривала. Отчим тоже.

1
...