«Желанье властвовать и страсть…»

 
Желанье властвовать и страсть
К движению и созиданью:
Дымящиеся глыбы класть
В основу мирозданья,
 
 
И сотрясать небесный кров
Под грозный гул столпотворенья,
И дерзких молодых рабов
Выслушивать без удивленья,
 
 
И им свободу даровать,
Дабы свободными могли бы
Трепещущие жилы рвать,
Под небеса вздымая глыбы.
 

«О нет, не слепота грозит моим глазам…»

 
О нет, не слепота грозит моим глазам –
Безумная тоска по тёмным небесам.
 
 
В начале сентября, когда едва-едва
Морозною росой затронута трава,
 
 
Когда в пустом саду сутулится жасмин,
Вдыхая холода космических глубин
 
 
И растворяя грань ошибок и чудес
Меж хаосом Земли и космосом небес, –
 
 
В такие времена нет силы не смотреть
В пространство темноты, где умирает смерть,
 
 
И можно угадать сводящие с ума
Свободу, и простор, и звёздные шторма.
 

«Всё есть и будет – смерти нет…»

 
Всё есть и будет – смерти нет,
Простая истина Вселенной.
Дороги в край благословенный
Вливаются в пути комет,
 
 
И звёздным крошевом звенят,
И плещут ржавою водою,
И вот опять перед тобою
Гора, тропинка, дом и сад.
 
 
Но это призрак! Дома нет,
Лишь дерева над чёрным срубом,
А в воздухе сыром и грубом
Мерцает яблоневый цвет.
 
 
Но нет! Ощеренные пни,
Осенний запах тьмы и тлена…
Ты упадаешь на колена,
Но только голову склони –
 
 
Тебя уже зовут с крыльца,
И ты нетвёрдыми шагами
Идёшь, идёшь навстречу маме
И в руки сильные отца,
 
 
И пахнет тёплым молоком
Цветастый, яркий мамин запон,
И солнце катится на запад,
И засыпают сад и дом…
 

«Словно тихая река…»

 
Словно тихая река,
Небо улицы осенней.
Золотые берега
В воду медленно осели.
 
 
Звонким криком на лету
Обещая непогоду,
Птица канет в высоту,
Словно в медленную воду.
 
 
Только лёгкую волну
Принесёт холодный воздух.
Через эту глубину –
Ни моста, ни перевоза.
 
 
Ну да полно – стынет грудь
От глубокого дыханья.
Шаль плотнее запахнуть –
До свиданья, до свиданья!
 
 
Возвратишься ли? – Бог весть!
А воспомнишь ли? – не знаю,
Меж осенних частых звезд
Я другое вспоминаю…
 

Оранта

 
Две ладони – восход и закат.
Две ладони – жалеть и ласкать,
Гладить волосы, косу плести,
К изголовью воды поднести.
 
 
Две ладони – кормить голубей,
Две ладони – качать колыбель.
Повторяйтесь, восход и закат,
Как молитва на всех языках.
 
 
Повторяйтесь, тревога и труд,
Помогайте бесстрастной судьбе.
Две ладони друг к другу прильнут
В материнской печальной мольбе,
 
 
Две ладони покорно замрут,
И на долгие-долгие дни
Материнский томительный труд:
Вразуми, помоги, охрани…
 

«И нам только небо осталось…»

 
И нам только небо осталось –
Обетованный край,
Осенний синий парус,
Ладья, плывущая в рай.
 
 
Какие смуглые лица
У молодых гребцов!
Вселенная удивится,
Человеку взглянув в лицо.
 
 
Не спросит: чего ты ищешь,
Взрезая тьму и свет? –
Покинувшим пепелище
Обратной дороги нет.
 
 
Но ты ещё прочитаешь
Бездонных очей упрёк:
Как же ты покидаешь
То, что не уберёг…
 

«Ты ль это, жизнь, обложенная данью…»

 
Ты ль это, жизнь, обложенная данью
Пустых, невыносимо долгих дней?
И мука одиночества сильней
Необъяснимой муки созиданья.
 
 
И сердце ждёт полночного труда:
И звук, и свет – всё обернётся вестью.
Какие тайны, образы, созвездья
Плывут в мои пустые невода!
 
 
Как рыбарь, поднимаю свой улов,
Перебираю спутанные сети,
И так светло среди тысячелетий
От серебристого сиянья слов…
 

«Учитель красок молодых…»

 
Учитель красок молодых,
Наставник камня, меди, бронзы,
Настройщик слов разноголосых –
Здравствуй, день!
 
 
Я угадала твой приход –
Ещё во сне твой голос лёгкий
Скользил ко мне летучей лодкой
Над океаном тёмных вод.
 
 
Тебе мерцали из глубин
Сады, дворцы чужих владений,
Но нежный морок сновидений
Одолеваешь ты один.
 
 
Учись, новорождённый свет,
Вбирай тепло, металл и камень!
Слова, звучите под руками –
Протест, мольба или сонет.
 
 
Счастлив, кто раньше всех пробудит
Свободный колокол небес!
Спешите, помните, что здесь
Другого времени – не будет!
 

Июль

 
Над камнем, жарко разогретым,
Голубоватый вьётся дым.
Июль сияет мрачным светом,
Тяжёлым светом грозовым.
 
 
В разрывах туч играют блики,
И, ясный в гневно-голубом,
Угрюм и прям, Иван Великий
Вздымает царственный шелом.
 
 
– Никто не разгадает даром
Величье страшное твоё!
За миг пред каменным ударом
С небес метнётся лезвиё –
 
 
И дождь ударит по брусчатке,
И хлынут чёрные ручьи –
Мгновенья гнева будут кратки,
Как мысли тайные твои.
 
 
Душа – она уже взлетела
Под гулкий колокол грозы,
А обезглавленное тело
Уволокут в канаву псы.
 

«Молиться и каяться поздно…»

 
Молиться и каяться поздно –
Загадано всё наперёд.
Грядущее ясно и грозно,
Как этот ночной небосвод.
 
 
Но сладко томиться надеждой,
Что жизнь повторится опять,
И снова над родиной снежной
Звезде равнодушной сиять,
 
 
И снова и кони, и сани,
И запах морозных овчин,
И сердце измучено снами –
Болит и болит без причин.
 

«Ещё не видно первых звёзд…»

 
Ещё не видно первых звёзд,
Пустое небо ясно-серо,
Алмазная твердыня мира
Податлива, как тёплый воск.
 
 
Какой медлительный огонь
В небесном пологе витает?
Звенящий воздух мягко тает
И исчезает под рукой.
 
 
Недолгий сумеречный час
Смятенья и непостоянства
В другое, тайное пространство
Неодолимо манит нас.
 
 
Лететь! В неведомое, прочь,
Легко, легко, почти невольно!
Вздымает на востоке волны
Темно сияющая ночь –
 
 
И если первый взор звезды
Полёт стремительный застигнет,
Летун как бабочка застынет
В алмазных гранях пустоты.
 

«Бежать, спешить – и не остановиться…»

 
Бежать,
спешить –
и не остановиться.
Мелькают окна,
взгляды,
листья,
лица,
Но вдруг однажды вспугнутая птица
Коснётся лба
стремительным крылом –
И в это же мгновенье всё кругом
Замрёт –
и не посмеет пробудиться,
Пока она
не позабудет страх,
Не запоёт в глубоких небесах.
 

Пиала

 
Прозрачным светом налитая,
Ты в глубине едва темна.
Коричневая, золотая,
Горит узорная кайма.
 
 
В ней стали знаками простыми
Дорога в розовой пыли,
Селенье на краю пустыни
И солнце на краю земли.
 
 
И радость утреннего сада –
Он ветви сильные простёр
В небес недолгую прохладу
И сквозь ограду, на простор.
 
 
Простой узор на хрупком своде
Сплетает вечность и предел.
Как видно, о другой свободе
Воспомнить мастер не хотел.
 
 
Его рука напоминает,
Узоры лёгкие вия,
Как щедро небо наполняет
Земную чашу бытия.
 

«Ни звонниц, ни колоколен…»

 
Ни звонниц, ни колоколен,
Мрак небес звёздами вышит,
Слабый звон над тихим полем
Ночь прозрачную колышет.
 
 
Град ли светлый, дивный Китеж
Звоном медленным туманишь?
На краю – да не покинешь!
В глубину – да не заманишь!
 
 
В сонных травах, в рыжей глине,
Там, где чутко дремлет камень,
Вековые царства гинут,
Звёзды меркнут, души канут.
 
 
Проведи меня по краю
Над поющею долиной,
Вкруг неведомого рая,
Вкруг мечты неутолимой.
 

«Ещё повсюду, как на лёгкой ткани…»

 
Ещё повсюду, как на лёгкой ткани,
Ни золота, ни серебра,
Но диких трав глубокое дыханье –
Начало сентября.
 
 
И веет упоительно и пряно
От буйных пустырей,
Где за поникшей гривою бурьяна
Стеной стоит пырей,
 
 
И робко тянет к небу повилика
Последние цветы,
И птичьего стремительного крика
Не слышно с высоты…
 
 
Все звуки гаснут. Наполняют землю
Жара и тишина,
И воздух густ и зелен, словно зелье
Беспамятного сна.
 

Время

Маме

 
Когда земля начнёт свой новый круг,
Мы будем три сестры:
Анастасия, Антонина, Нина.
Мы будем жить в большой глухой избе
Над быстрою холодною рекой,
С утра до вечера, над пяльцами склонясь,
Мы будем вышивать:
Клубнику – алым,
Зелёным – листья,
Белым – лепестки.
Вечерний дух нахлынет от реки –
Мы сказки страшные припомним:
То злую ворожейку Паучиху,
То гиблый омут, то глухой сосняк,
Где под зелёным холмиком земли
Давным-давно бродяга похоронен…
Приданое лежит по сундукам:
Вот скатерть с белым выбитым узором,
Вот покрывало на постель,
Подзор,
Салфетки с петухами и цветами,
Шуршащие сатиновые платья,
Холодные шелковые платки…
Вечерним духом тянет от реки.
Но кто-то едет!
Нет, всё тихо-тихо.
И всходит на крыльцо,
И дверь скрипит…
Всё кончилось.
А дом над узкой речкой
Обвалится,
Травою зарастёт
И в половодье на глухой заре
Сползёт с обрыва в воду.
 

«Россия! Все твои черты…»

 
Россия! Все твои черты
Оттиснуты в душе.
Повсюду узнаёшься ты:
В тоске и в мираже,
 
 
Но лучше муку и позор
Вдохнёт больная грудь,
Чем этот голубой простор
И ровный санный путь.
 
 
Как безутешно плачет медь
Вдоль синей белизны!
Мне было б легче встретить смерть,
Чем белый лик луны.
 
 
Среди нетронутых полей
И молодых снегов
Пред вечной чистотой твоей
Смолкает в жилах кровь…
 

«От белых лент, от сонных рек…»

 
От белых лент, от сонных рек
Сквозит холодное сиянье.
Пошли мне, Господи, ночлег –
Меня измучили скитанья.
 
 
В убогих русских городах
Горят огни до поздней ночи,
Но гаснет свет – и волчий страх
У спящих выедает очи.
 
 
И ясно слышно скрип саней,
Коней дыхание густое,
И ночь сияет всё сильней,
И всё темней в её просторе.
 
 
Куда идти? Кого винить?
Кого молить повинным словом,
Коль под Твоим высоким кровом
Нам негде голову склонить…