– Ну, вот так уже лучше, правда? – впервые за всё время улыбнулся карлик. – Располагайтесь и отдыхайте. Да, – вспомнил он. – Ванная комната с этой стороны, – и он показал на незаметную с первого взгляда дверь справа от входа.

– А вода у вас есть? – недоверчиво спросила Маня.

– У нас, с ударением сказал Большая Голова, – всё есть. Ну, не буду вам мешать, приятных сновидений.

Маня подошла к кровати и осторожно присела. Кровать слегка прогнулась, услужливо принимая её форму. Девочка легла, и кровать тут же приняла иную форму, максимально удобную для её телосложения. – Чудеса, – успела подумать Маня, но тут же погрузилась в такой глубокий сон, что даже ничего не почувствовала, когда подкравшийся к ней карлик всадил ей в руку шприц с иглой.

Глава 7

Принц Декортис

Когда Маня проснулась и приоткрыла глаза, то опять увидела над собой мягко светящийся потолок. И нельзя было понять – то ли это утро, то ли уже день, а, возможно, и ночь, ведь когда она засыпала, потолок светился точно так же. Казалось, что время здесь остановилось.

– И как это Большая Голова может здесь жить? – подумала она. – Без солнца, без света, без воздуха…. Впрочем, – принюхалась девочка, – воздух здесь свежий, и температура такая, как нужно: ни холодно, ни жарко.

Маня скосила глаза в сторону и вдруг увидела незнакомого мужчину. Тот стоял к ней спиной и разглядывал женский портрет на стене. Даже со спины было видно, что он очень красив. Его высокую фигуру облегал малинового цвета камзол из материала, похожего на бархат с большим стоячим воротником, отороченным тонким кружевом. Стройные ноги обтягивали чёрного цвета бархатные брюки, заправленные в высокие коричневые сапоги. Тонкую талию стягивал широкий шёлковый пояс.

Почувствовав, что девочка шевельнулась, мужчина обернулся. Маня быстро прикрыла глаза, притворяясь спящей. Она хотела выиграть время и понаблюдать за незнакомцем, чтобы знать, как ей себя вести дальше.

– Маня, ты что, ещё спишь? – услышала она знакомый голос. Быстро приподнявшись, Маня во все глаза уставилась на незнакомца, который говорил голосом доктора Загребельного. – Дядя Патя, – шёпотом произнесла она, – это вы или не вы?

– Это я, – довольно улыбнулся доктор. – Что? Не узнала?

– Да как же вас узнать? Вы же совсем другой, – растерянно ответила девочка, с изумлением разглядывая доктора.

Действительно, с доктором Загребельным произошла разительная перемена. И дело было даже не в странной одежде, в которую он был облачён: капризный, раздражительный и трусоватый мужчина, каким всегда был доктор Загребельный, исчез. В лице нового доктора Загребельного не было ни капли свойственной ему прежде нервозности, напротив, оно было спокойным и вдумчивым. Глаза уже не бегали, как раньше, из стороны в сторону, а смотрели прямо с выражением лёгкой иронии. Сутулые плечи выпрямились, и доктор теперь казался значительно выше своего прежнего роста. Весь его новый облик говорил об уверенности и силе.

– А, ты про это, – провёл он небрежным жестом по своему костюму. – Это дядюшка заставил меня переодеться.

– Какой дядюшка? – переспросила Маня, не в силах оторвать взгляд от своего соседа по флигелю.

– Да карлик наш, Большая Голова, как ты его называешь. Только он не любит, когда его так зовут.

– А вас, дядя Патя, я могу называть по-прежнему? – неуверенно спросила девочка доктора, всё ещё робея от его необычного вида. – Вы теперь такой важный господин….

– Да можешь, конечно, – засмеялся тот. – Только, видишь ли, я, оказывается, вовсе и не Патя, то есть, мое имя – не Павел, как оказалось.

– Как это? А кто же вы? Доктор сделал широкий жест рукой и склонился в лёгком поклоне:

– Позвольте представиться, мадемуазель: принц Декортис из королевского рода Санибореев собственной персоной. Не выдержав испуганного взгляда девочки, он весело рассмеялся.

– Да ну, же, Маня! Не смотри ты на меня так, я вовсе не сошёл с ума. Хотя голова, признаться, идёт кругом. Да и как иначе? Всю жизнь я считал себя бедным выскочкой, которому удалось выйти в люди, и всегда стеснялся своего простого происхождения, ведь меня постоянно этим попрекали и дразнили. Сначала в детстве, сынки богатых и знатных родителей, а потом и в институте. И я поклялся себе, что докажу, что я вовсе не хуже других детей. И сделал это! Я всюду был лучшим и сумел заставить себя уважать, никто уже не смел попрекнуть меня моим происхождением. Но в глубине души я по-прежнему стыдился и своего дома и своей матери. Ты меня должна понимать, ведь и у тебя такая же жизнь, и я не раз замечал, как ты страдаешь от этого.

– Неправда! Я никогда не стеснялась своей мамы, – пылко перебила его Маня. – И вам тоже нечего стесняться вашей, – с глубоким неодобрением глядя на доктора, сказала девочка. – Тётя Дуся очень хорошая и добрая. И всё умеет делать.

– Да-да, – кивнул головой доктор, – конечно, ты права. Она замечательная, это я дурак, что стыдился её, – и он постучал себя по голове. – Видишь, как стучит? – рассмеялся он, стараясь рассмешить рассердившуюся девочку.

– Только, Маня, – вдруг перестав смеяться, серьёзно сказал доктор, – дело в том, что тётя Дуся не мать мне. – И он протянул руку к портрету, который рассматривал накануне. – Вот моя мать.

– Как это? – не поняла девочка и снова подозрительно уставилась на доктора. Может, он, всё-таки, сошёл с ума?

– Ты, Маня, ничего сегодня ночью не слышала? – вместо ответа спросил её доктор.

– Нет, – отрицательно покачала головой девочка. – А что?

– А ну, покажи руку, – потребовал он. Маня послушно протянула доктору руку. – Видишь пятнышко? – профессиональным взглядом окинув запястье девочки, заметил доктор. – Это же след от укола. А ты и не почувствовала ничего.

– Нет, – растерянно оглядывая свою руку, сказала Маня. – Я ничего не почувствовала. А зачем вы мне укол делали? У меня ничего не болит.

– Да это не я тебе укол делал. Смотри, – и он закатил рукав своей рубашки, – у меня тоже такой след, видишь?

– Вижу, – в полном недоумении подтвердила Маня.

– Представляешь, просыпаюсь я ночью, а над моим изголовьем наш карлик стоит и замахивается на меня чем-то. Я как закричу! Как ты только не проснулась, не представляю. А он мне: – Тише, мол, чего раскричался, будто тебя режут! – Как же мне не кричать, – отвечаю ему, – если вы меня как раз резать и собираетесь. – Да больно ты мне нужен, тебя резать, – рассердился он. – Раз ты всё равно проснулся, иди за мной в лабораторию. – В какую такую лабораторию? – подумал я. – Бредит коротышка, не иначе. Но пошёл. Зачем, думаю, его злить понапрасну. И что же ты думаешь? Привёл он меня-таки в лабораторию! Да ещё какую! Даже в самых своих смелых мечтах я и представить себе не мог, что может существовать такая великолепно оборудованная лаборатория! Там было столько всяких приборов и непонятных инструментов, что я и половины опознать не мог, а об остальных мог только догадываться. Оглянулся я и вижу, что карлик наш держит в руке шприц, полный крови. Что за дела, думаю, но молчу пока. Смотрю, взял он пробирку, вылил туда кровь из шприца, ещё что-то добавил, и стал над ней колдовать. Затем повернулся ко мне и говорит:

– Девчонка чистая. Давай, теперь ты свою руку.

– Зачем? – испугался я. – Не дам я вам ничего.

– Что ж ты, – говорит, – помощник главного врача, такой тёмный? Анализ крови буду тебе делать. Понятно?

Это меня, конечно, задело. Анализ крови, – говорю, – это я понимаю. Мы там тоже не дураки. Но мне, зачем мне нужен ваш анализ? Извольте, – говорю, – объясниться. А он опять про свою дверь толкует. Что, мол, открыть эту дверь может только член королевской семьи. Вроде, как дверь реагирует только на линии руки лиц королевского рода. И случайности исключаются. В общем, чушь какая-то.

– Ладно, – согласился я. – Колите, – говорю, – но ведь это просто смешно.

Взял он мою кровь, с чем-то перемешал, затем поднёс к глазам, посмотрел на меня, потом опять на пробирку, потом опять на меня. Постоял минуту в задумчивости, а затем как бросится ко мне! Повис на шее, а сам кричит: – Жив, мой мальчик! Жив!

Я, Маня, так перепугался, что передать тебе не могу. Хотел бежать – так карлик в меня так вцепился, что и не оторвёшь. А сам плачет, просто слёзы ручьём текут. Затем спрыгнул с меня и торжественно так говорит:

– Принц Декортис! Добро пожаловать домой! И рассказал мне такие вещи, что голова у меня совсем кругом пошла. Я чуть было сознания не лишился, правда. Шутка ли: вдруг узнать, что я вовсе и как бы не я.

Как завороженная, слушала Маня, не перебивая, чудный рассказ доктора. В то, что он рассказывал, невозможно было поверить, но почему-то она верила каждому его слову.

– Мою мать звали Клотильдой, – стал рассказывать Павел, – и она была младшей сестрой короля Ромуальдо. Ты о нём, наверное, слышала, когда была здесь.

– Да, мне о нём рассказывал Свениций, – кивнула Маня. – Его убил Железный Кир. А ваша мать…, – замялась Маня, уж очень непривычно было ей называть матерью доктора Загребельного не повитуху тётю Дусю, – госпожа Клотильда, она жива?

– Нет, – опустил голову доктор и подошёл к висевшему на стене портрету. Маня подошла и тихонько встала рядом с ним. – Красивая, – сказала она. С портрета смотрело на них прелестное лицо молодой девушки со смеющимися глазами и счастливой улыбкой. Доктор тяжело вздохнул:

– Была…

– А почему вы называете Большого Голову дядюшкой? Это он вам так велел? – поспешила девочка перевести разговор.

– Да, ему хочется, чтобы я его так называл. Но дело в том, что он и в самом деле мой родственник, правда, скорее дедушка, чем дядя, а если точнее, то двоюродный дедушка. Он был братом отца короля Ромуальдо и, на самом деле, по праву это он должен был стать королём, но из-за своего врождённого уродства отказался от трона.

– Странно, Историк рассказывал, что он был шутом… – вспомнила Маня.

– Да он вообще очень странный человек, – согласился доктор.

– Может, он всё это придумал? И про вас, и про себя?

– Я тоже вначале так подумал, но видишь ли, факты вещь упрямая. Дверь-то действительно открылась.

– Ну, вот теперь и вы про эту дверь заладили. Да если бы я на эту дверь хорошенько надавила, то тоже бы смогла её открыть.

– Нет, Маня. Не смогла бы, и никто другой бы не смог, – серьёзно перебил её доктор. – Замком для этой двери является особое сочетание некоторых линий на руке, свойственное только роду Санибореев, к которому принадлежу и я. Иначе открыть эту дверь невозможно. Её нельзя ни взорвать, ни сломать, но дело даже не в двери. Когда я был совсем маленький, – стал вспоминать доктор, – дядька Тихон назвал меня однажды чёртовым отродьем. Я это запомнил, и когда подрос, спросил его об этом.

И он мне рассказал, что однажды увидел возле нашего больничного сарая появившуюся из ниоткуда странную, похожую на женскую человеческую фигуру, почти прозрачную, будто сотканную из тумана. Он поклялся, что за минуту до этого там никого не было. Фигура держала в руках какой-то свёрток. Положив этот свёрток на траву, она пролепетала что-то жалобное и исчезла так же, как появилась: неизвестно откуда и куда. А свёрток ожил и вдруг как заорёт! Дядька Тихон испугался и бросился оттуда наутёк, а навстречу ему тётя Дуся шла. Он ей на свёрток махнул рукой, и дал дёру.

Доктор замолчал и вновь подошёл к висящему на стене портрету.

– Ну? – спросила Маня. – И что же было в этом свёртке?

– Да ребёнок там был, неужели не понятно. А ребёнком этим был я. Вот так-то, – сказал он, с грустью глядя на чужое лицо улыбающейся ему с портрета матери. – Я когда рассказал обо всей этой истории тёте Дусе, – немного помолчав, продолжил он, – то она очень рассердилась и сказала, что будто всё это дядьке Тихону с пьяных глаз померещилось. И пригрозила, что она ему отобьёт охоту детей пугать. Что она тогда дядьке Тихону сказала, чем пригрозила, не знаю, но больше я от него ничего добиться не мог. А со временем и вовсе забыл об этом случае. А теперь понимаю: не пьяный был дядька Тихон, а появилась та странная фигура возле сарая тем же способом, каким и мы с тобой здесь оказались. Способом для нас непонятным, но вполне реальным, и совсем не случайно меня всё время тянуло на это место. Поэтому мы там с тобой и пересекались так часто: всё я хотел связанную с этим местом загадку разгадать.

Маня слушала доктора и, глядя на него, думала про себя, как же это она раньше не замечала, что у дяди Пати, которого она знала с детства, такое красивое и мужественное лицо.

ЧАСТЬ 2

Глава 1

История о железных рыцарях

– Идите завтракать, дети, – неожиданно услышали Маня и доктор идущий неизвестно откуда голос карлика Большая Голова. – Я послал за вами Кору, следуйте за ней.

Дверь тотчас же отворилась, и в комнату влетела летучая мышь. Сделав круг, она что-то пискнула и, не спеша, светя своим белым брюшком, полетела обратно.

– Надо идти, раз зовут, – пожал плечами доктор и взял Маню за руку.

– Ой! – испуганно вскрикнула девочка. – А где же наши животные? Я про них совсем забыла!

– Об этом можешь не волноваться, дядюшка о них позаботился, я видел, – успокоил девочку доктор. – Они сейчас спят.

– И птички-сестрички? – И они тоже,– подтвердил Павел.

– Как бы Джульетта их не обидела, – с сомнением покачала головой Маня и вместе с доктором двинулась вслед за летучей мышью.

– Как ты думаешь, – обратился доктор к девочке, – чем нас будет угощать дядюшка? При воспоминании о куриной ножке у меня прямо слюнки текут.

– И не мечтайте, – прервала его Маня. – Здесь не едят мяса.

– Как, совсем?! – разочарованно воскликнул доктор. – Но меня уже тошнит от печенья и фруктов.

– Не волнуйтесь, – уверенно успокоила его девочка, вспомнив угощение Миранды. – Голодным вы не останетесь. А вы, дядя Патя, спросили Большого Голову, что у них здесь произошло, и куда все подевались?

– Нет, – виновато сознался доктор Загребельный. – После всего, что я узнал про себя самого, ни о чём другом я уже думать не мог.

Летучая мышь, остановившись у двери в конце коридора, замахала перед ней крыльями и когда дверь отворилась, доктор с девочкой увидели просторную комнату, всю залитую светом. Если бы они точно не знали, что находятся под землёй, то могли бы поклясться, что оказались на открытом воздухе в прекрасном саду. Стены и потолок в этой комнате заменяли огромные экраны, на которых, будто живые, колыхались на ветру прекрасные цветы, а в густой кроне деревьев с могучими стволами перелетали с ветки на ветку диковинные птицы. Было даже слышно, как они щебечут, а от цветов, которых на самом деле не было, исходил дивный аромат.

Доктор и девочка, задрав голову, с восхищением смотрели на голубое небо, светящееся тёплыми солнечными лучами. Оно казалось таким реальным, что невозможно было оторвать от него взгляд.

– Ну, что же вы застыли? – раздался насмешливый голос. – Садитесь, принц Декортис.

Опустив голову, доктор и девочка увидели карлика Большая Голова, который сидел на высоком стульчике перед богато накрытым столом и улыбался.

– И как он туда взобрался? – подумала Маня и, поздоровавшись, учтиво спросила:

– Добрый вечер, сударь. Как вы себя чувствуете? Хорошо ли вы спали?

– Я совсем не спал, дитя моё, – ответил карлик. – Но чувствую себя превосходно. Мало того, я просто счастлив! – воскликнул он, и лицо его осветилось широкой улыбкой. – Садитесь скорее, и кушайте, что пожелаете. Вы, должно быть, очень проголодались.

– Спасибо, – поблагодарила карлика Маня и подумала, что Большая Голова совсем не такой уж злой, как это ей показалось вначале.