Читать книгу «Наследие Иверийской династии. Господин Демиург» онлайн полностью📖 — Нины Малкиной — MyBook.
image
cover

Двое кучерявых парнишек в очаровательных комбинезонах как ни в чём не бывало обрывали куст горошка и поедали добычу прямо посреди улицы, аккуратно складывая пустые стручки в карманы. Рядом, на открытой террасе, едва ограждённой цветочной изгородью, сидели их родители и потягивали ледяное баторское вино из разноцветных бокалов.

Каждый уголок, каждая улочка Ирба походили на картинку из книжки о сказочных мирах. Живописная фактура стен старых домов, плетущийся по стенам виноград, буйно цветущие клумбы, фрески на фасадах – всё это желтело под ярким солнцем и покрывалось солёной коркой вблизи океана. Тот тут, то там стены вспучивались каменной виноградной гроздью или спелым колоском, изображали скачущих по полю лошадей, а на кладке невысокого святилища и вовсе красовалась сама Девейна, благословляющая окружившие её домики.

Южная столица поражала даже не пестротой, а каким-то домашним уютом. Разноцветные дома с распахнутыми настежь ставнями, полёты шёлковых юбок, морские пейзажи и сверкающие улыбки горожан. Голубая лёгкость небес, золотистый свет дрожащего воздуха и редкие тени, дарящие такую долгожданную прохладу.

Вдоволь налюбовавшись на красоты, я зашла под раскидистые ветви старого каштана, посмотрела вдаль, в самый конец улицы – туда, где вдоль побережья носились дилижансы, – и сладко потянулась. Размяла тело после неожиданной тренировки, перекатилась с носка на пятку и мысленно поблагодарила Ренуарда за такой чудесный подарок. Кажется, это и правда было мне нужно – пройтись по грани и вновь почувствовать себя живой. Этот парень знал, как мне угодить. Но вот уже десять минут он отсутствовал, а я стояла посреди Ирба одна. Где же носит его самовлюблённое сиятельство?

Я вытянула шею, оглядываясь.

Вдоль улочек цвели каштаны и магнолии, наливались соком тарокко, манили ледяными боками стаканы с вином и лимонадом, и время текло сквозь пальцы. Медленное, густое, ленивое, как самый нерасторопный рудвик, оно буквально сдерживало свой ход в Ирбе. Здесь никто никуда не торопился и всех это устраивало. Целых три покупателя спокойно стояли у фруктового развала – корзины поднимались аж до второго этажа! – и ждали своей очереди. А лавочница, подбоченившись, беседовала с подругой и громко хохотала. Красивая и яркая, в оранжевом платье в мелкий цветочек, с пушистым облаком волос и ядовито-зелёными бусами, она будто бы и не знала об ужасах, что творились в Квертинде. Весь удел Батор был как эта женщина.

– Дом Монро Тьёлди, величайшего мага Нарцины Квертинда, – возник как будто из ниоткуда наследник южного края и тут же завладел моим вниманием, указывая на чудное строение. В руках Ренуард держал два рожка с чайными ложечками. – Чистое архитектурное искусство, мысль творца, застывшая в камне. Монро Тьёлди был поэтом, но писал свои произведения зданиями. Не только здесь, но в Лангсорде. Говорят, он любил королеву, как и все романтики того времени, и ради Мелиры Иверийской единственный раз взял в руки инструмент ювелира. В своих дневниках он написал: «Всё, созданное разумом, ничтожно перед величайшими творениями любви». А после создал редчайшую подвеску-камею на пятислойном сардониксе с изображением молодой королевы Везулии – в подарок для Мелиры. – Он оглядел меня с головы до ног и, убедившись в моей сохранности, протянул угощение: – А это для тебя, моя королева.

Я хихикнула и взяла ароматный рожок, не обращая внимания на глазеющих на нас горожан. Они смеялись и перешёптывались, но как-то… по-доброму, как будто все здесь были милыми родственниками сына консула. Я аккуратно взяла крохотную ложечку и попробовала десерт – это оказался сливовый джем с нежной кремовой прослойкой. Едва сладкий, он приятно освежал и оставлял лёгкую кислинку на языке.

– Королева надела её лишь однажды, по случаю бала ко Дню Династии в Иверийском замке, – продолжил Ренуард свой познавательный рассказ. – А после подарила внучке. По слухам, Лауна не оценила украшения, а впоследствии подвеска была украдена служанками из королевской спальни в ночь гибели правителей. Нашлась она только в прошлом году в одном из старейших ломбардов столицы, но её тут же выкупил таинственный коллекционер.

– Кто? – севшим голосом спросила я.

И осторожно тронула свою бархотку с камеей. Когда-то Лаптолина говорила, что у неё богатая история… Я оттянула ворот – тот вдруг стал душить меня сильнее – и сглотнула отчего-то ставшее безвкусным угощение.

– Не знаю, – пожал плечами Ренуард. – Знаю только, что её цена превзошла стоимость нашего родового замка в Ирбе. Мой отец был участником аукциона, но уступил. Хочешь, приглашу тебя в гости? – он кивнул в сторону, где вдалеке виднелись высокие обвитые ступенями и зеленью башни.

Главный замок Батора выглядел монументальным, тяжёлым, с бойницами, зубчатыми карнизами и красными крышами. Удивительная основательность на фоне пёстрых прибрежных строений и весёленьких ирбских домиков придавала замку угрюмый вид. Над башнями реяли сразу два флага – корона Квертинда и зеленый стяг с деревом тарокко, символом южного удела.

– Нет! – запротестовала я, представив встречу с консулом Батором и его оценивающий взгляд. – Думаю, ещё рановато для знакомства с родителями. Хоть ты и сделал мне уже некоторое… предложение. Ваше сиятельство.

Я на ходу исполнила нелепый реверанс и постучала рукой по крохотному сундучку, где покоилась коробочка с пломпом. Ренуард согласно хмыкнул. Ему и самому не хотелось встречаться с отцом.

– Тогда идём, – он подал мне руку.

Но я отказалась, решив заняться по дороге десертом. Так было удобнее.

Мы не спеша двинулись вдоль исполосованных тенями деревьев улиц. Ренуард продолжил рассказ о доме Монро Тьёлди и его неоспоримом участии в городской жизни. Рассказал, что сейчас его праправнучка – Литиция Тьёлди – устроила там музей. Коренные жители Ирба верят, что под сводами дома великого архитектора можно получить благословение богов. Поэтому путь каждого свидания обязательно должен проходить по улице, названной в честь величайшего мага Нарцины, мимо стен его дома, а ещё лучше – под чудными изогнутыми сводами. Именно там зарождается любовь.

– И мы не зашли внутрь?! – притворно возмутилась я, взмахивая ложечкой.

Мой рожок уже опустел, но я не стала выкидывать его в проулок, как обычно делала в Кроунице. Так и несла в руках размокший бумажный стаканчик. Нам встретились две молодых леди, и при виде Ренуарда их лица засветились улыбками. Девушки присели в почтительных поклонах, но сын консула удостоил их только коротким приветствием и прошёл мимо, осторожно утягивая меня в сторону.

– Сёстры Мильдоуз, – он забрал из моих рук мусор и быстро выкинул в ближайшую урну, которую я по ошибке приняла за декоративную вазу. – Стоит сказать лишь слово – прилипнут к нам на весь день. Ужасно надоедливые особы. Подыграй мне.

Батор горячо поцеловал мою руку прямо поверх белой перчатки, поднял вуаль шляпки и с жаром заглянул в глаза.

– Сделай вид, что ты очарована моим признанием, – шепнул Ренуард, и я с азартом включилась в игру. – Изобразим страстную пару.

– Нам не нужно ничего изображать, – с придыханием ответила я, прищурилась и кокетливо глянула из-под ресниц. – Ты честный, внимательный, по-хорошему отчаянный. И позволяешь мне чувствовать себя особенной рядом с тобой. – Он нахмурил брови, но я не остановилась и пояснила: – Целитель, который осматривал меня после полёта на полотнах, сказал, что ты частенько наведываешься в заброшенный цирк, но всегда один. Для меня большая честь оказаться первой леди, разделившей с тобой полёт.

Моя ладонь легла на щеку Ренуарда, и он тут же накрыл её своей рукой. Я зубами стащила перчатку с другой руки и снова провела пальцем по ровному перламутровому шраму, пересекающему лицо парня. Мне нравилось это делать. Ренуард растерянно моргнул, а я приблизилась на неприличное расстояние и прошептала ему в губы:

– Так что я и правда очарована вами, господин Батор.

– Готов признать, что польза от Мелироанской академии всё-таки есть, – томно прошептал он в ответ.

Я вывернулась из объятий и кокетливо погрозила пальцем. Ренуард хмыкнул, почесал затылок. И заговорил громче:

– Я собирался показать тебе колокольню принца Уиллриха, самую высокую башню в Квертинде, – голос у него был необыкновенно приятный, мелодичный, без всякой хрипотцы, мягкий и обволакивающий. – Но если ты по-прежнему готова к безумствам, то мы пойдём совсем в другое место. Согласна?

– Согласна, – легко сдалась я.

И мы пошли. Нет – побежали.

Небо заволокло тучами. И хотя дождь ещё не капал, мы торопились: нас подгоняла удивительная живая энергия этой весны, молодость и искренняя радость жителей, наполняющая улочки Ирба. Мелькали перед глазами высокие торты в витринах, шикарные платья, выставленные напоказ фарфоровые статуэтки и кружева. Дальше – пыхтели дилижансы вдоль проезжей улицы, а компания стариков за игрой в тессеры расселась прямо под тенью одного из цветущих деревьев, у высокого здания библиотеки с колоннами.

На крохотной площади, мощёной розоватым камнем, лулукал целый хоровод белых пушистых рудвиков, в который мы успели попасть и даже сделать пару кругов. За поворотом гудела музыка – пели уличные артисты, разодетые в разноцветные колпаки. Мы принялись голосить в такт музыке, совершенно не зная слов, улавливая лишь окончания.

А когда мы наконец выдохлись и, хохоча над немыслимо глупой шуткой, остановились у высокой статуи, я вдруг подумала, что давно так не веселилась. Кажется, ещё со своей прошлой жизни. Я забыла, каково это – нарушать правила, не оглядываться на чужое мнение, резвиться, как ребёнок.

От вида Ренуарда кружилась голова – от его клокочущей юности, хохота по поводу и без, от его безумных затей и желания жить. И мне хотелось, чтобы это не заканчивалось.

Над головой громыхнул гром, резкий порыв ветра ударил в лицо. Совсем рядом шумел прибой, голосили чайки, песчаный берег примыкал к дороге. Здесь начинался пляж. На том берегу бухты громоздились, наползая друг на друга, пёстрые домики – синие, красные, жёлтые. На волнах качались парусники с высокими мачтами, а крохотные лодочки и вовсе норовили выпрыгнуть на берег. Край неба ещё розовел, но в предгрозовых сумерках Ирб померк, как будто спрятался в наползающей тьме.

Я покрепче запахнула короткую накидку и не к месту вспомнила грозу на нашем краю земли. В ту ночь, когда я убила Кааса ради Джера, мне казалось, что ничто и никто не сможет разлучить нас с ментором. Теперь же… Мелкий, противный червячок предательства поселился где-то в центре груди и заставил меня поёжиться. Чтобы в очередной раз не выдать нахлынувшую тоску, я перевела взгляд на высокую статую женщины, выполненную целиком из красного камня. На ней не было одежды, зато гроздьями, бесконечными нитями свисали с рук, с локонов волос и всевозможных выступов цветочные гирлянды – некоторые из бутонов уже завяли и высохли. Женщина смотрела с поволокой, словно знала все секреты, что я хранила, видела меня насквозь и… прощала.

– Эта Нарцина выглядит довольно зловеще, – попыталась я отвлечься разговорами.

Лёгкую юбку то швырял, то прижимал к коленям ветер, словно хотел отправить меня в море, как парусник.

– Это не Нарцина, – Батор поставил одну ногу на край низкого ограждения и поднял голову к лицу статуи. – Это Проказница Луна. Она охраняет вход на Остров Вздохов. Попроси у неё чувственного удовольствия и отблагодари подарком. Как видишь, Проказница Луна предпочитает цветы.

Ренуард ехидно скосил глаза, ожидая моих действий. Я прищурилась, взялась за подбородок и сделала вид, что думаю.

– Нет, – ответила после короткой паузы.

– Нет? – удивился он. – Ты же маг Ревда, вырастить цветок для тебя – не проблема. Или же… Ни за что не поверю, что ты не желаешь чувственного удовольствия.

Он улыбнулся. Молодой Батор снова вёл со мной хитрую игру. Но в этот раз я не поддалась и не стала флиртовать.

– Однажды я уже растила цветок возле статуи, – вздохнула я в ответ. – Не хочу повторяться. И не хочу, чтобы то моё прошлое повторилось.

– Понимаю.

Мы помолчали немного, каждый о своём. Ветер усиливался, гнал по земле листья, цветочные лепестки, песок и мелкие ракушки. Океан разбушевался и почти дотягивался влажным языком до ограждения. Он пах так хорошо, так завораживающе – смешиваясь с запахом грядущей грозы, городской пыли и мокрого камня.

Я глубоко вдохнула.

За спиной Проказницы Луны, утопающей в сиреневых сумерках, зажглись фонари. Они осветили длинный узкий мост на тот берег, где на острове высилась неприступная крепость. Высокие стены почернели у основания – там, где их омывал океан, узкие окошки-бойницы шириной едва ли в ладонь загадочно темнели, а глухие ворота намекали на то, что случайным гостям здесь не рады. Местная темница?

– Остров Вздохов, – тут же опроверг моё предположение Ренуард, – неподходящее место для благородной девы и настоящей леди. Полагаю, Чёрный Консул казнит меня, если узнает, что его мейлори кинула один лишь взгляд на это пристанище разврата. Я рискую, но… слишком хочу, чтобы все дурные мысли выветрились из твоей головы и ты стала воском в моих руках.

Я поймала разлетающиеся волосы, придержала их рукой. Молодой Батор смотрел с нескрываемым восхищением, но в его взгляде, как и всегда, была насмешка.

– Значит, мне не стоит туда заходить? – я кивнула на глухие двери, возле которых было подозрительно пусто.

Остров Вздохов со стороны казался необитаемым.

– Тебе решать, – с ехидством пожал плечами Ренуард.

Он уже не сомневался в моём решении. Но всё же продолжил:

– Неизвестно, как надолго ты тут задержишься. Так что советую тебе делать то, что делают всё квертиндцы, приезжающие в столицу Батора.

– И что же? – подняла я одну бровь. – Лицемерить и глупо хохотать?

Ренуард свободно и смело качнулся ко мне, чтобы прошептать на ухо:

– Развлекайся, пока можешь. Позволь себе больше.

От этого шёпота кровь прилила к щекам и стало жарко. Несмотря на то, что на улице заметно похолодало. Первые капли упали мне на макушку, забарабанили по площади, по статуе Проказницы Луны, по доскам моста.

– Думаешь, нас впустят? – с игривым сомнением протянула я. – Мы ведь ненадолго, только укрыться от дождя…

Ренуард рассмеялся. Довольный, как сытый кот, он хитро прищурился, взял меня за руку и потащил за собой – как тогда, в Мелироанской академии, когда мы только собирались сбежать в Ирб.

От нового порыва руки покрылись мурашками. Я быстро перебирала ногами, боясь не поспеть или передумать. Отчего-то мне стало не по себе. Как будто… стыдно. А ещё после воспоминаний о Каасе я не могла отделаться от дурного предчувствия.

Но, стоило нам постучать в высокие ворота и получить приглашение зайти внутрь, все терзающие мысли покинули мою голову, уступив место волнительному предвкушению. О, это особое, будоражащее чувство – ожидание приключений! Оно как будто пробегает по венам бодрящим коктейлем из азарта, лёгкой тревоги и радостного возбуждения. Остров Вздохов мне уже нравился – одним только своим обещанием.

В обмен на увесистый кошель с золотом таинственный мужчина в ливрее выдал Ренуарду Батору две накидки. Алые, как сама Проказница Луна или как туман Толмунда, они полностью закрывали тело и прятали лицо под длинным капюшоном. Мне пришлось снять шляпку и сорти де баль с Иверийской короной на спине, чтобы облачиться в просторное одеяние, служащее куда лучшим прикрытием, чем прозрачная вуаль. Рукава оказались такими длинными, что даже по ладоням невозможно было распознать того, кто прятался в алом облачении. Впрочем, перчатки я всё же решила снять – они бы выдали благородную деву похлеще почерневших вен кровавого мага.

Вдруг к выходу метнулся человек в такой же накидке. Он шатался, как пьяный, и от него за версту несло мужским потом и вином. Я испуганно схватилась за рукав Ренуарда. Мужчина же остановился, похлопал себя по бёдрам, как будто что-то искал в карманах, и неожиданно запел:

– И кто же скажет мне – побег или погоня

Так будоражит кровь, торопит эту ночь?

Как много я себе теперь могу позволить,

Когда сама судьба стремится мне помочь?

Закончив куплет, незнакомец скинул капюшон и пьяно прищурился, разглядывая меня.

– О! – обрадовался он. – Какая прелестница! Простите великодушно, с-с-сударыня, что мы встретились здесь. Обычно я посещаю куда более приличные места. У моей фамилии стоит приставка «лин де», и будь я проклят семерыми богами, если не гожусь в завидные женихи!

Мужчина поднял вверх палец, а я открыла рот от удивления и неожиданного узнавания.

– Кто такая сударыня? – спросил Ренуард не то у меня, не то у пьянчужки.

– Вежливое обращение к леди, которое я перенял у одного своего друга. Известного барда Мэтра Дормундского. Слышали о таком?

– Конечно, – быстро ответила я, перебивая Ренуарда. – Я его поклонница.

Пьянчужка обрадовался, улыбнулся во весь рот и шутливо погрозил мне пальцем. Но едва не рухнул и был вынужден схватиться за стену.

– А вы помните, как зовут вас? – не удержалась я от вопроса.

– Меня зовут… Да как же… Как же это меня зовут?.. Точно помню, что я унаследовал огромное состояние.

– Хромул лин де Бродзен, – без запинки выдала я, чем вызвала сразу три удивлённых взгляда – самого Хромула, Ренуарда и лакея, что стоял у дверей. – Мы встречались в… в более приличном месте.

От далёких, почти детских воспоминаний я улыбнулась. И сразу же насторожилась, глядя на Ренуарда. На какой-то короткий миг показалось, что в его волосах играют рыжие отблески.

Хромул лин де Бродзен тем временем принялся доказывать лакею у дверей, что тот обязан его выпустить. Они заспорили о деньгах. Господин лин де Бродзен убеждал, что у него имеется состояние и он обязательно возместит всё потраченное.

Ренуард выглядел озадаченным.

– Что-то не так? – спросила я, осторожно трогая его за локоть.

– Пытаюсь решить, настолько ли я благороден, чтобы помочь этому… – молодой Батор оценил взглядом шатающегося Хромула, – …другу.

– Он мне не друг, – тряхнула я волосами. – Да и, уверена, он сам себе поможет. Ни он, ни его знакомый бард не пропадут в Квертинде. Лучше покажи мне Остров Вздохов, как и собирался.

– Идём, – охотно согласился Ренуард, явно обрадовавшись тому, что я избавила его от обязанности вступаться за случайного пьяницу.

Обогнув угрюмый дом на углу, мы вышли на узкую улочку, пустую, чистенькую. Остров Вздохов оказался городом внутри города, но здесь не было пёстрых проспектов, раскрашенных фресками уютных площадей, людных лавочек. Вместо них идеальным рядом напирали одинаковые домики, совершенно новые, не тронутые ни временем, ни морским ветром, ни городской пылью. В полутьме эти дома казались нарисованными, но в то же время они выглядели совершенно нежилыми: какая-то звенящая пустота стояла на верандах между плетёными креслами, столами с лёгкими закусками и строгими канделябрами. Кое-где лежали белые – в цвет стен – подушки.

И только в тёмной глубине светлых, стерильных террас зияли алые рты – арки, прикрытые занавесками. Точь-в-точь как наши накидки, призванные скрывать личность.

Напротив одной из таких занавесок я остановилась.

Ветра здесь не было, но тяжёлая ткань подрагивала в такт громким стонам и ритмичным стукам. От осознания происходящего я округлила глаза. Неужели?… Нет, это какая-то чушь, здесь явно ошибка. Ведь не может же быть, чтобы там, отделённые одной тонкой занавеской, люди занимались… этим?