Я завидовала. Жаль, что я не могу больше так рассказывать о своем собственном доме. Там для меня все сломалось. И в какой-то момент надломилась и я. Устала держать в себе и скрывать тоску. Завтра мы разъедемся в разные стороны и, вероятно, никогда больше не встретимся. Вываливая моему «чудищу из темноты» свою историю, я жаловалась. Изливала свою боль. И мне стало легче. Потому что он не утешал, а просто дал выговориться. Он не повторял избитых фраз о том, что нужно просто переждать и потерпеть. Это я и сама знала. Но знать умом и чувствовать сердцем – это совсем разные вещи. Я понимала, что моя одержимость Миканом – остатки детской мечты, но я ничего не могла с собой поделать. Сердце не хотело отпускать эту мечту. Она вросла глубоко и никак не получалось выдрать ее с корнем.

Мой ночной собеседник терпеливо слушал. Не выказывал раздражения или нетерпения. Наоборот. Он сочувствовал. И мне казалось, что меня понимают. Он рассказал мне, что и сам был недавно в похожей ситуации. Он крепко повздорил с одним из соплеменников из-за девушки. Она выбрала другого. История – зеркальное отражение моей собственной.

Мы проболтали почти половину ночи. Еще дважды мы затихали, пережидая стихийное бедствие под названием «мой старший брат». Ночной незнакомец закрыл полог и в палатке стало тепло. Приятной шелковистой массой ощущался под спиной мех подстилки. Уютно пахла какая-то неизвестная мне травка, наполняя пространство палатки пряным тонким ароматом. Собеседник больше не казался мне чудищем из пещеры. Просто человек, разделивший со мной одну из непростых для нас обоих ночей. Просто человек, скрасивший мое одиночество и тоску на несколько часов. И я была ему благодарна.

Проснулась я в своей собственной палатке. Широкая спина еще похрапывающего брата закрывала меня от выхода. Как я оказалась в палатке? Я не помнила, как пришла. Я, кажется, уснула. Меня перенес мой вчерашний знакомый незнакомец? Или брат нашел меня? Нет. Если бы меня нашел Айгир, он бы уже устроил мне взбучку. А если он не стал меня будить, значит, наверняка, решил, что просто не заметил мирно спящую меня в нашей палатке раньше.

Я улыбнулась и довольно вытянулась на своей подстилке. Настроение было поразительно хорошим. Через маленькое смотровое окошко палатки я видела недавно занявшийся рассвет. Снаружи щебетали птицы.

Очень скоро все проснутся. Начнутся всеобщие сборы, суета, упаковывание вещей и палаток. А пока на поляне царила тишина. Интересно, а спит ли еще мой ночной собеседник?

Я аккуратно переползла через брата и выглянула на улицу. Палатка моего «ночного чудища» стояла позади нашей, поэтому я напялила влажные от ночной росы туфли и выбралась наружу.

Его не оказалось. На месте его стоянки виднелся небольшой прямоугольник примятой травы и дырочки в земле там, где еще недавно были вбиты колышки.

Он ушел. Я сникла.

Что ж. Может это и к лучшему. Наша недолгая дружба останется светлым пятнышком в моих воспоминаниях о Большом Совете. Суетном, суматошном и неудачном для меня.

Я вздохнула, забралась обратно в свою палатку и нырнула под свое одеяло. Поджав озябшие в промокших туфлях пальцы ног, я попыталась поспать еще. Не вышло.

Первые кланы уже тронулись в путь, вереницей утекая сквозь горы. Кто-то прощался. Некоторые плакали. Кое-кто собирался в одиночестве.

Наши сборы еще шли полным ходом. Я скатывала в рулоны подстилки из палаток и крепила их к сбруе ящеров. Две другие мои бывшие теперь уже соплеменницы собрали свои вещи и готовились к отъезду в своих новых кланах.

Я радовалась за них. Правда. Надеялась, что у них все будет хорошо и они будут счастливы в своих новых домах.

О своем собственном будущем я старалась не думать. Теперь, когда провалилась моя попытка начать новую самостоятельную жизнь, мысли о Микане хлынули в мой мозг с мощью водопада. Они заглушили голос разума так же легко, как грохот воды, летящей с горы, перекрывает писк комара. Я ужасно скучала по Микану.

Распихивая вещи по тюкам и седельным сумкам, я металась между потребностью побыть рядом с Миканом снова и нежеланием как прежде видеть сожаление в его взгляде, когда он смотрит на меня. Он чувствует себя виноватым передо мной за то, что со мной происходит. Он ведь все знает.

Боги! Ну зачем я ему рассказала о своих чувствах? Было бы легче, если б он не знал. Я бы по-прежнему страдала, но в наших отношениях не было бы такой натянутости и отчужденности. Он избегал меня. Найрани сказала, что он не хотел напоминать мне своим присутствием о моей беде. Как-будто это могло что-то изменить! Не важно, рядом со мной или далеко, мои чувства к нему оставались прежними.

У него и у его жены лица становились каменными, когда они видели меня. Только на его лице было высечено сожаление и извинение, а не ее – жалость, понимание и немного вызова. Рядом со мной она словно каждую секунду заявляла права на собственную территорию и на своего самца. Конечно. Она ведь оборотень. Медведица. У них в крови эта звериная потребность утвердиться в своих правах на что-то. Или кого-то… Хотя, если подумать, как и люди. Одно ясно точно: мое присутствие напрягало их обоих. Но они могли отвлечься от этого друг с другом. Я не могла. Я чувствовала себя чужаком, забредшим в охотничьи угодья местного вожака.

И это то, куда мне предлагалось вернуться? Мне придется. Я тогда снова смогу видеть Микана. Хоть так… Хоть украдкой… Это как сыпать себе соль на рану и радоваться новому нагноению в ней. Не хочу! И хочу.

Это странно – хотеть противоположного одновременно. Мое сознание выворачивалось на изнанку от моих желаний. Одно я понимала четко: нужно вырваться из этого заколдованного круга. Но если я буду продолжать совершать те же действия, я не добьюсь другого результата. Хочу, чтоб хоть что-то изменилось! Пожалуйста!Я не хочу так больше!

Я украдкой смахивала слезы. Почти закончились неупакованные вещи. Еще считанные мгновенья и мы тронемся в путь. Мужчины о чем-то разговаривали, стоя в сторонке. Я делала вид, что очень занята перекладыванием из сумки в сумку своих немногочисленных вещей, когда за моей спиной раздалось бодрое: «Привет!».

Наспех вытерев глаза, я выдохнула и обернулась. Позади меня стоял незнакомец. Обшарив взглядом молодого мужчину, я не нашла в своей памяти совпадений. Что-то знакомое в нем явно было, но эта деталь ускользала от меня в слишком упорных попытках вспомнить, где я его видела.

– Э-э-э… Привет, – неуверенно ответила я.

– Да-а-а! Короткая память у девушек. Не прошло и полдня, а ты меня уже забыла.

– Ты? – ахнула я, узнав, наконец, этот голос. Мой вчерашний ночной собеседник с улыбкой склонил голову в шутливом полупоклоне. Так вот он какой! Темно-каштановые волосы, стриженные короткими неровными вихрами, обрамляли живое улыбчивое лицо. Искристые немного раскосые глаза задорно и чуть насмешливо смотрели из-под лихо изогнутых бровей. У большинства Горных Охотников глаза от желто-золотистого до янтарно-оранжевого цвета. У этого мужчины радужки имели удивительный огненно-медный оттенок. Чуть заметные ямочки на щеках придавали скульптурному лицу кошачью хитринку. Мой взгляд потрясенно отмечал все новые детали его внешности. Тонко очерченные крылья носа. Полная нижняя губа. Чуть вздернутые в полуулыбке губы, Ух, какой… Если Микана можно было сравнить с крепостью со стенами крепче любой неприятности, то этот мужчина был как бомба, смазанная медом. Я ошалело смотрела в его глаза и ловила в них только свое отражение.

– Я не так похож на того, о ком ты подумала, – озвучил мои собственные мысли охотник. – Осталось решить, хорошо это или плохо, да?

Моё лицо словно обдало жаром. Язык отказывался ворочаться во рту. Я не могла сказать ни слова.

– Расслабься, Яра. Я дам тебе возможность это решить, – улыбка сбежала с его лица. Мужчина сразу на вид повзрослел лет на десять.

– Ч-что? – проскрипела я деревянным голосом.

– Поехали со мной, – он даже дыхание задержал.

– А-а-а?

– Я полночи думал об этом. Нам ведь было совсем неплохо вчера. Я один… А… Ты хочешь… перемен.

Между нами повисла напряженная пауза. Я пыталась переварить полученное предложение. Он переступил с ноги на ногу, поежился плечами и продолжил говорить.

– Мой дом не слишком большой, но в нем есть три комнаты. Он стоит на самой окраине… Из окон видно лес. И… соседи у меня хорошие. А… Вон мой клан.

Я посмотрела на указанную им группку охотников. Они стояли, смотрели в нашу сторону, улыбались и о чем-то переговаривались.

– Я даже не знаю твоего имени, – выдавила из себя я.

– Меня зовут Риаган.

– Уже что-то…

– Решайся.

Я ведь хотела этого! Вот он, мой шанс изменить свою судьбу. Реальность возможных перемен обрушилась на меня каменной плитой. Всего одно слово и моя жизнь изменится резко и бесповоротно. Я получу шанс перешагнуть свое прошлое с помощью этого мужчины. И вместе с болью от неудавшейся любви растворятся в прошлом посиделки у костра с братом и Найрани, проказы моего любимого племянника Яридана, вкуснейшие пирожки тетушки Улы, теплая улыбка дядюшки Кириана… Все. И хорошее, и плохое. А хорошего было много. Всего одно слово и из моей жизни исчезнет Микан. Я никогда больше его не увижу. Какое страшное слово. Никогда…

В новом месте, возможно, тоже все будет хорошо. Новые люди, новые мысли. Может, новое чувство… Ведь симпатичный же. Очень. Хоть и другой. Но это даже к лучшему. Пусть будет другой. Не буду сравнивать. Моя голова будет занята другими заботами – изучением традиций моего нового клана. Риаган говорил, что клан большой.

Риаган… Так непривычно еще было думать о нем не как о безликом голосе в темноте, а о живом человеке. Он стоял напротив меня, вглядываясь в мое лицо. Я понимала, что он нервничал так же сильно, как я.

К нам подошел мой брат Айгир.

– Яра, ты готова? – брат вклинился между нами, оттесняя меня от охотника. – А ты еще кто?

– Это Риаган из клана Ма-Тару, – я нервно сглотнула и следующие слова вырвались из моего рта быстрее, чем я успела до конца осознать, что говорю. – Я хотела бы поехать с ним.

– Ты запомнила, как называется мой клан!

– Да, – натянуто улыбнулась я. Слово сказано, словно камень брошен в озеро. Оно уже исчезло, а круги по воде уже идут, привнося в мою жизнь волны перемен. Желание пойти на попятную было сильным. Очень. Отказаться от своих слов, отвернуться от Риагана и забраться на ящера брата. И сбежать… Вернуться в прошлое… В боль, тоску и одиночество. К троллям все это! Я решительно тряхнула головой. – Айгир, я решила. Я познакомилась с Риаганом вчера, когда пошла прогуляться, помнишь? Мы с ним подружились. Мне кажется, из этого может выйти что-то хорошее…

Айгир повернулся ко мне.

– Не помню, чтоб этот Риаган выходил к костру хоть в один из дней Большого Совета. Мы его не знаем! – брат настороженно оглядел претендента на мою руку. В следующие бесконечно долгие моменты Риаган подвергся допросу со стороны моего брата. Как живет, что ест, где охотится, кто родители, братья и сестры…

Риаган отвечал коротко и быстро. Происходит из клана Ма-Тару. Живет в своем доме один. Хозяйство при доме, правда, небольшое, но ради возможной жены готов расширить. Отец и мать умерли недавно, сестер и братьев нет. Женат не был…

Айгир обратился к одному из наших охотников. – Итар, спроси, пожалуйста, у Ма-Тару из их ли клана этот охотник.

Пока Итар шел к охотникам, мы с Риаганом оба в застыли в напряжении.

Итар что-то спросил. Ему что-то ответили. Он кивнул охотникам Ма-тару и пошел обратно к нам.

– Они говорят, что он действительно из их клана, – донес Итар итог разговора с представителями клана.

– Я слышал о Ма-Тару. У них сильный процветающий клан, – сказал Айгир. Он взял меня за плечи и заглянул мне в глаза. – Ты уверена, что хочешь этого, малышка?

– Да! – сказала я, стараясь отогнать трусливое «Нет!», мелькнувшее в моем мозгу.

Айгир помедлил. Он решал мою судьбу. Маленькая испуганная девочка внутри меня молила, чтоб он отказал. Тогда у меня будет повод оставить все, как есть. Я глушила малодушный внутренний голос, умоляющий меня сбежать домой в мой родной клан. Это просто страх. Это нормально – нервничать на пороге больших перемен. Я не струшу. Я все сделаю, как надо!

Я посмотрела в глаза Риагана и увидела в них надежду и ожидание. Я ему нравлюсь! Эта мысль согрела нутро, как глоток горячего вина холодным вечером. И я улыбнулась.

Брат долго переводил взгляд с меня на Риагана и обратно на меня, и, наконец, сказал.

– Хорошо!

Меня готовили к отправке с Риаганом. Я носилась между двумя ящерами, как между прошлым и будущим веселая и напуганная одновременно. Это и в самом деле происходит со мной! Я это сделала! Решилась. Весело от того, что страшно. Страшно от того, что весело. Наверное, я выглядела, как ошалелая белка, перепрятывающая перед зимой свои припасы. Кто-то из наших мужчин пошутил, про то, насколько я тороплюсь побыстрее отделаться от них. Знали бы они, насколько близка эта шутка к правде. Я все еще боялась передумать. Меня потряхивало от смеси страха, возбуждения и радости.

Мои вещи быстро закрепили на ящере моего нового спутника и начались прощания. Я плакала. Брат тоже плакал. Не знала, что он способен на это.

Клан Риагана тронулся в путь и нам пришлось прервать прощание. Мне помогли взобраться в седло и мы пристроились в хвост колонны ящеров клана.

Хорошо натоптанная дорога вывела нас с поляны Совета. Я перестала оглядываться на брата. Все равно его уже не видно за деревьями. Позади остался мой родной клан, мое детство, мои разбитые мечты. От всего этого отгородило меня сильное мужское тело, подпирающее меня сзади, и жилистые руки, кольцом смыкающиеся на поводе ящера у моего живота. Волнительно. Очень. Я никогда не сидела впереди всадника на ящере. И брат, и Микан всегда возили меня только сзади.

Мне нравилось. Риаган правил ящером уверенно. Седло под нами покачивалось в такт движениям мощных ног зверя. Впереди ловко петляла по горным тропинкам вереница ящеров клана Ма-Тару.

Интересно, какие они? Как живут? Устраивают ли празднества у костра? Танцуют ли всем кланом вместе? Собираются ли их женщины на совместные занятия рукоделием? Какие песни поют? Сильно ли отличаются от нас? Получится ли у меня влиться в их жизнь? Не может же быть, чтоб у них совсем все было по-другому. Мы ведь все таки принадлежим к одному народу.

У всех кланов Горных Охотников есть набор общих черт. У каждого мужчины в любом клане есть свой ящер, которого охотник может воплощать в мир и рассеивать по своему желанию. У охотника и зверя единое сознание. Ящер является частью сущности охотника. Как способность сопротивляться болезням. Защитное приспособление. Дополнительная пара глаз и ушей. Идеальное оружие. Отточенный набор идеально послушных острых зубов и когтей. Ящер проявляется тогда, когда мужчина набирает достаточно сил и воли, чтоб поддерживать его. Мой брат обрел своего в тринадцать лет. Микан – в возрасте семи лет. А мой племянник Яридан уже к трем годам научился вызывать своего крылатого красного ящеренка.

Ящер Микана был огромным. Одним из крупнейших в нашем клане. У него была большая трехрогая голова, лапы как стволы полувековых сосен, мощный короткий хвост с утолщением на кончике.

У Риагана ящер был другим. Легкие ноги, подвижное не слишком массивное тело, узкая голова на чуть изогнутой шее, и хвост раза в два длиннее корпуса.

Женщины кланов рождаются обычными. Без ящера. И если женщина выйдет замуж за обычного человека, она никогда не сможет родить настоящего Горного Охотника. Ее дети будут простыми людьми. Нас рождается меньше, чем мужчин. Я не знаю, почему. И, как правило, все женщины остаются в горных кланах. Раз в три года на Большом Совете кланы устраивают грандиозные смотрины. Каждый, кто одинок, может попытаться найти себе там пару. Мужчины часто приводят себе жен с Великой Равнины.

Я всегда видела себя женой Микана. Я распланировала всю нашу жизнь: как мы будем жить, сколько у нас будет детей и как мы их назовем. Я все продумала. Не учла только одного. Того, что Микану все это не нужно. Не со мной.

Я поежилась от неуютных мыслей. Тот, кого мне придется называть своим, истолковал это по-своему. Из седельной сумки прямо на ходу была извлечена накидка и заботливо наброшена мне на плечи.

Не угадал… Мне не холодно. Мне просто тоскливо. Грустно от того, что закончилась моя старая дорога – хорошо знакомая, натоптанная с ясными и четкими ориентирами.

Старого пути больше не было и осознание этого уже успело ввергнуть меня в хандру. Но ведь началась новая дорога. Вот она, впереди. Какая она? Тернистая, ровная, извилистая, радостная? Не известно. Я ее еще не осознала. Возможно, потом на ней появятся свои ориентиры, новые опорные точки, между которыми будет строиться моя жизнь. Но пока их нет и я чувствовала себя блуждающей в тумане. Обрыв впереди или гладкий путь, друзья или враги, новая любовь или пожизненное оплакивание потерянной?

Возможно ли, что охотник, бережно придерживающий меня в седле и есть тот самый? Мне в это слабо верилось. Да, он симпатичный. Очень. До мурашек на коже. Но он такой… Другой. Совсем. И я ведь не распознала в нем свою истинную и настоящую любовь. Не было ничего такого, о чем рассказывали другие женщины нашего клана. Ни дрожи в коленках, ни трепета в груди, ни безумного желания, затопившего обоих и сразу. Наоборот. Я его испугалась. И, совершенно точно, я не хотела его, как мужчину. Совсем не так, как Микана. Но он и не вызывал у меня отторжения, как другие парни на Совете. Может быть для меня это уже и есть благо? Может я привыкну и научусь с ним жить? А может я встречу кого-то еще в его клане. Наши обычаи позволяют женщине передумать. Обряд соединения будет только через три месяца. Время у меня есть. Это утешало. Давало какую-то уверенность, что у меня все еще есть возможность что-то изменить.

Но сначала мне придется постараться. Нужно влиться в их жизнь, принять их уклад. Я ведь смогу. Я все могу, если захочу. Многое умею и руки у меня ловкие. Стану полезной. Скоро я узнаю каково это – быть частью клана Ма-Тару. И это до икоты волнительно, страшно и грустно одновременно.

Путь превратился в бесконечное монотонное покачивание, иногда меняющееся на непродолжительные подъемы и спуски с перевалов. Горы постепенно становились круче. Все реже попадались на склонах лиственные деревья. По краям нашей тропы напряженно вытянувшись стояли темными стражами могучие сосны и ели.

Мы шли уже четыре дня. Разговоров в строю почти не было. Видимо, Ма-Тару – молчаливый клан. Наверное, это не удивительно, если они живут в таком суровом краю. Наши родные горы теперь казались мне совсем не такими высокими, как раньше. В просветах деревьев и над их вершинами теперь возвышались припорошенные снегом коричнево-фиолетовые пики. Стоянки становились все короче. Мне казалось, что клан торопится. Днем мы по прежнему плелись в хвосте строя. Ведущий изредка выкрикивал какие-то распоряжения. На этом общение с членами клана заканчивалось. Во время ночевок у нас с Риаганом не получалось разговаривать, как в первую ночь нашего знакомства. Он уставал. Не мудрено. Мне даже представить сложно, насколько трудно идти весь день, карабкаться по склонам, удерживать ящера и внимательно смотреть по сторонам, чтоб ящер не оступился. Как только мы располагались на лежаках, Риаган начинал клевать носом. Как бы мне не было скучно и не хотелось беседы, я не тормошила Риагана. Пусть спит. Гораздо сильнее скуки я боялась, что если он не выспится как следует, поскользнется и мы свалимся в какое-нибудь ущелье.