Глава 4

В мазаришарифку отправились на другой день сразу после обеда, пообещав домашним вернуться к ужину.

– Потерпи, солнышко, завтра можно будет опять в Питер вернуться. Соскучилась?– обнял на прощанье Аннушку Сергей.

– Мне везде ладно, где ты есть,– всхлипнула та в ответ, ткнувшись ему лбом в грудь.

– Опять слезы? Ну, что ты в самом деле? Будто на войну провожаешь.

– А куда же? Там ведь убить могут? Значит на войну. Слушайся Михаила. Не лезь, куда не велено. Помни о детишках.

– Да не лезу я ни куда. Сзади все время. Это Михаил лезет всегда вперед. Начальство потому что. А мне чего лезть? Все будет нормально. Напрасно волнуешься. И одежка у нас надежная, и оружие. Так что жди к ужину. Голодные вернемся.

– Почему раньше нельзя? Ваша машина ведь хоть через минуту вернуть может.

– Михаил говорит, что лучше соблюдать режим дня. Где-то он прав. Ну, что вот за возвращение через минуту? Только отобедали и опять за стол? А ты и соскучиться не успеешь.

– А ты думаешь, что мне это нужно? Соскучиваться?– всхлипнула опять Аннушка.

– Иногда нужно, чтобы не надоесть друг другу,– попробовал, "пробить" супругу Сергей.

– Ты мне? Может, я тебе надоедаю уже?– надула губки Аннушка.

– Нет, ты мне не надоедаешь, солнышко. Извини, ляпнул не подумав.

А Катюша и вовсе поставила Михаилу ультиматум, потребовав взять в этот раз с собой.

– Да ты что, мать?– растерялся Михаил.– Я же тогда буду все время думать, как бы с тобой чего не случилось и одним глазом в твою сторону смотреть. Даже не проси. Нет, нет и нет. Там будут стрелять, травить газом и я даже не могу представить, что там еще заготовлено этой "шестеркой. Поэтому и идем вшестером. Леонидовича и Силиверстовича я бы тоже оставил здесь, но они люди самостоятельные и запретить я им не могу. А ты мужняя жена, так что убоись, как в Библии сказано и жди дома с возвращением из похода. Пироги выпекай и что там положено. Короче, как в песне "накрой в избе широкий стол".

– Обузой буду? И кроме как пироги печь не пригодна более ни на что я у тебя?– нахмурилась Катюша.

– Сама рассуди… Там будешь обузой. Зачем ты там нужна? Разве мы не обойдемся без женщин? Обойдемся. Тогда зачем подвергать вас опасности? Любопытно тебе, как Леонидовичу собственными глазами взглянуть на "лежбище"? Поверь, ничего там особенного ты не увидишь. Дом и дом – в горном лесу. Можешь записи Филины просмотреть. Он там везде пролез, только внутрь разве что не залетел. Жесткий контроль, даже для насекомых хитрые ловушки предусмотрены. Муха не пролетит.

– Боюсь я за тебя, Мишань,– у Катюши глаза тоже поплыли слезами.

– И ты решила бояться за меня непосредственно рядом со мной? Хорошая идея, но неосуществимая. Не настаивай. Обижусь, что считаешь слабаком, за которым догляд нужен.

– Я не с доглядом, Мишань, и обидеть тебя не хочу. Я люблю тебя и беспокоюсь.

– И я люблю. Поэтому жди дома. К ужину. Надеюсь, что к праздничному.

– Ты сомневаешься?– сразу услышала нотки неуверенности в голосе Михаила Катюша.

– Помнишь, как у нас говорят? "Надейся на лучшее, готовься к худшему".

– Они что же, еще и одолеть вас способны?– совсем всполошилась Катюша.

– Вот уж это никогда. А сбежать могут как-нибудь – наверняка. Эти маги, за те тысячи лет, что живут, огромный опыт конспиративный наработали и наверняка есть у них различные отходные маневры. На случай проигрыша. Победа всегда проста в своих последствиях. Что делать в результате всегда понятно, а вот поражение всегда непредсказуемо и заготовок должно быть очень много. Сдаваться они не собираются. Нам – это точно. Мы для них – смерть окончательная.

В пирамиде шуршали манипуляторами по полу "прапора", протирая его от пыли и зафиксировав появление хозяев, все дружно замерли, отдавая честь.

– Порядок смотрю здесь, блестит все,– удовлетворенно улыбнулся Петр Павлович.

– А что им еще делать?– пожал плечами Сергей.

– А что могут?

– Программа у них просто шикарная. Если бы наши женщины прочитали, то потребовали бы по экземпляру. Этот образец продвинутой электроники, способен очень на многое. Кроме хозяйственных работ он, кстати, кулинар будь здоров. Вводишь в память любую поваренную книгу, какого-нибудь профессора Похлебкина, ну и ингредиентами необходимыми обеспечиваешь. Варит, парит, жарит, неукоснительно соблюдая все рекомендации профессорские.

– А если в него брагу залить?– заинтересовался возможностями "прапоров" Силиверстович.

– Заливать ничего нельзя, да и невозможно. Отверстий для этого в корпусе не предусмотрено. Ввести нужно рецепт пойла и перегонит в лучшем виде любую гадость в самогон. Ну и аппарат нужен самогонный. Или чертеж. Он изготовит из подручных средств, но тогда процесс изготовления народного напитка будет несколько длительнее.

– Понятно. Пока для змеевика трубки найдет, пока их в спираль свернет, пока емкость сыщет для браги, пока сообразит из чего огонь добыть. Год пади ждать придется?– опечалился Силиверстович, будто притащил с собой флягу с брагой и она теперь прокисала.

– Какой год?– Сергей достал ручку и набросал чертеж перегонного аппарата, затем сунул его в сенсоры ближайшего "прапора":

– Скажи-ка, братец, сколько тебе времени понадобится, чтобы изготовить вот этот аппарат? Можно из любого металла, кроме свинца и олова. Сталь любая, золото и прочие драгметаллы подойдут.

"Прапор" секунд пять разглядывал чертеж, взяв его в передний манипулятор, затем скрипуче-ворчливым голосом Силиверстовича, доложил:

– Плевое дело. Двенадцать минуть уйдет от поступления вводной команды.

– Ну вот, дедуль, а ты скис. Тащи сюда свою брагу. Через полчаса получишь отменный первач.

– Эх, жаль я не обладаю такими коэффициентами как у Михаила. У меня дома бочонок стоит вокурат к ноябрьским должна была поспеть,– вздохнул сокрушенно Силиверстович.

– Брага?– не поверил Михаил.

– Натурально она. Сам бодяжил. Моя-то против завсегда. А я грешным делом люблю своими руками чтобы. У меня и рецептик собственный имеется, годами проверенный.

– Так вы что же, самогонщик выходит заядлый, Силиверстович?– удивился еще больше Михаил.

– Ну, уж и заядлый! И почему самогонщик? Брагу делаю – это да. А вот самогоном никогда особенно не увлекался.

– Надо же. Сколько лет рядом и ведь не проговорился ни разу,– Михаил с уважением посмотрел на Силиверстовича.– Умеете хранить скелеты в шкафу.

– Да какие там скелеты, Михаил? Я думал, что все знают. Не скрывал я ничего. Стоит бочонок и стоит себе.

– А почему не угощали ни разу? Неужто сами все выпиваете?

– Дак вы-то не особенно пьющие или вон норовите, что поцивилизованнее употреблять – шнапсы всякие с этими аморетями, а так-то я любому, кто вхож в дом, с легкой душой наливаю. Да и Сергей Лексеич в другой раз хряпнет бывало кружку с устатку. Ну, а ты, Михаил, человек и вовсе трезвенной жизни, так и чего предлагать сию бурду?– принялся оправдываться Силиверстович.

– А вдруг понравилась бы? Может тоже бы, глядя на вас, обзавелся бочонком и стали бы мы с Катюшей и детишками хлестать ее родимую из самовара вместо чая? Рецептиком-то поделились бы?– Михаил подтрунивал над Силиверстовичем, а тот уже готов был сквозь землю провалиться от досады.

– Да не дай Бог такое. Семья у тебя, Слава Богу… И пацаны все как эти грибы – боровики крепенькие. Прекрати – осерчаю,– нахмурился Силиверстович.

– Извини, Силиверстович. Так что с бочкой-то? Может сюда ее выдернуть и пробу снять? Если честно, то пить брагу мне пока не доводилось в жизни ни разу.

– Потерял ты, сынок, не много,– скривился Петр Павлович.

– Напрасно, напрасно, Павлович, мое зелье охаиваешь преждевременно. Тебя, каюсь, тоже ни разу не угощал. Вот ты и скривился. Видать опыт имеешь отрицательный. В курсантах пади где-то отравился подобным пойлом?

– Было как-то на учениях. Парни приволокли пару банок трехлитровых. Ну, и… На другой день чуть не умер. Голова, как чугунная, во рту будто выводок кошачий переночевал,– содрогнулся от воспоминаний полковник.

– Понятно из чего там это пойло состояло. Сахар да дрожжи. А голова от сивушных масел трещала. У меня рецепт нынче исключительно на меду, на свежайшем – липовом. Это и не брага вовсе, а медовуха. Ну-ка, Михайло, давай сюда бочонок-то. За печью у меня стоит, одеяльцем ватным прикрыт.

– Так мы, что тут сейчас дегустацию устроим вашей медовухи что ли?– растерялся Михаил.

– Да что там дегустировать, племяш? Сто литров на шестерых молодцов? Да один только Серега, который теперь Лексеич у меня целую неделю из-за пари проигранного, пару ведер выхлебает и ни в одном глазу у него, только еще попросит. Я уж про Вениамина не говорю. Вон, какой хлопец вымахал. Давай, давай. И наука твоя магическая усваиваться будет веселее. Вона, Лексеич-то уже на потолок с тоской поглядывает. А выпьет кружку, другую и сам полетит без браслета и твоих пинков под задницу,– разошелся Силиверстович.

– Ну, хорошо, уговорили,– согласился Михаил, щелкая "перстами". Бочонок сто литровый появился рядом с Силиверстовичем и он радостно облапал его, присев на корточки.

– Вениамин, Лексеич, помогите отнести посудину на место. Мне одному не поднять,– Силиверстович принялся ворочать бочонок, наклоняя его, чтобы подсунуть пальцы под дно.

– Дедуль, не напрягайся у тебя же браслет на руке. Щелкни, как Михаил перстами и бочка сама пойдет, как в сказке про щуку,– Сергей пнул легонько бочонок носком ботинка в деревянный, лакированный бок и он плавно поплыл вверх, отрываясь от пола.

– Чья работа?– удивился Михаил.– Это не я.

– Я попробовал,– засмущался Вениамин.

– Молодец. Пять балов. Первая кружка тебе в качестве поощрения, ну и для проверки. Если выживешь, то тогда и мы присоединимся,– пошутил Михаил.– Тащите уже ее в столовую, что уставились? Сейчас до потолка поднимется, прыгать придется. Я пальцем не пошевелю.

Дотолкав бочонок, ставший легче воздуха, до стола и опустив его на пол, Сергей с Вениамином вдвоем принялись щелкать пальцами, чтобы вернуть его в исходное состояние, но проклятая посудина норовила взлететь и зависнуть.

– Вот зараза. Миш, как ты это делаешь? Думаешь, что в этот момент?

– Каждый раз разное думаю, в зависимости от ситуации. Просто сомнения нужно вышвырнуть из головы. Бочка ведь не может быть такой легкой? Вот и не верьте, что она такая. Скомандуй, как живому существу. Типа, -"Стоя-я-я-я-ть!"– попытался поделиться магическим опытом Михаил.

– Ни черта не понял. Как не верь, когда она вот такая уже и глаза видят?

– Не верь глазам своим, Серега. Рявкни на нее, чтобы не выеживалась и вела себя прилично, как бочке положено.

Короче – экспериментируйте.

– Стоя-я-я-я-ять, зараза!!!– заревели хором Сергей с Вениамином и их хоровое усилие возымело наконец-то действие. Бочонок влип в пол, налившись весом.

– Получается,– обрадовался Сергей.– Ну что, дегустируем? Давай стаканы, Миш. Брагу принято пить из граненых стаканов.

– А самому слабо изобразить? С бочкой справились, давайте уж не останавливаться на достигнутом. Стаканы и желательно насос, для того, чтобы бочку не ворочать. Ну, как у пивников. Можно с педалью или рычажный.

– Так это же знать нужно, как этот насос устроен. Кинематику, так сказать, понимать. А если внутри не знаешь, как он работает, то получится видимость одна, бутафорная,– Сергей зажмурился и на столе появились шесть граненых стаканов, почему-то пыльных и зеленого цвета.

– Это что за непотребство ты изобразил, Лексеич,– фыркнул Силиверстович.– Сбегай теперь на кухню, помой. Раз силенок не хватает стерильность соблюсти.

– Зато форма и количество соответствуют,– расплылся в самодовольной улыбке Сергей.

– Грязная посуда почему я спросил? Ты что чистой никогда не видел? Еще бы с хабариками внутри состряпал.

– Силиверстович, не возникай. Знаешь поговорку про пианиста? Что не стреляйте, он играет, как умеет. Обидеть и раскритиковать всякий может. Ты вот сам попробуй стакан сделать магически. А мы посмотрим, что у тебя получится. И предупреди на всякий случай, где сотворять надумаешь. Я подальше отойду от греха,– не остался в долгу Сергей.

– Нормальные стаканы,– вступился за Сергея Михаил.– Цвет, как говорится, на любителя, а пыль наверное из мозгов натряс попутно, так что на твердую тройку потянет творчество вполне. Пить-то из них можно. А мытье без надобности. Мы пыль обратно вернем на чердак Серегин и будут стерильными,– Михаил щелкнул пальцами и стаканы засияли изумрудным оттенком.

– Ты про "чердак" фигурально?– забеспокоился Сергей.– Что-то у меня голова заныла.

– Это она у тебя с непривычки. К умственной деятельности приспосабливается,– успокоил его Михаил.

– Сам дурак,– обиделся Сергей.

С насосом повозиться пришлось гораздо дольше, чем со стаканами. Раззадоренный удачными попытками других, за дело взялся Силиверстович. Даже чертежик насоса набросал рычажного.

– Вот он как выглядеть должон. Чтобы понятно было. Система инжектора. Все просто. Тянешь рукоять, создается отрицательное давление вот в этом участке и брага льется. Что смотришь бараном на ворота, Лексеич?

– Я бараном? Да понял я, понял. Накарябал, правда, как курица лапой. Может "прапоров" озадачим? Слепят золотой. Вон его сколько тут Михаил нашвырял, когда с СТН-ом соревновался. Валяется металл без пользы все равно.

– "Прапорам", конечно, это раз плюнуть, но ты сам попробуй. Браслет примени. Глядишь, понимания добавится, как им пользоваться,– Михаил пнул ногой ближайший бархан из золотых Империалов и монеты разлетелись по помещению, звеня и сверкая в лучах электроламп.

– Из золота лепить?– Сергей с сомнением разглядывал чертеж, пытаясь, очевидно, представить себе, как будет выглядеть насос в натуральном виде.

– Хоть из чугуна, лишь бы работал,– упростил задачу Михаил.

– Из чугуна? Да где его взять-то здесь? Редкий металл он тут. Невыполнимые задачи ставишь, Светозарный,– скривился Сергей.– На, Вень, попробуй ты сперва, все-таки автомеханик какой-никакой,– Вениамин впился глазами в чертеж, сжал упрямо губы и щелкнул пальцами. Рядом с бочонком появился насос. То что это был он, всем стало понятно с первого взгляда. Наличие рукояти прямо об этом свидетельствовало. Размеры, правда, оказались несколько великоваты. Бочонок рядом с насосом выглядел лилипутским.

– Ты что эдакий отгрохал, Вень? Поменьше чуток нужно. Я ведь размеры в миллиметрах обозначил, вот смотри буковка "М" накарябана,– Силиверстович ткнул пальцем в чертеж.

– Миллиметры двумя "М" нужно обозначать,– сконфузился Вениамин.– Я думал, что это метры.

– Ну, и как им качать? Уменьшай,– Силиверстович похлопал ладонью по золотой рукояти.– А так, ничего себе получился.– Следующая попытка оказалась более успешной. Выглядел насос, как положено, и размерами не пугал.

Работать, правда, не желал. Вениамин вставил его на место пробки в бочонке и попробовал качнуть. Рукоять лязгнула чем-то внутри и упала вниз.

– Что-то ты в кинематике не так изобразил,– поскреб затылок Силиверстович.– Новый будешь выщелкивать или этот разберешь?

– Проще новый,– решил Вениамин, выдергивая забракованный насос и швыряя его в кучу монет. Следующий насос у него получился гораздо элегантнее первого, даже рукоять не просто торчала куском лома укороченного из корпуса, а изогнулась ятаганом турецким и на торце имела шар, который Вениамин очевидно предусмотрел для того чтобы ладонь с нее не сползала.

– Ишь каков этот-то у тебя получился!– восхитился Силиверстович.– Хоть в музей выставляй, ей Богу. Работает хоть?– насос работал и брага полилась в стаканы. Первым выпил Вениамин, как Михаил и пообещал, остальные стояли с полными стаканами, гладя, как он это делает.

– Ну?– Михаил хлопнул его по плечу.– Как?

– Нормально. Вроде пива, только сладковатая,– Вениамин вытер губы рукавом и присев к столу, щелкнул пальцами. В результате на нем появилась корзина с яблоками и он полез в нее, выбирая поналивистей.

– Ну, ты прямо в моих глазах растешь как на дрожжах,– обрадовался Михаил его очередному успеху.

– Это медовуха. Она соображения добавила,– предположил Силиверстович и выпив свой стакан, крякнул довольно.

– Хороша,– присев рядом с Вениамином он потянулся было к корзине за яблоком, но вдруг передумал и тоже щелкнул пальцами. В результате его магии на столе, рядом с корзиной, появился эмалированный таз с огурцами.

– Ну-у-у! Слов нет,– ахнул Михаил.– Силиверстович, снимаю шляпу. Кто следующий?

Сергей после стакана медовухи завалил стол блоками сигарет. Леонидович выдернул из браслета толстенную книгу, а Петр Павлович здоровенный каравай с солонкой на золотистом, хорошо пропеченном верху.

– Леонидович, что-то ход ваших мыслей мне не понятен. После выпитого спиртного вроде бы тянет всегда покушать и побазарить, а вот чтобы читать хотелось – это что-то не совсем обычное,– не удержался от реплики Сергей.

– Так, я взглянул на стол, все уже есть. Какой из меня кулинар или кондитер? Представил себе, что привычно,– смутился Академик.

– Что за труд?– Михаил взял в руки книгу, затянутую в кожаный переплет.– Библия. Семнадцатый век. На церковно-славянском. Ну, сумел удивить.