Близнецы сдались сразу, они знали не больше двух фраз на древне-агаронском, и ради пошлостей, которые Родион мог доверить дневнику, не собирались мучиться. Девочки помучились, обратились к наставникам, но те не имели права помогать им с языками, только с обучением. Пришлось самим трудиться, расшифровка заняла несколько недель, близнецы были правы, дело того не стоило. Родион переписал страницы какой-то старинной книги о болезнях живота и половой функции. Но прежде им пришлось хорошенько разобраться в построении слов и фраз, наконец выучить все буквы и звуки и понять основы древнего языка.

С тех пор осваивать языки агаронских корней стало легче. А гралийский и есть древне-агаронский, изменённый и развивающийся по своим правилам, но в корне схожий. И сейчас она могла разобрать почти всё из того, о чём переговаривались чужаки.

– Итель, оставь девку. Иди, помоги деду с сетью.

Аяна не столько почувствовала, сколько догадалась, что мужчина делал с ее телом. Её насиловали, сколько это продолжалось не разобрать, она не чувствовала ничего, кроме жажды и скручивающей боли в мышцах. Ей нужна вода!

– Воды!

Это гралийцы. Итель ушёл заниматься сетью, они не мародёры, а рыбаки. Их трое, все члены одной семьи, дед, отец и внук. Что произошло до того, как она пришла в себя, она не знала, но догадаться несложно. По меньшей мере, ее изнасиловал младший из них.

Она по-прежнему ничего не чувствовала кроме жажды. Даже обидно, она была девицей, с трепетом ждала счастливого момента и ничего не почувствовала, будто тело ниже шеи потеряло силы и чувствительность.

Сил нет, чтобы осмотреться по сторонам, сейчас день, солнце слепит глаза, она видит будто в дымке. Но если немного сфокусировать взгляд, можно разглядеть где-то наверху мачту и парус. Рыбаки свернули материю, остановили лодку и занимались промыслом.

Вышло так, как она и планировала. Её лодка достигла судоходного места, но уже не в водах Алесции и Ригорона, а там, где бесстрашно промышляют гралийцы, не опасаясь ригоронских военных фрегатов. Течение сыграло с ней злую шутку и отбросило в сторону Гралиции. И так даже лучше. Куда хуже осознавать, что тебя насилуют ригоронские рыбаки. Кто сказал, что они не способны на подобное при встрече с беспомощной алесцийкой?

Трое гралийцев подобрали судёнышко и обнаружили в парусине женщину. С ней оружие, меч и гарпуны, воды нет, она умирала от жажды. Как такое приключилось, неважно, без лишних пояснений видно, что мачты и вёсел нет, воды в бурдюке нет, еды нет, в море алесцийка давно, она едва дышит от обезвоживания. Лодка – хороший трофей для бедняков, она прочная, устойчивая, небольшой ремонт, и в семье появится ещё одна кормилица. Итель подрос, ему нужна своя лодка, чтобы заработать на свадьбу и кормить молодую семью.

Прочие трофеи тоже подойдут, оружие можно продать. Есть сети, но слабенькие, такие только детям поиграть. Девушку перенесли на основную лодку, обыскали и нашли на шее верёвку с кожаным мешочком. Внутри настоящий подарок, перстень с сапфиром, усыпанный алмазами, на стоимость такого можно купить большое торговое судно, решатся все проблемы семьи. В азарте мужчины набросились на девушку, раздели полностью, вдруг найдётся ещё один перстень.

Но алесцийка сама и есть перстень. Она молодая, красивая, светлые волосы золотым нимбом светились вокруг головы. Среди гралиек светловолосые редкость, у алесцийки великолепные грудь и бёдра, кожа, как у принцессы, тело поджарое, женственное, желанное.

Аяна провалилась в забытьё и очнулась от того, что младший снова терся о её грудь. Она уже чувствовала его прикосновения, он целовал шею и лицо, горячим дыханием наполнял уши.

– Воды!

Итель украдкой влил ей в губы ещё чашку. Она чувствовала его вес, он спустил штаны и навалился всем телом.

– Воды!

Ещё чашка, Аяна никак не насыщается.

– Воды!

Итель нетерпеливо пыхтел, она отмахивалась от этих ощущений, они несущественны по сравнению с жаром в груди и дрожью в венах. Она, словно иссохший цветок, медленно приходила в себя, воды требовалось всё больше, трезвость сознания возвращалась, она наконец ощутила мужчину в своём теле, ничего важного, просто помеха, к тому же он быстро закончил и снова прошёлся руками и губами по её груди и животу.

– Воды!

– Итель, оставь девку, – рявкнул отец.

– Что с того?

– Пользуй её всю ночь, покуда надо работать.

– Зачем нам работать? Продав такой перстень, мы станем богаты, а рыбу ловить будут наши наёмные рабочие. Я бы взял её вместо Оши.

Старик рассмеялся хриплым смехом. Не отличишь, то ли смеётся, то ли кашляет.

– Она алесцийка, её так просто не возьмёшь. Видел её меч? Будешь её поить, она станет сопротивляться и набьёт тебе рожу.

– Иначе она умрёт, – спорил подросток. – А так, она живая. Видел её глаза? Они зелёные, таких глаз во всей Гралиции не сыскать.

– Зачем она нам? Всё одно, сбросим её в море до берега.

– Только волосы отрежем, – добавил отец. – Такие можно продать.

– Оши рядом с ней страшная, толстая гусыня. Если все алесцийки так хороши, я бы съездил в Алесцию.

– Глупый мальчишка, – фыркнул гралиец.

– Да, девка хороша. Жалко будет кормить ею рыбу, – хмыкнул старик. – Но иначе возни не оберёшься. Можно продать её знающим людям, а можно за это схлопотать нож под ребро. Товар заберут, а с деньгами они тяжело расстаются.

Аяна не шевелилась, лежала без движения, будто губка распределяла влагу между частями тела и медленно восстанавливалась. Голова немного кружилась, но это просто морская качка, на дне лодки особо изматывающая. Под мокрой парусиной не так жарко, это парус с её лодки, гралийцы забрали всё, что пригодится в быту. Пока они тянут сети и грузят улов на алесцийскую лодку. Так удачно, можно привезти двойной улов. Работа тяжёлая, мужская, они за день устанут и отдохнут, насилуя беспомощную алесцийку.

Аяна ощутила тело целиком. Она обнажена, вещи сняли, перстень забрали. На коже нет ран, её не били, не было никакого смысла бить бесчувственную жертву. Что можно сделать в её безвыходной ситуации? Умолять о помощи? Даже если так, какую помощь ей окажут? Её доставят на гралийский берег. И не для того, чтобы оставить жить в рыбацком посёлке и выдать замуж за глупого юнца. Её продадут в потребные дома, а такие непременно есть в каждом порту.

Может спрыгнуть за борт и попытался бежать прямо сейчас? У неё всего пару часов назад не было сил, чтобы открыть веки. Она не продержится на плаву, лишь позабавит своих мучителей. И куда плыть? В Гралицию? Голой и обессиленной?

Аяна несколько раз глубоко вдохнула, чтобы остановить накатившую панику. Что бы на её месте сделала Мама? Да, её мать алесцийка до кончиков ногтей и учила выживать в любых, самых тяжёлых условиях. А сейчас именно такие условия, ее изнасиловали, обокрали и собираются убить. Итак, что бы сделала на её месте Мама?

К вечеру ей удалось по-настоящему поспать. Не провалиться в беспамятство, а поспать. Тело напиталось влагой, её мало, но несколько капель она даже помочилась. Она жива, и это самое главное.

Мужчины закончили грузить вторую лодку и устало возвращались под паруса. Дед взял курс на восток, отец готовил ужин, младший проверил алесцийку. Она в беспамятстве и просит воду. Он влил в её губы чашку и провёл рукой по прекрасному лицу, опустился к груди и долго не мог оторваться. Скоро он вернётся к ней, только перекусит и снова станет счастлив.

Итель вернулся, когда совсем стемнело. У него еда и вода, он промыл ей бёдра, спустил штаны и опустился на живот. Страсть помутила ему рассудок, он не мог напитаться любовным ядом, он спешил, но получил резкий удар по голове и обмяк. Она подготовилась заранее, пока рыбаки были заняты делом, нашла на дне лодки старое грузило. Молодой успел застонать, но он всё время стонет, пока развлекается с алесцийкой.

Аяна ощупала его штаны, где-то должен быть нож. Тишина могла насторожить родственников, потому за него юношеским голосом пыхтела алесцийка. Она осторожно выскользнула из-под тела, по темени нашла вещи, натянула рубашку, допила воду, сжевала хлеб и вытащила нож.

Нереальность происходящего превращала её действия в странную игру. Она либо ещё не пришла в себя, либо сошла с ума, но не испытывала ни страха, ни возбуждения, ни сомнений. Её чуть штормило, слабость даёт о себе знать, но голова ясная, ни одного лишнего движения. Будто не Аяна это делает, а тело само даёт команды, она лишь следит за развитием событий и с интересом ожидает развязки.

– Итель, чего там закопался? – крикнул отец. – Давай побыстрей, я бы развлекся да спать прилёг.

Алесцийка невнятно промычала в ответ. Гралиец приблизился к затихшему сыну, присел, мгновение, и его горло взорвалось кровью и болью. Она резала ножом так, как учила Кен. Левой рукой за волосы, правой лезвие, резкий удар и секущее движение от уха до уха. Бездумно, просто механические движения, тело забилось, издавая булькающие звуки. Аяна без эмоций слушала музыку смерти и дожёвывала хлебный мякиш. Сразу после забеспокоится старик, с ним нужно разделаться быстро. Алесцийка натянула на светлые волосы рыбацкий колпак и опустила безжизненное тело.

Хорошо, ей попались не мародёры, с ними она бы не справилась. На суднах порой несколько десятков человек, её бы насиловали без остановки, и вырваться не было бы даже шанса. Она сняла с гралийца плащ, прикрыла наготу и двинулась навстречу старику. Рассчитывала на схватку, но тот устал, придремал на руле и тем упростил задачу. Нож вошёл прямо под ребро, как учила мать.

Хороший враг – мёртвый враг. Так всегда говорила бабуля Кен. Убить нужно всех, остался младший, с ним следует поторопиться, пока не пришёл в себя. Девушка стянула младшему руки за спиной и резко ударила кулаком в печень.

– Где мой перстень?

– Пощади, – хрипел он.

– Перстень.

– Он там, под рулём у деда.

Алесцийка сдёрнула с него штаны, он и без них обходился, когда приближался к пленнице. В гралийском море ей проще стать гралийским рыбаком, чём алесцийской путницей.

– Мой меч?

– Там же, в тайнике под рулём.

– Молодец. Шагай в лодку, – грубо скомандовала она.

– Что ты хочешь со мной сделать? – по-детски запаниковал он.

– Спасти, – холодно ответила она

– От кого? – взвыл он. – Пожалуйста! Я обходился с тобой хорошо, я не хотел зла! Я люблю тебя!

– Я хочу есть, пить и спать, а не слушать твои сопли. Спасти от себя. Не хочешь умирать, шагай в лодку, – нарочито громко зевнула алесцийка.

– Я помогу тебе, – он медленно пробирался к корме, но завидев замершее тело деда, осёкся. – Что ты сделала с дедом? С отцом?

– Не знаю, утром разберусь, – отмахнулась она. – Обоим перерезала глотки. Перелезай в лодку.

– Я не смогу, я не дотянусь, руки связаны, – почти рыдал он. – Прошу тебя…

Аяна полоснула по веревкам, небрежно, может и до крови, освободила ему руки, пырнула ножом в ягодицу и толкнула в воду. Мальчишка вскрикнул, суматошно забарахтался. Ни капли жалости на её лице, она будто в самом деле превратилась в куклу, которая бесчеловечна и глуха к мольбам. У неё даже злости на него нет, просто желание поскорее избавиться от обузы и хорошо поесть.

Мальчишка кричал от ужаса в тёмной воде, штурмовал высокий борт второй лодки, бился от бессилия. Она молча наблюдала за его борьбой. Помогать нет ни сил, ни желания. Лодка груженая, кренилась несильно, мальчишка с трудом подтянулся и дрыгался, пытаясь перекинуть тело. Аяна брезгливо отшвырнула в сторону хладеющий труп старика, нащупала тайник. Из ценного только её перстень и её оружие. Об остальном она подумает завтра.

– Где Греден?

– Что? – взвизгнул Итель.

– Как далеко мы от Ригорона? – уточнила она.

– Ригорон? – ужаснулся он. – Он на той стороне моря!

– Как близко мы от Гралиции?

– День пути до Пирлена, там, рядом моя деревня.

– Пирлен – это почти север Моря течений?

– Какого моря?

Аяна вспомнила, что гралийцы называют его иначе. Ласковое море.

– Северный край моря?

– Да, здесь и до северного, и до восточного побережья недалеко. А ригоронцев здесь нет, они на западе, – охотно пояснял мальчишка. – Тут все друг друга знают, и лодку нашу знают. А течение берёт разворот и уходит вдоль восточного побережья на юг.

– А течение, которое идёт в Ригорон?

Мальчишка ответил не сразу.

– Это к знающим людям надо. К пиратам, они это течение знают. Мы простые рыбаки, в Ригорон не ходим. Я бы не позволил тебя убить…

Он услышал резкий удар о дерево и замолк. Алесцийка рубила верёвки.

– Пожалуйста, я помогу тебе! – взвыл он.

– Угу, – заканчивала работу алесцийка, обрубая последние концы мечом. – Весь день помогал, ляжки натёр.

Он заслужил худшего, но Алесцийка уступила Аяне. Та привычно спасала его от верной гибели. В лодке у него есть шанс выжить. Места здесь судоходные, его быстро найдут.

Она устала, почти обессилела, впотьмах искала воду и провиант, трижды споткнулась о тело гралийца и поскользнулась на его крови, но сил не было перекинуть его за борт. Тяжёлый, не до того.

В углу её одежда, можно скинуть тухлые тряпки рыбаков и вернуть себе свою кожу. Но сначала смыть с себя его пот и семя, так лучше, без этого она не уснёт. Поверх одежды она наденет вещи Ителя, но это уже меньшее зло, это маскировка. Она и волосы готова отрезать, лишь бы больше не привлекать к себе внимания, не подвергаться насилию. Но сделает это завтра, покуда сил нет совсем.

Дрожащими руками она связала шнурок и вернула мешочек с перстнем на шею. Так спокойней, он, как талисман, связь с домом, с прошлым, с Аяной настоящей, а не этой бездушной тварью, что резала глотки и даже не испытывала тошноты от запаха крови. Она убила человека, двух человек и не чувствовала ничего, кроме удовлетворения от хорошо сделанной работы.