Глава 5. Как не ссорятся чужие

Соня спустилась в кафе на первый этаж и заняла столик у окна, обеспечив себе максимальный обзор. Если Никите приспичит преследовать ее и тут, то она наметила пути отступления.

Но Кулагин не появлялся. То ли завернул в буфет, то ли вообще не питается человеческой пищей, а исключительно кровью невинных жертв. Почувствовав себя в безопасной изоляции, Соня спешно набрала Настю. Номер подруги оказался занят, как на второй и третий звонок. И когда она соизволила наконец-то ответить, Соня была уже на взводе:

– С кем ты там болтаешь целый день? – она не стала дожидаться ответа, вопрос был риторическим. – Слушай, Никита тоже на этой конференции, потому давай-ка дуй сюда, отсидишь сегодняшние доклады. У нас разделение труда!

Судя по голосу, Настя улыбалась:

– Я на складе в области, не забыла?

Соня прикрыла глаза. Из головы вылетело, Настя даже если сразу с места сорвется, не успеет. А ведь они заранее именно так поделили обязанности: Настя едет общаться со своей теперешней любовью, а Соне достается остальное. Все при делах, и еще вчера ни у кого возражений не было. Потому Соня смиренно сбавила тон:

– Помню, конечно. Я неправильно выразилась. Завтра ты едешь на конференцию. А я просто решила позвонить, пока здесь перерыв.

Подруга вдруг очень неуместно расхохоталась:

– Знаю я уже, знаю, что ты там вообще себя в руках не держишь!

– О… откуда? – Соня уже начала догадываться об ответе, но до сих пор надеялась его не услышать.

И Настя ожидания не оправдала:

– Так Никита только что звонил. То же самое просил – в смысле, спрашивал, почему не я на конференцию отправилась, раз уж только я из всех исидниц умею общаться культурно и не закатывать скандалы на ровном месте! Так и выразился, представляешь? Исидниц!

Настю именно это возмутило? Соня не могла поверить собственным ушам. То есть этот злобно настроенный боевой кролик вот так нагло искажает факты?

– Так это я тут скандалы закатываю?!

– Не ты? – продолжала морально уничтожать Настя. – Тогда почему ты так кричишь? Это правда, что ты прямо посреди доклада его ударила?

Соня открыла рот и тут же его захлопнула. Гадский гад! Да он намеренно втягивает подобными инсинуациями Соню в какие-то непонятные игры. Еще и Насте позвонил, защитницу нашел. Как в детском садике! «На-а-астенька! Меня Сонечка лопаткой по сопатке ударила!». И та давай отчитывать обидчицу, пальчиком грозить. Они оба не понимают, насколько это нелепо? Однако Соня со своей эмоциональной реакцией только лишний раз подчеркнула, что вполне себе рада участвовать в этих детских боях без правил. Да что это с ней? Не она ли пару минут назад придумывала, куда будет сбегать от него в кафе? А почему именно она должна капитулировать? Такая нелепая мысль вообще ведь не укладывалась в характер Сони – Никита просто вывел ее из себя! Потому, все это осознав, она выдохнула и ответила намного спокойнее:

– Неправда. И даже как-то неприятно думать о том, что ты могла в подобное поверить.

– Да я так… – сразу растерялась Настя. – Сонь, просто вы оба как маленькие… Мне почему-то легко представилось, как вы там драку устроили.

– Это Кулагин как маленькие. А я как большие. Я профессионал.

– Конечно, Сонь! Извини!

Так, подруга возвращена в правильный лагерь, осталось хладнокровно добить:

– Я не понимаю, почему Никита себя так ведет, но за меня и репутацию «Исиды» не волнуйся. И да, завтра тоже я пойду, здесь жутко интересно.

Но Настя сделала неожиданный вывод:

– А может, он так себя ведет, потому что ты до сих пор ему небезразлична?

Эта идея почему-то не приходила в голову раньше. Наверное, потому что на себя Соня подобного прикинуть не смогла. Но для кого-то и десять лет – не срок. И как он вел себя в ресторане, и эти записочки а-ля «понастальгируем о школе», да и все остальное могло быть свидетельством… Хотя звучит как бред, но почему бы не проверить? Если бы Кулагин так запросто попался, то это была бы самая выигрышная стратегия!

Спокойно допив кофе, Соня натянула широкую улыбку и поплыла к лестнице. В аудитории решительно зашагала на свое место, не собираясь его менять. Этому Никита вроде бы удивился – ну точно же, он хотел заставить ее капитулировать, да не тут-то было. Она и ему посвятила лучезарный оскал, а потом поставила кофе в стаканчике перед его носом.

– Так и думала, что ты здесь просидишь. Держи, я же не бессердечная.

Никита изумленно уставился сначала на нее, потом на стаканчик и сделал единственный вывод:

– Ты туда плюнула или что-то подсыпала.

Соня теперь не собиралась выходить из себя. Она лишь на секунду подняла глаза к потолку, а потом решительно взяла стаканчик, сняла с него крышку и сделала глоток. И с тем же совершенно равнодушным видом поставила кофе снова перед Никитой – пусть не принимает, если не хочет. Но и голословно обвинять больше не сможет.

Но и он быстро перестроился. Подхватил кофе, откинулся на спинку стула и с каким-то вяжущим удовольствием наблюдал, как Соня занимает свое место и открывает блокнот.

– Что там в кафе такого продавали, что ты другим человеком вернулась?

– Каким еще другим? Не придумывай, Никит, – она неустанно улыбалась. – Я просто решила принести тебе кофе, раз уж спускалась. Преступление?

Он вдруг резко наклонился к ней и замер в нескольких сантиметрах от лица. Глаза прищурил, как если бы в них был встроен сканер. Она не дернулась и не отодвинулась. Пусть сканирует, раз есть необходимость. А самообладанием своим Соня всегда гордилась – это ли не лучшая проверка выдержке? И через несколько мучительных секунд он тихо предложил:

– Соньк, а давай жить дружно?

Она ответила тоже тихо:

– А давай, Никит. Зачем нам-то враждовать?

– Конечно. Никогда не собирался воевать именно с тобой.

Соня ясно уловила его интонацию и настроение. Заставила себя приблизиться еще на сантиметр.

– Я вообще никогда не собиралась с тобой встречаться.

– Но что теперь поделать, раз уж встретились?

Соня позволила себе расслабиться – почувствовала выигрыш. И бросила мимолетный взгляд на его губы. Если она для него по-прежнему привлекательна – он точно заметил. А если нет, тогда зачем он держит эту короткую дистанцию и говорит таким тоном? Добавила в голос трепета:

– А может, тебе нужна совсем не сделка, Никит?

Секунда, две, три.

– Соньк, ты сейчас со мной флиртуешь?

– А ты против?

Его бровь медленно поползла вверх, выдавая иронию, а тон мгновенно изменился:

– Неужели считаешь меня настолько идиотом? Если ты мне десять лет назад нужна не была, то на кой бы черт сейчас сдалась?

Она все же отпрянула, процедив сквозь зубы:

– Мерзавец.

Долго за провал она себя винить не собиралась. Просто сделала вывод: итак, не симпатия. Жаль, конечно, но это был бы совсем простой вариант. До конца семинара они больше не перекинулись ни словом, хотя Соня чувствовала иногда на себе его взгляд. Наслаждается тем, что уел, все понятно. Пусть зыркает – Соне и дела нет до его саркастических усмешек.

Угнетало совсем не это, а то, насколько правильно он выразился: она и раньше не была ему нужна. Никита только в самом начале был страстно влюблен, а потом просто продолжал по инерции. Соня два года наблюдала за тем, как он становится все равнодушнее к их отношениям, как в его жизни появляется все больше вещей и интересов важнее Сони. Показательным был случай, когда умер ее любимый пес. Казалось бы, ничего странного в том, что ее расстроила смерть преданного друга, который прожил в семье тринадцать лет. Все, что ей требовалось, – несколько дней тишины и внутренних переживаний. Но Никита, как назло, решил как раз в это время подоставать ее. То звал в кино, то на прогулку, вообще одну не оставлял. Затем решил, что глупыми шутками сможет поднять ей настроение. На предложении завести хомяка, но настроиться, что тот помрет через три года, нервы у Сони сдали. Она назвала Никиту придурком и наконец-то выгнала. Зато тогда впервые увидела, насколько мало между ними взаимопонимания. Но она продолжала любить – даже тогда, когда скрепя сердце предложила разойтись. И много-много времени после. Наверное, поэтому и теперь не могла на него спокойно смотреть: такая боль не прощается окончательно.

Семинар закончился довольно поздно, в офис ехать уже не было смысла. Соня созвонилась с Настей – та уже возвращалась домой. Счастливая после свидания с любимым. Водитель у них был один, потому Соне оставалось только поймать такси. Она вышла на улицу и, не сдерживаясь, сладко потянулась – после душного помещения свежий летний вечер ощущался особенно приятно. И позади расслышала предложение:

– Тебя подвезти?

– Не надо, – она не стала оборачиваться.

– Да что ты как неродная? Садись, хоть машиной перед тобой похвастаюсь. Она крута. Я и сам по себе крут, но это тебе признать будет сложнее, чем крутость моей машины.

Шут гороховый. Круто он выглядит только для тех, кто знает его меньше пяти минут. Соня медленно окинула его оценивающим взглядом с ног до головы и решила – а почему бы и да? Он несколько раз за этот день пытался выпить ее крови, так хоть какую-то пользу принесет – оправдает то, что дышал с ней одним воздухом.

– Шагай, показывай, где твоя машина, – смилостивилась она. – А я пока придумаю восхищенную речь.

Он неожиданно раскинул руки и немного присел – изобразил корявый реверанс.

– Уж подготовь, постарайся. Чтоб мне не так было противно изображать твоего рыцаря на зеленом коне. Ну, что стоишь, Софья Андреевна? Или мне еще локоток подставить, чтобы тебе быстрее шлось?

– Вот уж обойдусь, Никита Николаевич. И у меня есть условие: мы всю дорогу молчим, как будто незнакомы.

– Идеально.

Строго говоря, восхищаться там было нечем – самый обыкновенный темно-зеленый внедорожник. Бывают машины и посолиднее. Но этому любителю отдыха на природе, наверное, и в голову не приходило, что можно ездить на чем-то без такого ужасающе огромного бампера. А ведь он в одиннадцатом классе на отцовский УАЗик кусок рельса прикрутил – это была первая ласточка начала психических отклонений, вылившаяся теперь в это темно-зеленое безобразие.

Едва он повернул ключ зажигания, как сразу нарушил условие – начал говорить:

– Куда везти-то вас, Софья Андреевна?

Соня не без удовольствия назвала адрес элитной многоэтажки, но тут же спохватилась:

– Только не говори, что живешь в том же районе! Это было бы слишком!

– Нет, – обрадовал он. – Ни за что не поселился бы в центре. Шум, грязь, но метро рядом – это, наверное, удобно?

Да он бы помер, если б удержался хоть от одного выпада! Хорошо, что Соня великолепна в умении сдерживаться.

И когда он уже припарковался возле дома, она повернулась к нему и сказала тоном учителя, который не ведется на провокации избалованного ребенка:

– Никит, а вот я действительно рада, что у тебя все сложилось. И жаль, что наши интересы пересеклись. Но никто из нас этого не хотел, мы случайно оказались в такой ситуации. Сделку с «Царством» получит только один, и, возможно, это будет не кто-то из нас. Но это нормальная, здоровая конкуренция, никто не обязан в ней терять человеческий облик. Я предлагаю долгосрочный мир, безо всех этих нелепостей. Давай прекратим вести себя незрело, – и посмотрела на него внимательно, демонстрируя, кому именно надо подумать над своим поведением. – Спасибо, что подвез.

Доброжелательно улыбнулась на прощание и вышла из машины. Но Никита отстегнул ремень, вылетел следом и уставился на нее с неожиданным изумлением:

– Случайно пересеклись?! – он зло засмеялся. – Софья Андреевна, а ты ничего не перепутала?

– О чем ты? – Соня не понимала. – Я узнала, что ты директор «Осириса» уже после того, как мы столкнулись! Не веришь?

– Нет, в это я как раз верю, – он почему-то продолжал говорить с сарказмом. – Но никаких случайностей. Рано или поздно мы бы пересеклись, потому что наши фирмы уж слишком рядом в идее, которую ты украла у меня.

От негодования Соня несколько секунд и звука не могла выдавить, а потом сразу закричала:

– Твою идею? Обалдел? Да ты занимался чем угодно, но только не придумывал все это!

– Я подрабатывал еще школьником, чтобы нам было с чего начинать! Да я был из нас единственным, кто хоть что-то делал, чтобы мечта не осталась фантазией на бумажке!

– Нашел себе оправдание?

– Оправдание?.. – он сказал тише, но стало казаться, что он ее сейчас схватит и вытрясет всю душу.

Соня, разогнавшись, не могла так просто притормозить:

– Эта самая фантазия на бумажке и была единственным продуманным на тот момент вариантом! Не потому ли ты за нее так и ухватился? Легко, когда кто-то другой чуть ли не всю последовательность шагов за тебя придумал, правда?

– Последовательность шагов? – он выглядел все более растерянным. – Ты, должно быть, шутишь? Ничего, из того что ты тогда расписала, не было жизнеспособно. Осталась только идея! А идея как раз была моя!

Теперь и Соне захотелось его схватить и вытрясти всю душу. Ничего себе, как он удачно все переворачивал – обеспечил себе оправдания на любой поворот! Конечно, бизнес-план пришлось существенно дорабатывать, но ведь и ежу понятно, что без первого продуманного сценария ничего бы не было! Подрабатывал он, как же! Подрабатывал, конечно, – полы в тренажерном зале после уроков намывал за копейки. А потом те же копейки и спускал чаще всего на какую-нибудь ерунду, типа посиделок с бесконечными приятелями. Соня прикусила язык, вдруг четко поняв, что в этом споре нет смысла – Никита абсолютно неправ, и только по этой причине будет кричать все громче и громче, не слыша аргументов. Зачем ему факты, если он десять лет успешно оправдывал себя? Но и совсем справиться со злостью не смогла. Потому посмотрела на него прямо и не стала себе отказывать:

– Никита Николаевич, честный бизнесмен и достойный конкурент! Постараюсь не называть тебя вором, хотя мы оба знаем, как обстоят дела. Я тебе не отдам не только «Царство», я вообще тебя выдавлю с этого рынка. Потому что ты не имеешь права на нем находиться. Так что советую устроиться снова на подработку, начать копить на новый бизнес!

– О, какие мы грозные! – он вскинул руки, как если бы сдавался. – Софья Андреевна, а тебе не проще сесть на содержание к своему богатенькому папочке? Он, как я пониманию, вынужден все твои бзики спонсировать? Повезло ему, что я не строительство авиалайнеров тогда придумал! Он даже на своей должности вряд ли мог профинансировать такие мои мечты в твоем исполнении, да?

Соня сжала кулаки. Ее отец три года назад перенес инфаркт и уволился. Так что если кто и спонсирует сейчас, так это Соня родителей, а не наоборот. Но этому самовлюбленному перцу ведь не объяснишь! Не залепила она ему пощечину только по одной причине: знала, что перехватит руку. Никита и раньше никогда не позволял ей ничего подобного, даже когда ей крышу уносило от подростковой импульсивности. О профессиональной этике она даже не подумала.

Взяла себя в руки и прошипела, неожиданно для самой себя переходя на вы:

– Вот и посмотрим, кто кого, Никита Николаевич. Сначала я подпишу договор с Коренко, а потом перекуплю все ваши контракты в столице.

И он ответил тем же тоном:

– Замотали уже пугать пустышками, Софья Андреевна. Я до сих пор не проигрывал и вам не собираюсь.

Ей было очень важно оставить последнее слово за собой, и как только она открыла рот для последней саркастичной реплики, совсем рядом раздался спокойный голос:

– Соня? Что здесь происходит?

Она так увлеклась, что не заметила подошедшего Мишу. Он переводил настороженный взгляд с нее на собеседника и обратно. И Никита, будь он неладен, мгновенно переключился и расслабился:

– А-а, хирург? – уточнил у Сони, не дождался ответа, а потом так же неожиданно протянул Мише руку. – Михаил? А я Никита Кулагин, конкурент.

Миша обескураженно пожал протянутую ладонь.

– А. Наслышан, наслышан.

Соне вдруг стало стыдно. Конечно, она рассказала любимому про раздражающего директора злополучного «Осириса», не упомянув только про отношения – но ведь это и не имело значения. Да и Настя несколько раз повторила, что про бывших нельзя упоминать ни при каких обстоятельствах – даже самый уверенный в себе человек испытает неприятную неловкость. Вот сама Настя никогда о бывших не говорит. Возможно, ее не спрашивали, а возможно, на собственной шкуре убедилась, что такие разговоры к добру не приводят – особенно в ее случае. Соня в этом вопросе была с ней согласна. Потому Миша знал только о новоявленном бизнесмене, который так и норовит перекрыть «Исиде» дорогу. А теперь он вдруг застал ее за такой некрасивой сценой. Сам Миша отличался чрезвычайной уравновешенностью – он идеальный. И хоть он знал, что Соня способна показывать зубы, до сих пор ни разу не был очевидцем. Потому она выдавила улыбку и сказала как можно мягче:

– Миш, извини, мы тут увлеклись. Никита Николаевич подвез меня после конференции, а потом как-то слово за слово, и понеслось…

Миша не подвел и, как всегда, не собирался выходить из себя. Он подошел ближе, взял Соню за руку и сказал обоим:

– Надеюсь, что вы друг друга не поубиваете в борьбе за царство, – прозвучало немного двусмысленно, но никто не стал придираться к формулировкам. – Спасибо, Никита, что подбросили Соню. Завтра уже я смогу ее подхватить по дороге домой. Приятного вечера.

Соня не могла не бросить взгляд на Никиту – ей было важно поймать эту задумчивость в его глазах. И ни капли прежнего сарказма теперь не разглядела, как когда она сообщила впервые о Мише. Теперь Никита и сам мог видеть, что она ничуть не преувеличивала. Миша был потрясающим! И как он круто и спокойно – хрясь, отойди от нее, овец невоспитанный, ведешь себя как идиот! Ну, прозвучало, конечно, немного другими словами, но так даже круче.

В лифте она обняла его за шею и чмокнула в щеку, чем вызвала улыбку. Но Миша был все-таки удивлен и теперь мог это показать:

– Это ты ему про мою работу рассказывала? Когда вы в прошлый раз в ресторане столкнулись?

– Ага. Приходилось говорить на неформальные темы и разыгрывать дружелюбие, чтобы не дать ему возможность приблизиться к Коренко. Да и что здесь такого, если я тобой горжусь?

– Ничего такого, – Миша обнял ее в ответ. – Но лучше тебе стараться держать себя в руках. Я этого твоего конкурента почему-то совсем иначе представлял. И уж точно не мог вообразить, что вы будете посреди улицы орать друг на друга, как разведенные супруги. Слишком много эмоций, Сонь. Разве бизнес того стоит?

Больше к этому вопросу он не возвращался. Наверное, застал только конец ссоры, потому ничего особенно шокирующего не узнал. И Соня тоже не спешила возвращаться к обсуждению. Даже не поинтересовалась, а как же именно Миша представлял себе Никиту. Да и зачем ему вообще его представлять? И он был во всем прав: надо сделать над собой усилие и ни в коем случае до подобного больше не опускаться. Никита ей чужой человек. С чужими, даже врагами, общаются совсем иначе.