Глава 5. Кранты курортной жизни

– А-а-а-а…

Короткий вдох и медленный, вибрирующий выдох, на грани стона, после которого можно проходить кастинг на озвучку порнофильмов:

– А-а-а-а-а… А-а-а-хренеть.

Любой из вас мог бы решить, что столь неприличный звук издала моя двоюродная сестра, но вынуждена покаяться – это была я. Хотя каюсь в этом без особых угрызений совести, ибо каждый на моем месте выдал бы нечто подобное, если не хуже. Верочка, например, вообще захлебывалась восторженными матами, точно так же припав сплющенным носом к стеклу.

У нас наконец-то выдалась свободная минутка, потому мы с Верой, не сговариваясь, прибежали сюда ради восторженного припечатывания лицами к стеклу.

А до того момента нам пришлось попотеть. Вчера мы с Верой сгоняли к морю, немного прошерстили окрестности, в столовую и на прогулки ходили закутками, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза. Верочка даже не думала выкинуть чего-нибудь эдакого – и она понимала, что стоит накосячить сразу по приезде, до того, как себя зарекомендуем, и вылетим еще до оглашения трудовых обязанностей. Поскольку она так запросто согласилась с этим доводом, я пришла в уверенность, что не все потеряно. Каждый день буду кормить ее подобными байками, а там, глядишь, уже и лету конец.

А вот сегодня с шести утра мы осваивали нехитрые навыки скоростной и идеальной уборки комнат под чутким – если не сказать жутким – руководством Карины Петровны.

– Убираете, когда в комнате нет гостей. И всегда помните, что они могут вернуться в любую секунду – то есть чем меньше времени займет уборка, тем лучше. Воспринимайте это как игру: если вас поймали, то вы вроде как проиграли. Нет, конечно, за такое никто не уволит, но в этом случае улыбайтесь и смущайтесь перед клиентами так, словно от вашего смущения вся ваша зарплата зависит. У девочек на ресепшене табло смотрите, там отмечены номера, ключи от которых сдали.

– А если клиент не захочет выходить из номера день, другой, третий? – Верочка задала вполне закономерный вопрос, мне тоже было интересно. – То что же делать – выманивать?

Карина Петровна разразилась грудным смехом, однако этой фривольности не позволила продолжаться долго, зато ответила с появившимся задором:

– Даже представлять не хочу, как ты его выманивать будешь! Нет, конечно! Такие номера тоже убираем раз в день, но если на ручке не висит табличка «Не беспокоить», – она указала как раз на такую, когда мы проходили мимо очередной комнаты.

– А если табличка висит? – не унималась Верочка. – День висит, два, три…

Карина Петровна крутанулась к нам, моментально оказавшись перед нашими лицами и заставив сильно вздрогнуть, затем ответила:

– Тогда нюхаете. Подходите к двери и под видом протирания панелей нюхаете. В случае появления постороннего запаха сообщаете девочкам на ресепшене.

– Какого еще запаха?

И одновременно с Верочкой спросила и я:

– Это шутка?!

– Шутка, конечно! – та ответила бодро и будто невзначай добавила: – Но иногда не шутка. В последний раз так над нами постоянный клиент пошутил, пусть земля пухом будет. Ему же девяносто шесть стукнуло, но этот факт самого его не остановил – сначала до четырех утра в ресторане на втором этаже кутил, потом еще пару часов в ресторане на первом этаже с девушками знакомился, а потом в номер вернулся на последнем издыхании, – женщина приложила палец к тонким губам, словно призывая нас к молчанию: – Но такие вещи вслух здесь не обсуждать, ясно? Здесь люди себя чувствуют в раю, незачем им знать, что где-то в соседнем номере кто-то в самом прямом смысле туда отправился – обычно это портит настроение. Вот! – она воскликнула, прикладывая ключ-карту к очередной двери. – С этого номера и начнем, ночью гости выехали.

Ни меня, ни Верочку нельзя назвать белоручками или криворучками – все же мы росли не в домах с прислугой. Но оказалось, что даже уборка бывает разных степеней прокачки. То, чего требовала от нас неугомонная Карина Петровна, пока нам было неподвластно – надо быть молнией с тряпкой, феей в резиновых перчатках, суперженщиной, способной менять постельное белье за секунды, а надзирательница все подкидывала и подкидывала нам информации: как часто протирать гардины, какими средствами чистить ванную, а какой тряпкой – панели. Уж не знаю почему, но со временем – точнее, в третьем шикарном номере – это уже стало весело. Мы с Верочкой почти наперегонки гонялись и невольно хихикали, поглядывая друг на друга. Не знаю, то ли трудотерапия так хорошо сказывается на настроении, то ли совершенно новое для нас занятие, то ли роскошная обстановка вокруг, которая требовала именно нашего вмешательства для абсолютной идеальности, то ли тот факт, что у нас получается, несмотря на первоначальный скепсис. И даже Карина Петровна похвалила:

– Вот и славно, девочки. Недели через три вы вдвоем сможете убирать комнаты так же быстро, как одна самая медленная из наших штатных горничных. Я считаю это отличным результатом, была готова и к худшему. Но за вами закреплю только это крыло, в элитных номерах все же требуется больше профессионализма.

Мы с Верочкой в очередной раз переглянулись и едва не присвистнули: то есть это были не элитные номера? Так, халупки для самых бедных гостей?

После Карина Петровна повела нас показать, где прачечная. И путь как раз пролегал через этот стеклянный коридор между корпусами. Мы просто замерли, не в силах сдержать восторга: будто над поверхностью земли в ста метрах застыли, впереди голубеет море, внизу пестреет территория отеля, а почти прямо под нами бассейн с лазурной жидкостью, которую и водой назвать язык не поворачивался – настолько неестественно выглядел этот оттенок синего. Не совсем ясно, на кой черт посетителям нужен бассейн, если до моря полторы минуты ходьбы, но на шезлонгах уже располагались самые ранние из пташек. И все это вкупе выглядело неестественным кадром проплаченного рекламного ролика – точно, рай.

Мы поспешили за Кариной Петровной, но как только она посчитала наш рабочий день законченным, вернулись сюда, чтобы разглядеть получше.

– Мать, мать, мать… – эхом доносились до меня отголоски сестриных впечатлений.

– И не говори, – неизбежно соглашалась я. – Сюда на закате надо прийти.

– Чтобы с ума сойти? – почему-то обиделась Верочка. – Потому что я точно сойду с ума.

– От красивого вида?

– Нет, в конце августа, когда меня отсюда выгонять метлами будут. Потому что добровольно я отсюда ни ногой. Разве что под ручку с Керном-младшим.

– Ну, теперь-то хоть понятно, Вер, что ты в нем нашла. На мой вкус, даже все отели мира не перевешивают характер крысеныша Керна, но хоть один разумный аргумент в его пользу. Слава богу, ты хоть меркантильная, а то я уж боялась, что просто крышей двинутая. Хоть в деньги влюбилась, а не в такого ублюдка.

– Дура ты, Ульяна, – она и не думала обижаться. – Он же ко всему харизматичный красавчик и вообще классный!

– Да, погорячилась я, сестра, рано еще диагноз снимать.

– И никакой меркантильности, Ульяна! Конечно, за такую жизнь и убить можно, но полюбить – нет. Я, например, не смогла бы влюбиться в урода, или если он ниже ста восьмидесяти сантиметров, я таких вообще карликами про себя называю, утырка какого-нибудь без чувства юмора, будь за ним хоть…

И вдруг резко подскочила на месте, поскольку за нашими спинами крякнуло. Я, наверное, уже на развороте понимала, что ничего хорошего там не увижу, но все равно вскрикнула. Собственно, картина маслом – трое из Большой восьмерки. Для полного эпик-фейла только Германа и не хватало. Зато почти карлик – как по заказу.

Прямо перед нами стоял Кеша-торчок, которого мы, конечно же, в лицо знали. Он был невысок – примерно на сантиметр ниже Верочки, которая тоже определенно не шпала. Узколобый, несимпатичный, но обладающий большими круглыми глазами – чистыми, как у ребенка. Это делало его внешность обманчивой, не поддающейся определенной оценке. И говорил он медленно, чуть в нос, растягивая слова:

– А че сразу утырок-то? С лица хлеб не едят.

Я подумала, что он шутит. По крайней мере, хоть одна характеристика Верочки мимо. Но моя надежда обрушилась после того, как его спокойно поправили:

– Воду не пьют, Кеш. И поговорки явно лишние, если ты никак не можешь их запомнить.

– И все равно обидно, когда по внешности судят, – ответил он Кристине, не оборачиваясь. – Все бедные такие злые?

Кристина переводила взгляд с меня на Верочку. Несколько секунд задержалась на фартуке горничной, чуть заметно вскинула тонкую бровь. Потрясающе красивая платиновая блондинка. Я помню, как она смеялась после случая в троллейбусе, но сейчас руку бы дала на отсечение, что меня она не помнит. Тем лучше. А вся ее заинтересованность связана только с темой нашего последнего обсуждения, а ведь мы в выражениях не стеснялись. Именно это она и озвучила:

– Вы кто такие, чтобы вообще обсуждать Германа Керна в таком тоне, как будто вы не на его семью сейчас работаете?

Третьим, к счастью, был Юра Невский. Он быстро сориентировался и выступил вперед, чтобы конфликт не перерос в конфликт, осознаваемый всеми присутствующими.

– О, Ульяна, вы уже приехали? А это, как я понимаю, Вера?

Сестра заторможенно перевела на него взгляд и улыбнулась так широко, как в тот момент сумела:

– Да. Юра, я тоже хотела бы поблагодарить тебя за помощь! И… это, – она обратилась сразу ко всем, – не знаю, как прозвучали мои слова, но я никого не хотела обидеть!

Пухлые губы Кристины искривились, а Кеша так и стоял, заправив руки в карманы и глядя перед собой. Неужели обиделся до такой степени? Хотя мне казалось, что Вера все делает правильно – раз уж вляпались, то лучше сразу извиниться и на том вопрос закрыть. Вот только странно ли, что я извиняться не спешила? Так это разные вещи – я-то о Германе чистую правду говорила, факты констатировала, за что тут извиняться?

Юра зачем-то вообще тронул меня за плечо, словно привлекая к себе внимание.

– И как вы тут устроились? Еще не пожалели, что сюда рвались? Кстати говоря, сам Марк Александрович тут налетами бывает, не чаще раза в неделю, у него других дел предостаточно, так что страшных проверок особо и не бойтесь.

– Я… а, да! Спасибо большое, все прекрасно!

– А когда приехали? Наши номера в том корпусе, – он махнул куда-то в сторону, но я не особенно вглядывалась.

– Понятно. Мы… да… вчера утром!

Я не то чтобы с трудом подбирала слова, но сбивалась от вида Кристины. Ее бровь еще сильнее заползла на лоб – вероятно, так красавица констатировала неуместный интерес ее друга ко мне. Мне тоже от этого было не по себе. И совсем уж неприятно стало от ее презрительной усмешки.

– Юр, пошли уже. Нас все ждут.

– Подождут, – он улыбнулся ей так же мягко, как и мне.

Но она настаивала:

– Надо успеть поужинать до вечеринки.

– А, точно! – Юра хлопнул себя по лбу. – Девочки, сегодня же вечеринка на берегу в честь открытия сезона, прилетайте туда! Там вся молодежь собирается, старикам вход воспрещен.

– Ты спятил?! – Кристина зашипела и подалась вперед, словно собиралась вцепиться в него зубами и утащить отсюда подальше.

Я просто решила отделаться, но притом оставаться вежливой:

– Спасибо за приглашение, Юра! Но нам завтра очень рано вставать…

И Вера завопила, заглушая конец моей фразы:

– Конечно, спасибо, спасибо! Мы обязательно придем!

Юра несколько растерялся от слишком громкого голоса и отступил. Глянул на нас обеих напоследок и шагнул к отчего-то разъярившейся Кристине. Через несколько секунд они оба вернулись, подхватили под локти Кешу и потянули за собой. А он словно из забытья очнулся и монотонно прогундел:

– Кристин, да вытащи ты ногти из моего мяса.

– Ты опять уснул с открытыми глазами!

– В здоровом теле здоровый лук, – он ответил ей, извернулся, посмотрел на нас и добавил: – Буду очень ждать.

Совершенно непонятно, кому это было сказано. А если нам, то непонятно, каков процент угрозы содержался в этой фразе. Но в любом случае, как-то сразу стало ясно, почему Кеша-торчок так называется. Однако Верочке на это было плевать – она зажала рот двумя ладонями и прямо в них тихо визжала. Ну все, кажется, мой курорт закончился, начинается свистопляска.