Танцы до упаду

После ужина, когда начало смеркаться, в парке санатория разлилась вечерняя истома. Отдыхающие потихоньку готовились к самому важному событию уходящего дня. Над аллеями парка витала и нежно трогала сердца романтическая музыка. Под звездным небом пели уже не мастера советской эстрады, как бывало днем, а звезды Сан-Ремо и французские шансонье. Их голоса волновали и обещали что-то необъяснимо приятное.

Дискотека была назначена на двадцать один час, когда окончательно стемнеет. Лина поглядывала по сторонам и не уставала удивляться. Обитатели санатория, средний возраст которых был 60+, стали к вечеру не по возрасту легкомысленными, даже походка у многих изменилась. Улыбки, смешки, шепотки, веселая суета носились в воздухе и обещали отдыхающим что-то необычайно радостное и приятное. Через полчаса по аллеям стали дефилировать солидные дамы в длинных платьях с затейливыми прическами и кавалеры пенсионного возраста в непривычно отглаженных парадных джинсах и рубашках-поло. На одной из аллей Лину едва не сбила с ног помощница дамы-инвалида в кружевной шляпке. В этот раз она не толкала, как обычно, впереди себя инвалидное кресло с хозяйкой, огрызаясь на очередной ее каприз, а передвигалась вполне самостоятельно. Неказистая дамочка с лицом злобной обезьянки нарядилась в черную тунику, щедро разукрашенную блестками и ниспадавшую на белоснежные брюки, и почти бежала в сторону танцплощадки, как будто хозяйка, словно Медный всадник, преследовала ее в своей инвалидной коляске.

«Ого! – удивилась Лина. – Такой подготовки к танцам я не видела даже в ранней юности. Тогда, наоборот, модно было проявлять полное безразличие к подобным мероприятиям. Главным лозунгом был «Темнота друг молодежи», и «медляк» танцевали у кого-нибудь на квартире, когда предки уезжали на дачу. Ну, а прыгать в кружке под музыку в молодости вообще считалось полным отстоем. Удивительно, как молодежь восьмидесятых раскрепостилась к старости!

Репертуар открытой танцплощадки в Санатории имени Ленина, разумеется, был из двадцатого века, как и вся культурная программа в санатории. Ансамбли «АББА», «Бонни М», советские поп-группы того времени: «Цветы», «Песняры», «Сябры», «Веселые ребята». Под эти песни нынешние бабушки и дедушки зажигали на школьных дискотеках, влюблялись, спустя несколько лет зачинали под те же мелодии детей, у которых давно уже свои дети. Вот и сейчас кое-кто из пожилых танцоров приосанился, кое-кто, напротив, слегка покраснел от смущения, потому что его охватили потаенные воспоминания, запрятанные на долгие годы в дальние уголки души. То, что, казалось, было давно забыто и надежно похоронено под слоями позднейших бытовых забот и финансовых переживаний, вытащила на свет и заставила вспомнить беспощадная музыка…

Пока звучала парочка первых песен, пожилые отдыхающие сдерживали порывы изо всех сил и продолжали солидно сидеть вдоль ограды на лавочках. Однако вскоре короли и королевы танцплощадки – из тех, что чуть моложе – не выдержали и двинули толпой в центр дощатого танцпола. Следом за ними устремился контингент возраста 60+. Вот эти уже зажгли не по-детски! Инвалиды отбросили костыли и палки и ого-го как вжарили рок и диско. Ноги-то все помнят, мастерство не пропьешь! Особенно старался подтянутый седой дядечка в белой рубашке-поло и в модных джинсах с драными коленками. Он твистовал и подпрыгивал под рок-мелодии так яростно, что зрителям, подозревавшим о возрасте танцора, под конец стало за него немного страшновато. Лина вспомнила знаменитый танец Умы Турман и Джона Траволты в «Криминальном чтиве», которые были явно моложе большинства посетителей танцплощадки. Лина подумала, что пожилые обитатели санатория танцевали ничуть не хуже голливудских звезд! Во всяком случае, энергии им было не занимать. Лина подумала, что наш народ не сломить, если даже российские полунищие пенсионерки зажигают не хуже Умы Турман. Еще она вспомнила, что большинство звезд танцпола видела накануне в очередях на ЭКГ, к мануальщику и к кардиологу. Один солист поразил Лину тем, что ловко подпрыгивал в ритме джайва, не обращая внимания на ортез, замотанный на колене. Лина узнала в этом симпатичном дядечке «маньяка», напугавшего днем старушку в лесу. Сама она маньячка! Милый мужчина, кавалер хоть куда. Одним словом, возраст и болезни в Санатории имени Ленина танцам и песням были не помеха. Да что там говорить! Услышав очередной хит «дискотеки восьмидесятых», Лина и сама не удержалась, пристроила свою сумочку у бабы Зои на коленях и вышла в круг. Вместе с танцорами она размялась «Ласковым маем», потом отожгла под Юрия Антонова, ну а когда дело дошло до Верки Сердючки, то на дощатом танцполе плясали даже те, кто днем с кряхтением и стонами вылезал из лечебных грязевых ванн. А все почему? А потому что на дискотеке правили бал не аниматоры с их фальшивыми, как на зарубежных курортах, улыбками, а зажигал диск-жокей Митяй из соседней деревни. Он заводил публику так, как Челентано и Тотто Кутуньо и не снилось. Танцевали не только ноги Митяя, но и его руки, и глаза, и даже уши – все одновременно двигалось в такт зажигательных песен. Инвалиды всех групп вытворяли под руководством Митяя такое, что сотрудницы собеса, завидев это безобразие, впали бы в ступор и тут же лишили бы всех этих так называемых пациентов всех их надбавок к пенсии и бесплатных занятий по программе «Активное долголетие», не говоря уже о бесплатных путевках в санатории.

Праздник жизни подошел к зениту, но с каждым танцем на сердце у Лины становилось все тяжелее и тревожнее. Верка Сердючка пела: «Все будет хо-ро-шо, я это знаю!», но подобное утверждение почему-то не внушало оптимизма. Перед глазами Лины стоял илистый берег озера и модные кроссовки парня, погибшего так глупо прекрасным летним днем. Она стряхнула наваждение, резко сошла с круга, забрала у бабы Зои свою сумочку и стала дожидаться, когда диск-жокей Митяй устанет и пойдет перекурить.

– Добрый вечер, Дмитрий! – обратилась Лина к юноше как можно вежливее, едва тот сошел по ступенькам на асфальтированную аллею. – Можно отвлечь вас буквально на одну минуточку?

– Да ладно, мадам, к черту церемонии, зовите меня просто Митяем! – весело сказал паренек и подмигнул. Лина поняла, что диск-жокей слегка принял на грудь «для вдохновения».

– Вы что-нибудь слышали, Митяй, про смерть известного столичного журналиста Алексея Артюхова? – обратилась Лина к парню, стараясь сохранять приветливо-безразличное выражение лица.

Митяй внезапно помрачнел. С паренька слетел весь недавний кураж, он перестал улыбаться и молча уставился себе под ноги.

– Не слышал и слышать не хочу. – наконец пробурчал паренек, не поднимая глаз. – Я газет не читаю, политикой не интересуюсь, мое дело танцы в санатории обеспечить и как можно больше «бабосов» за лето с дирекции стрясти. Вы, наверное, уже слышали, что у нас в селе, да и во всем районе другой нормальной работы кроме как в санатории нет. Если по чесноку, то все мы тут одной веревочкой повязаны. Деревенские зависят от дирекции, а она – от нас. Втыкаете? Столичные мэны и вумэны за такие копейки, какие нам тут отсыпают, впахивать не будут. Нема дурных! А уж чинить бесплатно их «убитую» санаторскую аппаратуру… Днем с огнем таких, как я, идиотов не найти. Ладно, извиняй, мать, мне мои копейки не за тренделки, а за танцульки платят. Короче, пошел я работать!

Митяй загасил сигарету и вновь преобразился. Парень, словно профессиональный артист, за пару секунд вошел в прежний сценический образ и опять стал веселым и бесшабашным парнем, истинным королем ди-джеев. Пританцовывая и кокетничая со старушками, диск-жокей отправился обратно на танцпол – «делать вечер».

– Хороший паренек! – сказала Лина внезапно появившейся рядом немолодой даме в вечернем платье. Дама только что сошла с танцпола, чтобы немного передохнуть.

– Да уж, Митяй парень что надо, – отозвалась та неожиданно низким грудным голосом, – и учится, и работает, и матери в доме помогает. А как он классно танцы в санатории проводит! В особенности если кураж поймает, как сегодня. Ну, вы сами все видели. Удивительно, что у беспутной мамаши такой качественный сын вырос.

– А что за мамаша такая? – спросила Лина с напускным безразличием, вспомним разговор в комнатушке за сценой.

– Ну, сейчас она почти старухой выглядит, хотя ей и пятидесяти нет. Носит в санаторий огурцы да помидоры с огорода продавать. Не только ее, всех деревенских, запросто пускают в санаторий. Начальство закрывает глаза на нелегальную торговлю, поскольку надо же людям на что-то жить. А то, чего доброго, отдыхающих в номерах обворовывать начнут. Директор, правда, время от времени пытается запретить самостийный рынок возле павильона с минералкой. Каждый раз безуспешно. Да и как его, этот рынок, запретишь, если тут все друг друга с детства знают, а этот крошечный «бизнес» – единственный в здешних краях путь к выживанию.

– А раньше? Чем она раньше-то занималась? – попыталась Лина повернуть рассказчицу к интересующей ее теме.

– Чем-чем… – передразнила Лину собеседница. – Проституткой Марго была, вот чем. Точнее, кем. Я сюда уже лет двадцать пять езжу ради этой их «живой водички», потому как мой организм ее требует. Вот и помню мамашу Митяя в молодости. Ничего такая была, интересная дамочка, впрочем, я и сама тогда не хуже выглядела. Молодость, она, знаете, лучше всех косметологов работает.

– Говорят, Марго была настоящей красавицей…

– Ну, не то чтобы красавицей, скорее, симпатичной девчонкой, – отозвалась дама. – Будь Марго страшненькой, в доверие к сутенерам не вошла бы и не заправляла бы здесь несколько лет подряд как самая настоящая бандерша. А сейчас кому она нужна? У бл@дей короткий век. Все в прошлом… И денежки ее, похоже, испарились, раз огурцами за копейки торгует. Неправедно нажитое – оно ведь быстро исчезает. Как говорят в народе, «легко пришло – легко ушло».

– А Митяй? – не отступала Лина.

– А что Митяй? Его бабка растила. Старушка набожной была, парня по монастырям да по церквам таскала, их у нас тут, слава богу, хватает. Одна Оптина Пустынь чего стоит! Видно, бабушка там внучка-то у Господа и отмолила, чтобы не расплачивался малец потом за мамкины грехи…

– Ну, и дела… – вздохнула Лина. Она наскоро попрощалась с дамой и побрела в свой корпус. Судя по объявлению на двери, его запирали на ключ в 23.00. Было всего 22.15, музыка гремела вовсю, однако танцевать Лине почему-то расхотелось.

Баба Зоя, отметив досрочное возвращение соседки, одобрительно хмыкнула. А потом вдруг робко взглянула на Лину и попросила разрешения посмотреть после отбоя «очень интересную передачу». Про звезд советской эстрады.

– Понимаешь, никак не могу пропустить, – виновато взглянула она на Лину, – там же Лева Лещенко, Сонечка Ротару, Аллка Пугачева – ну, в общем, все свои…

Лина выразительно взглянула на часы и выдержала воспитательную паузу.

– Ну что с вами поделаешь. – сказала она голосом доброй училки и, разумеется, позволила фанатке Лещенко небольшое нарушение режима. С той минуты бабу Зою как будто подменили. До отхода ко сну она оставалась сущим ангелом. Старушка ласково улыбалась Лине и тихонько подпевала Лайме Вайкуле и Анне Вески, чьи давно забытые песни переносили ее в счастливые молодые годы.