– Ты… – Риаган сидел, прислонившись спиной к дверному косяку и, откинув голову чуть назад, смотрел на меня из под полуопущенных ресниц. Он смотрел на меня не отрываясь. Он неторопливо изучал каждую черточку моего лица, словно хотел впечатать мой образ в свою память. Забрать себе. Присвоить. И улыбался. Я приказывала себе отвести взгляд и не могла. На меня никогда так не смотрели. Словно лучше меня нет никого на свете. Меня, девочки без сверхспособностей, сомневающейся во всем и в себе и не знающей, что делать и что думать. Я влипла в него, как мотылек в смолу. Это был тягучий янтарно-золотистый плен. Он сохранит меня и сбережет. Я в этом не сомневалась. Как и в том, что я не буду нуждаться ни в чем, буду в безопасности, сияющая и красивая. Чудо, застывшее в вечности. Вот так я себя воспринимала рядом с ним. Мотылек, влипший в смолу, ничего больше хотеть не сможет.
Улыбка гасла в его глазах медленно, но неотвратимо. Словно он уловил мои мысли. Как-будто догадался. Он молча допивал свой чай, а пространство между нами становилось все более колким и неуютным.
Риаган ушел. Ретировался, как гость, явившийся к старому другу с визитом, и обнаруживший, что ему не рады и не думали ждать.
Да, плохая из меня притворщица. Все на лице написано.
Почему он солгал мне тогда?!! Почему все не случилось по-другому? Если бы он поехал за мной после совета, может все сложилось бы как надо. Может, его приняли бы в наш клан. Приняли же они Медведицу. Микан поручился за нее и старейшины поверили. Я могла бы поручиться за Риагана. А если мой голос показался бы маловесным, попросила бы Айгира и Найрани. Если бы все было по-честному… Неприятно, когда дурят и используют. Ужасно, когда кто-то подгадывает момент, и, жонглируя фактами и полуправдой, выводит на нужное ему решение. Как безмозглую куклу. Я тоже хороша… Развесила уши. «Дом… три комнаты и кухня… на краю…». Кто же мог подумать, что это означает не на краю деревни, а на краю мира. А это его «соседи у меня тихие…». Ну, да. Волки и пумы не слишком разговорчивые. Болтовней не надоедают. Могут, правда, сожрать ненароком, но это же мелочи. Что ему, такому сильному и смекалистому, какие-то зубастые куски меха.
Все его ласковые слова и жесты, вся его забота не перевешивают того, что он солгал и того, что он не хочет отпускать меня.
Я еще долго думала о том, что было бы, если бы… Ворочалась в постели и не могла найти удобное положение. Так же беспокойно ворочались тяжелые мысли в моей голове. Моя растревоженная раздумьями вредная змеюка снова зашевелилась. Она поддавала яду и мутила мысли. Я снова скатывалась в хандру.
Весь следующий день я старалась прогнать кислое выражение со своего лица. Я общалась с Риаганом как ни в чем не бывало, пряча собственную грусть. Но, кажется, у меня плохо получалось, потому что он заглядывал мне в глаза в ожидании улыбки, а получал натянутую маску.
Проторчав около меня половину утра и не дождавшись ни теплого взгляда, ни какого-то поползновения к общению, Риаган ушел работать над крышей хлева. Он возился с ней уже пару дней. Остов крыши был уже готов и теперь предстояло покрыть его ветками, срезанными с поваленных деревьев.
Риаган окунулся в работу и старался реже пересекаться со мной. В дом он заходил только поесть и переночевать.
А еще через два дня зарядили ливни. Последние ветки кровли Риаган прилаживал уже под проливным дождем. Я всерьез опасалась, что он поскользнется и упадет со скользкой крыши. Стена дождя была такая плотная, что заливала лицо, мешая видеть. Можно было вымокнуть до нитки, просто добежав от дома до туалета. Одно радовало – наши козы теперь переживут дождь в относительной сухости.
Дождь лил почти не переставая три дня. Земля пропиталась сыростью и хлюпала под ногами. В доме тоже стало влажно. По-прежнему уютно было на кухне. При готовке печь прогревала пространство вокруг и подсушивала воздух.
Мы сидели в доме почти безвылазно. От охоты Риагана я отговорила. Не хватало еще, чтоб он свалился в реку. Так и шею себе свернуть не долго. Склон скользкий словно намыленный.
Неуемная энергия Риагана не давала ему сидеть на месте. Он и в доме нашел себе работу. Что-то ремонтировал, что-то правил. Работа у нас обоих кончилась быстро. И если я могла заняться готовкой еды, Риагану тут делать было нечего. Отвратительная погода добавляла сырости в наши отношения. Разговаривать не хотелось. На душе у обоих было пасмурно, как и на улице. Риаган либо мрачной тенью сидел за столом с кружкой чая, либо уходил спать в комнату. Клянусь, столько чая я никогда в жизни не пила. Больше заняться особо было нечем.
Даже постель казалась влажной. Нужно будет хорошенько просушить все, когда распогодится. Ненавижу запах сырости и прелых тряпок.
Я лежала под одеялом. По стеклу по-прежнему тарабанили косые струи дождя. Я прислушивалась. К звукам льющегося на дом дождя примешивалось еще что-то. Снаружи явно кто-то был. Чьи-то когти поскребли угол дома снаружи. Все более явственно слышалось приглушенное фыркание и урчание.
Сердце гулко застучало о ребра. Я вскочила с кровати и выглянула в окно. Снаружи за стеклом прямо мне в лицо смотрела огромная медвежья морда. Я отпрянула от окна. Медведь обнюхал стекло, лизнул раму и скребанул по ней лапой. Меня выдуло из комнаты с силой ураганного ветра. Прежде, чем ясно сообразить, что делаю, я уже стояла в комнате над Риаганом и трясла его за плечо.
– Риаган! Риаган, проснись, – мой голос срывался от страха.
– Что случилось? – Риаган повернулся ко мне.
– Там снаружи медведь!!!
– Я знаю, – Риаган взбил рукой изголовье своего лежака и приготовился снова отвернуться к стене.
– Знаешь?!! А почему тогда лежишь?
– Яра, наши козы в безопасности в хлеву. А нас здесь он не достанет. Рамы на окнах кованные. Даже если он выбьет стекло, в дом он не влезет.
– Но почему он вообще пришел?
– Дождь смыл метки, вот он и осмелел. Не дразни его и не шуми. Ложись спать. Он скоро уйдет. Он еду ищет, а ее для него нет.
– То есть теперь все хищные звери придут сюда проверить, можно ли нас теперь достать?
– Наверное… Не бойся. Когда на улице просохнет, я обновлю метки и буду снова драть глотку по вечерам. Но, если тебе страшно, можешь лечь спать здесь.
Я сделала вид, что не услышала последнюю фразу.
– Ты не пойдешь посмотреть?
– Зачем? Драться с медведем сейчас нет смысла. Или тебе хочется, чтоб зверь меня задрал? Тебе бы стало легче?
– Дурак! Да, ты сам кого угодно задерешь! – я круто развернулась и выскочила из комнаты.
Я влетела в комнату и запрыгнула под одеяло. Меня трясло от злости. Я, значит, за него переживаю, а он… Я думала, меня удар хватит, когда он с волками дрался. И потом тоже, когда он делал крышу хлева, вцепившись в нее чуть ли не зубами… Да как он вообще смеет меня обвинять, что я хочу его смерти?!! Я же не имела в виду, что он должен выйти на улицу! Я думала, он хотя бы к окну подойдет, чтоб посмотреть.
Снаружи все еще ходил медведь. Моя злость испарилась так же быстро, как и разгорелась. Зверь терся мохнатыми боками об стены, рыл землю под домом, заглядывал в окно. Я делала вид, что меня тут нет. Медведь обходил дом по кругу и снова обнюхивал мое окно. Я не выдержала и сбежала на кухню. Там из окна было хорошо видно, как медведь сходил к хлеву, поскребся в толстую дверь и вернулся к дому.
Я попробовала спрятаться в той комнате, в которой окно было заколочено. Не помогло. Медведя не было видно, но его было прекрасно слышно. Этот бурый гад уходить похоже не собирался. Он снова побрел к хлеву, а я снова торчала в кухне, поглядывая из глубины комнаты в окно. Медведь нашел навес в загоне и обнаружил, что под ним не так мокро и сверху почти не капает. Зверь недолго лежал под ним. Пока не заметил, что я смотрю на него. И он заинтересовался мной. Он медленно пошел к дому, всматриваясь в окно. Прямо на меня.
Я снова прошмыгнула в свою комнату и скрылась под одеялом с головой. Через некоторое время под моим окном снова скребся ночной гигантский незваный гость.
Какой тут может быть сон?
Я даже попробовала лечь за кроватью на пол. Все равно было ощущение, что медведь знает, что я там.
Я не выдержала. Обмотавшись одеялом, словно палаткой, я пошла в единственное место, где еще не пробовала укрыться. К Риагану.
Осторожно толкнула дверь в его комнату и прислушалась. Спит. Я на цыпочках прокралась в комнату и прямо завернутая в одеяло, легла на краешке лежака. Затихла. Не проснулся. Не пошевелился. Я осторожно придвинулась поближе. Звук мерного дыхания рядом успокаивал. Темный силуэт передо мной казался стеной, оплотом безопасности. И я за ней спряталась.
Ведь предлагал? Предлагал. Если мне повезет, то он и не заметит, что я тут была. Нужно только проснуться раньше него. Если я вообще смогу заснуть. А даже если и заметит… Мне слишком страшно, чтоб об этом думать сейчас.
Я затихла за спиной Риагана, поджав ноги в кокон из одеяла. Он спал без рубашки, а я даже и не заметила, когда будила его. Лежа очень близко, я чувствовала лицом тепло его голой кожи. И это успокаивало. За стеной на улице по прежнему шастал медведь, но я его уже не боялась.
Риаган вслушивался в ночь с момента, как Яра вышла из его комнаты. Он слышал, как она ходила по дому. Сначала он решил, что она злится на него и не может успокоиться. Но быстро понял: она боится. Слишком уж суетливы ее шаги по дому. Яра металась из комнаты в комнату, а Риаган изо всех сил заставлял себя лежать тихо. Очень хотелось встать и пойти туда к ней. Попытаться успокоить. Вот, только примет ли она его поддержку? Скорей всего нет. А может еще и обидится за то, что уличил ее страх. Она ему не доверяет. Если он придет к ней, его компанию она расценит, как новое посягательство на свою свободу. И тогда пропасть между ними станет еще шире. Какое-то время назад ему стало казаться, что отношения между ними потеплели. Она перестала злиться и плакать, и Риаган надеялся, что Яра близка к тому, чтоб простить ему обман. Но последние дни показали, что все не так. Яра делает над собой усилие. Ломает себя. Но зачем? Может виной тому ее все еще живое чувство к этому Микану? Что там за мужик такой, что смог так засесть в мозг девушке?
Иногда Риаган чувствовал искренний интерес и участие с ее стороны в те немногие моменты, когда она расслаблялась и сквозь маску враждебности и обиды проступала ее истинная сущность. Он так хотел бы, чтоб это происходило почаще, потому что тогда она смотрела на него, а не вглубь себя. И он чувствовал: в эти мгновения она не сравнивает его идеальным и великолепным Миканом. Но это состояние быстро улетучивалось и Риаган не мог отследить, что же он сделал не так в очередной раз, что ее спугнуло.
И сейчас, подойди он к ней, она ощетинится ежиком и закроется еще сильнее. И потому он лежал неподвижно и ждал. А вдруг придет. Он ведь предложил. Может быть она решится и позволит себе довериться ему хотя бы в этом?
А тем временем босые женские ножки топали по коридору к его спальне. Шаги стихли прямо за дверью. Наступила тяжелая пауза, во время которой Риаган затаил дыхание и скрестил все пальцы, какие только смог. Зайди! Только зайди!
Дверь почти неслышно отворилась и за спиной Риагана послышался шорох одеяла. Она застыла на миг возле лежака. Прислушивается? Он собрал в кулак всю силу воли, чтоб лежать тихо и дышать ровно. Чтоб не выдать, что не спит. Она прилегла позади него на самый край лежака и замерла. Сердце барабанило по вискам бешенным пульсом. Видимо решив, что все таки медведь страшнее, чем он, Риаган, Яра придвинулась ближе и затихла.
Риаган изо всех сил старался расслабить мгновенно окаменевшее тело. Особенно одну его часть… Позади него лежала она – его женщина, не желающая признавать его своим мужчиной. Ее дыхание щекотало ему кожу между лопаток. Зачем только он снял эту долбанную рубашку на ночь?!! По телу ползли нескончаемые мурашки. Какой теперь может быть сон?
Я все таки проснулась раньше Риагана. Он все так же лежал на боку. Я приподнялась на локте и придерживая волосы свободной рукой, заглянула через его плечо ему в лицо. Спит. Замечательно. Я тихонько подобрала одеяло и на цыпочках двинулась к двери. Если бы я только знала, что как только за мной закрылась дверь, этот прохвост откроет глаза и повернется…
Дождь, наконец, закончился на рассвете, оставив после себя в траве мириады алмазных бликов. Медведя во дворе видно не было. Ушел, значит, обжора лесной.
Я собирала на стол завтрак, когда на кухню насвистывая веселую песенку пританцевал несколько помятый со сна Риаган. По-другому сие действо назвать было никак нельзя. Он светился не хуже радуги, что сияла с утра над горами.
– Ты чего? – я наблюдала, как он, улыбаясь, бодро плюхнулся на свое любимое место за столом.
– Дождь кончился, наконец! – Риаган запустил обе пятерни себе в волосы и довольно потянулся. – Хорошо-то как!
Он стянул с тарелки свежую лепешку, с наслаждением понюхал ее и откусил здоровенный кусок.
Я смотрела на него с подозрением. Догадался что ли? Меня обдало волной стыда до самых корней волос. С чего еще ему быть таким веселым? Риаган жевал лепешку, глядя в окно.
Нет, нет. Помню… Он сказал только то, что сказал… Если бы он все понял, он бы не стал бы молчать. Он и в самом деле радуется хорошей погоде. Последние два дня он был такой же мрачный, как тучи, выливающие на наш дом всю воду мира. Он не может сидеть без дела. Ему смертельно скучно. Вот и радуется. Сейчас примется за работу и успокоится. Я выдохнула и принялась разливать чай.
Наверное, при попадании в новую для себя среду, в которой старые привычки перестают быть значимыми и подходящими, человек начинает обязательно заводить новые. Потому что требуется что-то знакомое и родное. Некая успокаивающая размеренность. Нечто неизменное день ото дня, на чем можно успокоиться и расслабиться.
Когда наши совместные завтраки успели стать своего рода ритуалом? Мои руки уже привычно разложили еду по тарелкам. Сначала ему, потом себе. Сначала кусочки лепешки, резанной четвертинками, на них сверху по три тонких ломтика вяленого мяса так, чтоб легли веером на хлеб. Получалось что-то вроде трилистника на каждом отдельном куске лепешки. Налила молока в кружки. Себе – половину, так как больше я не выпью. Ему – на один палец не доливая до верха, чтоб молоко не расплескивалось. Он любит макать лепешку в кружку. Потом он неизменно выпивает еще и кружку чая в прикуску с ягодой. А я в это время просто сижу и отдыхаю.
Сегодня отдыхать не получалось. Ставшие уже привычными действия, не освободили от ярких воспоминаний прошлой ночи, калейдоскопом меняющихся перед моими глазами. Почти осязаемо по-другому наполненное пространство его комнаты. По-мужски, характерной энергией. Даже если не видеть его вещей, можно сразу понять, что в этой комнате живет мужчина. Жесткое ложе подо мной, широкая мужская спина рядом. Настолько близко, что я, кажется, могла слышать биение его сердца. Я радовалась, что укутана в одеяло по самый нос, потому что очень хотелось почему-то положить ладонь на его плечо, провести ею вдоль его спины и обхватить торс рукой. Интересно, каково это – прикасаться к мужчине? Не просто к какому-то или к брату, а к своему мужчине. Иметь на это полное право. Приятно, наверное.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке